Убить во имя чести

      Натали неслышно опустилась на пол рядом с кроватью, проваливаясь в глубокий обморок, но даже без чувств она выглядела необычайно прекрасной. Лицо, такое бледное, тонкое, с резко обострившимися чертами, белокурые волосы, подобно венцу, окружившие лицо, длинные тёмные ресницы. Выражение этого лица сейчас казалось каким-то нежным и беззащитно трогательным. Как тридцать лет назад, когда она была хрупкой и юной девушкой, которую так любил молодой итальянец Оскар Моретти, что взирал на неё сейчас, возвращаясь в памяти назад, на эти годы, забывая о том, что было здесь и сейчас. Первое время он просто стоял и смотрел, потом опустился на пол рядом с безжизненно лежавшей Натали и, взяв её руку, надолго замер, боясь отпустить.       — Ей плохо, нужно поднять её, — сказал Оскар будто бы чужим голосом.       — Не трогай её, пап, пускай валяется тут, она не заслужила ничего лучше, преступница! — сказал, как выплюнул, Артур, а Наташа поддержала его:       — Оскар, тебе не стыдно? С нашим сыном такое произошло, а ты кидаешься к этой… Даже не подойдя к нашему мальчику.       В отличие от мужа, Наташу не интересовал никто и ничто, кроме Артура и его здоровья, поэтому, не обращая внимания на то, что было в палате, она тотчас же подошла к кровати и, сев на неё, принялась обнимать сына и расспрашивать его. Артур обнял её в ответ, решив для себя, что мама у него по-прежнему лишь одна, пускай и не родившая его, но любившая всем сердцем.       — Мам, мне уже гораздо лучше, — заверил её Артур. — Почти ничего и не болит, только вставать ещё не дают, в коляске возят, как ты меня в детстве, помнишь? Посадишь в сидячую коляску и катаешь по району, даже когда я ходить умел уже, мне это нравилось.       — Конечно, дорогой, я это помню, — радостно ответила Наташа. — Ты ещё болел иногда в детстве и всё время на небо из окна смотрел, рассказывал, как посетишь все планеты и расскажешь, какая там жизнь.       Мать и сын сидели, обнявшись и весело болтали о детстве Артура и том, как он чувствует сейчас себя. В то же время Оскар всё же осторожно поднял Натали с пола и бережно уложил на кровать Эдварда, что ещё пока не вернулся. Нажав тревожную кнопку, мужчина вызвал медсестру, чтобы она помогла Натали прийти в сознание, а пока та не пришла, сидел возле бесчувственной и смотрел в любимое лицо, понимая, что теперь ни за что в мире не оставит её, вспомнив любовь своей юности и полностью забыв последние тридцать лет. Даже не подойдя к сыну. Их сыну, кстати.       — Госпожа Малинина, помогите, пожалуйста, — просительно говорила медсестра, обращаясь к Кате, — у госпожи Оболенской глубокий обморок от стресса. Вы же знаете, что её сын серьёзно болел, вот у неё нервы не выдержали. А вы можете быстро привести человека в чувство.       — Знаю я, отчего у неё обморок, — сквозь зубы проговорила Катя, — стыдно стало, боится людям в глаза смотреть.       — Не понимаю, — захлопала глазами медсестра.       — Не обращайте внимания, — Катя не двинулась с места, не желая помогать этой лицемерке, — пусть кто-нибудь другой возится с этой убийцей детей, я не собираюсь. Сами справляйтесь, в конце концов, вы врачи или кто? Почему по-любому поводу меня зовут? — возмущённо спросила она. — Стоит хоть раз кому-то помочь, и уже садятся на шею и начинают на тебе ездить. Но со мной это не пройдёт. Я вам не мать Тереза, чтобы всех спасать.       — Мама, пожалуйста, — попросила Даша, — это неправильно, ты должна помочь.       — Никому я ничего не должна, — возмутилась Катя, — понятно? И вообще, я уверена, она притворяется. С такими никогда ничего не случается, потому что у неё нет совести, а значит, и сердце спокойное и не болит. Ей же ни до кого нет дела, на всех наплевать. Особенно на детей. Она думает только о развлечениях и шикарной жизни. Эгоистка.       — Да, Катя, я прошу вас, — присоединился к её просьбе Эдвард. Как бы он не злился на мать, всё-таки беспокоился о ней.       — Ладно, — согласилась Катя, вставая.       В палате она положила взяла руки Натали в свои, передавая ей энергию, и та, наконец, открыла глаза. Её взгляд был очень удивлённый. Так сложно было вернуться в настоящую реальность, когда там, в другой, живущей за закрытыми веками, было так хорошо, так уютно и спокойно. Сознание Натали, едва отключившись от настоящего, ушло куда-то далеко, отправляя её в путешествие во времени и пространстве. Туда, где до сих пор жила хрупкая восемнадцатилетняя блондинка с нежным и любящим взглядом, обращённым на единственно любимого человека. Высокого итальянца, которого держала за руку, когда шла по улицам его страны. Но не весел взгляд девушки, ибо знает она, что скоро счастье закончится, навсегда сменившись пустотой и холодом. Совсем скоро она возвращается на Викторию, ненавистную и пустую, ведь там не будет его, того, что изменил её жизнь навсегда. Ведь, как говорили многие поколения, жизнь без любви скучна и однообразна, но мучительно пуста та жизнь, в которой любовь была, но теперь её нет. Натали понимала это, как и то, что счастлива больше не будет. Какое счастье без него. И без их ребёнка, который жил у неё под сердцем уже довольно долгое время. Ребёнок, что навсегда соединит две любящие души. Или навеки разделит. Только она, только Натали решит, как именно будет и она решает. Она останавливается посреди набережной Mar del Plata и, развернув Оскара к себе, произносит, глядя ему в глаза:       — Милый, я должна сказать тебе что-то важное. Я жду ребёнка.       Оскар расплывается в улыбке и начинает кружить её по набережной, прижимая к себе, счастливый и радостный. И она осталась с ним, осталась в его стране. Дальше была скромная, но милая и приятная церемония венчания в небольшой церкви. Их только двое. Натали поссорилась с семьей, и те от неё отказались, но она с лёгким сердцем рассталась с ненавистной жизнью и осталась в любви, пускай жизнь будет скромной и непростой, но зато счастливой и честной. Вот родился их сын, чудесный мальчик, похожий на отца. Натали любит его всем сердцем и балует. Они решают переехать в Италию, родину его родителей. Потом рождается девочка и ещё один мальчик, на сей раз похожий на мать. Натали видит, как Артур и Эдвард играют вместе, как старший трогательно заботится о младшем, учит его всему, что знает и умеет, защищая от хулиганов. Аннабелла смотрит на них снисходительно и с улыбкой, типа, что тут сказать, мальчишки. Но вот лица Оскара и детей начали расплываться, постепенно утопая в белом свете, который, наконец, поглотил всё и вместо себя явил белый потолок больничной палаты. И лица, склонённые над ней. Одно женское, вскоре исчезло, но вот второе…       — Оскар? — прошептала Натали едва слышно, ощущая сухость во рту и головокружение. Неужели то, что она видела сейчас — правда? И та жизнь, что была на Виктории, ей только приснилась, реальными же были годы в Италии, возле него и их детей.       — Да, это я, как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина, глядя на неё с тревогой.       — Это правда? Ты со мной? Ты здесь? — игнорируя его вопрос, задала Натали свои.       Параллельная реальность, нарисованная подсознанием, была настолько заманчива, что Натали не верилось, что это лишь игра воображения. Как же много она потеряла ради фальшивых идеалов. Для чего всё это? Разве важно богатство и положение, если нет счастья? А счастья нет без любви.       Значит, надо сделать решительный шаг, изменить всю свою жизнь, стать, наконец, счастливой, а не богатой.