Do I wanna know?

       Привязанность — нечто по-человечески противное, тянущее изнутри чувство, появляющееся каждый раз, когда они находятся рядом. Ангел делает вид, что сам не понимает, какое воздействие оказывает на друга — стеснительно улыбается, будто вовсе не причем. Демонам позволительно искушать, но слышал ли кто-то об искушенном Ангелом Демоне?        Ситуация становится смешнее, когда Кроули принимает искренность Азирафаэля: он действительно не может найти причин для такого голодного змеиного взгляда. Для Ангела их связь кажется ошибкой, и за шесть тысяч лет он не боится озвучивать свои мысли, оставляя болезненный шрам где-то на сердце Кроули.        Но сейчас Демон отдал бы все, лишь бы вновь услышать тихое недовольное сопение друга, готовящегося вновь выплеснуть свои протесты. Он был готов, ни на минуту не задумываясь, вырвать это самое испещренное шрамами сердце — более ненужный орган — и вручить его равнодушному Ангелу. «Пожалуйста, бери, делай с ним, что хочешь. Только не смотри на меня так!»        Но Азирафаэль не слышал ни одно из его мысленных восклицаний. Стоящий подле него, хмуро улыбающийся Метатрон, в отличии от новоиспеченного Архангела, впитывал эмоции Кроули. Ведь именно он и настоял на том, чтобы тот был одним из первых, кого посетил бы Азирафаэль после Небес.        Живая искра в тревожных ранее глазах Ангела испарилась, и на замену ей пришло неожиданное равнодушие. Холодные льдинки даже не скользили по Демону — Азирафаэль не хотел рассматривать Падшего. И пусть такой взгляд вызывал у него мурашки, Кроули чувствовал, как внутри плавится нечто, что могло бы быть его дьявольской душой. Плавится горячим черным воском только от того, что тот, кого он ждал, стоит, наконец, рядом.        «Ты все равно мною будешь окружен.»        С их последней встречи прошел уже почти год. Целых 340 дней Кроули, не пропуская ни дня, возвращался в Книжный Магазин, делая вид, что просто помогает забытой Небесами Мюриэль. Не получая ни новых приказов, ни советов, Ангел понятия не имела, как следует присматривать за магазином и собиралась бесплатно раздавать ценные книги из некогда любимой коллекции бывшего владельца магазина. Надежда на то, что друг скоро вернется, подталкивала Кроули, как верного пса, ждать и охранять его прошлое.        Демон ожидал, что первые недели без привычной компании будут тяжелыми, но, даже спустя год, рыжая макушка бережно касалась чужой постели, так ни разу и не будучи расправленной после ухода владельца. Кроули вдыхал знакомый запах, до крови прикусывая ладонь, чтобы не привлечь к себе ненужное внимание находящейся неподалеку Мюриэль. Ему хотелось выть, рвать и метать, когда присутствие здесь Азирафаэля начало постепенно выветриваться. Тогда Демон, испытывая незнакомый ранее порыв страха и отчаяния, выхватил из нетронутого шкафа со старомодной одеждой несколько костюмов и зарылся в них носом. Еле заметный запах его Ангела смешивался с пылью, то и дело заставляя Демона чихать, но продолжать прятать лицо в чужих вещах еще сильнее, словно пытаясь задушить себя ими. Однако, давился он только своим тихим воем и слезами, грезя о том, что его страдания смогут быть услышанными только одним Ангелом.        Мюриэль понемногу стала понимать, что от нее требуется, все реже и реже отправляя отчеты Наверх. Слишком долгое ее пребывание на Земле рядом с людьми и безнадежно влюбленным Демоном сыграло с ней злую шутку, одарив большими сомнениями, которые Ангел принялась записывать, чтобы не потерять счет времени. И хоть Кроули обращался с ней достаточно хорошо, учитывая, что он Демон, их дистанция никогда не сокращалась настолько, чтобы девушка смогла хоть на мгновение избавить его от изнурительной скуки. Все его походы в рестораны заканчивались непониманием и скорым возвращением — без Азирафаэля даже Ритц перестал быть особенным местом, и Кроули болезненным взглядом провожал непривычно молчаливых соловьев.        Единственными отвлечениями, которые хоть как-то еще работали на нем, были уход за растениями и сон. Трепещущие зеленые листики либо чувствовали настрой хозяина, либо тоже скучали по Ангелу, который иногда хвалил их и ласково поглаживал. Несмотря на то, что все растения принадлежали ему, даже нечаянный взгляд на них напоминал об утрате.        Хоть Демону и не нужно было спать, он выработал привычку в любой подходящий момент закрывать уставшие глаза и быстро уноситься в тот мир, где Азирафаэль ждал его. Мюриэль не на шутку испугалась, когда впервые столкнулась с недельной дремотой Кроули: примостившись на самом краешке чужой кровати на втором этаже, демон по-змеиному обвил руками и ногами светлые пиджаки и брюки, не подавал признаков жизни целую неделю. Да и как он мог проснуться от сна, в котором он вновь переживал последнюю встречу со своей родственной душой? Только во сне он не позволил себе отказать другу, не оставил его мечту, возвращаясь в такой белоснежный Рай, который подошел бы только самому чистому Ангелу, коим Азирафаэль и являлся.        Открывая спросонья глаза, Демон глупо всматривался в чуть не плачущую Мюриэль, так и не отлипая от чужих вещей. Неприятная прохлада коснулась его сонного тела, и Кроули поморщился, сожалея о том, что истратил всю Святую Воду, что тогда подарил ему Азирафаэль.        Однако сейчас он был благодарен тому, что термос быстро опустел, не оставляя возможности уйти. Ему было плевать на взволнованно шелестящие рядом растения, глумливую ухмылку Метатрона и дрожащие руки Мюриэль. Единственное, что кружилось в голове Демона — мягкие объятия, в которые он почти что влетел на негнущихся ногах. Касание к такой же, как и раньше, теплой коже, показалось фейерверком, которым не так давно восхищались люди на одном из каких-то праздников.        Кроули слегка расслабился, поняв, что Ангел не рассыпался в его руках, а он сам не проснулся в пустой и холодной постели. Нет, Азирафаэль нежно улыбался, приобнимая за плечи все-таки упавшего на колени друга. Смотря на Ангела снизу вверх, Кроули подумал о том, что все его существо тянулось и жило ради этого момента. И пусть пустые глаза Азирафаэля не выдавали никаких прежних чувств, а нутро кричало о ловушке.        Вкладывая весь свой смысл существования в такие родные, не успевшие стать чужими, руки, Кроули вздохнул полной грудью. Он думал, что был искушен светлым Ангелом и не раз смеялся над этим, не признаваясь в своих истинных чувствах. Но все оказалось намного легче. Без привычного ошейника и цепи, без аккуратного поглаживания щеки и возможности хоть на мгновение столкнуться с голубыми глазами, он не был собой. Казалось, протяни сейчас Азирафаэль ему Пламенный Меч или же новый термос со Святой Водой и нежно попроси совершить самоубийство, Кроули сделает это в ту же секунду, преданно заглядывая в радушное лицо. Но такая просьба не прозвучала.        — Пойдем? — Ровным голосом спросил Архангел.        Медленно поднимаясь на все еще слабых ногах, Кроули кивнул, даже не спрашивая, куда и с какой целью. «Я навеки твой. Ты — ничей.»