Ультрамарин

      Её светлые волосы с отросшими тёмно-русыми корнями пахнут карамелью, наверное, шампунь приторной сладостью отдаёт. Рики неоднократно втягивал аромат раздраженными ноздрями и прикрывал глаза — приятно. Ынче — его танцовщица, девушка, пришедшая в коллектив в начале учебного года.       Он кликает её дурой — впереди экзамены! — какие ей танцы. Голова должна быть забита учебным материалом — всё-таки последний третий класс. А своей Рики закончил несколько лет назад, сейчас на четвертом курсе в хореографической академии, в которую его уговорили идти знакомые, — бывший танцевальный коллектив.       У Рики есть будущее в танцах, а Ынче — начинающая… Ей подвластны все направления, но поступать мечтает на юриста — родители строгие и принципиальные. Разрешили только спустя несколько лет ходить туда, куда она мечтала.       Студия для неё — дом и уют. Коллектив — близкие люди и хореограф, но с ним все сложно. С Рики никогда не бывает просто. Его она знает по слухам, учился пару лет назад в той же школе и отпечатался в памяти учителей.       Способный, умный и талантливый. Рисует, усваивает материал, любит литературу и бесподобен в танцах.       После школы двухчасовая тренировка, но Ынче позволяет себе большее — остаётся на дополнительное время и танцует в одиночестве, под надзором своего учителя.       Подруги убегают скорее, быстро переодеваются в лёгкую осеннюю одежду, хватают сумки — и уже за дверью, прощаются с Рики: «До встречи, оппа!». А Рики машет им и поджимает губы, поворачиваясь к Ынче.       Сегодня ей вовсе не хочется идти домой, она смотрит в окно и надевает наушники, включая песню, под которую они готовят выступление. Рики сидит на скамье, бросает взгляд то на неё, то на телефон, забитый сообщениями.       Только из-за неё он закрыл набор в команду — больше особенных не будет, и очаровательных блондинок с глубокими стеклянными глазами. Ынче особенная и слишком маленькая для него. Ей восемнадцать будет через несколько месяцев, а Рики уже двадцать третий год. Жизни больше видел, но, кажется, на ней она останавливается.       — Рики… — тихо зовет девушка, стягивая наушник. — Можешь показать движение? В припеве, которое у меня не получалось, где Хэвон… в общем, ты понял, — парень кивает и бросает телефон на лавку, поправляя шнурки на спортивных штанах.       — Не надумала ещё домой пойти, дурында? — мягко интересуется он, укладывая ладони на точеную талию, мягкую и в то же время острую. Он чувствует мурашки на голом животе и утыкается носом в шею. — Уже десятый час… тебе бы поспать.       — Нет! — отрезает девушка, прикусывая губу и накрывая теплые ладони Рики своими. — Я не хочу домой… — Ынче понижает тональность голоса и выдыхает, а Рики поворачивает её к себе лицом.       В глазах слёзы стынут: Рики задел больную тему, вызывающую в Ынче смесь негативных эмоций. Ей только семнадцать, а под глазами уже синяки, на теле не единой растяжки и кожа бледная. Пальцы пробираются под тренировочный чёрный топ, оглаживая бока выше. Ынче жмётся к нему ближе и утыкается носом в грудь.       — Она вчера кричала на меня, что я вернулась поздно, есть ли смысл сегодня вообще приходить? Просто назовёт потаскухой и пройдёт мимо, проходили, — Ынче млеет от мелких поцелуев в лоб и щёки, Рики осторожен с ней настолько, что в животе узел вяжется.       Рики слушал и голосовые с криком, и видел на бледной коже сходящие синие пятна — её мать ужасна. А Рики не может ничего сделать, он бессилен, пока Ынче под опекой родителей. В его силах успокаивать, забирать к себе на съёмную квартиру и целовать ночами на пролёт.       Студия видела многое, а для зала не скрыты их обнажённые тела. Камер всё равно нет, и охрана на входе спит. Рики может бояться только того, что надоест Ынче. Но девушка никогда не против касаний — они расслабляют её и дают надежду на будущее. А в голове ни слова о том, что возраст маловат для взрослых утех, у неё уж точно. Годик-два подождать — и она вся во власти парня.       Они ведь даже не вместе — просто сердца скреплены воедино, цепью обвиты и закреплены крепким замком. Ынче не думает о том, что у Рики есть кто-то в академии, ей всё равно; здесь, в студии, Рики только её.       — Смотри, — Рики отвлекает её, как может, берёт под руку и владеет обмякшим телом, показывая движение, которое она не сумела разобрать сегодня. — Прогни спину и напряги ноги, — он легонько шлёпает Ынче по бедру и следом давит на спину, заставляя принять изначальную стойку. — Умница какая. Давай дальше сама.       Её ягодицы плотно прижимаются к паху, и Рики тихо выдает «чертовка», толкаясь навстречу. Их ладони скреплены между собой: влажные внутри сплетения, но оттого и чувствительнее.       За Ынче Рики заметил: она никогда не сдаётся. Упёрто идёт до конца, толкает Рики своими красивыми бёдрами и смотрит в зеркало, млея от их соединенного отражения.       — Тебе нравится меня изводить? — Рики слишком высок, чтобы доставать до её покрасневшего уха, он наклоняется и касается губами его мочки, шепчет ласково, обжигая горячим дыханием. — Ничего не мешает? — есть ощущение, что он — настоящий извращенец, особенно когда его член твердеет от издевок Ынче и упирается меж её ягодиц.       Улыбка на устах девушки мягкая и карамелью отдаёт — видимо, блеском ещё сладким пользуется. Ынче отключается от наушников и подключается к колонке, заполняя тишину в зале. Музыка переключилась на расслабленную из её плейлиста для прослушивания в одиночку, но Рики нравится. Чувственно и интимно.       Жемчужинки розоватых сосков твердеют — их видно под черным топом. Рики ныряет ладонями под него, накрывая небольшую грудь и сминая её. Ынче томно и горячо вздыхает, вновь толкаясь бёдрами назад. Ей нравится, что Рики возбуждается от, казалось бы, невинных и неосторожных действий.       Не часто, но Ынче издевается над Рики всячески: меж ног уляжется и пальцами трёт зону паха, губами по шее мажет и задницей крутит развратно и маняще.       А Рики поддаётся своим слабостям, умирая с действий и красоты Ынче. Слишком ангельская и невинно-прекрасная. Ей только семнадцать, но всё, что происходит между ними, ей необходимо.       Они влюблены, несмотря на статусы и возраст. Для кого-то их разница велика, а для кого-то обыденна. Но Рики, честно признать, никогда не влюблялся в тех, кто младше него больше, чем на год. Ынче особенная и драгоценная…       — Позволишь? — девушка спрашивает приличия ради, не замечает растерянный взгляд и опускается на колени.       Напротив неё бантик из тонких шнурков спортивных штанов, она тянет за распущенные кончики и цепляется за резинку. Рики накрывает лицо руками и выдыхает, пропуская горячий воздух меж пальцев. Ынче осторожничает с ним: стягивает низ и не оставляет даже боксеров на бёдрах. А на член смотрит, как на сладость, проводит языком по своим губам и усмехается с прелестной фальшиво девственной реакции Рики. Ему нравится, когда она ведёт себя беспечно, забывая о своих проблемах.       А ещё нравится, когда отсасывает, языком обводя раздражённую и зудящую головку. Рики уверен, что до него у Ынче никого не было, поэтому она и пробует без опаски, наслаждается моментами. Он лишил её девственности в своей съёмной квартире и целовал бесконечно, зализывая свои укусы на бёдрах, слёзы собирал и ласкал болящую от проникновения промежность.       — Чертовка… — рычит, накручивая светлые патлы на пальцы и легонько оттягивая. Он отрывает её от надвигающегося касания, чтобы глубоко поцеловать в губы впервые за сегодняшний день.       Ынче не сопротивляется, навстречу идёт и позволяет Рики вылизывать её рот длинным языком. Но по окончанию всё равно опускается на колени и примыкает к крупному члену, толкая его в тонкую щёку. Рики поглаживает её по макушке и тяжело дышит, не позволяя себе игнорировать старания девушки.       — Завтра выходной. Давай всё-таки поедем ко мне? Если что, я вызову тебе такси, — Рики надеется на продолжение — Ынче намекает на него.       Хотя никто и не остановит их, если они займутся сексом прямо в зале: проходили и неоднократно. Под музыку и без. Ынче нравится, как Рики нежно берёт её, прижимая грудью к стойкам для растяжки. Ещё нравится у стены, пропитанной влагой. Девушка выпускает член из оков, именуемых устами, и встаёт, позволяя обхватить себя за талию. Рики стягивает с неё топ, наслаждаясь грудью, от которой спирает дыхание. Он ласкает набухшие соски и кусает, да и не жадничает: оставляет засосы, зализывая их языком.       — Я хочу… Рики, давай прямо тут, — жалобно хнычет девушка, чувствуя, как всё её тело напряжено и уязвимо. От касаний ведёт, внутри скручивает органы.       Неудобно, но страсть побеждает. Рики усаживает Ынче на лавку и осторожно стягивает штаны, кладя их рядом, а следом — и кружевное нижнее бельё, наверняка надетое специально для него.       Ноги раздвинуты, Ынче не стесняется — Рики видел её всю, изучил и глазами, и губами. Двигает ближе к себе за бёдра и членом упирается в промежность, побуждая на приятный тихий стон.       Рики толкает её к стенке, раздвигая бёдра и проводя пальцами по молочным ягодицам. Прохлада бьёт и по груди, и по втянутому животу. Член входит легко и выходит так же, сопровождаясь стонами. Ынче трясет от быстрых толчков, которыми Рики её одаривает.       Перевозбуждение даёт плоды: Ынче не хватает на больше, чем на пять минут. Ноги сводит и трясёт, она хватается пальцами за ближайшие выступы и вскрикивает, а Рики выходит из мягкого тела — они без презервативов, — он кончает ей на бёдра и тут же вытирает своей футболкой, пропитывая её спермой.       Ынче лёгкая донельзя. На руках, как пушинка, и Рики подхватывает её вместе с вещами. Раздевалки у них не общие, но Рики без стыда заходит в женскую, собирая девичью сумку, чтобы перенести в мужскую комнату. Переодеваются они вновь вместе.       И уезжают домой в очередной раз на одной машине. Делят единственную двуспальную кровать, а наутро вдвоём читают сообщения от матери Ынче с оскорблениями и угрозами.