Судьба любви и смерти

Орден Гусу Лань располагался в уникальных по своей красоте горах. Летом там царила приятная прохлада, а зимой открывались невероятные пейзажи, заставляя забыть о равнодушии. В этих глубинах родились два нефрита необыкновенной красоты. Первый был одарённым в учении и лёгким в общении. Именно старший сын был признан одарёным фихтовальщиком. Его янтарные глаза завораживали и привлекали множество людей. Его любили, и все хотели стать его другом. Второй же был противоположностью. Он не отличался способностями и считался довольно посредственным бойцом. Всегда хмурое и недовольное выражение лица лишь отталкивало множество возможностей для знакомства. Более тёмные, сиренево-коричневые, глаза будто заглядывали в душу. В них можно было утопиться без шанса на спасение. Такие разные, но все же существовавшие в иерархии наследников. Все говорили, что у них прекрасные отношения. Даже с такими различиями они умели находить общий язык друг с другом. . Ранним утром Цинхэнь-Цзюнь направился к своему младшему брату с беспокойством. Этот день был первым в обучении его брата, Лань Цижэня, но тот так и не явился. Учитель поручил ему выяснить причину задержки. Репутация клана могла пострадать из-за его неявки! Дойдя до аккуратно расположенного домика, он постучал. Вскоре из-за двери послышались стоны. Обеспокоенный старший брат спросил: — А-Хан? Ты ведь здесь? Всё впорядке? Молчание. Спустя пару секунд послышался быстро-сказанный ответ: — Да, дагэ, всё в порядке, можешь не волноваться. Хотя Цинхэнь-Цзюнь выдохнул, он не спешил успокаиваться и ответил: — Ты ведь не запамятовал, Цижэнь, что сегодня твой первый день обучения с адептами других кланах? Ты ведь знаешь, что репутация клана зависит от твоих действий? Не дождавшись ответа брата, Цинхэнь-Цзюнь поспешил вернуться на церемонию открытия, намереваясь сделать выговор Цижэню после.

***

Клинок проткнул сердце и я погиб. Лань Цижэнь внезапно распахнул глаза, его грудь продолжала подниматься и опускаться в быстром темпе. Сердце билось как проклятое, наполняя воздух вокруг напряженностью. Он ещё не верил в произошедшее. Где он? Может быть, это загробный мир? Если это была реальность, то, видимо, даже загробный мир может быть прекрасным. Это была его комната. Такая аккуратная, такая уютная. Такая родная. Такая, какой была до пожара… Неужели судьба решила поиздеваться над ним и отправила во времена до пожара? Поднявшись, он заметил нечто странное. Его руки не были такими, как у взрослого мужчины, который уже успел повидать эту жизнь, а такими, как у молодого юноши. Но почему? Неуверенно встав и подойдя к зеркальцу, что аккуратно стояло на столике, Цижэнь, наконец, смог вдоволь рассмотреть своё отражение. На него смотрело молодое лицо, которое ещё не успело окончательно сформироваться. Не было следов козлиной бородки с усами и тех синяков под глазами. Не было и уставшего от жизни взгляда. Вместо этого перед ним был молодой юноша, адепт своего ордена. Цижэнь не мог поверить своим глазам. Решив умыться и проверить, он осознал, что действительно стал моложе на много лет. Неужели это было именно то, чего его душе было нужно? Но зачем судьба отправила его сюда, чтобы утихомирить его душу? Насколько он знал, этот отрезок жизни, несмотря на некоторые счастливые воспоминания, вряд ли было самым счастливым периодом. Ведь даже из-за этого тирана, Вэнь Жоханя! Хотя за эти годы вряд ли что-то могло его удивить, ему нужно было успокоиться. Из-за двери послышался голос брата. Видимо, он был так погружен в свои размышления, что не заметил стуков в дверь. Тяжелый стон вырвался из него самого. Как давно он не видел своего драгоценного брата! Такого идиота, но такого любимого! Крикнув в ответ, он осознал, что раз он в этом небытии, то будет просто спокойно себя вести. Первый день обучения? Возможно, Цижэнь даже не осознает, насколько этот день был ему дорог. Память в последние годы его часто подводила. Приведя себя в порядок и поспешив на урок, в допустимом темпе, конечно же, он опоздал. За это ему назначили переписывание правил. Что ж, он сам бы назначил наказание даже более строгое. Извинившись ещё раз перед всеми, церемонию продолжили. От ордена Цзинь вышел их распутный наследник, Цзинь Гуаньшао, слухов про которого ходило больше, чем надлежало бы. У Цижэня он вызывал отвращение в первую очередь из-за своей распутности. От ордена Юньмэн Цзян вышел Цзян Фэньмэн. От него исходило ощущение приятного человека и довольно-таки мягкого. Не сказать, что Лань Цижэнь его недолюбливал, но всё же такая мягкость часто была ни к чему. Он считал его слабохарактерным, не больше. Также выходили многие другие из побочных и основных орденов, но Вэней всё ещё не было. Он помнил, как явился этот орден, так что ему оставалось лишь надеяться, что раз это её небытие, то судьба сделала ему подарок и вычеркнула этот орден и его собак из рая для него. Это было логично. Когда вышла мать Вэй Усяня, Цансэ Саньжэнь, Лань Цижэнь чуть не поперхнулся. Эта женщина! Негодница. Что она делала в его небытие?! Решив успокоиться и продолжить оценивать обстановку, он просто продолжал внимательно следить за тем, как преподносили подарки его учителю. Лань Хан всё ещё помнил, как в период обучения он часто подвергался критике со стороны учителя. Это могло сделать его более бодрым раньше, но сейчас, после стольких прожитых лет и выходок Вэй Усяня, каждый раз поражающих своей изобретательностью, но всё больше раздражающих, он чувствовал лишь раздражение. Критика более не бодрила, а лишь утомляла. Постепенно Цижэнь осознавал, что это вряд ли упокоение. Снова выслушивать представителей, противных ему, и вновь сидеть в сборище, не приносящем радости — это не похоже на мирное умиротворение. Зачем его душа вернулась в прошлое? Его жизнь была прервана насилием. Но почему он вернулся в своё прошлое? Вероятно, вновь игра Вэй Усяня, опять его ухищрения! Племянник, возможно, не сможет наказать подлеца, но если даже и накажет, это будет по-своему уникально. Однако слышать это, а уж тем более видеть Лань Цижэнь не желал. Смирившись с переносом в прошлое, Лань Цижэнь почувствовал, что приближается момент встречи с Вэнь Жохань. В предыдущей жизни он опоздал из-за своей наглости и безответственности своего ордена. О, как Лань Цижэнь был возмущён! Он не мог поверить, что у кого-то хватает смелости на такое! Но в текущей жизни ему уже нечем было удивляться. От такого наглого человека, как Вэнь Жохань, можно было ожидать всего, что угодно! Вэнь Жохань вновь проявил свою непоколебимую наглость, явившись вскоре на церемонию посвящения с опозданием, точно так же, как и в прошлой жизни Лань Цижэня. Войдя, он осмотрелся, явно наслаждаясь ситуацией, и произнёс: — Приветствую вас, уважаемый учитель. Мы прибыли на обучение в Облачные Глубины с некоторым опозданием. Прошу прощения от нашего ордена и возможность представить вам в виде прощения дар прямиком из Ночного города. Улыбка Вэнь Жоханя кишела ядовитым насмешкой, будто он насмехался над остальными учениками, стремясь продемонстрировать своё превосходство. Учитель, слушавший Вэнь Жоханя, нахмурился и ответил: — Приветствую наследника ордена Цишэнь Вэнь, но вы опоздали и подвергаетесь наказанию вместе со всеми, кем прибыли. Так как вы отвечали за них, то получите наказание в усиленной форме. — Какое наказание вы мне дадите, учитель? Этот покорный ученик с удовольствием его выполнит — саркастически произнес молодой Вэнь. — Переписывание правил Облачных Глубин три раза. Остальным два раза переписать. А чтобы вы, наследник клана Вэнь, точно всё переписали, Второй Нефрит проконтролирует процесс — вынес вердикт его наставник, не забыв посмотреть на Цижэня. На лице виновника возникла гримаса недовольства и злости, смешанной с обидой, но тот ничего не ответил. Цижэнь же в свою очередь не хотел особо проводить время с бывшим тираном, что поджог его дом, из-за чего умер его брат. Но это были правила, а они важнее собственных чувств. Поклонившись, Вэнь Жохань представил подарок от своего клана. Это были различные угощения с сувенирами огненных земель. Всё это время Лань Цижэнь старался не показывать эмоций, но теперь он был точно уверен, что это вовсе не небытие, а самое настоящее перемещение в прошлое. Цижэнь старался не смотреть в сторону Вэня, но не смог сдержать своё уже годами утраченное любопытство. Молодой тиран выглядел совсем так же, как и в своём взрослом возрасте. Единственное, что изменилось, так это прилипший детский жир на щеках и другие одеяния. Но даже не это поразило Лань Цижэня. Настойчивое чувство дежавю. Разве не такое же наказание он дал этому Вэй Усяню в первый день обучения из-за корректировки изначальных методов по борьбы с нечестью? Как так? А он дал его не по своей памяти, потому что когда-то его самому заставляли сидеть и следить, чтобы молодой Вэнь всё выполнил? На лице Лань Цижэнь появилась морщинка от нахмуривания. От этого всего у него разболелась голова. Когда уроки наконец закончились, Вэнь Жохань уже думал улизнуть и ничего не делать, но младший успел его перехватить и всё же заставить переписывать правила, под недовольные возгласы Жоханя. Конечно, ему хотелось провести побольше времени с братом, уберечь его от той злополучной женщины. Даже услышать, как он его ласково называет «Лань Хан» или «А-Хан». Но чтобы он не чувствовал, правила были важнее. Любые эмоции можно было подавить, если дело касалось правил. Подчиниться эмоциям и братской любви ему бы означало упасть настолько низко, насколько он лишь мог. Отца он даже видеть не хотел, не говоря уже о матери, которая была мертва. И вот, они направились под уныние и ворчание Вэнь Жоханя, в библиотеку, где в скором времени уже находились.