***
– Хитро, – Эдит сидела одна в свете камина гостиной, пила любимый кофе со сливками, и наслаждалась вишневым пирожным, о существовании которого в своем холодильнике Майкрофт пытался забыть добрую половину дня. – О чем ты? Его голос непроницаем. Прибыл Майкрофт только что. И перед тем как направиться к Эдит, с раздражением уделил бесконечно длящиеся две минуты мытью рук и снятию пиджака. И всеми силами пытался придать своему лицу бесстрастное выражение. Будто, он ни на секунду не сомневался встретить ее сегодня. Здесь. – Натравить на меня свою экономку, – и снова эта интригующе лукавая улыбка коснулась ее губ – что-то не меняется, – ведь ты знал, что я не откажу во внимании бедной престарелой женщине, что верой и правдой служит десятки лет такому, как ты. Она – герой. Обрушила на меня (почему-то) недовольство твоим рационом. Многое приходится выбрасывать из-за беспричинно начинающихся и резко прекращающихся диет. Где же разумное потребление, Майкрофт? – И снова этот наигранно осуждающий тон. – Твоими трудами – один объект искушения спасен, – Майкрофт кивнул в сторону стаканчика трайфла. Он занял место в кресле напротив. Между ними – разница в интеллекте, образовании и принадлежность к разным классам. Но к своему удивлению, для Майкрофта Холмса Эдит и двадцать лет назад не была просто женщиной. Заносчивой снобкой – о да! Оберегающей свои границы – вполне вероятно. Искушенной аристократкой – никогда. Не видел он в Эдит, как бы ни старался разглядеть, аквариумную рыбку. И тогда, и сейчас, неподдельный интерес пробуждался в нем при одном взгляде на нее. Да, безусловно, простая и открытая. Как любят говорить женщины о себе подобных – «без изюминки». Но важно ли это, когда умнейшему из ныне живущих британцев приятно ее общество? Ту последнюю встречу в Рождество он запомнил. Не как один из втайне просматриваемых черно-белых фильмов. Но живо, ярко. Будто не с ним и не сейчас. За последние двадцать лет женщина, которую Майкрофт Холмс когда-то выбрал, находилась напротив. Рядом. Ему нравилось на нее смотреть. И слушать ее. Ничего и близкого к любви, на его неопытный взгляд. Их чувства и двадцать лет назад он любовью не считал. Сегодня от этого чувства друг к другу они равностепенно далеки. И пусть уверенность в этом непоколебима, роль матери его единственного ребенка слишком скромна для такой, как Эдит. – Больше нет. Это последний. – Она пожала плечами и без угрызений совести проглотила еще один кусочек. – Ты на день рождения шла, или куда? Я бы и круассану был рад. – Майкрофт немного освободил узел галстука. – Вообще-то, я бы не отказался и от ложки сахара в чае. – Шерлок так и сказал Белль. Лучший подарок тебе: либо подписанный договор на поставку нефти с Катаром (с остальными на Ближнем Востоке ты уже успел переругаться, с его слов), либо коробочка шоколадных маффинов. – Оторвавшись от трапезы, Эдит наполнила чашку в руках Майкрофта не успевшим остыть кофе. Он его не любил, как ей помнится. И уже тем более не стал бы пить в столь позднее время. Но нужно согреться. Март на удивление погодой не радует. – Она другого мнения. – И какого же, коль не секрет? – Он непроизвольно дернул рукой, едва успев спастись от пролитого на колени напитка. Мгновенный вопрос. Все, что касалось Белль, ее мыслей и ее отношения к нему имело пометку «ультра-приоритет» в его перевернувшемся с ног на голову мире. Важно все. От сообщения: «Я добралась до кампуса», до добавления в Twitter'е подписчика с никнеймом Iceman. Все, что так или иначе относилось к его … их отношениям с Изабелль – первостепенно. Шерлок, без сомнений, доволен резко смещенному центру внимания Большого Брата. – Думаю, она с удовольствием подарила бы тебе домашнего питомца. Даже если, это был бы фикус. – На лице Эдит буквально читалось: «Бред какой-то». – Ты иного мнения, полагаю. – Человек, десятилетия ведущий переговоры на мировой арене, сейчас изо всех сил старался быть бесстрастным в этом, на первый взгляд, повседневном, вечернем разговоре. – Ну разумеется. Я ее предупредила сразу. – А вот Эдит напротив – наслаждался его мальчишечьей неуверенностью. Подогревала ее остротами. – Майкрофт, любое живое существо в твоем доме рискует либо быть забытым и провести остаток дней в темноте и страхе, либо умереть от инфаркта, потому что ты до смерти напугаешь любого. Даже фикус. – Вы с Шерлоком …– Майкрофт закатил глаза, облокачиваясь на спинку кресла, – когда устанете и прекратите дискредитировать меня в ее глазах, уведомьте меня. Прошу. Я должен знать, когда мои старания начнут давать плоды. – Во-первых, я подумаю. Хотя Шерлок-то не устанет, уж точно. И ты это знаешь, – Эдит искренне звонко рассмеялась, сумев тем самым подарить себе теперь и его безобидную улыбку. Он не злился. Нисколько. – Во-вторых? – А во-вторых … Она медленно поставила фарфоровую чашку на блюдце. Встала. Только сейчас он заметил, как необычен ее сегодняшний образ. Шифоновые платья, твидовые пиджаки и лаковые туфли на изумительном своде стоп – все это было практически неотделимо от леди Эдит ни двадцать лет назад, ни сейчас. Сегодня же на ней узкие джинсы, кеды и кашемировый джемпер. Словно она выбралась сюда после прогулки по частному парку. А волосы – ее ярко-рыжие волосы – без идеальной укладки. Без замысловатой прически, создаваемой, как он помнил, часами. Сегодня они собраны в высокий пучок, из которого выбились несколько непослушных кудряшек, придавая лицу Эдит еще более свежий и отдохнувший вид. Эта Эдит не похожа на ту, что он встретил в Рождество. Эта Эдит простая. А для Майкрофта Холмса, еще и понятная. – Пойдем. Вытягивая мужчину из ностальгических мыслей, женщина кивнула в сторону двери и бросила на сидящего интригующий взгляд. Без сомнений разжигающий неподдельный интерес. Удивительно, но, как оказалось, есть люди, повелительное наклонение слов которых заставляет Майкрофта Холмса делать лишь одно – следовать. Он так и поступил. Они прошли через парадную. Поднялись на второй этаж. Под скрип половиц пересекли длинный коридор и свернули за угол. Лунный свет, просачивался сквозь витражные окна, освещая путникам дорогу. Еще несколько поворотов, и вот они напротив одной из тех комнат, что Майкрофт в быту никогда не использовал. Без надобности она ему. Эдит ловко открыла дверь, но юркнула в проход первая. Опережая хозяина и его непредсказуемую реакцию. Здесь холодно. На два … нет, на три градуса ниже, чем в остальном доме. Одно окно. Несколько книжных шкафов, что остались от прежнего хозяина. Лестница для верхних полок. Отделанные деревом стены и из того же сорта древесины стол с резными ножками. Ничего примечательного в комнате не было, кроме, пожалуй, толстого слоя пыли на мебели и … стеклянного аквариума. – Подойди. Эдит включила свет, но от яркой вспышки существо в воде резко скрылось в ущелье гладких камней. Майкрофт не успел разглядеть. Нечто белесое. С розоватым оттенком. Или это ему показалось? – Выключи. – Мужчина медленно, движимый искренним интересом, приблизился к аквариуму. Поправил светодиодную ленту, что служила единственным источником света в сумраке ночи. И кончиком мизинца коснулся воды. – Холодная. – Да. Вообще-то, даже очень. Тридцать минут. Примерно столько необходимо на перенос таких габаритов аквариума. И на его установку. Безусловно, не без помощи персонала. – Что это? – Ни что, а кто. А кто, ты уже сам реши. Имени у него пока нет. В то самое мгновение, из-под гладкого белого камня, медленно, словно в страхе встретить опасность, выплыло существо. Белое. Гладкое. Пышные наружные жабры, словно веер, рассекали толщу кристально чистой воды. Массивный хвост. Две пары крошечных лап, передними из которых морское чудо касалось стекла. И смотрело на обитателей «суши» своими маленькими, на выкате, словно бусинки, глазами. С замершей улыбкой на лице. – Это … – Это аксо … Акос … Так, погоди, – Эдит аккуратно достала из кармана смартфон и на затемненном экране прочла по слогам сообщение от дочери: – Ак-со-лотль. Это личинка одного из вида амфибий. «Амфибия», они же «Земноводные» – класс четвероногих позвоночных животных. Обитают повсеместно …» – статья из Википедии пробежала перед глазами Майкрофта. – Еще разок. – Он наконец-то смог оторваться от этого лупоглазого существа и обратился к женщине рядом. – Говорю … точнее не я, это Белль говорит: это ... так, это – крошечная амбистома. Класс – амфибии. Что-то между … – … между рыбами и рептилиями. – Да, точно. Вот, ты же все знаешь. А теперь – с днем рождения. Это тебе … от Белль. Сложно не отреагировать на застывший, ошарашенный взгляд Холмса. Хотя, уж что-что, а его Эдит видела в самом разном настроении. Безусловно, женщина догадывалась, что подобный подарок может вызвать самую непредсказуемую реакцию. Унизительнейшая из которых – тактичное молчание и неловкость за отказ его принять. Но не исполнить просьбу дочери, находящейся сейчас за Ла-Маншем, Эдит не могла. Пока до Майкрофта доходил смысл услышанных слов, существо в аквариуме прислонилось лапками к стеклу. Еще мгновение виляло толстым хвостом. И застыло. Неподвижно. Словно своим подобием мозга пыталось занести в него информацию о происходящем снаружи. Правда, взгляд «лупоглазика» – Майкрофт мысленно так его прозвал – остановился только на нем. – Что это с ним? – Он застыл. Белль что-то говорила … что-то вроде – он может часами быть неподвижным. Абсолютно, никакой реакции. – Женщина приблизилась к Холмсу, сохраняя комфортную для обоих дистанцию. – Этот товарищ живет только в прохладной воде, как ты заметил. Ему нужно либо лед в аквариум подсыпать, либо установить терморегулятор. Если температура поднимется выше 20 градусов, он тебя покинет. И в руки брать нельзя, от длительного физического контакта с человеком, у него будут ожоги. Как-то так. Майкрофт не мог поверить своим ушам. Буквально все, что он только что услышал об этом «лупоглазике», так или иначе было метафорой его собственного отношения к миру. Живет в воде со льдом. Не выносит контактов с людьми. Еще и застыл. Те, кто хорошо знаком с Шерлоком Холмсом знают, что, порой, открытый взгляд и застывшая в молитвенном жесте поза рук – говорит о полном отключении Холмса от внешнего мира и отсутствии реакции на внешние раздражители. Но мало, кому известно, что подобным нейронным дефектом наградила природа и его старшего брата. – Что еще ты мне про него расскажешь? – Майкрофт наконец выплыл из раздумий. – Он уживается только с себе подобными. К нему рыбок нельзя подселять. Он их съедает. Особенно мелких. – У нас много общего. «Это какой-то сюр». Майкрофт потер глаза и переносицу, и снова обратил свой взор на «лупоглазика». Который так до сих пор и не шелохнулся. Мультяшная внешность не позволяла Холмсу воспринимать это создание всерьез. Но это отнюдь не означало, что он не заинтересован. – Если выяснится, что он еще и сладкое любит, то нам суждено закентиться. – Кстати, об этом, – продолжила было Эдит, – он уже большой. Кормить – один раз в три-четыре дня. Желательно не перекармливать. И учитывая, что я сегодня наслышалась о твоих диетах, то в ближайшее время – поел сам, покорми кота. В твоем случае – аксолотля. Корм, кстати, в основном из засушенных маленьких рыбок. – Н-не-неужели ... – сегодня Майкрофт, как помнится, ни одну маленькую рыбку в своем мире в жертву не принёс. – Аксолотль может так и не превратиться во взрослую особь. Продолжает свою жизнедеятельность – размножается, охотится – так и не вырастая. – Да? – Он ухмыльнулся. «Есть у нас с тобой один такой знакомый ... аксолотль. Как раз сегодня соизволил объявиться ...». – И еще кое-что. – Эдит оттягивала это до последнего. Боялась услышать ответ. – Белль предупредила: не захочешь оставлять его себе, она заберет. Хотя первое время, конечно, он поживет у меня, но в целом … – Это – моя … мой … как его там? Короче, я тебе его не отдам. – И будто подтверждая свои слова, он несколько раз помотал головой. – Это – аксолотль. – Да мне без разницы. Он – мой. Эдит взяла его под руку. Он не сопротивлялся. Невинный жест старых знакомых. Разве нет? Майкофт только согнул руку в локте, чтобы женщине было удобнее. – Знаешь, этот …, и весь его вид, они могут регенерировать почти любую часть тела. Белль что-то рассказывала, что он сбрасывает, к примеру, конечность, и она вырастает заново. Если однажды ученые поймут, почему он умеет так быстро восстанавливаться, то помогут людям медленнее стареть. – Актуальная информация для меня сегодня. Как никогда. Лупоглазик все также завороженно смотрел на нового хозяина сквозь стекло. Словно впервые увидел себе подобного. Если бы Майкрофт был менее эрудирован, то абсолютно точно усмотрел бы в этом жесте дочери желание задеть. Насмешку. Издевательство над его недостатками. Пороками. Житель холодных вод, пожирающий себе подобных. Непозволительный физический контакт с людьми. Способность застыть в немой позе. Ни эти ли определения относятся к Майкрофту Холмсу? Но выбирая подарок, Изабелль знала – он все поймет. Амфибии по уровню развития на ступень выше рыб, и на столько же ниже рептилий. И она не сомневается – к рыбкам Майкрофт Холмс так же близок, как и к рептилиям. В ветке эволюции, где-то между.***
Эдит осталась на ужин. Пока служащие переносили Чиза – его так назвала она сама за застывшую улыбку на лице – в кабинет Холмса, второй, кажется, впервые за долгое время нормально поел. Расслабился. Мысли о Шерлоке, его задании в Африке, об … да мысли обо всем насущном, ненадолго отошли на второй план. За один этот вечер, сомнения относительно дружбы Эдит с Женщиной ушли в небытие. Та, что сидела напротив в день его рождения, так и не выдвинула, как оказалось, ни одного притязания на имущество Роберта Гастингса. Решила позволить ему «самостоятельно уничтожать свое состояние». Ни в этом ли главное доказательство: ее полный антипод никогда не повлияет на ее решения. Из этого брака Эдит заберет лишь свободу. Возврату подлежит и одолженная на время фамилия. К слову, о фамилии. Вечером, когда Майкрофт втихаря подкармливал Чиза, со знакомого номера пришел последний подарок за сегодня. Ответ Изабелль на его сообщение: «Спасибо. МХ» И дело не в его содержимом. Но в подписи: «С днем рождения. И»