Помоги мне/Help me

Время для Юнги редко тянулось очень долго. Он всегда находил, чем занять свои руки и голову в ожидании чего-либо, ведь у него были его книги и истории, жившие в нем 24/7 и постоянно требующие, чтобы их наконец-то выпустили наружу. А иногда ему и вовсе хотелось замедлить ритм собственной жизни, чтобы просто оттянуть некоторые события и насладиться текущим моментом. Как, наверное, и всем. Но вот именно эту пятницу и свидание с Чонгуком Юнги ждал особенно сильно и нетерпеливо, а часы будто и правда, как назло, замедлили свой темп. Юнги изо всех сил старался жить в своем привычном ритме: много писал, спал и гулял по расписанию, решал рабочие вопросы, связанные с выпуском новой книги, сто пятьдесят раз рассказал Чимину обо всём, что случилось на их совместном с Чонгуком обеде, но всё это… занимало как будто бы чуть меньше, чем обычно, времени, делая его с каждым часом тревожнее и нетерпеливее. Возможно, проблема была в том, что Чонгук не звонил и не писал ему? Наверное, у него и правда какие-то проблемы на работе и он занят. Все-таки «девятая строчка “Форбс”», сколько бы Юнги над ней ни иронизировал, — это на самом деле не шутка, и нужно много усилий, чтобы попасть на нее. А Чонгук же обмолвился, что добился этого сам. Юнги точно помнил. Юнги был не из тех нежных омег, которые считают, что альфа должен писать им первым. Особенно после свидания. Кто бы знал, сколько раз он брал в руки телефон, порываясь написать Чонгуку. Вот только что?.. Почему-то именно в этот момент писатель внутри него куда-то исчезал, некрасиво делая ручкой напоследок и оставляя Юнги с телефоном тет-а-тет. Словно они были двумя разными людьми и это ну совершенно не его проблемы. «Привет. Как дела?» казалось каким-то уж совсем банальным и опостылевшим для такого случая. А что если Чонгук и правда занят? Юнги очень сильно не хотелось отвлекать его. Ведь он и сам ненавидел, когда кто-то отрывал его в процессе написания новой главы, а уж когда дело шло к эпилогу — тем более. Скорее всего, Чонгук такой же. Юнги как будто чувствовал в альфе что-то родственное. И какое-то время подобные мысли отлично успокаивали Юнги и его сомнения. Они оба — взрослые занятые люди, у них работа, дела, своя жизнь. У них было-то всего одно свидание. И две случайные встречи. Это нормально. Юнги даже почти не злился на себя за эту странную нерешительность. Но чем ближе становилась пятница, тем сильнее он нервничал. А что если Чонгук так занят, что забыл? Или это обещание было лишь из вежливости? А что если никаких дел у него не было, просто свидание и Юнги оказались ему настолько отвратительны, что он решил сбежать? Почему Юнги ни разу не подумал о такой причине? А если Чонгук не сбежал и всё хорошо, то нужно ли их встречу в четверг вечером или в пятницу утром подтвердить? Юнги и правда очень давно не был ни с кем на свиданиях. Да что уж там, его опыт в этом вопросе можно было назвать нулевым. А если добавить его врожденные способности к драматизированию и самоедству, то… В этот раз его не спасали даже ноутбук, открытый «Ворд» и герои, зависшие на грани одного из самых судьбоносных событий. А Чимин, как нарочно, был в десятичасовом полете на какую-то очень важную книжную ярмарку в Европе, поэтому Юнги приходилось сходить с ума наедине с самим собой. И он почти успешно справился с этим, когда вечером курьер внезапно доставил ему огромную охапку нежно-розовых пионов с подписанной вручную карточкой: «Не могу дождаться нашей встречи завтра». Так старомодно, романтично, одуряюще волнующе и сладко. Юнги с огромным трудом сдержал себя, чтобы не заверещать от восторга и не распрыгаться до потолка при курьере. Но вот когда тот ушел, он вдоволь наскакался по квартире. И от души покричал. Как сумасшедший. Юнги никто никогда, даже на презентациях и интервью, не дарил таких красивых букетов. И никогда не совершал в его сторону таких романтичных жестов. Он как будто на мгновение оказался на месте главного героя одной из своих историй, и… ему невероятно понравилось это. Ну еще бы. Кажется, Юнги теперь и правда стоило написать Чонгуку, поэтому он всё еще дрожащими от восторга и странного волнения пальцами разблокировал телефон и, открыв мессенджер, недолго думая написал: «Спасибо. Цветы очень красивые. До завтра», решив, что честность и лаконичность, как и всегда, будут самым лучшим выбором. «Заеду за тобой в половину седьмого. Спи сладко, малыш». От этого «Спи сладко, малыш» у Юнги всё приятно затянуло внутри. Он никогда не любил (ну, ему так казалось) все эти сопливости, нежности и карамельные прозвища. Но в этот раз что-то определенно шло не так. И он, кажется, превращался в того самого глупого течного омегу, к которым всегда относился с чувством легкого ироничного превосходства и снисхождения. Юнги перечитал это «Заеду за тобой в половину седьмого. Спи сладко, малыш», наверное, целый миллион раз, прежде чем нашел в себе силы оторваться от телефона. Нужно было найти вазу для цветов и поставить их там, где Юнги мог видеть их чаще всего, — на рабочий стол. Потом Юнги внезапно понял, что, увлекшись своими сомнениями и переживаниями, даже не подумал о том, что наденет завтра. Стоит ли ему уложить волосы и накраситься? Или это полная глупость? И Чимин всё еще был вне зоны доступа. Если это ресторан, то ему, наверное, стоит одеться в более классическом стиле? Джинсы и футболка вряд ли будут уместны для такого ужина. Перекопав весь свой гардероб и окончательно измучившись, Юнги всё же остановил свой выбор на простых черных узких брюках, пиджаке и белой рубашке. Небрежная укладка, чуть подкрашенные темным глаза и прозрачным блеском губы, две расстегнутые верхние пуговицы рубашки, тонкая серебряная цепочка с кулоном и пара колец делали этот образ менее формальным. Юнги честно старался что-то придумать сам, но в итоге вдохновился одним из образов, который ему придумали для фотосессии в журнале. И тогда фотографии ему очень понравились, так что… он просто взял и всё это повторил, разве что уложившись и накрасившись куда проще и менее умело. Однако наконец-то вышедший из авиарежима Чимин одобрил этот образ. Нет, не так, он был просто в восторге и засыпал Юнги таким количеством комплиментов (даже больше, чем обычно!), что тому даже стало слегка неловко. И, судя по ослепительный улыбке и горящим глазам ждущего его с огромным букетом нежно-сиреневых гортензий возле какого-то явно жутко дорогого и навороченного темно-синего спорткара Чонгука, ему тоже всё понравилось. Даже очень.