До следующего рассвета

Должно быть, я тот еще больной ублюдок. Я смотрю на эти подрагивающие во сне ресницы. Их обладатель очень крепко спит. Их обладатель — совершенно не подозревает. Я захожу к нему каждую ночь. Каждую гребанную ночь, когда мне выпадает такая возможность. Я ищу эту возможность. Я провожу время рядом. Отнюдь не для того, чтобы пожелать сладких и безмятежных снов на короткое прощание. До следующего рассвета. Это всецело мое время. Время только для меня. Время, когда я позволяю себе быть самим собой. И не подавляю свои желания. Время, когда я не скрываю их под маской пусть и безалаберного, но принявшего ответственность взрослого. Твоего, Мегуми, взрослого. Время, когда я даже не пытаюсь… Быть кем-то другим. Быть лучше. Когда я максимально обнажен перед тобой. Наше с тобой время. Я вслушиваюсь в твое дыхание. Я ловлю его, каждый вздох. Так сладко… и я знаю, скоро будет еще слаще. Нам обоим. Я сделаю это. Я люблю сладкое. И я знаю, как сделать, чтобы ты не проснулся. Раньше времени. До следующего рассвета. Всего лишь вибрация, слабый отголосок моей техники… И даже, если ты проснешься, ты решишь, что все это было лишь сном. Кошмарным или притягательным, а, Мегуми? Как бы я хотел знать ответ… одновременно боясь получить его. Но ты — молчишь. Ты уже спишь. Я почти не нарушаю твой покой, когда, вставая с колен у твоей постели, занимаю место рядом на шелке твоих простыней. Они приятно холодят мою разгоряченную кожу. Лишь упругий матрас прогибается на мгновение чуть глубже, принимая тяжесть моего нависшего над тобою тела. Но я тебя не потревожил, совсем нет. Я — аккуратен. Я — осторожен. Я — умею хранить свои секреты. Я — паломник, что познал таинство сокровенной истины и пришел поклониться своей святыне. Преподнести в жертву свои дары. Я — грешник. Отринувший все святое, поклоняющийся тебе и твоему телу. Лишь эту веру возведя в абсолют. Мою личную веру. Избранную лично мной. Мой осознанный выбор. Тяжесть которого я несу. Тебе стоит только попросить… Я готов принести тебе в жертву самого себя. Ни секунды не сомневаясь, прямо здесь и сейчас, на этом импровизированном алтаре. Твои волосы хаотично разметаны по подушке и будто сотканы из самих теней. Только одному тебе подвластных и знакомых теней… Таинственных, манящих, потусторонних… маленькие искусительницы-змеи на голове мифической медузы, что-то шепчущие, что-то напевающие. То искушающие своими утробными интонациями, то рычащие… но я слишком глух, чтобы их услышать. Они так контрастируют с твоей бледной кожей… С твоими обветренными, покусанными до соленой незаживающей корочки, но такими манящими розовыми губами. Твоя дурная привычка — кусать себя, свои губы. Частенько до крови. Моя любимая привычка. Я хочу попробовать. Всегда их хочу. Побалуешь меня? Острые, беспощадные зубки… Быть может, сегодня ты снова в забытье укусишь меня? Прокусишь и мои губы или заигравшийся с твоим язык до крови? Да… Смешать твою слюну и кровь со своей. Распробовать этот вкус… я так хочу. Я хочу быть тобой отмеченным. Я с гордостью носил бы твою метку. Только тебе это позволено. Я — разрешу. Красный как рубин. Красный как сама любовь. Я хотел бы быть тобою наполненным, я так хочу тебя почувствовать… Больше… Я так хочу большего, чем мне уже доступно. Чем я позволяю себе наедине с твоей тенью. Интересно, чего бы ты сам хотел, а, Мегуми? Я вот совершенно точно знаю, чего я хочу. Распробовать самую вкусную и дорогую сладость. Вкушать ее… снова и снова. Ведь мне все еще мало… Так отчаянно мало… Я глубже и глубже целую тебя, заслоняя собой от всего света, лишая нас обоих дыхания. Мои руки ласкают тебя, с трепетом касаясь открытых участков кожи на торсе и шее. Твоя кожа, такая нежная и мягкая, как молочное суфле, покрытое взбитыми сливками, растекается на моем языке, будто и не было сотни ночей моих прикосновений. Когда я лишь открывал тебя для себя, познавал, и вводил себя в заблуждение, пытаясь довольствоваться малым… Пытаясь уговорить себя и свое желание. Отступить. Оставить. Оглядываясь на табу. Табу, что так долго вынуждало держаться на расстоянии. Что только мешалось. Что прятало и скрывало тебя от меня. Как сейчас твое одеяло. Что я стягиваю и отбрасываю без сожалений. Будто переступая очередную границу, с особым наслаждением. Я сам укрою тебя. Я сам согрею тебя. Кожей к коже. Своим телом. Как хорошо, что, повзрослев, ты теперь спишь обнаженным. Даешь отдохнуть своему натруженному тренировками телу? Подсознательно чувствуешь себя в этой комнате в моем доме в полной безопасности? Или и это часть твоего невысказанного подросткового протеста? Кстати, направленного на что?.. Однажды я все же найду возможность и предлог, чтобы как бы случайно застать тебя неглиже и подколоть на эту тему. Мне хватит и мгновения твоей неловкости — я навсегда запечатлею в своих глазах твой образ при свете дня, и твой робкий смущенный румянец. Мое сладкое румяное яблочко, запеченное в медовой карамели… Изменишь ли ты после такого свои предпочтения? Испугаешься? Или… Быть может, сам захочешь вновь подразнить меня? Но как бы ни был долгожданен и сладок десерт, я благодарен, что сейчас не приходится тратить лишний миг на снятие обертки. Ты и без нее — желаннейший и свежайший. Ты без нее — так прекрасно на все реагируешь. Такой сладкий, чувственный и неискушенный мальчик. Никогда не перестану восхищаться, насколько ты отзывчив. Как патока, возбуждение растекается по твоему телу, что плавится от моих малейших касаний. Прикусить и слегка оттянуть зубами мочку нежного ушка, провести ладонями по ребрам, аккуратно задев ноготками ареолы сосков, помассировать, сжать их, подразнить, увлажнить их своим языком… притереться телом к такому желанному телу, обхватив тебя своими бедрами, раскачиваясь, ритмично сжимая своими мышцами. Потанцуем, Мегуми? Я приглашаю. И вот я уже любуюсь твоим искренним желанием, сладко выдыхая от предвкушения. Как же сладко-сладко-сладко нам сейчас будет. Широко лизнуть за ушком и подуть на получившуюся влажную дорожку, в кулак обхватывая твое и свое напряжение. Второй рукой я помогаю, оттягивая твою крайнюю плоть. Мне не хватает опоры, но я очень-очень стараюсь балансировать, добавляя плавные, но ощутимые мазки своим членом по твоему. Меня ведет каждый раз, когда я, толкаясь, прохожусь своей головкой и уздечкой по твоему стояку. Я посасываю кожу на твоем подбородке, чередуя движения языка и губ, смещаясь дальше на шею. Круговыми движениями большого пальца я прохожусь по головке твоего члена, надавливая на отверстие уретры. Оно влажное, тягучая капелька оседает на подушечке моего пальца, и я чувствую, ты уже совсем скоро… Да… Сейчас. Ты щедро, обильно кончаешь, выгибаясь в спине и орошая мою ладонь жемчужными струями. Я слизываю, пробую на вкус маленькую капельку сахарной глазури, стекающую по моему запястью. Затем ловлю еще одну, и еще… не давая сбежать ни одной из моей ладони. Облизываю свои пальцы. Как же вкусно, мой дорогой. Как же классно. Как бы я хотел, чтобы ты видел, как мне сейчас хорошо, как меня от этого тащит… Я не могу оторваться. Но для меня самого сегодня это еще не главная вкусняшка. Я пережимаю свой член у основания, ненадолго отгоняя подстегивающее возбуждение. Не до него мне пока. Очень сильно хочется и самому кончить, но время еще не настало. К сожалению, я уже в том возрасте, когда приходится вести своим оргазмам счет. Обидно будет сдаться на полпути, не реализовав все задуманное. Пожалуй, обиднее только попасться. Хотя, горючую смесь, что заменяет сейчас мою кровь, не хило поджигает мысль, тебе спалиться. Случайно, забывшись и утратив контроль… или попробовать это специально. И если бы я мог выбирать, то я бы сделал это на том этапе, когда уже не останется и шанса толковать что-либо хоть сколько иначе. Когда я и моя гордость будем максимально раскрыты и уязвимы. Увидеть твои широко распахнутые в удивлении кошачьи глаза, наполняющиеся осознанием происходящего… Увидеть, как томная поволока безмятежной лазури сменяется изумрудами концентрированной ярости… Это мог бы стать мой сильнейший оргазм во всей моей жизни. А зная тебя, заодно и последний. Ха-ха… Я переползаю к твоим ногам, широко разведя твои крепкие бедра. Я устраиваюсь между них так привычно и правильно-удобно. Быть может, именно для этого мы оба были созданы в одно и то же время и на одной планете? Что скажешь, а, Мегуми? Это так естественно, быть мне между твоих бедер… Отсюда открывается просто захватывающий душу вид. Я не могу не облизать свои вмиг пересохшие губы. Я поочередно целую твои стопы, мягко массирую их тыл, прохожусь языком между подрагивающих от напряжения пальцев. Затем, чтобы после закинуть твои голени себе на плечи, примеряя на себя их тяжесть. Должно быть рефлекторно, ты скрещиваешь их за моей шеей. Черт возьми, это так правильно… Я преклоняюсь пред тобою вновь, чтобы зарыться носом в бегущую к пупку дорожку жестких темных волосков. Потереться о них и вдохнуть… Твой естественный мускусный запах я нахожу лучше любого дорогого парфюма. Я и сам хотел бы им пахнуть. Насквозь пропахнуть тобой. Я пробегаюсь своими пальцами по выпирающим тазовым косточкам, забираясь все дальше и сжимая ягодичные мышцы, языком проводя все новые и новые влажные дорожки по твоему животу. Я прохожусь по витым мышцам пресса, вывожу одним инстинктам ведомые магические узоры, чтобы затем опустить кончик языка в твой пупок и немного пошалить уже в нем. Происходит таинство. Это магия. И кажется, я не одинок в этой оценке. Тебе вновь все происходящее стало интересно, я ощущаю своим подбородком готовую к новым открытиям наливающуюся кровью сочную плоть. Еще немного и она расцветает в моих сомкнутых губах, принимая завершенную форму. Ибо, кто черт возьми я такой, чтобы посметь отказать тебе в этом? Да… Я эгоистичен и жаден. Жаден до невозможности. Я упиваюсь своей властью. Я могу только брать, иссушать, ничего не отдавая взамен. Вбирать в себя снова и снова, неистово, испивая и вылизывая все твои соки. Я совершенно не способен остановиться. Слова «стоп» больше нет в моем лексиконе. Но я решил, что ты не должен от этого страдать. Тебе бы я хотел дать многое. Подарить очень многое. Подарить тебе самое райское наслаждение. Удовлетворить тебя полностью. Отдать контроль и полную власть над своей жизнью. Мегуми, мой ты Бог… Моя похоть. Моя к тебе страсть. Мое вожделение. Будешь ли ты когда-то готов снять непосильную ношу с плеч моих и разделить все это со мной? Снизойдешь ли вниманием до коленопреклоненного пред тобой человека? Воздашь ли ему? Или накажешь? Я приму любой свой исход. Со мной моя вера. Ну а пока мне остается лишь ритмичнее работать своим горлом, пропуская тебя на максимально доступную нам глубину и сглатывать, сглатывать, игнорируя тошноту и ставшую острой нехватку воздуха в легких. Я сам себя этим наказываю, за все свои грешные мысли… и действия. Голова кружится все сильнее, а грудь будто переехал каток. Но ничего, я справлюсь, мне не впервой. Ведь я — сильнейший. Мышцы подергивает в спазме, вдоль позвоночника пробегает сковывающая саму суть судорога, сердце стучит в голове и заходится безудержным галопом… и застывает, взрываясь, не выдержав… из последних сил, лишь бы успеть дать тебе... ... захлебываясь жаждой, а затем и тобой… Мегуми, мой ты Бог, я так счастлив, доведя себя до этой маленькой почти-смерти от асфиксии. Сколько времени прошло… я не помню. В голове лишь туман и… как хочется жить. Как здорово это… жить. Здорово. Классно. Я лежу рядом, я дышу тобой и с тобой. И мне открываются все новые и новые краски и грани этого мира. Вселенная, черные дыры, взрывы столкнувшихся сверхновых, пульсары, я чувствую столько всего… Только не хватает описать — словарного запаса. Мое тело дрожит и знобит, а сознание сейчас везде и одновременно лишь рядом с тобой. Ты — ниточка, позволившая мне зацепиться и вернуть себя из-за грани. Ты — центр придуманного мною для себя мира. Моя дурная голова покоится на твоем отведенном в сторону бедре, а в волосах я ощущаю твои нежные тонкие пальцы. Это я сам нагло притянул твою руку в поиске тепла и ласки. Я поймал ее и заключил под замком из своих пальцев. Она принадлежит мне, больше не отпущу. И ты не отпускай меня никуда. Ну, пожалуйста?.. Получается, что я обнимаю и твою закинутую на мою грудь ногу, наблюдая за тем, как она мирно поднимается и опускается в ритме моего все еще жадного тяжелого дыхания. Любуясь тобой и совершенно не сожалея о почти утерянном мной сейчас возбуждении, я зарываюсь лицом в открытый мне пах, просто чтобы чувствовать еще больше твоей нежной кожи. Смакуя уже полученные ощущения, я думаю, что сейчас я бы не жалел и о потраченной ради произошедшего жизни. Но кажется сегодня я почти доигрался. Мои односторонние желания без должного контроля со стороны становятся опасными. Опасными, конечно, лишь для меня самого. Да плевать. Однажды я понял, что стал иначе чувствовать и воспринимать боль. И иначе относиться к возможности своей смерти. Наложился ли на что-то там в мозгах опыт постоянного применения отталкивающей техники? Которую я отключаю только рядом с тобой. Наедине с тобой. Этакая искусственная тактильно-сенсорная депривация. Или же опыт постоянного воздействия на нервные окончания обратной техники регенерации? А может быть, пережитая смерть?.. Ведь однажды, знаешь… я действительно на какое-то время умер. Умер не понарошку, не почти, не на чуть-чуть. Умер по-настоящему. А потом какого-то хрена вернулся обратно к жизни, впервые раскрыв и заступив за границы непознанного. Получается… я просто хочу повторить это ощущение? А может, как любят говорить, все из детства? Еще и моральной травмой какой припечатало этот сплетённый змеиный клубок… Да сказал же, плевать. Вот же отстой. Но правда остается правдой. И правда эта в том, что… Я кайфую от боли. По-настоящему. А после нее становлюсь лишь сильнее чувствительным. Моя свободная рука уже покоится в районе вновь спровоцированного мной физического подтверждения твоего желания. Почти впритык я любуюсь тем, как оно все растет, крепнущее от моего внимания. Мои пальцы подстегивают его все сильнее, проходясь по отчаянно набухнувшим венкам, захватывая до основания не прикрытого плотью члена. А затем отпускают и переходят дальше, к мошонке. Подушечками я оглаживаю в ней твои яйца, массирую их, перекатываю. Тебе понравится, если их сжать? Вижу, что нравится. Ох, как же сладко твое возбуждение… Я провожу по нему завороженным взглядом, будто загипнотизировал кто. Не удивительно, что в один момент я не удерживаюсь от того, чтобы облизать маячащую перед самым моим носом припухшую от прежних ласк головку. Я пробую ее твердость и прихожу к выводу, что я доволен результатом. В третий раз тебе будет уже не так легко кончить. Теперь мне должно быть этого достаточно. Эх, где мои пятнадцать лет… И тут вкалывать приходится. Настала и моя очередь по-настоящему расслабиться и покорить эту ночь. Я хочу подарить тебе всего себя. Как тебе такое предложение, а, мой драгоценный Мегуми? Такого неоднозначного и сильного. Единственного и совершенно не повторимого… такого скромного, ха-ха… твоего себя. Я уже принадлежу тебе. Мегуми, ты знаешь? Я же говорил тебе уже вроде, что я пришел к тебе сегодня не просто так и не с пустыми руками. Я пришел с дарами. Я не шутил, представляешь? Я уже растянул, хорошенько смазал и подготовил себя. Да-да. Для тебя. Расслабленный, стоя под теплыми колкими струями в душе… с мыслями о тебе. Представляя нас с тобой в этой самой кровати. Представляя тебя… твой прекрасный аккуратный член, как он входит в меня, как ты меня им наполняешь. Знал бы ты, чего мне стоило еще тогда сдержаться и не кончить от этих грязных мыслей, от ощущения вытекающего из ануса масла и собственных безжалостных пальцев. Лишь представляя… То, что я сейчас наконец-то воплощу в нашу жизнь. … о, а я такой гибкий. Думаю, в таком положении мы действительно сможем… провернуть это все. Я завожу руку назад и на ощупь обхватываю твой член. Я притираюсь к нему своими ягодицами, чтобы лучше почувствовать, чтобы лучше представить как это должно произойти. Я приставляю его к мышцам ануса и, решившись, на выдохе, присаживаюсь, пропуская в себя его головку. Ох, это… Интересное ощущение. Распирающее. Но этого мало… мне так мало… Надо расслабиться. И скорее впустить тебя глубже. Я так стараюсь… Похвалишь меня? Поощришь меня? Сейчас я твой хороший мальчик. Твой неосознанный толчок в меня, пожалуй, лучший ответ из возможных. Ты ведь чувствуешь все? То, как я обволакиваю тебя своими узкими мышцами. То, как я принимаю тебя в себя все больше и больше. Все глубже. То, как ты распираешь собой меня… Это… действительно отличается от всего того, что было у нас раньше. Болезненней. Ярче. Насыщеннее. И ведь это еще только самое начало. Ведь так? А что же будет дальше? Не хочу ждать, не могу… думать. Я весь твой, мой Мегуми. Скорее бы… Надеюсь, ты простишь меня, но пока что обойдемся без поцелуев. Мне нужно приспособиться, поймать и набрать темп. И найти, как я смогу потаранить тобой одно свое укромное местечко. Вверх-вниз, вверх-вниз, не выпуская, лишь сменяя направление. И вот кажется… Мать твою, да я нашел. Да… Сюда. Надо стараться, чтобы ты снова и снова попадал сюда… Сладко. Резче, сильнее, сжимаясь… Мой ты Бог, Мегуми… Как же сладко. Еще, еще… Опускаясь на тебя еще глубже… Я чувствую, я не могу контролировать… гребанное ни-че-го. Моя слюна стекает из уголков разомкнутых губ и дальше, по подбородку. Она не задерживается и капает, пачкая и мое, и твое тело. Я сегодня так пачкаю, так пачкаю тебя, мой родной… я не могу сдержать свои стоны. Я выгибаюсь сильнее, опускаюсь все резче и глубже и одной рукой глажу свой сосок. Мне так сейчас на все наплевать… Мне так хорошо, так кайфово. Но это тот самый момент, когда я бы хотел, чтобы ты увидел. Чтобы что-то решил. Чтобы ничего не оставил от своего прошлого представления обо мне. Разорвал его в клочья. Отличный момент для того, чтобы встретиться взглядами. Я — поехавший. Я такой… совсем твой поехавший… Увидь меня. Узри меня. Убей меня. Втоптай в грязь мою гордость. Сделай больнее... Как можно больнее… Сделай… Так хорошо… Ха-х… Так влажно во мне… И от этого уже мне. Заваливаюсь на тебя, падаю, совершенно опустошенный. Это... вау… Мне не понадобилось себя даже касаться. Посмотри, что ты сделал со мной. Что я сделал с тобой. Мой ты Бог, мой Мегуми… Такой красивый. Черт возьми... это было очень красиво. Мы закончили, оба... Но я не спешу выпускать еще твердого тебя из своего тела. Интересно, а как у нас будет, если прямо сейчас, с гиперстимуляцией? Сможем? Я так хочу… еще разочек. Пожалуйста? ... сколько бы я не терзал тобой свое тело. На утро, моя же обратная техника не оставит на нас с тобой и следа. Обо всем остальном я тоже позабочусь, не переживай. Тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Никто не узнает. ... жаль ты — не узнаешь. А пока, у нас еще осталась в запасе пара часов. До следующего рассвета.