Во время войны законы молчат.

— Милый человек, я так устал с дороги. А вы мне тут еще предлагаете поучаствовать во всяких непотребствах. Тут же такая библиотека, да и через дорогу строящийся маяк. Вы меня определенно обкрадываете, господин советник. Белокурый муж развязной от усталости походкой влетел теперь уже в его покои, которые открыто кричали, что они были обустроены исключительно для очень дорогого гостя. Сам гость меж тем всем своим видом показывал, что он неимоверно утомился в пути, а голову очень театрально, чтобы все всё поняли, запрокидывал назад, будто она весит как целый боевой слон. Он то и дело делал гримасу глубочайшего недовольства при виде внушительной кипы желтоватого папируса, которая покоилась в морщинистых руках его советника с густыми усищами, что для большего эффекта были заплетены в своеобразные косы. Даже личные апартаменты его не радовали сейчас, хотя в целом и в общем он подобное и не одобрял, как его бравые товарищи. Стены помещений, по традициям дворянским, были выкрашены в бордовый цвет, венчаясь золочеными рисунками всяких фигурок у самого потолка, а высоченные статуи из белого мрамора стояли между такими же уходящими ввысь шкафами со свитками. То тут, то там стояли расписные вазы с сюжетами, отсылающими к известнейшем легендам и мифам этого жаркого края, тогда как бесконечная роспись орнаментов разливалась на выложенную плитку на потолке и полу, временами перескакивая на разложенные ковры огненных оттенков. Все это роскошество дополнялось резной и разукрашенной мебелью, что была увешена шкурами убитых животных и каким-то вышитыми чуть ли не золотыми нитями тканями. А завершали богатый антураж несколько балконов с выбеленными ионическими колоннами, с которых свисали легкие белоснежные вуали, в то время как решетчатый навес оказался в плену цветущего плюща. Виды, соответственно, тоже поражали воображение, ибо выходили то на быстро богатеющий город, то на бескрайнее море. Хотя оно является таковым только для невежд и глупцов, как считал вошедший, но это не столь важный нюанс. — Ты прибыл издалека, я понимаю. И тебе хочется посмотреть Александрию, в которой тебя так давно не было, но он все же ждет тебя, — нарочито почтительно поклонился тот самый старый советник. Ему было поручено передать пару-тройку дел этому слегка несносному македонскому аристократу, однако, справедливости ради, он видел его взросление, и все это, по факту, напускное. Приличия ради. Да и сам он вел себя иначе с ним, то и дело подтрунивая и придумывая всякие дурацкие прозвища. Однако сейчас в окружении прислуг грубо отчитывать было не положено, да и не тактично, ибо их положения в обществе были не сопоставимы. И не смотри, что воспитывал в свое время. — Моя сестра еще не приехала? — решил перевести тему этот вельможа, рассматривая свою опочивальню. Он то и дело вскидывал свои странные закрученные спиралью брови от изумления, ибо встречали его уж совсем чересчур, по его разумению. — Нет, мой господин, — скривился от собственных слов усач, пропуская прекрасных девушек, что очень быстро семенили по вылизанному до блеска полу, попутно расставляя всякие яства на ближайший широченный стол дорогому гостю, а поджарые, загоревшие на солнце мужи, таскали туда-сюда всякие сундуки с пожитками этого самого господина. — Она должна приехать вот со дня на день, — раздосадовано прошептал себе под нос мужчина, не замечая тона своего собеседника, хотя обычно бы отреагировал закатыванием глаз, дабы мозгом своим полюбоваться, но тут речь идет о его дражайшей сестрице, поэтому мысленно он был не тут. Или же дело было в другом, ведь он, считай, вернулся с военного похода, а это могло значить, что что-то может идти не так в нынешних перестановках сил. Однако, заприметив хорошеньких египтянок, он тут же встрепенулся, как ни в чем ни бывало. Так обычно поднимают свое оперение соколы при виде добычи, — как говорил Ахиакар: "многих сгубила женская красота, ибо любовь красавицы подобна испепеляющему пламени." А? Помнишь, Зефф? — и знаток всяких цитат уже было хотел пристать к местной служанке, выпендриваясь подобными афоризмами. Так называемый Зефф лишь поднял глаза к небу, мысленно проклиная этого невыносимого финика, что своим поведением мало того, что смущает местных девиц, так и еще он, мягко говоря, ведет себя бескультурно. Хотя что было в пубертат, и вспоминать было страшно. Воспитание в его семье отсутствовало от слова совсем, в особенности по отношению к простолюдинам, которые, также, работали и в их внушительном поместье вблизи Вавилона. Поэтому, первое время, приходилось буквально вдалбливать подобные знания чуть ли не ногой, но эффект того стоил. Благо, те времена прошли и перед ним сейчас расхаживал взад-вперед статный белокурый мужчина, что больше напоминал самого Македонского, нежели собственного отца. Да и не только внешностью, но и умом и тягой к разного рода знаниям блистал, как самая яркая на небе звезда Сириус. Хотя ожидать чего-то иного от преуспевающего военного стратега одного из полководцев Александра было невозможно. Хороший друг и приближенный к нынешним властителям мира сего он заимел неплохую репутацию и связи, а главное — возможности, которым могут позавидовать даже самые титулованные господа. И это было заработано исключительно собственными силами, без каких-либо вмешательств ненавистных родственников со стороны, если, конечно, исключить из списка знакомства, полученные через чьи-то покои. Поэтому в этом не было ничего удивительного, что здесь, в Александрии, его встречают пусть и не по-царски, но не менее торжественно и тепло, пригоняя ему слуг и те еще хоромы. Тем не менее, такое роскошество жития-бытия его редко интересовало, а потому ему было сделано пару подарков от местного некоронованного царя для его стратегического склада ума. Шкафы для различного рода свитков в каждом углу его кабинета, какие-то полки для дощечек со всякими древними письменами предков и, конечно, несколько столов для рабочих дел, на одном из которых была изображена карта всего Египта во всей своей красе, с миниатюрными фигурками, начиная от полководцах на конях и слонах, заканчивая местными каменными Чудами Света. — Теперь я понимаю, почему наш достопочтимый правитель Птолемей полюбил этот край и захотел его возвысить, — рассматривал стол с картой вельможа, что-то перемалывая в своей светлой во всех отношениях голове, — мне бы и самому захотелось посетить Мемфис и другие города. — Затем взял аккуратно фигурку какого-то храма в свои изящные пальцы, — хм, ты только глянь. Они и миниатюры местных святынь наделали для красоты. — Египтяне проявили к нему благосклонность, приняв его как нового фараона после Александра, — не обращал внимания на легкое пренебрежение со стороны аристократа стоящий рядом Зефф со всё той же большой кипой пергамента. Он то и дело в провожающем поклоне прощался с местными обитателями, что в мыле до этого приносили и уносили какие-то свернутые в рулоны карты и записи, стойки с колющим и режущим оружием, сундучки с украшениями, усыпанными всякими каменьями, а также какие-то статуэтки и торсы известных полководцев и царей. Видимо, этот недозревший финик решил перевести сюда всё свое нажитое барахло за последние пару-тройку лет, и неважно, будет ли оно полезным тут или так и будет на себе собирать пыль. — О-о, но начнем с того, что не сразу, — великий стратег вернул на место фигурку здания и обратил свой взор на стол с местными блюдами. Он схватил из чаши пару фиников и прошел к длинной кушетке, обитой пурпурной тканью с каким-то замысловатым узором, а затем устало плюхнулся на нее, решив наконец отдохнуть после долгой дороги, — Во-первых, почивший уже нас Пердикка сделал его сатрапом этих плодородных земель, после того, как был избран регентом вслед за смертью Александра. Уже будучи на должности, ему как минимум пришло в голову восстановить разрушенные храмы в Луксоре и Карнаке, а заодно и задобрить всех местных мелких вождей. Благодаря чему и заслужил уважение от пары египетских крестьян и жрецов, — насмешливо хмыкнул мужчина, прекрасно осознавая масштаб успехов царя, — потом завоевание Киренаики, хотя тут скорее это произвело впечатление на самих греков, нежели на египтян. Но лишние ресурсы нам не помешают, ведь так? — вопросительно воззрился на своего собеседника мужчина, даже не закладывая отрицательный ответ с его стороны. — Совершенно верно, — как в воду глядел. Хотя с таким-то напором и списком аргументов — это не удивительно. — А тут такой случай подвернулся, — деловито развел в сторону руками мужчина, обсасывая косточку финика, — перевезти тело Александра в храм Амона в Сивах, как тот того желал. Престиж, любовь народа к Александру и в целом его культ. Такое нельзя было упустить. Правда, возможно, он и сам это придумал. Достаточно дальновидно, — продолжил свои размышления философ на все времена, задумчиво глотая очередной плод, — но тут Арридей, как ты помнишь брат Македонского, которому было поручено перевезти тело царя, дал слабину, возможно потому, что сам Птолемей приехал его переубеждать. — Арридей ведь попал между двух огней, — учтиво заметил Зефф, испепеляя взглядом ленного блондина, который явно что-то скрывал, — с одной стороны Птолемей, с другой — желание тогда еще живого Пердикки. — Н-да, один хотел в Египет, другой в далекие Эги. В прекрасный край Македонии, места захоронения всех правителей державы, — устало вздохнул греческий аристократ, кладя голову на резную спинку кушетки, сморщившись в конце концов от неудобства, — ох, Амон, лучше бы чем-то мягким обмотали. — И все же ты сам присутствовал при этом событии, финик, — продолжил тему старец, осторожно кладя те самые, судя по всему, важные документы на рабочий стол этой важной персоны. Все остальные быстро удалились несколько минут назад, а потому выражения уже можно не выбирать. — О да, — оживился блондин, даже немного приподнявшись с кушетки, — ты бы видел растерянное лицо Арридея. Это явно того стоило, — затем немного угнездившись на место обратно продолжил: — На самом деле, Пердикка — неимоверный дурак. Властолюбие и жестокость против обаяния и щедрости Птолемея не сыграли ему на руку. — Вы про его столкновение с Птолемеем на Ниле? — решил было уточнить Зефф, хотя и зеленому крокодилу местного болотца было ясно, про какое событие идет речь. — Да-да, — активно закивал стратег, уставившись в потолок, — но тогда ещё сама природа восстала против него к тому же, разлив на него свои воды. А затем и его люди. Не повезло, — задумчиво подытожил историю этого правителя бровастый. — И что же было потом? — сложил руки на груди Зефф, наблюдая, как шестеренки в мозгу знатока истории крутились и вертелись, перебирая события. Надо определенно его вывести на чистую воду таким образом. — Затем Птолемею было предложено стать имперским регентом, но он отказался. Представляешь? — наигранно возмутился аристократ, то и дело дергая забавными завитушками-бровями, — Хотя тут нет ничего удивительного, зная его позицию по этому вопросу. По его мнению, лучше управлять небольшой страной, нежели империей. Дороже ведь выйдет иначе. Поэтому снова совет о разделе империи Македонского на отдельные самостоятельные. И тут такой момент подвернулся. И Киренаика и Египет теперь его, — мужчина встал и вышел на балкон, взглянуть на строящийся маяк, что по обещанию всех задействованных архитекторов должен быть возведен до самых небес, — смотрю, маяк уже в процессе. Того и гляди, спать в этих покоях будет невозможно от такого яркого светоча. — Скорее ты нас покинешь быстрее, чем его достроят, — съязвил старик, ожидая хоть какой-то реакции со стороны, однако, — что с Келесирией? Ты же ведь оттуда приехал вместе с Никанором? — неожиданно спросил Зефф, догадываясь, откуда ноги растут у этого балабольства и непомерной загадочности. Если этот начинает так растягивать время и трепаться, как кукушка на весь лес, значит закрались у него недобрые мысли. — Да, стоит отдать Птолемею должное за это, — начал издалека аристократ, неохотно вспоминая все увиденное там, и немного помедлив, выдал: — Келесирия теперь наша. Лаомедон сначала ответил отказом за присоединение Финикии и Сирии к нашим землям, а теперь Никанор взял его в плен и привез его сюда. — А Иерусалим? — осторожно уточнил старик, не отпуская тему завоевания Птолемеем различных территорий, — это ведь вы вместе разрабатывали план по его захвату? — А, это! — обернувшись к своему собеседнику и облокотившись о перила, рассмеялся мужчина во все свои зубы, — это было гениально! За это я люблю Птолемея. Он хитер и при этом не кровопролитен. Если можно обойтись без явной бойни, он возьмет, что ему необходимо умом и расчетом. Поэтому идея взять город в субботу под предлогом принесении жертвы была невообразимо прекрасной. — Однако тебе что-то не дает покоя. Я это вижу, — вывел-таки старый лис на чистую воду. Хотя оно, наверное, и к лучшему. — Ах ты ж, — было закусил губу блондин, осознавая наконец к чему привели наводящие вопросы Зеффа, а делиться своими переживаниями он отродясь не любил. Дурацкая привычка, от которой бы желательно избавиться, — да, меня беспокоит многое, — сделав небольшую паузу, видимо, собравшись с мыслями, продолжил, — война, старик. Война диадохов не за горами. Бывшие полководцы Александра сейчас на мечах, особенно Антигон и Селевк. Это вопрос времени, когда будут складываться коалиции против друг друга. Радует лишь то, что Египет в каком-то смысле на отшибе, а Птолемей не идиот и может ловко маневрировать. — Что еще? — давил на него Зефф, буравя его своим взглядом, как в детстве, когда хотел выведать у него, как тот нашкодничал. — Антипатр, любимый друг Аристотеля и наш с тобой, совсем плох, — тоскливо заметил мужчина, — я видел его. И если он покинет нас, а он в любом случае покинет — тогда кровопролития не избежать. — И какой же твой прогноз, о великий стратег? — понимая масштаб трагедии, этот шкет практически всегда предвещал события, как они в итоге и шли. Действительно талант, будто в него вселился сам Александр. — Антигон выйдет на первый план и потом, скорее всего, выступит против Эвмена, а второй припомнит Птолемею за Финикию, — резюмировал мужчина на автомате, будто находясь в какой-то прострации, — а что будет делать сам Птолемей? Скорее всего, тоже в это влезет. Но я надеюсь, что не шибко. Там еще не понятно, что с сатрапом Селевком. Антигон ведь изгонит его из Вавилона, я в этом уверен. Поэтому надо смотреть. — Тем не менее тебе нужно продолжить свои дела во имя всех греческих и египетских Богов. Ты нужен Птолемею, и ты это знаешь, — настойчиво вторил своим словам старик, то и дело указывая на стопку пергамента. Того и гляди терпение потеряет, — это раз. А во-вторых — вас ждет нынешний правитель Египта, чтобы вас, такого вот господина и военного стратега, с кое-кем познакомить. — Это с кем же? — оторвал взгляд мужчина от созерцания местных красот, что виднелись с его места. Конечно, диадох часто знакомил его со всякими идиотами, но чтобы это происходило в преддверии войны... Здесь явно есть какой-то подвох. — Как он выразился, это тебе подарок за хорошую службу и дружбу. Это такая местная диковинка, как я понял. Такие люди в наше времена — редкость, — увидев заинтересованность в чужих глазах, он решил слегка деланно потянуть время, наводя еще большую интригу. Приближенный к царям лишь быстро вскочил с места, небрежно закинув оставшиеся финики в то самое блюдо к остальным и направился прямо к своему старику. — И кто же это? — подошел к нему вплотную блондин, вперяя в него свой горящий взгляд. Таким вот незамысловатым способом, его легко можно развести, так как он был тем еще охотником на древние древности, бесспорно, сокровища и чуть ли не сакральные знания разных народов и эпох. Это как раз-таки и объясняло его страсть ко всему этому бесконечному антиквариату, а всякие привезенные с ним же приблуды являлись неоспоримым тому подтверждением. Поэтому и метод был достаточно действенным, чтобы поднять его с насиженного места ради интересной встречи с чем-то, по его меркам, удивительным. — Он — меджай, — чуть ли не шепотом проговорил Зефф, нагибаясь к нему ближе, будто доверяя ему невероятный секрет. Восторга в глазах напротив не было предела, а быстро нарастающая возбужденность давала о себе знать в дерганных движениях мужчины. Он сначала было открыл рот, потом его захлопнул, потом снова хотел выдать слово, но вместо этого выдал только немой крик, закрыв машинально рот ладонями, испугавшись будто реально издал громкий звук. — Да ты шутишь надо мной!? — схватил он за плечи Зеффа, присев немного в коленях от нетерпения, будто готовясь к прыжку, — и если ты мне скажешь, что он еще к тому же и нубиец... я... Его прервал медленный утвердительный кивок, от которого у молодого мужчины всё внутри скрутило в пружину, а потом, как стрела, отправило его вверх, в полёт. Удивительно, но он всегда отличался легкостью по сравнению со своими братьями, будто у него кости с рождения полые, как у птиц, поэтому приземление вышло мягким и беззвучным, что, похоже, он не весил ничего вовсе. Наравне с этим в нем сохранилось то несуразное ребячество, что выражалось абсолютно по-разному. Оно могло, как сейчас, проявляться в форме активного хлопанья в ладоши с широченной улыбкой наперевес. Благо, зубами его бесспорно святой Амон наградил, засранца такого. Сам старик не всегда так любил манипулировать настроением своего приемыша, однако ж этот взрослый с душой мальчишки все еще мог радоваться искренне, несмотря на саркастический тон и язвительные замечания, что летали от него во все стороны постоянно и перманентно. И в свете последних перечисленных выше событий этому бровастому нужно хоть немного перевести дух и отвлечься. Птолемей достаточно умный, и, видимо, делает на это расчет сам, прослеживая нужный для себя эффект. Без сомнений, манипулятор ещё тот. Но по словам этого верного подданного, нынешний правитель Египта также был и щедр, и верил в то, что царь должен быть благодетелем и спасителем для всех, не деля при этом греков и не греков между собой. В этом плане ему стоит отдать должное, это представление восходит к чисто греческим идеям, что в нынешних реалиях ему определенно подходит. Отчасти это и объясняло натуральное бегство военного стратега к такому вот властителю. Демократичность и развитый интеллект манили его куда больше свирепости и честолюбия Антигона, да и его семейки в частности, что осталась в Вавилоне. Так таковая война его не прельщала, как, собственно, и азарт от сражения с адреналином вперемешку. Его душа скорее расположена к выходкам по типу Иерусалима или разлива в нужный момент Нила. — Ладно, ты, видимо, и правда устал с дороги, так что давай, ложись. Отдохни, — пытался вернуть на кушетку Зефф этого финика, но тот резко воспротивился и стал упираться ногами, как баран перед долгожданным забоем. — В смысле!? Какой отдыхать! Нас же ждет сам Птолемей, чтобы познакомить с таким вот прекрасным гостем, — изловчился мужчина, вырываясь ловко из захвата старика и направляясь деловитым шагом к выходу, насвистывая какую-то местную песенку. — В каком-то смысле, гость скорее ты, Санджи, чем он, — ехидно заметил Зефф, ловя тот самый закатывающий глазами взгляд. Озорство и свойственное ему любопытство брызгали из всех щелей, как и впредь, однако долго ли это будет радовать старика в преддверии войны — предугадать действительно сложно.