***
Сегодня ребята много работали, у них было целых три заказа и они летали по всему городу, словно в задницу ужаленные. Начальник наконец-то спустя месяц обзавелся помощниками-слесарями и работа стала идти намного быстрее. Только они привезли один заказ, как прошлый уже готов и его нужно отбуксировать на положенное место, в это время на телефон Сынмина приходит сообщение с новыми координатами и так по кругу. Компания уже влилась в работу, ночная жизнь больше не приносит дискомфорта, а даже наоборот. В Беллтауне много круглосуточных магазинчиков и кафешек, особенно часто они стали посещать кафе с исключительно корейской и японской кухней, оно уютное и там всегда мало народу, а жаль, ведь кухня просто изумительна. Мина даже как-то поинтересовалась у повара японца рецептами нескольких блюд и теперь её часто можно застать колдующей над продуктами на их кухоньке в свободное от работы время. Чонин же из-за достаточно тяжелого детства окончил лишь девять классов, но сейчас решил для себя, что быть бестолковым всю жизнь не вариант, поэтому стал частым посетителем разных библиотек. Это удивительно, ведь его взбалмошный характер и неусидчивость не являются качествами прилежных учеников. Познакомившись с официанткой, в том азиатском кафе и поболтав с ней, он узнал, что та училась на менеджменте и является параллельно заместителем управляющего. Чонин уж больно ударился в эту отрасль, нет он не хочет поступать в ВУЗ и не только потому что у них нет на это денег, а просто от факта того, что больше знаний он может получить обучаясь самостоятельно, чем просиживая штаны несколько лет в университете. Сынмин и Джисон стали ещё более близки, чем раньше, их буквально не оторвёшь друг от друга. Они ходят вместе гулять, посещают разные красивые места, да и дома делают всё вместе. Они не просто друзья, это какой-то особенный уровень дружбы, когда чувствуете друг друга на более высоком уровне, словно соулмейты. После той ситуации несколько недель назад, о которой никто из них не говорит во благо Хана, ребята наконец-то остаточно поняли, что стали семьёй. Они всегда были сами по себе, а сейчас их объединяет что-то большее, чем просто одна крыша над головой. Теперь они не одиноки, теперь они воистину родственные души, братья и сестрёнка. Ребята поддерживают друг друга, любят и лелеют, ссорятся и мирятся, заботятся и делают всё вместе, они — семья. Когда-то от них отказались самые близкие им люди, они не знали ценности, важности да и значения этого громкого и такого значащего слова. Теперь же, будучи отказниками, они сами шаг за шагом, день за днем пытаются строить собственную семью с помощью поддержки, доверия и любви. — Ох-х, ну что за ночка выдалась, я думал коньки отброшу, — бурчал Чонин, разваливаясь на недавно приобретённом диванчике на кухне. — Ты почти ничего не делал, Джисони сам справился! — Чонин едва уклонился от подушки, что в него запулила Мина. — Я был моральной поддержкой! — протестировал Ян. — Эй, хватит, что за шум? — устало упрекнул их Ким. Они и правда потрудились сегодня на славу и обычно в семь утра уже давно спали, но сегодня загруженность была уж слишком большой. Зато начальник дал им немалую прибавку, а это на секундочку на двести долларов больше, чем их средняя зарплата. Сегодня днём Сынмин впервые пойдёт класть деньги, накопленные за месяц работы, в банк и он этому несказанно рад. Ещё недавно они экономили на элементарных бытовых вещах такие как вода и свет, отказывали себе во всех прихотях, а сейчас могут даже откладывать небольшие суммы. — Может спать, а? — зевнул, головой опирающийся на дверной косяк, Джисон. — Конечно, Сони, — сразу сменился в голосе Ким, нацепив самую искреннюю и ласковую улыбку. — А ты кушать не хочешь? — Не-а, потом. — А че вообще произошло? — вскинул брови Ян. — Ты видишь то же, что и я? — поддел он Мину локтем. — Не цепляйся к голубкам, они тебя случайно с хлебушком перепутают и заклюют, — закатила глаза девушка. Хван и Чонин всё же остались на кухне, дабы перекусить перед сном, а Хан и Ким поставили в приоритет отдых. Настроение Хана было почему-то паршивым, его смущало кое-что и он даже не знал, стоит ли обсуждать это с Кимом или же это ему привиделось и он просто разводит панику на ровном месте. Но Хан знает, Ким сильно расстроится, если он будет молчать и не поделится с ним своими переживаниями. В любом случае, Сынмин всегда будет на его стороне. — Мини, — позвал Хан, уже лёжа в постели. Джисон любит спать с Кимом. Тот всегда обнимает так нежно и ласково, что становилось жарко. Ким обнимает его со спины, вжимая в своё тело, обнимает свободной рукой за талию, поглаживает кожу под тоненькой тканью футболки. Он спокойно дышит ему в шею, щекоча теплым воздухом, сердце стучит тихо и равномерно. — Мм-м? — в полусне бурчит старший. — Мне кажется, когда мы возвращались домой, я видел его, — робко говорит он. Джисона пугает эта пауза, пугает, что Ким не отвечает, ему нужна хоть какая-то реакция. — Тебя это волнует? — наконец-то подает он голос, а хватка на талии становится крепче. — Я… Не знаю, Мини, — вздыхает Хан. Сынмин снова молчит, он молчит, ибо ему нечего сказать, в голове крутится столько мыслей, но ни одну он не может выразить словами. Что он должен сказать? Порадоваться? Сказать забить на него? — Хани, — наконец-то зовет он. — Посмотри на меня, Хани. Джисон поворачивается лицом к лицу. — Ты всё ещё любишь его? — Я-я, я не знаю, — шепчет, заикаясь, Хан. — Что-то кольнуло внутри, когда я увидел его. Я не знаю любовь это или обида. Но я знаю одно — дороже вас у меня никого нет, я всегда буду ставить в приоритет семью. Сынмин притянул его в кольцо из своих рук, вдыхая запах машинного масла от чужих волос. Сердце Джисона отбивало чечетку, а тело слегка подрагивало. Ким пытался успокоить его своими объятиями, поглаживаниями по спине, пытался передать тому своё спокойствие, прижимаясь губами к хановому лбу. — Я всегда рядом, я всегда на твоей стороне, какой бы выбор ты не поставил во главенство. Ты можешь рассчитывать на меня. Джисон поднял голову, устремив взгляд в его глаза, что в полутьме зарождающегося рассвета казались темными омутами. Он пододвинулся и примкнул к кимовым губам, оставляя на них короткий, шершавый поцелуй обветренных и покусанных губ. И на душе стало чуточку спокойнее, так, словно ему дали карт-бланш на тысячу и один проступок, которые после будут прощены. Сынмин улыбнулся ему так по-любовному, так, словно Джисон маленький нашкодивший ребёнок, которому всё сходит с рук, которому всё прощают и которого любят безвозмездно. Он гладил его по спине, переходил на плечо, предплечье и когда дошел до запястья остановился. Ким чувствовал подушечками пальцев затянувшиеся раны — белые рубцы, которые так старательно стал прятать Хан. Но от него Хан никогда ничего не прячет, ему неловко, но тот буквально обнажил свою душу старшему. Джисон легонько одёргивает руку, но нежная и одновременно цепкая хватка Кима не даёт ему этого сделать. Хан опускает голову вниз, хотя в темноте его лица и так почти не видно. Ким гладит рубцы, очерчивает каждый, чувствуя их рельеф. Одни короткие и тонкие, другие длинные и объёмные. — Не нужно, — всё ещё шепотом говорит Хан. — Что именно? — Не трогай, они отвратительны, — бурчит он, уткнувшись Киму в ключицу. Сынмин подносит руку Хана к губам и нежно целует. Уделяя внимание каждому сантиметру. Как в тот день, когда в истерике выцеловывал свежие порезы окрашивая губы теплой кровью. — Я люблю каждый твой шрам, я приму каждый твой порез, но знай, всем этим ты делаешь больно не только себе, а и мне, — он поддел пальцем ханов подбородок, чтобы тот смотрел в глаза. — Я не могу обещать тебе золотые горы, блестящее будущее, беззаботную жизнь. Но я буду беречь тебя от всего, я всегда буду на твоей стороне, я буду всем в глаза говорить, какой ты прекрасный, а в лицо тебе указывать на твои ошибки. Ты никогда не услышишь от меня кривого слова в свой адрес, я буду твоей опорой, — шептал Сынмин в губы Хану. — Спасибо, спасибо, Мини, — в глазах стояли слёзы и впервые за долгое время это слёзы счастья. Ким увлёк Джисона в нежный поцелуй, подразумевающий собой лишь ласку, заботу и поддержку. Поцелуи для них давно приобрели совершенно другой смысл, так они выражали ими свою преданность. Ким углублял поцелуй, а Хан и не противился, ему нравилось целоваться с Сынмином, тот никогда не переходил границ, а младший их никогда и не выстраивал. Между ними полное доверие и любовь, особенная, не такая, как у друзей, братьев или любовников, их любовь другая и она не классифицируется чем-то одним. Она, как исключение из правила. Ким пробирается руками под футболку Хана, но дальше не заходит, лишь гладит нежную, чуть смуглую кожу, сжимает талию со всё ещё выпирающими, но не так сильно, рёбрами, прижимает ближе так, словно хочет слиться в одно целое. Джисон вцепляется в его шею и тянет на себя, переворачивается на спину и заставляет Кима повиснуть над собой. В комнате становиться до гипоксии мозга душно. — Сними её, — просит Хан, кивая на свою и чужую футболку. Парни остаются в нижнем белье, но это никого не смущает. Ким вновь целует, глубоко и пылко, наращивает темп и блуждает языком по полости чужого рта. Легонько зубами подхватывает кончик ханового языка, ждёт секунду, пока тот перестанет шевелиться, смыкает губы вокруг него в трубочку, опускается до середины языка, отчего Хан тяжело выдыхает. Ким повторяет движения, посасывая его язык, руками гладит, сжимает всё, до чего дотянется. Джисон стонет ему в рот, вскидывает тазом, пытаясь потереться о кимов пах и тот ему позволяет. Он опускает бёдра, припечатывая ими чужие к импровизированной кровати и трётся пахом о чужой, до боли возбуждённый член. Хан ловит ртом воздух, как рыбка на суше, пытается тереться так же, но Ким перенимает на себя всю инициативу. Он опускается поцелуями к шее, слюнявит её, языком выводя узоры от козелка к созвездию родинок ниже ключицы. Прикусывает кожу, но аккуратно, лишь так, чтобы принести удовольствие, зализывает места укусов и вновь возвращается к губам, таким горячим, мокрым и опухшим. — Была бы здесь Мина, у неё бы память на телефоне закончилась, — посмеивается Джисон. — Мне кажется, Мина и Чонин думают, что мы встречаемся, — замедляя все движения, шепчет на ухо Ким, да так, что Хан в десятый раз покрывается тонной мурашек с ног до головы. — Потому что мы ведём себя так, словно встречаемся? — вопрошает Джи, игриво подмигивая. — Может быть, — хмыкает Ким. Он в последний раз целует джисоновы губы и перекачивается через него на свою сторону постели, пытаясь отдышаться и заставить мозг обратно перейти с аварийного отключения на автоматическое управление. — Я первый в душ, — говорит Ким, уже собираясь подняться с постели, ведь они всё ещё возбуждены. — Мне больше надо! — обгоняет его Хан и, злорадно хихикая, вскакивает с постели, не забывая перед тем, как захлопнуть по себе дверь, показать язык. — Пф-ф, как ребёнок, — закатывает глаза Сынмин и, улыбаясь, как умалишённый, тупится в белый потолок, на котором лишь иногда проскакивает свет фар, отъезжающих от парковки автомобилей.***
— Я знал, что это всё именно так и закончится, — констатирует факт Бан Чан. Парни всё-таки решили встретиться у Минхо дома, пока Хван на ночной смене. Хо рассказал другу о том, как чувствует себя в последнее время, о том, как сковывают его отношения с Хваном и о том, сколько сомнений в его голове. — Давай без «А я говорил» и так тошно, — вздыхает Ли, откидываясь на спинку дивана. — Но это факт, как аксиома. Ты никогда меня не слушаешь. У вас с Хваном никогда не было шансов на что-то большее чем секс, — снова рубит Чан и так по-отцовски хлопает по плечу Ли. По телевизору идет какое-то новое ток-шоу, смысла которого парни так и не уловили, но смотрят в экран, дабы просто неловко не молчать. — Интересно, где он сейчас? — вклиниваясь между репликами экспертов из телевизора, вопрошает Ли. — Не знаю, но думаю, я могу кое-кого напрячь для этого, — спокойно отвечает Крис. — Серьёзно? — недоверчиво. — Ну а почему нет? Вот поэтому много знакомств и должников — всегда хороший вклад для будущего. — Говоришь так, будто ты подрабатываешь в свободное время на мафиози, — хохочет Минхо, а Чан лишь стреляет в него взглядом искоса. — А че у вас с Феликсом, кстати? — спрашивает Хо, открывая вторую банку пива. — Слышал он в неплохую частную клинику устроился. — Да не знаю даже, — вздыхает Чан. — Всё так же, я бегаю за ним, он даёт надежду, мы иногда гуляем, отдыхаем вместе, потом он прячется за работой и говорит, что дел по горло и времени совсем нет. — Настолько никак? — вскидывает брови Ли. — Я-то думал у вас уже давно любовь цветёт и пахнет. — Я и сам так думал. Он ведь раньше говорил, что вот учёба, не до отношений, потом диплом и практика и опять же занят. Сейчас куча работы и попытки стать на ноги, отношения только отвлекают. По Кристоферу видно насколько он опечален сложившейся ситуацией. Тот весь четвёртый курс и до сейчас пытается ухаживать за Феликсом, вот только тот видимо не спешит отвечать взаимностью, но и не отвергает. Возможно, он чего-то боится. Только вот чего бояться, если твой парень Чан, непонятно. — Ты пытался с ним серьёзно об этом поговорить? Может у него есть на это куда более весомые причины? — Всякий раз, когда я начинаю об этом говорить, он просто перескакивает на другую тему или повторяет всё по новой, — жалуется Крис и залпом выпивает полбанки пива. — А я не хочу на него давить. Минхо хмыкает, понимающе кивая головой. Феликс сам по себе натура тонкая, его легко вывести на эмоции, он эмпатичен и сопереживающий. Он прячется за маской сильного и самодостаточного, не зря был старостой. Всегда бегал и прикрывал задницы прогульщиков перед преподавателями, отмазывал их. Всегда добывал важную информацию для группы, чтобы те узнавали её первыми, находил перечень вопросов и практических навыков перед модулями, зачетами и экзаменами, дабы одногруппники могли подготовиться и не упасть лицом в грязь. Наверняка Ликса закалило то, что на первом и даже втором курсе многие не воспринимали его всерьёз, но на вид ангелочек, Феликс быстро показал им, какое отношение к себе требует. А на выпуске, когда все напились в дерьмище, многие даже стали извиняться перед ним за то, что не верили в него. — Так что ты думаешь делать с Хваном? — спрашивает Чан, да так подозрительно щурясь, что у Ли появляются вопросы. — Сейчас мне с ним просто удобно, как я уже говорил. Мы практически не спим вместе, как это было раньше, то у него работа, то у меня сил хватает только на то, чтобы дойти к кровати и возможно даже раздеться, — обреченно стонет Минхо. Сегодня, когда времени на подумать было достаточно и под боком никто не мешал, он всерьёз замыслился о том, чтобы уволиться и съехать от Хвана. Просто оставить того в неведении и, когда Хенджин будет на работе, собрать вещи и свалить в закат. Да, возможно это по-детски, но ему не хочется распинаться, объясняться, отстаивать свою позицию и спорить. Хенджин всегда найдет время чтобы развести детский сад, начать жаловаться и, что хуже, плакать, просить остаться. Минхо не хочет видеть этого, а уж тем более испытывать сжирающее изнутри чувство вины. — Да, друг, мы в полной жопе, — подытожил Крис, чокаясь своей банкой пива с чужой. — В полнейшей.***
Сегодня, пока младшие отсыпались после ночной работы, Сынмин проснулся раньше всех и уже успел положить деньги на банковский счет. Ему понадобилось оформиться физическим лицом, предпринимателем, чтобы у банка не возникло вопросов об источниках прибыли. В то же время Стив официально трудоустроил его и остальных в свою мастерскую. Теперь для всех интересующихся и правительства Чонин — менеджер по закупкам, Мина — отвечает за связь с клиентами, а Сынмин и Джисон — слесари первого и второго разряда. На сегодняшнюю ночь работы не предвидится, они хорошо вчера постарались, да так, что у ремонтников и Стива работы на ближайшие сутки выше крыши. На самом деле, Ким безумно благодарен другу, тот вытащил их из канавы и дал новый шанс на жизнь в благополучие. Впереди была зима и Сынмин себе даже не представлял, как бы её пережили, окажись они в прежней ситуации. Это всё конечно же не просто так было. В своё время Сынмин спас его задницу от шавок местных барыг, что охотились на того. Ему пришлось пожертвовать несколькими месяцами спокойной жизни и каждый день бояться, что в его квартиру вломятся, а может и хуже. Дела с барыгами до сих пор приоткрыты, но теперь-то Стив имеет некий авторитет в Беллтауне, так что даже если полезут, то очень пожалеют. Сынмин оставил машину у дома и решил, что ребята заслужили отдохнуть, поэтому дабы не выбираться с квартиры лишний раз и, чтобы Мина не пыхтела за плитой, отправился в излюбленный «Korean Bamboo». В ресторанчике его встретила уже знакомая всей их компании Хэ Рын и, поинтересовавшись, как остальные, ушла исполнять заказ с пометкой «с собой». Пока Ким разглядывал аутентичный интерьер помещения, пробегался по лицам посетителей, проверял в телефоне ленту новостей, кто-то рядом отодвинул стул напротив него и присел. Ким поднял удивлённый взгляд на парня в кожаной куртке и с маской на лице и сначала совсем ничего не понял. Когда незнакомец не увидел на его лице никаких эмоций, ойкнул и поспешил снять маску. — Крис? Ты чего тут, какими судьбами? — спохватился Сынмин, вставая с места и обнимая старого доброго знакомого. — Да вот решил проведать тебя. Как сам, работаешь? — спросил Чан, подзывая к себе официантку для заказа. — Всё путём, работаю на Стива, ты знаешь, он должник, — Чан понимающе кивнул. — Да он тебе ещё несколько лет должен будет за то, сколько мы все натерпелись от него, — фыркнул он, посмеиваясь. — А как Джессика? Вы всё ещё вместе? — Крис, ты сдурел? Совсем что ли? — Нет ну, а что? — смеялся Чан. — Крис, это было три года назад, ты же тогда только в колледж поступил. — Это да, — задумчиво вздохнул Крис, с улыбкой всматриваясь в лицо похорошевшего за годы друга. — Ты же не просто потрындеть пришел, не так ли? — спрашивает Ким, он видит Чана насквозь, он никогда не приходит просто так. Чан отпивает зелёный чай, принесённый Хэ Рын, и, сложив на столе перед собой руки, наклонился к Киму. — Ты всё ещё можешь найти мне, кого скажу? У Сынмина глаза резко с азиатских превратились на европейские. Вот это заявочка на победителя в рубрике «самые внезапные подставы жизни», такого он точно не ожидал. — Я давно этим не занимаюсь, но если это правда важно и я от этого никак не пострадаю, валяй. — Да всё в порядке, друг просто любовь всей своей жизни потерял несколько месяцев назад, вот ищет, найти не может, — объяснил Чан. — Пф, любовь свою рядом держать нужно, если это любовь. Я вот свою за порог без моего ведома не выпускаю. Такой себе у тебя друг, — фыркнул Ким с осуждением. Бан Чан порылся в телефоне и спустя пару минут Ким уже смотрел в экран телефона с нечитаемым выражением лица. Он смотрел на такое привычное уже лицо на фото, а в голове целый шторм из мыслей разбушевался. — Я могу отказать? — сглатывая образовавшийся в горле ком, спрашивает Ким. — Никак нет, — сухо.***
Минхо игнорировал существование этой переписки несколько долгих месяцев. Он видел десятки сообщений, часто наблюдал за «в сети» и «пишет…», но ничего не делал, просто наблюдал и смирялся. Иногда порывался прочитать, ответить, попросить прощения, написать «скучаю». Но каждый чертов раз сбегал, оставлял телефон дома, зашивался на работе, забывался с помощью алкоголя, снова и снова шёл к Хенджину. Вот и сейчас, сидит на кухне в свете лишь подсветки на вытяжке, за окном ночь, в одной руке зажата сигарета, в другой телефон с открытой перепиской. 20 июня «Ты придёшь?» 25 июня «Минхооо, я скучаю.» 30 июня «Поздравляю с выпуском! А я говорил, что не стоит переживать. Ты молодец, Хо.» 23 июля «Не думал, что без тебя будет так паршиво (» 28 июля «Я всё ещё рисую на нашем месте. Теперь там много классных рисуночков. Хочу, чтобы когда-то ты увидел это.» 1 августа «Ты исполнил свою мечту. Я счастлив за тебя, медсестричка.» 11 августа «Ты говорил, нужно рисовать то, что я чувствую. Я больше не рисую.» 13 сентября «Завтра последний день в центре. Я стану совсем самостоятельным и взрослым, ты больше не сможешь называть меня мелким. На самом деле мне так страшно. Я всё ещё не знаю, куда мне податься. У меня нет ни дома, ни друзей, даже тебя больше нет. Хотя я даже не знаю, был ли ты. Иногда твоё существование кажется мне миражом. Словно тебя никогда и не было вовсе. Но потом я вижу твои фотографии или истории и становиться лучше. Я убеждаю себя в том, что у тебя просто нет на меня времени.» 14 сентября «Я не знаю, куда мне пойти, Хо.» 17 сентября «Здесь холодно, Минхо.» 12 октября «Не волнуйся, я буду в порядке.» Сигарета меж пальцев трясется вместе с рукой и всем телом, пепел падает прямо на обеденный стол. Слёзы стекают по щекам, подбородку, капая на экран с открытым чатом. Минхо чувствует себя паршиво, он перечитывает сообщение за сообщением. Он не верит, что это длилось так долго. Джисон писал ему практически каждый день. Жаловался на воспитателей, новых детей в центре, которые подкалывают его за пухлые щёки. Скидывал видео милых животных и смешные картинки. Хо разбит, он повёл себя как последний придурок и сейчас у него больше нет шансов что-то да изменить. Он даже не знает всё ли в порядке у Хана, его страница теперь закрыта, а Ли удалён из подписчиков. Ли затягивается едким дымом вновь и вновь, горячий фильтр печёт губы, из горла вот-вот вырвутся рыдания, но он сдерживается, чтобы не завопить от своей безысходности. Он мог бы забыть всё, жить дальше, внушить себе, что любит Хвана, но сейчас ему гадко от самого себя, отвратительно, мерзко. Минхо ещё долго перечитывал одни и те же сообщения, слёзы не прекращали течь по лицу, сигаретный дым туманом повис в небольшой кухоньке, за что Хван будет причитать. Но сейчас это не важно, Хо не знает, что вообще для него важно. Работа? Отношения? Любовь? Комфорт? Но возможно ли всё это по отдельности? Есть ли у него шанс? Шанс снова увидеть сияющие глазки, пощипать пухленькие щёки, прижать к себе, зарыться носом в высветленную копну волос, сухую, словно сено. Шанс поговорить обо всём и ни о чём одновременно, послушать вместе любимые песни, полежать в обнимку. Поцеловать? Минхо даже не знает, что чувствует к этому мальчику, всепоглощающая вина затмила рассудок. А не причинит ли он ещё большую боль своим появлением? Может быть Хан обижен и вовсе не хочет его видеть. Внезапно послышалась вибрация от телефона, оповещая о входящем сообщении. Чанни «Я нашёл его.»