Отказники: в попытке найти выход

             — Я больше так не могу, Минхо! — Хёнджин в ярости. — Ты зациклился, я понимаю, но тебе нужно забыть и двигаться дальше.       Они ругаются уже битый час, высказывают друг другу свои недовольства и чувства. Но даже после этого ни к какому общему решению не приходят. Минхо наверное никогда не видел Хёнджина таким злым и это даже немного пугает.       — Ты хоть на секунду задумался о том, каково мне? Я специально отпросился с работы пораньше, чтобы провести больше времени с тобой, — Хван трёт виски, раздражённо наматывая круги по кухне. — А тут ты, — заикается, будто слёзы слова душат. — Сидишь и рассматриваешь его фотографии. Ещё скажи, что пойдёшь искать его.       Непрошеные слезы всё-таки потекли по щекам. Хван вытирает их рукавами свитера, не желая показывать слабость.       — Ты меня очень разочаровал, Минхо.       Хёнджин хмыкает на молчание любимого, что взгляд за прошедшие тридцать минут даже не удосужился поднять. Бурчит напоследок еле слышное «Буду поздно, ложись без меня». Минхо не поднимает взгляд, пока не слышит как хлопает дверь и ключ проворачивается в замочной скважине.       — Пиздец, — на выдохе произносит, пытаясь собрать мысли в кучу.       Разочаровать Хёнджина — последнее, чего он хотел. Да, он не любит его, просто пользуется удобной подушкой, но он не мудак. По крайней мере, он всегда был честен с Хваном. А сейчас, когда он тайком писал Джисону о встрече, между ними с Хваном будто земля разошлась и пропасть зачернела.       И Минхо сейчас не чувствует себя на одной из сторон этой пропасти, он повис посередине. Ни упасть, ни взлететь, ни уверенно встать на ноги.       Недавно отправленное сообщение прочитано, но осталось без ответа. И Ли хочет верить, что поедет в бар не напрасно.       Он замечает этот до боли в поджелудочной знакомый профиль, паркуясь под окнами заведения. И только в этот момент понимает, насколько сильно скучал. Понимает, что он не извращенец и все те чувства были самыми правильными, самыми искренними. Ноги боятся идти, но сердце стучит так, будто хочет вырваться из грудной клетки и полететь навстречу любви.       Минхо пытается дышать глубоко, обнимает плечи, унимая дрожь. Ему нужно держать лицо вне зависимости от своих внутренних переживаний.       Стоило только дотронуться до дверной ручки входной двери, и вмиг всё стало казаться ненастоящим. Словно он попал в фильм и сейчас идёт съёмка в замедлении. Всё вокруг плывет, цвета смешиваются в единую мазню и лишь Джисон остаётся на месте.       Он неуверенно смотрит по сторонам, хрустит пальцами рук под столом. А Минхо так близко. Между ними лишь несколько столов, тысячи несказанных слов, сотни минут объятий и десятки литров пролитых слёз.       А что он скажет? Привет? Прости?       Пять минут Минхо тупо смотрит на это прекрасное лицо. Три минуты Минхо пытается сделать несколько шагов навстречу. Одну минуту Минхо печатает в телефоне сообщение.       — Здравствуй, Джисон. Я скучал.       Хана словно молния ударила. Он поднимает взор вверх и непонимающе смотрит на парня. Он похорошел. Стал ещё шире в плечах, а черты лица стали ещё чётче. Лишь взгляд грустный.       — Это от Минхо, — Кристофер присел на стул напротив Хана.       — П-привет, — неуклюже пожимает руку Хан. — А зачем?       — Я не надолго. У меня сегодня ночное дежурство. Минхо просил передать, что у него всё в порядке.       Джисон в смятении. И зачем ему эта информация? Он даже не спрашивал.       — Ещё он просил, чтобы ты берёг себя. От себя добавлю, что у Минхо есть возлюбленный и они вместе живут в здравии и согласии, — хмыкает Чан.       — Ладно. Я пойду…       Диалог короткий, острый, приносящий боль. Джисон выскакивает из бара как пробка из бутылки шампанского. Хочется плакать, забиться в угол и рыдать от жалости к самому себе. Зачем так делать? Заявлять о себе вот так, посылать друга, а не прийти лично. Похвастаться, что правильно расставил приоритеты? Показать, что вот, «сейчас моя жизнь прекрасна, а что было бы, если бы я выбрал тебя?».       Джисону горько и больно, он скрывается за баром и оседает на сырой от дождя асфальт возле мусорных баков. Он рыдает взахлёб, едва успевая делать вдохи. Трясётся больше не от холода, а от плача.       Минхо смотрит на это, сидя в авто, сквозь окно. И тошно от самого себя. И броситься к нему хочется. Но нет у него на это права. Из-за собственной трусости он ранил этого мальчишку дважды. Он дал надежду и так жестоко её забрал.       Кто он теперь в глазах Джисона? Кто, если не последний урод? Минхо раздосадованно бьёт руками по рулю, у самого глаза на мокром месте, но он не может позволить себе расклеиться. Потому что это он принес боль, а не ему.       Минхо остаётся на парковке ровно до того момента, пока за Ханом не приезжает какой-то парень.       — Почему ты здесь, Джисон? Тебя кто-то обидел? — Сынмин подбегает к младшему, помогая ему подняться на ноги.       — Всё в порядке, — вытирает со щёк остатки слёз Хан. — Давай просто поедем домой. Я хочу чая с лимоном.       — Конечно, малыш, — Ким обнимает друга, целуя того в лоб.       — Ну и что это было, Минхо?       Чан злится, пихает только проснувшегося друга в сторону, проходя внутрь чужой квартиры. Ночью он решил его не трогать, потому допрос перенёс на утро.       — Мне пришлось шантажировать бывшего лучшего друга ради этого? Я ему пообещал, что мелкому никто не причинит вреда. А что, блять, в итоге?! — кричит Крис.       — Ты можешь… Потише, блять, голова раскалывается, — трёт виски Минхо, отпивая воду прямо из чайника.       — Пошел на хуй, Ли Минхо. Ты даже не представляешь, как сильно подставил меня.       — Прости! Окей? Прости, я не думал, что всё получится именно так. Я не хотел, — шёпотом последнюю фразу добавляет.       — Ладно, — замучено вздыхает Чан. — Но теперь ты обязан пойти к нему и просить прощения. Я из-за тебя такой хуйни ему наговорил.       — У него есть тот, кто ему раны залижет, — фыркает Ли.       — Кто же?       — За ним приехал какой-то высокий брюнет. Он поцеловал его и обнимал так, как друзья не делают. Так что успокойся. Я просто пойду спать, ночью на смену, — кивает Ли сам себе, смотря перед собой пустым взглядом. — Я просто буду двигаться дальше и жить своей жизнью.       Когда жизнь поворачивает судьбоносную реку в другое русло, всё кубарем летит вниз. А может такие изменения к лучшему? Может это знак, что им двоим давно пора отпустить друг друга и искать любовь в чужих глазах? В чужих душах и руках?       Пластыри, что так долго и упорно они клеили на сердца друг друга были содраны за минуты на парковке пропитого бара. Пластыри с рисуночками звёздочек и динозавров, смятые, запачканные кровью, со следами шин, остались одиноко лежать за мусорными баками на мокром асфальте. А может это и не пластыри вовсе, а юные покалеченные сердца?       Вся неделя для Джисона была как на лодке посреди затуманенного озера. Он чувствовал себя одиноко, он чувствовал себя слепым. Чувства рвали изнутри, драли душу когтями ягуара. И не знал он, что ему делать, куда и как идти. Сынмин своей заботой и братской любовью делал только хуже.       Джисону всё казалось, что даже думая о Минхо, предает Сынмина. Он ведь так старается, делает всё для него. Хан никогда не забудет свежие лимоны, синюю краску за последние гроши. Он всегда будет в сердце теплить воспоминания о том, как в холодной квартире, на полу под тонким покрывалом Сынмин обнимал, согревая его тело, как читал сонеты Шекспира, грея душу.       Но Минхо…       Зимняя полночь наступила быстро. Работы из-за метели нет. Все в квартире давно уже видят третий сон. А Джисон с дотлевающим косяком мёрз на балконе. Его глаза который раз пробегались по «разблокировать пользователя». Дрожащий палец жмёт на кнопку. И вмиг высвечивается всё. И слёзы текут. Текут, не заканчиваясь.       Семьдесят восемь сообщений… Минхо прочитал все. Он ответил на каждое сообщение. Он ответил на смешные видео с котиками, на вопросы с медицинской тематикой, жалобы на воспитателей и докучающих детей и на последнее сообщение с пожеланиями всего лучшего и прощанием.       Lee.Min:       «Я всё равно найду тебя. Прости. Прости. Я сделаю правильно, и мы начнём всё с самого начала. Мы снова нарисуем тех динозавриков. Помнишь? Я записал на диск много песен Тейлор Свифт, и мы будем слушать их на магнитоле. Хочешь? Я сделаю всё. Только не оставляй меня. Прошу. Ты мне нужен, Хан Джисон. Пожалуйста, маленький.» Запястьям снова горячо. Тёплая вода в ванной кажется ледяной. Веки тяжелеют, и глаза медленно закрываются. Кажется, будто душа покидает тело. Издали слышится стук в запертую дверь в ванну. Из-под приоткрытых век видна вода цвета крови. Из ослабевших пальцев выскальзывает злосчастный «Спутник», что ранее был припрятан в сборник сонетов Шекспира. Он со звоном падает на светлый кафель.       А дальше темнота.       В этот раз Сынмин не успел.       Двери выбиты из петель. Мина кричит не своим голосом. Чонин в ступоре нервно сжимает телефон. Сынмин рыдает, пытаясь вытащить бледное холодное тело из ванны. Спустя семь минут мигалки скорой помощи осветили все в округе Флемин Апартмент. Спустя десять минут Джисона увезли в реанимационное отделение. Спустя час совсем молодой медбрат с бледным, как стена, лицом вышел из реанимации, сполз по стене на пол и зарыдал.