Вечность на двоих

      После выбивающего из колеи незабываемого вечера за последующую неделю не произошло ровным счетом ничего, что было бы неожиданностью. Убив всю хтонь, что скиталась по подземелью, и оставляя позади себя кровавые отпечатки обуви, широкоплечий мужчина отворил старинную и массивную дверь. Их поприветствовал древний город, спрятанный под землёй от лишних глаз. Освещение там было скудным, а узкие улочки насквозь провоняли тленом, однако заброшенными они не ощущались.       Ступая дальше по мозайчатой дороге из блекло-желтого камня в пугающую тьму, неприятно улыбающуюся им, команду не покидало смутное ощущение опасности, словно они открыли то, чего вовсе не стоило открывать, словно стоило оставить это место в прошлом, всё здесь не ощущалось реальным. Но в тоже время они зашли слишком далеко чтобы останавливаться.       Только для Наз’ры Ма’Хабрэ, как из прошлого, так и из настоящего до тошноты приелись все эти пустынные улочки, песнопения шарудящих галлюцинаций, манящие в тупик, прямиком к своей смерти. Как и приелось застывшее навечно в моменте навязчивое полуденное солнце, которое уже не вызывало у него ничего, кроме скуки и ленивых зевков.       К сожалению, девочка оказалась слишком слабой чтобы прорваться в гуще ада. Забывшись, она ненароком вдохнула заплесневелый смрад чумного Повелителя мух, антидота нигде не нашлось. Похоронили маленькое тело под блеклым солнцем вместе с детским кинжалом и рукодельной соломенной куклой, такой убогой, что хоть курам на смех, но девчонка дорожила этой безделушкой.       То имя, что он ей придумал так и не прижилось, но его они выдолбили на табличке рядом с еë могилой. Опять варвару пришлось терять дорогого человека. Но, возможно, так было даже лучше, ведь теперь ему уже никогда не узреть во что она может перевоплотиться, и каким чудовищем стать. Ему никогда не доведется погибать от её действий, даже если это уже будет не совсем она, а что-то совсем отличное от человека.       Свистящий ветерок сиротливо проходился вокруг них, а солнце даже не грело, вызывая лишь желание задаться вопросом: "А настоящее ли оно или это только декорация? "       — Так странно... Я будто во сне.       — Ха, может нам только предстоит проснуться.       Проворные дороги, чутье да и просто редкие подсказки от мага привели их в конечном итоге к самым глубинным частям Великой библиотеки, в которых восседал, точнее сказать, висел на толстом шнуре Вальтеил, чья душа необходима на пути к роковому трону возвышения.       Габариты помещения поражали воображение. Комнату нельзя было оценить в полной мере, ведь чем дальше ты вглядывался, тем сильнее всё вокруг зрительно отдалялось от тебя.       Со всех сторон виднелись полки с книгами. Создавалось впечатление что их здесь больше чем во всех библиотеках мира вместе взятых. Что, пока что, под их интересы не попадало, и команда, игнорируя пыльные фолианты, пробиралась всё ниже и ниже по прочным, звенящим ступенькам.       Безлунница, ясное дело, не могла спускаться по лестнице нормально, её лапы постоянно скользили по ступенькам, из-за чего волчица норовила упасть мордой вниз. Но вот перепрыгивать пролëты, грохоча краями деревянного покрытия, вполне. Внизу виднелся только чернильный сумрак, что поглощал любые порывы света, а в самом её апогее поджидала божественная сущность Просветлённого. С трудом одержав верх, они решили осмотреться. Необычайно тëмное и угрюмое место, скрывающее собой многие тайны окружало их, тьма была повсюду и наблюдала за каждым их движением, словно фантом.       Вальтеил безучастно висел. Что-то в этом зрелище напоминало пойманного за горло лиса, больше не рвущегося к жизни. Только он был пойман в путы своих заблуждений, и все ещё жив. Что не могло не радовать злостно улыбнувшегося мага, чьи глаза, несмотря на это, оставались безразлично холодными       — Кха-ха! Ну что же ты смотришь как щенок, которому все конечности отчепанили! Может петельку потуже затянуть а, шавка? Хотя слишком большая честь для мебели в моём – и тут голос его стал на пол тона громче – интерьере. – издёвки в сторону новых богов всегда были для мага как бальзам на душу, сколько бы раз это не повторялось.       — Тебе нравится этот смертный? Ты же ненавидишь людей?       — А это уже не должно тебя ебать – нарочито сардонический смех прорывался наружу растворяясь в воздухе, как едкий дым — И вас я ненавижу всяко сильнее, тараканы, предатели!...       — Никто из нас не был на твоей стороне изначально, чтобы предавать. Конец твоего правления простая и понятная неизбежность, непонятная лишь для тебя. Впрочем, ты всегда таким был, импульсивным и безнадёжным.       — Тц, если думаешь своими жалкими провокациями вынудить меня спалить тут всё к херам и избавить тебя от мучений, то я тебя огорчу. Твоя судьба сгнить здесь наедине со своими жалкими надеждами, извращенец – сухо бросил маг, даже не взглянув напоследок на собеседника, и ушëл, скрывая за семью печатями свой гнев.       Сейчас в мыслях его был лишь один конкретный человек, который находился сейчас шестью метрами ниже… Хоть маг и не хотел признавать этого, но беспокойство за варвара съедало его заживо. Сквозь беспросветный мрак, Наз’Ра разглядел раскрытую книгу в руках у Рангвандра, это заставило его нахмурится. Маг не смог узнать эту книгу, но она явно была опасна. Ему было ясно, как блеск в глазах, что варвар не перелистывает страницы, вместо этого сверля одну из них взглядом.       — Ты что, там молитву читаешь, в самом деле, есть ли у нас на это время?! А ну живо поднимайся, чёрт возьми!       Пространство в точке, где которой находился предмет воспалилось адскими языками и книга стремительно превратилась в горстку пепла, разносясь вместе с ветром по всему пространству необъятной библиотеки. На уничтоженную рукопись было ровным счётом плевать, ведь маг точно знал, что тяжёлых ожогов на мозолистых руках не останется. За годы жизни маг отполировал свои способности управления огнëм на достаточно высоком уровне для того, чтобы быть уверенным в своих силах и действиях. Огонь в его руках был словно выдрессированное животное, подчиняющееся любым его даже самым невообразимым прихотям.       То ли шок, то ли злость отобразились на лице варвара, когда он поднял голову спустя минуту напряжённого молчания. Не успел маг осознать, что произошло, как варвар отвел взгляд. Но даже той секунды хватило, чтобы пронзить мага ледяными иглами, заставляя его чувствовать себя нанизанным на острые копья. Тошнота тут же подступила к горлу от осознания того, кому принадлежал этот взгляд.       — Чего ты на меня такими тупыми глазами вытаращился? Пошевеливайся — прозвучало тише, чем маг рассчитывал, его чуть неуверенный голос отразился от стен, поднимаясь ввысь к сыпкому свету.       Весь последующий день мужчина излучал такую тяжëлую ауру, что было тяжело игнорировать еë. Почувствовав приближение варвара, все пауки и другие мелкие твари расползались по своим углам, опасаясь быть раздавленными. Однако Наз'ра в какой-то степени даже жалел, что страх этот не распространялся на особенно опасных чудовищ, ведь это место все ещё оставалось крайне опасным.       В очередной просторной комнате находилось множество пустых оболочек маток. И была бы девочка жива, то точно бы вцепилась в сильную руку своего защитника, в надежде на то, что его прикосновение развеет её страхи. Однако её не было, и никто не жался стыдливо к сильному телу варвара в поисках защиты. Пока отряд проходил меж безжизненных и изломанных временем манекенов, каждому из них казалось, что за ними наблюдают. И чувство опасности ни на миг не отпускало их, ведь в подземелье никогда не знаешь, что набросится на тебя в следующую секунду.       Опасения были не напрасны.       В узком коридоре на них бездушными чёрными зрачками посмотрела очередная кукла. Голова её опустилась, а сама она встала в странную вывернутую позу, а после на удивление резко и проворно бросилась вперёд, раздражающее клацая проржавевшими суставами рук, похожими скорее на выпирающие кости. Но что-то произошло, и вместо того, чтобы отбросить тяжёлым мечом бросившееся на него механическое тело, Рагнвальдр остался неподвижен.       Волчица было бросилась к нему на помощь, но неожиданно для всех её опередила кровавая магия. Не церемонясь с манекеном, маг швырнул его тело о стену, оставляя вместо него и его отлетевшей в сторону головы две дыры.       — Что с тобой происходит?! – напряжённый голос разнëсся по помещению, эхом отходя от стен. Прерывисто дыша, маг мрачно продолжил – что ты там такого прочитал?!       Этот актуально вопрос интересовал и волчицу, не отводящую глаз от спутников, переводя их удивлённо то на спину доброго хозяина, то на парящую голову.       — Скажи, а что произошло бы, если б вы не вмешались тогда? – тягучий угрюмый голос ещё долго не будет выходить из мыслей мага. Этот голос совсем чужой, он варвару совсем не подходит.       — К чему такой тупой вопрос? Ты бы на тот свет отправился!       — Это правда? – только сейчас он развернулся, чтобы проговорить вопрос, смотря прямо в не понимающие глаза собеседника.       Правду не хотелось рассказывать категорически. Хотя к горлу уже подступила удушливая мысль о том, что и рассказывать не нужно. К тому же… он скоро всё забудет. Правда исчезнет из его сознания, как исчезает со стекла пар от дыхания. Для него, для всех, это всего лишь скоротечный миг…       — Та библиотека воистину входит в число тех странных мест, что заставляют волосы вставать дыбом. До недавнего времени я ещё не бывал там, — начал варвар издалека,— здесь всё, конечно, странное, но она словно бы манила меня своей таинственностью, и я решил рассмотреть её поближе. Достал книгу в жёлтом переплете, увесистую и явно старую. Меня не оттолкнула ни пыль, ни пожелтевшие от времени страницы. Как оказалось, там было множество всевозможных изображений, и многое из них было непонятно мне, будто не из нашего мира… Но что мне стало ясно точно, так это то, что книга была посвящена тебе, а потом… Страницы начали повторяться много-много раз,– это он произнес чуть громче.— Я подумал сначала, что начинаю сходить с ума, но страницы всё менялись и менялись, а изображения оставались прежними. Зациклившаяся плëнка длиною в жизнь. С тобой… И мной, – здесь голос варвара чуть дрогнул, будто он всё ещё сомневался, будто теплилась где-то в его груди надежда на то, что ему всë причудилось.       Прервавшись так, будто в горле застрял вязкий ком, он замолчал и не сразу смог продолжить. Магу сложно было сказать, сколько времени прошло прежде, чем его голос ожил,— Я бы мог счесть это бредом, но… Тебе стоило всё рассказать сразу, — уставшая интонация скорее была направлена в пустоту, чем на отрекшегося бога. Он все ещё стоял боком, но теперь держал руки скрещенными на груди, а глаза полуприкрытыми, это делало его образ более отстранённым и строгим.       — И как ты себе это представляешь? – спросил маг, сделав голос выше и растягивая некоторые звуки в словах так, словно смеялся от бессилия. Постепенно окунаясь во всё более и более темные оттенки, он выдал: “О, привет, Рагнвальдр! Должно быть это тебя немного шокирует, но ты здесь далеко не в первый и не последний раз. Кстати, вся твоя жизнь до этого момента была хорошо спланированным вымыслом, включая твою вырезанную деревню каннибалов, так что прими мои чувства и давай разделим оставшуюся вечность на двоих…”       Пробежавшись по окружению коротким взглядом, Наз'ра усмехнулся, ему сразу стало ясно, что варвар не смотрел на него всё это время, хотя брови его и хмурились всё сильнее после каждого слова так, что, казалось, затемняли полностью глаза. Будто ещё не веря в происходящее, или скорее не желая верить, варвар изучал мелкие трещинки на полу.       — Какие ещё чувства?...       В этот момент Мага начал прошибать холодный пот, сердце сжало обручем, глаза снова забегали по всему вокруг, но так и не нашли то, за что можно было бы зацепиться. Однако пришлось собраться с мыслями быстро. Всего минута потребовалась магу для того, чтобы взять себя в руки, однако брови его всë равно против воли поднялись, делая его глаза ещё более эмоциональными.       — Забудь. Ты всегда забываешь, сколько бы раз я не повторял эту дебильную фразу – прозвучало через чур отчаянно, не так, как рассчитывалось.       “В которой я тону, задыхаясь” — мысли хрипло дополнили то, что осталось недосказанным. Наз’ра немного перекривило, и он ссутулился бы, будь у него плечи. Но их не было, но иногда его мозгу всё равно казалось, что все части тела остались на месте. В этом безобразии Безлунница почувствовала себя третьей лишней, потому пригнувшись и опустив уши отползла подальше от эпицентра бури, словно двое её напарников представляли из себя сейчас бомбу замедленного действия.       — Тогда почему ты всë равно за мной следуешь, я думал такому как ты плевать на высокие чувства?       — Настолько непонятно почему? Я хочу чтобы с тобой не произошла беда! Ты не представляешь насколько слаб. И зная это, я не могу оставаться в стороне, ведь даже сраные стены ведут против нас войну.       — Давай сменим обстановку, это не лучшее место для подобных разговоров       — Меня уже тошнит от него       Переступив через неподвижное тело на земле, повёрнутое от них головой, о котором как-то и забыли, Рагнвальдр сделал шаг за порог удобно расположенный рядом слева комнаты и громко свистнул вправо туда, куда запропастилась волчица, по команде ступающая вслед за ним, со свисающий языком.       Комнатка оказалась небольшой кухней, освещенной одиноким факелом висящим над столешницей, на которой располагались всякие пыльные вазы и прочая кухонная утварь. В тарелках виднелось что-то мерзкое и мягкое, из-за чего провоняла вся комнатушка. Но это место было лучше чем коридор, озаряемый тусклым светом, здесь хотя бы ощущался уют.       Почувствовав небольшой голод, раздувающий живот, мужчина внимательно осмотрел кафельный пол. Посреди комнаты он заметил заплесневелый хлеб, удивительно, но от такого сомнительного угощения он ещё ни разу не получал пищевое отравление. А потому, обрадовавшись, он начал неторопливо откусывать хлеб небольшими кусочками, таким образом стремясь растянуть удовольствие.       — Я знаю, что у меня тяжёлый характер, что я бессердечный ублюдок, эгоист и больной на голову… — слова давались с трудом, будто горло резало на живую от каждого следующего звука, хотя так и было по сути. Но есть слова, которые нужно было произнести хоть раз в жизни. И хотя ему не сразу ему удалось понять смысл фразы: “Ничего, у жены был похожий”, брошенной в воздух невпопад, он продолжил:       — Я соврал тебе, ведь знаю о том, что нас ожидает дальше, но… Стоп, что ты, блять, сказал? — спросил он, посмотрев на него как на что-то, что было за гранью реальности. Глазами, в которых свирепствовала непонимание.       — Я говорю, что моя жена была с характером, как и ты. Правда она не сжигала заживо всех, кто ей был не по душе,— немного устало разнеслось по кухне, усмехнувшись и стряхнув крошки с рук, варвар прищурился. Всякая радость исчезла из его глаз в то же мгновение, — она была прекрасным, сильным человеком, второго такого не сыскать, — от того, как лестно и ностальгически он отзывался о ней, непонятная ревность начала прорываться сквозь броню отчуждëнности, а правый глаз задëргался, — Так я думал раньше. — и он на пару мгновений замолчал, придирчиво осматривая трещины в полу — Но я ошибся, никогда бы не подумал, что смогу найти такого человека здесь.       — “Человека”? А ты уверен в том, что сказал?       — Да       Что ж, это было приятно, тягучее тепло разливалось внутри мага, и от его чрезмерного количества становилось плохо. Больше всего ему хотелось окончательно отказаться от бесполезной божественности. Хотел бы он стать обратно человеком и умереть им, а не находиться среди тех, кто кичатся долбанным снобизмом, ступив на те же грабли, что и он, и посчитав себя чем-то великим. Не обычным винтиком в механизме, являющемся просто альтернативным способом манипуляции миром старыми богами. С другой стороны он бы никогда не встретил его, если бы умер ещё в 9 веке.       — Ты сказал, что соврал мне. Это ничего. Но скажи лучше по какой причине я тебе понравился?       На секунду комната погрязла в тишине, нарушаемой свистящим, подобно вьюге, ветром. Вот и вновь он не знал как правильно преподнести всë, что накопилось внутри.       — Мне слишком хуево в том, насколько мне хорошо с тобой, — начал маг с опаской, но глаз не отвëл.— И хоть твоё лицо ничем, кроме шрама, не выделялось среди сотен матёрых лиц, я бы узнал его среди тысяч. Ты не представляешь, какое тепло оно вызывает внутри меня, незаметно превращаясь в огненный смерч! И мне этого достаточно, ведь я обожаю это мерзкое и липкое, как мёд, чувство! Оно убивает меня как самый приторный яд… И я нуждаюсь в таком понимающем человеке как ты, чтобы не сойти окончательно с ума от одиночества! И…        От того как ему вдруг захотелось схватиться за волосы или за болящее горло, он замолчал. Отчаяние и боль заставляли его желать полностью согнуться, отстраниться от всего остального мира, но даже чего-то такого незначительного он не мог позволить себе. Чувство беспомощности накрыло его с головой, укутав, словно тëплая но колючая шаль. Он давно уже привык к тому, что беспомощность и усталость сопровождали его повсюду, постепенно становясь всё более и более родными и естественными.       “И я слишком поздно понял, что сорвался с обрыва... Меня не спасти… Это безумие, с которым я не могу смириться, но и сопротивляться тоже уже слишком поздно. Чтобы не происходило, ты всегда находил меня и я, чёрт возьми, не мог не последовать за тобой.       И это меня очень долгое время пугало! А теперь я вижу, что кроме этого ничего и не осталось. Я бы никогда не изменился ради отношений по своей воле, но рядом с тобой я будто превращаюсь в другую, неизвестную мне личность… Всегда думал, что не нуждаюсь в ком-то, с кем удалось бы провести оставшуюся жизнь. После того как обрёл бессмертие совсем вычеркнул из мыслей подобный бред, ведь человек не может пережить бога. А потом я встретил тебя! Воплощение того человека, о котором я иногда задумывался, но при каждой своей смерти ты просто забывал всё, что между нами было. Забывал меня...       Жестокая любовь поразила меня как чума, но симптомы я заметил только тогда, когда было слишком поздно лечится. Похоже это моë проклятие за все мои грехи….”       — Ты даже представить себе не сможешь как мне больно от того, насколько же легко тебя потерять, когда ты ещё жив, что-то говоришь, изредка улыбаешься… А я вижу везде…!       Его прервал поцелуй. И маг хотел бы дернуться от неожиданности прочь, но руки с силой сжимали щеки так, что, даже если бы ему захотелось вырваться, ничего не вышло. Смотря прямо в бесконечно глубокие, чистые словно небо глаза, маг всë же решился и попытался отобрать у варвара инициативу. Он только-только ощутил мягкость крошек хлеба, оставшихся на чужих губах, как поцелуй прервался. Хотелось больше.       — Не произноси ни слова, я всё понял…— уверенно прошептал варвар на своем языке — и больше не оставлю тебя в одиночестве, от которого ты так страдаешь, — он стёр почти выступившую слезу, то ли радости, то ли ошеломления. Неторопливый голос, будто давно знающий, что следует сказать, убивал изнутри, — ты ведь мне тоже нравишься. Настоящим, без этой твоей маски безразличия. Ты многим мне помог, и я это ценю. И буду здесь столько, сколько смогу       На этот раз он решил впиться в него, переплетая языки, так резко и с таким напором, отдаваясь инстинктам, что на мгновение сбил варвара с толку. Они целовались, не обращая внимания на волчицу, что стала невольным свидетелем их любви. Она стояла совсем рядом с ними, словно священник на свадьбе, и весь образ еë выражал непонимание.       Сердце колотилось как бешеное, казалось, что ещё немного и окажется, что это просто сон. Никогда прежде он не испытывал такого чувства, будто неподвластная, дикая вода потоком уносит его в неизвестном направлении, становясь одним целым с ним, не желая больше всего в мире оказаться вновь в объятиях гниющей плоти.