Помоги мне/Help me

Если Чонгук считал Юнги удивительным, то сам он… кажется, был удивительным вдвойне. За Юнги еще никто никогда в этой жизни не ухаживал так красиво. Ладно, его собственный опыт отношений и ухаживаний был весьма и весьма скудным, но даже у Чимина, за которым альфы бегали целыми табунами и были готовы целовать асфальт, на который ступала его нога, никогда не было ничего подобного. Да что уж там! Даже самые решительно настроенные на завоевание возлюбленных и романтичные герои книг Юнги не творили ничего подобного! Каждое утро Чонгук присылал Юнги букеты цветов с неизменно вручную подписанной открыткой с пожеланием доброго утра, вкусный кофе и новый десерт, буквально засыпал его полными нежностей звонками и сообщениями, заставляющими Юнги умирать от восторга и смущения. Как будто у Чонгука не было дел и в центре его мира был Юнги и лишь Юнги. Их настоящее свидание номер два состоялось на той же неделе в воскресенье. Узнав, что Юнги в восторге от парков развлечений, Чонгук просто взял и… закрыл весь «Эверленд» для них двоих. Правда. Серьезно. По-настоящему. Юнги вообще не представлял, что простой смертный человек способен на такое, но Чонгук со смехом, щелкнув его по носу, напомнил, что он, вообще-то, «девятая строчка “Форбс”». Кажется, это что-то значило. Они вдвоем перепробовали все аттракционы, даже самые жуткие, на которые Юнги в одиночестве влезть ни за что бы не решился, но вот с Чонгуком было не так страшно. Пусть грозный, огромный и сильный альфа и верещал на них громче самого Юнги. А после американских горок и вовсе был такого нежно-салатово-серого оттенка, что Юнги не на шутку испугался и почти час отпаивал его сначала кофе, потом кофе с коньяком, потом просто коньяком, пока альфа не порозовел и не пришел в чувство и не признался Юнги, что он видел и делал в этой жизни очень много не самых приятных вещей, но эти чертовы горки — самое кошмарное в его жизни, заставив Юнги хохотать до слез и клятвенно пообещать, что больше он ни на что подобное Чонгука и его слабый вестибулярный аппарат ни за что не потащит. После ужина вкуснейшими пиццей и пастой в одном из ресторанчиков в самом парке Чонгук, купив Юнги, наверное, все сувениры из всех лавок и огромную сахарную вату едва ли не с него размером, отвез абсолютно счастливого и абсолютно измотанного омегу домой, обнял его на прощание, пригласив на свидание номер три во вторник, и… снова Юнги не поцеловал. И, возможно, если бы Юнги не был так счастлив и устал, то это стало бы для него поводом поволноваться, но… их свидание и сам Чонгук не оставили его тревожности никаких шансов. А еще вдохновение, с которым у Юнги и без того очень редко были проблемы, но сейчас оно и вовсе било фонтаном. Юнги всегда казалось, что лучше всего ему пишется в плохие и сложные периоды, потому что это был его самый верный способ уйти от проблем, спрятаться от неприятной реальности, но, оказывается, когда всё было слишком хорошо… писатель внутри него буквально сходил с ума, требуя больше и больше времени. До такой степени, что он всего за какую-то неделю от их встречи с Чонгуком на набережной до второго свидания написал почти половину нового романа! Столько, сколько раньше у него и за пару месяцев написать не получалось. Его грозная редактор и Чимин на Юнги ворчали и в открытую ругались, что он слишком много пишет, мало ест и спит, не жалеет себя, что это может привести к выгоранию или как минимум к переработке, стрессу и болезни, что его организм не железный и за ним нужно следить, холить его и лелеять, давать ему отдыхать, гулять и вкусно кормить, но Юнги просто физически не мог затормозить. Эта история рвалась наружу, натягивая его нервы как струны. И единственная причина, по которой он всё же отрывал себя от ноутбука, была идентична причине его внезапного писательского запоя — Чон Чонгук. Альфа, кажется, и правда всерьез воспринял свое обещание показать Юнги все стороны и грани переменившегося за десятилетие Сеула, поэтому на свидание номер три они отправились в картинную галерею, на какую-то очень модную и нашумевшую по всей Корее выставку. Честно говоря, узнав о том, куда они едут, Юнги слегка расстроился: он не слишком-то жаловал современных художников и их творения, возможно, просто не понимал и не принимал, как современники не принимали и не понимали Гогена, Вермеера или Модильяни. Но каково же было его удивление и восхищение, когда они оказались в интерактивном 3D-мире, созданном по мотивам Ван Гога. Огромные залы галереи с помощью инсталляций и круговых проекторов были превращены в шедевры великого мастера. Юнги с Чонгуком гуляли по пшеничному полю, среди ирисов, посреди веток цветущего миндаля, посидели на ночной террасе кафе и затем устроили целый пикник в звездной ночи. Юнги никогда ничего подобного не видел и не испытывал. И его едва не разрывало от восторга, а Чонгук с улыбкой наблюдал за неприкрытым счастьем парнишки. Это было одно из самых необычных свиданий, что он организовывал. Но Юнги стоил того. Всех лучших свиданий мира. Вот только и после сегодняшнего свидания он отправился домой невероятно счастливым, а еще… снова нецелованным. На четвертом свидании они вместе под руководством одного из лучших кондитеров в Сеуле учились готовить тирамису, а на пятом сидели на пледе в парке вместе с еще тысячами сеульцев, пили пиво, много шутили и любовались фейерверками в честь юбилея какой-то очень популярной корейской группы, которую Юнги и знать не знал. Чонгук и правда показывал Юнги самые разнообразные грани Сеула и себя, влюбляя его в этот город всё сильнее. И… в себя тоже влюбляя. Еще ни один альфа, ни один человек не вызывал в Юнги такую бурю эмоций. Он о таком только писал. А теперь… чувствовал сам? Буквально дрожал и покрывался мурашками, стоило ему только подумать о Чонгуке. Стоит ли говорить о том, что с Юнги происходило, когда они виделись? А когда Чонгук его держал за руку и обнимал, то… Если бы Юнги убили в этот же момент, то он бы умер самым счастливым человеком на свете. А уж когда случится их первый поцелуй… Наверное, Юнги во всей красе познает значения слов «сладкая смерть» и «катарсис». Вот только когда на самом деле он случится, всё еще было для Юнги большой загадкой. Кажется, пять свиданий без поцелуев — это слишком много? Да, очень. Юнги не сомневался в том, что он нравится Чонгуку, вот только это его мучительное промедление… Возможно, он не хотел давить? Стоит ли Юнги взять инициативу в свои руки? Наверное. Нет, совершенно точно. Пятое свидание. Куда тянуть больше? Юнги еще утром решил, что сам возьмет и поцелует Чонгука. И в парке, любуясь профилем альфы, расцвеченным яркими отблесками фейерверков, лишь укрепился в этом решении. Вот только, кажется, у Чонгука и у самого провидения были совершенно иные планы на прощание в этот вечер. Ведь в тот самый момент, когда Юнги уже собирался было привстать на цыпочки и потянуться к желанным губам, альфа внезапно огорошил его новостью: — Кстати, прости, малыш, но мне придется улететь по делам в Китай на неделю. Обещаю, что буду сильно по тебе скучать, — моментально убивая всю атмосферу и всё желание Юнги его поцеловать. Ну, еще неделя так неделя. Возможно, ради Чонгука Юнги мог и дольше подождать. Главное — вспомнить, как самостоятельно, без ежедневного, почти ежеминутного присутствия этого альфы в своей жизни, дышать. И не умереть от одиночества и тоски. А первый поцелуй… Значит, ему сейчас еще не место и не время. Еще всё сбудется и сложится. Юнги был уверен, что всё правда будет хорошо, и уж насчет чего-чего, а насчет поцелуев он не волновался. Хотя… Нет! Вранье. Переживал. Еще как. И совершенно не понимал, почему ему так сильно хочется целовать Чонгука, а тому… нет? Даже в щечку? Даже на прощание перед целой неделей разлуки? Даже ни разу?!