Помоги мне/Help me

Чтобы добраться до ресторана, в котором они любили завтракать, семейству Чон пришлось позаимствовать у капитана Хвана полицейский микроавтобус: только там они все впятером могли с комфортом усмириться. Чонгук планировал сесть рядом с Юнги и попытаться хотя бы немного его успокоить и как-то объяснить свою вспышку (тем, что их сестрица способна своими выходками и колкими словечками довести до ярости и острого желания кого-нибудь убить даже святого), но Мэредит и тут успела его опередить, плюхнувшись на сиденье рядом с Юнги и нахально подмигнув опешившему от такой беспардонности сестры Чонгуку. Нет, ну это же ни в какие ворота! Мэредит всегда была той еще стервой и просто обожала наматывать на кулак чужие нервы, однако сегодня превзошла саму себя. И поскольку спорить с ней, когда она в таком настроении, — себе дороже, да и разводить очередную ссору перед Юнги Чонгуку крайне не хотелось, то он, метнув на сестру уничижительный взгляд, молча уселся на переднее сиденье между Хосоком и Тэхёном. Но Мэредит и этого было мало. Видимо, сегодня она решила проверить все грани терпения своего старшего брата. — Ты же понимаешь, что выбрал не того альфу Чон, — громко, так, чтобы это все услышали, прошептала на ухо Юнги девушка. — Хосок куда приятнее. По крайней мере, с ним ты всегда будешь при мороженом… И, очевидно, она хотела добавить еще что-то, однако резко обернувшийся к ним Чонгук прервал ее: — Мэр! Он выглядел настолько взволнованным, недовольным и обиженным, примерно как пятилетний малыш или Тэхён вчера, когда понял, что посеял бумажник и не может купить себе шарики, что Мэредит просто не могла сдержать смех. Великий и ужасный Чон Чонгук, при одном упоминании имени которого у большинства их знакомых начинают трястись поджилки, — и ведет себя вот так вот. Как влюбленный подросток. Влюбленный. Стоп. Кажется, это был первый раз в жизни, когда Чонгук настолько открыто выражал свои чувства. Не хотел скрывать? Или не мог? Неужели настолько сильно? Это было интересно. И очень странно. Мэредит считала, что Чонгук в свою семерку просто играет, решив разбить о собственное эго очередного хорошенького, нет, хорошего омегу и сломать ему психику и жизнь, но… что если нет и она ошиблась? Мэредит видела в глазах брата, что она ошиблась. — Вау, ты так зол, — восхищенно выдохнула девушка и, обернувшись к Юнги, внезапно подмигнула ему: — Похоже, он и правда в тебя по уши. Давно не видела своего братца таким, — снова захихикала она, умудряясь одновременно смутить Юнги, который и так не знал, куда ему себя деть, и еще больше разозлить Чонгука. — Мэредит! — снова гневно начал тот, и снова его перебили: — Ладно-ладно тебе, успокойся и не бесись, — наконец-то примирительно подняла руки вверх Мэредит. — Мы правда просто хотели познакомиться с Юнги лично, мы же фанаты его книг. И вообще рассказывали ему про тебя только всё самое хорошее! Можно сказать, провели целую рекламную кампанию! — Это правда, — тихонько подтвердил Юнги, надеясь, что это положит конец их спорам. Но нет, Чонгук с сестрой при активном участии Тэхёна и ехидных подколов Хосока препирались всю дорогу до ресторана (целых полчаса без передышки!), однако сейчас… их споры были совсем не злыми и походили на обычные семейные перепалки. Которые продолжились и в ресторане. Причем стали настолько активными, что Юнги удалось практически незаметно улизнуть из-за стола в туалет, чтобы помыть руки, немного освежиться и привести в порядок голову, мысли и чувства. Он пребывал в огромном смятении. Вчерашний день, Мэредит и Тэхён, их загул, ночь и утро в полиции, появление Чонгука и Хосока, все эти ссоры и внезапно такая обыденная вещь, как семейный завтрак в ресторане. Сказать, что Юнги был шокирован, — не сказать ничего. Причем настолько, что у него уже удивляться не было сил. И Чонгук… Юнги и правда было очень и очень стыдно. Он встречается с парнем меньше месяца, они еще ни разу даже не целовались, зато тот уже забирал его после пьянки из полиции. Вот это отношения. Вот это да. Слава богу, что у Юнги была природная суперспособность не мучиться с похмелья, сколько бы и чего бы он ни пил. Спасибо и на этом. Но вот, в отличие от алкогольного, эмоционального похмелья ему никто не отменил. Зато сколько у него теперь нового материала для книг! Да у Юнги за всю жизнь столько приключений не было, сколько за последние сутки. М-да уж. Поплескав в лицо холодной водой еще раз и сделав десять глубоких вдохов, Юнги выключил воду и отправился на выход из туалета, вот только кое-кто преградил ему дорогу. — Ну привет, малыш. В голосе Чонгука и его улыбке не было ничего, кроме тепла и нежности, но Юнги все равно почувствовал себя будто слегка испуганно. — Привет, — попятившись назад, немного нервно улыбнулся он и зачем-то добавил: — Это туалет для омег. — Я знаю, — улыбнулся Чонгук, и, не давая Юнги отпрыгнуть от себя слишком далеко, мягко, аккуратно обнял чуть подрагивающего омегу. — Но с моим семейством у нас только тут получится побыть наедине, и то вряд ли долго, — хмыкнул он и тут же совершенно серьезно, почти строго добавил: — Если бы ты знал, как сильно я соскучился. — Я тоже... соскучился, — и без того низкий голос Юнги охрип и стал еще ниже, а сам он с трудом сдерживал дрожь. То ли от тепла и близости Чонгука, то ли от его запаха, опутывающего каждую клетку сознания Юнги и каждый нерв, то ли от его ладоней, которые обжигали кожу на пояснице и заставляли покрываться мурашками даже сквозь ткань рубашки. А может, от того, что Чонгук едва ощутимо поглаживал эту самую поясницу, внезапно оказавшуюся столь чувствительной, своими большими пальцами, заставляя остатки разума Юнги помахать белыми платочками и окончательно покинуть его голову. — Ты знаешь, — резко выдохнул Чонгук, — я хотел, чтобы наш первый поцелуй был тогда, когда ты будешь готов. Чтобы он случился в подходящее время и в подходящем месте, а не в ресторанном туалете после того, как ты провел ночь в участке, но... — Он придвинулся к Юнги так близко, что они даже чувствовали тепло дыхания друг друга. — Но, прости, у меня больше не хватает выдержки, я просто не могу не… Возможно, стоило сказать еще что-то, но Чонгуку уже и правда не хватало выдержки и слов. Он мечтал о Юнги и о его губах. И момент, когда он наконец-то смог накрыть их своими, затягивая омегу в осторожный, сладкий, полный аккуратной нежности поцелуй, стал одним из лучших в его жизни. А уж когда руки Юнги вспорхнули ему на плечи и он Чонгуку стал отвечать… Это и правда было лучшее, что происходило с Чонгуком в этой жизни. Лучший момент. Лучший омега. Лучший поцелуй. Идеальнее просто не придумаешь. Чонгук был готов всё отдать за то, чтобы этот момент длился целую вечность. И, кажется, млеющий в его объятиях Юнги тоже был совсем не против.