Просчет

      Последние часы пребывания в Великобритании слились в одно изрядно затянувшееся мгновение. Взгляд Кенмы не хотел фокусироваться ни на чëм, перед глазами плыли цветные пятна, и дорога в аэропорт прошла как во сне. Теперь же парень стоял перед стеклянной стеной Хитроу и наблюдал, как рассветное солнце поблëскивало в отражении. Его фигурка казалась ничтожно маленькой и хрупкой на фоне гигантских бетонных колонн здания.       Неаккуратно собранные в подобие пучка и наполовину обесцвеченные волосы, мешковатая одежда и видавший виды рюкзак за плечом. Как если бы типичный турист возвращался после уик-энда на родину, и за его плечами не было попытки взлома базы данных правительства.       У стоек регистрации Козуме должны были ждать. Основная часть очереди уже успела пройти регистрацию на рейс, а ранний час в целом делал здание аэропорта не слишком оживлённым. Из-за этого Кенма заприметил знакомую вихрастую макушку ещё с пункта досмотра.       Собирая свои пожитки в квартире, Козуме набрал номер человека, ответственного за всю операцию в Великобритании. Шутка ли это судьбы, но, кажется, Некома не утратила командный дух даже после выпуска из школы, так или иначе прибившись к группировке Гэнко-кай.       Яку не производил впечатление опасного человека. Та же стрижка, что и в школе, то же почти полное отсутствие бровей и распахнутый взгляд, такая же порывистость и эмоциональность. Рядом друг с другом старые знакомые выглядели, как парочка студентов, решивших кутить на всю стипендию и приехавших за тридевять земель только ради парка развлечений в стилистике «Гарри Поттера».        — Брат, — так было принято обращаться к людям своего ранга, и, хоть Мориске был в нынешнем раскладе условным начальством, субординации как таковой он не любил и тушевался, если кто-то обращался к нему иначе — по имени или не братаясь. Кенма с горечью отметил про себя, что остальных участников операции тоже не видно, но решил уточнить. — А Лев и Тора?..       Яку поднял на Кенму тяжёлый, полный смеси сочувствия и горечи взгляд. Конечно, он был в курсе произошедшего и сам переживал потерю давнего друга и товарища.        — Они в порядке, — наконец выдал Мориске, отводя блестящие глаза от лица Козуме. — Через Дувр и Францию полетят в Мексику.       Ни желания, ни необходимости продолжать диалог не было. Теперь нужно было думать только о том, как разбираться с последствиями и стараться максимально выбросить из головы неуместные эмоции. Кенма растерянно следовал за Яку, не особо сосредотачиваясь на происходящем вокруг, только скользя взглядом по проходящим мимо людям. И каждый раз, видя тёмную копну волос или замечая у говорящего по телефону почти знакомую открытую улыбку, сердце щемило, выдëргивая Козуме из попыток построить чёткий план действий и возвращая к воспоминаниям.       Перед этим злополучным вечером они провели практически неделю взаперти, изредка выбираясь из квартиры за пиццей, потому как Кенма готовил и тестировал свои алгоритмы. Если бы не Куроо, Козуме бы точно в один прекрасный день скончался от недостатка сна, обезвоживания, голода или любой из комбинаций этих факторов. Именно Тетсуро напоминал (точнее, буквально выгонял) о необходимости отдохнуть от компьютера и переключить уставший мозг на что-то более мирское. Именно Тетсуро молча ставил перед ним стакан за стаканом воды, когда замечал, что бутылка на столе стоит нетронутая несколько часов подряд. И именно Тетсуро вскакивал посреди ночи вместе с Кенмой, когда переутомленная префронтальная кора головного мозга подсовывала тому абстрактные кошмары вместо необходимого отдыха.       В темноте душной комнаты успокаивающий шепот Куроо заполнял собой всё пространство. Теплые руки крепко и уверенно обнимали ещё не до конца проснувшегося хакера, и тогда реальность возвращалась, хоть и полной опасностей, но с надёжной опорой. Рядом с Куроо его ничего не пугало.        — Эй, Козуме, — оказывается, Яку стоял перед ним и трепал за плечо, — ты совсем расклеился, да? — вид у бывшего сокомандника был искренне обеспокоенным, а потому Кенма сделал над собой усилие.        — Я в норме, — парень провёл рукой, убирая чужую ладонь с плеча, и слабо улыбнулся, — насколько это возможно сейчас.       Его взгляд зацепился за пальцы Яку. У того не доставало двух фаланг на мизинце, обрубок уже окончательно зажил и обтянулся кожей, вызывая странные ощущения при рассматривании. Кенма знал, что Гэнко-кай практикует древнюю меру наказаний за проступки в виде ритуального отсечения части пальца, однако он никогда и внимания не обращал на руки друзей. Сам Козуме был связан с работой за компьютером, ему каждая из фаланг была крайне необходима для эффективности, но если верхушка решит, что в провале операции была его вина… Это умозаключение не ужаснуло и не покоробило Кенму. На фоне другой, куда более значимой потери, палец казался пустяком.        — Что ж, никакого больше волейбола, получается? — до боли знакомый тёплый, шелестящий голос прямо над самым ухом. — Культями много не напасуешь… — и короткий смешок.       Кенма судорожно обернулся, инстинктивно раскрывая глаза как можно шире и пытаясь увидеть говорящего. За спиной пусто. А ведь у него было абсолютно полное реальности ощущение того, что Куроо Тетсуро подкрался к нему сзади, как он это делал не раз. Но нет. Переутомление, сильный стресс и богатое воображение сыграли с Козуме плохую шутку. Хотя, что может быть хуже панча про ампутированные конечности.        — А по-моему, вообще нет, — Яку одарил хакера ещё одним сочувствующим взглядом и, разворачиваясь на пятках, протянул. — Пойдем, возьмём чего-нибудь перекусить в самолет. Постараемся отдохнуть.       Мориске любил свою названную семью, хоть иногда по нему так и не казалось. Он ещё со школы был надёжной поддержкой для всей Некомы, вытаскивая команду зачастую из самых незавидных положений. Сейчас ставками в игре были не победа и невозможность попасть на новый этап соревнований, а человеческая жизнь и материальное благополучие, а оттого и самоотверженность Яку вышла на новый уровень. Поэтому для Кенмы не стало сюрпризом, когда, устроившись в кресле бизнес-класса и немного покопавшись в пакете из дьюти-фри, его невысокий брат решительно сообщил:        — Я возьму всю вину на себя, — Козуме не смотрел на собеседника, кривясь от нежелания заводить этот разговор. Но рано или поздно узнать всё же было необходимо.        — Что вообще случилось? — вопрос одновременно и вертелся на языке, и петлял в сознании, исчезая из памяти, как только выдавалась возможность его задать. Амбивалентное острое желание и знать подробности, и остаться в неведении накатывало приступами удушья. Могло же выясниться что это он, Кенма, не предусмотрел какой-то нюанс и своей непроходимой тупостью отправил на смерть Куроо. А тот, доверяя другу как себе, не настоял на дополнительных консультациях с Ринтаро-сенпаем, ничего не сделал, хотя мог…        — Лев случился, — раздражённо морщась, сообщил Яку. — Всё шло хорошо, проверки были пройдены, но этот долбоëб за тридцать лет так и не научился нормально держать лицо, — желваки на юношеском лице Мориске напряженно дёргались. — Услышал про мексиканский завод и занервничал… Дурная была идея его епископом делать.       Кенма мрачно вздохнул. Полгода жизни под фейковой личностью, работы на духовенство, добавить сверху годы муштры от Яку и Куроо (не время горевать — Козуме дал себе воображаемый подзатыльник) и при первом же серьёзном деле парень раскололся, как шоколадная корочка на рожке мороженого. Неужели они не хотели признавать очевидную вещь — этого русского только могила научит сдержанности. Хотя сейчас в Кенме говорила скорее жгучая злость, которой просто нужен был объект. Но она же давала энергию для работы скрипящих от переутомления шестерёнок его мозга:        — Мексиканский завод? — это обстоятельство фигурировало в их диалоге впервые.        — Да. Эббинг строит автомобильный завод под Гвадалахарой, — Яку задумчиво цыкнул. — И угадай, кто буквально пару месяцев назад заключил очень выгодную сделку с местными?.. — ответа не последовало, Кенма внимательно слушал, разглядывая кожаную обивку сидения рядом с ухом говорящего. — Шинске-сама лично ездил на эти переговоры.       Оставалось загадкой, откуда у Яку всегда было столько информации о внутренних делах банды. Их с Куроо, к примеру, посвящали только в то, что непосредственно входило в будущие задачи. Хотя не сказать, что годы работы на якудза сильно породнили что Козуме, что Тетсуро со всей группировкой. Мужчины сохраняли уважительные и тёплые отношения, но по-настоящему близки были только с теми, кого знали до вступления в банду. Сказывались обстоятельства попадания в эту сомнительную со всех сторон сферу.       Мориске тоже оказался по ту сторону закона по воле случая. Лев много раз практически горделиво рассказывал, как он решил стать серьёзным мужчиной и сам в один день пришел в офис якудза. В такие моменты Яку сурово добавлял, а иногда и сопровождал ремарку подзатыльником, потому что потом для успешного выполнения первого же поручения по перевозке веществ ему пришлось непутëвого везти на своей рабочей машине, тем самым ставя под угрозу карьеру риэлтора. На лице у обоих никогда не отражалось ни капли сожалений о сложившейся ситуации, но игнорировать свой вклад в спасение пятой точки Хайба Льва Мориске не мог. Так или иначе, что-то родное во всей этой робингудовской чепухе, которой кормили новоиспечённых членов группировки, видимо, отзывалось в сердце Яку, а потому паренек всецело отдал себя на алтарь служения Гэнко-кай.        — Ага, — Кенма протянул это, чтобы хоть как-то дать понять, что он собеседника услышал, хотя ассоциативный ряд уже уносил его далеко от полученных данных.       Получается, Эббинг не просто перешел дорогу их группировке в Великобритании, он умудрился сделать это дважды. Конечно, если информация правдивая. Чтобы её подтвердить или опровергнуть (всё же лучше подтвердить, так будет хоть что-то полезное после этого провала. И ещё одна ментальная оплеуха самому себе — поплакаться он успеет в другом месте), причём сделать это сравнительно быстро, можно будет проверить государственные реестры землевладений. В открытом доступе с вероятностью «99%» будет записано просто «частное лицо», а потому понадобятся его, Кенмы, знания, чтобы выудить необходимое имя.       Вот и искупление. Конечно, наказания оно не сильно поможет избежать, но всё же хоть какая-то надежда. Этим мог бы заняться и Ринтаро-сенпай, однако, помимо его очевидно подчёркнутой незаинтересованности в делах мести, он был занят оттачиванием работы сложных алгоритмов и прощупыванием возможности их применения на рынке криптовалют. По крайней мере, так ссылались те, кто пояснял, почему Кенме желательно не беспокоить сайко-комон во время лондонской операции.       После реабилитации как полезного члена системы, можно было и взять перерыв, о котором Кенма грезил ещё на пару с Куроо. Незадолго до дня «Х» мужчины вместе проходили только вышедшую и тут же плотно укрепившуюся в топах стима «A Space for the unbound» в рамках переключения внимание Козуме на что-то мирское. Там пара школьников составляла список желаний, которые они хотели бы исполнить. В голове у Кенмы сразу вырисовывался такой список. И, наравне с мелочами типа бандажа для борьбы с туннельным синдромом или похода в магазин лего (ну да, не нужно осуждать человека за его мечты), там был пункт — побывать в какой-нибудь тропической стране, где растут пальмы, а люди совсем не похожи на тех, кого обычно встречаешь на улицах Японии. Конечно, полным условием было — побывать в таком месте с Куроо, но это уже, к сожалению, невозможно. И теперь, то ли как дань памяти, то ли просто оправдываясь перед самим собой и стремясь сбежать подальше от внимательных глаз знакомых, чтобы дать волю чувствам, Кенма вцепился в идею с «отпуском» как в самый надёжный план.        — Слушай, Кенма, — Яку в очередной раз за эти несколько часов возвращал его обратно к реальности, — если вдруг ты захочешь поговорить, можешь рассчитывать на меня, — блондин подался вперед, заглядывая в лицо сгорбившемуся и пытающемуся игнорировать этот приступ бесполезного благородства Козуме. Требовательный взгляд Мориске так и твердил — доверься мне, поделись переживаниями, я готов к этому. Но в этом поведении было и что-то неестественное.        — Почему ты так настойчиво пытаешься залезть мне в душу? — первый раз за сегодня Кенма взглянул в глаза собеседнику. Это всегда давалось ему с трудом и дискомфортом, но сейчас только на дне янтарных глаз можно было найти ответы. Вот что смущало. — Ты что, не переживаешь? — не та интонация. — В смысле, я вижу, что ты очень переживаешь за меня, — с какого-то хрена — хотелось добавить, — но Куроо? Тебе как будто всё равно, что с ним стало…       Яку отстранился, садясь прямо, но зрительный контакт не разорвал. Зрачки у паренька буквально пульсировали от напряжения, однако он упорно продолжал выдерживать тяжёлый взгляд собрата. На лице отражалась сосредоточенность, мышцы напряжены — губы собрались к полосочку, скулы обострились, брови чуть сведены. Последовало секундное молчание.        — Я переживаю, — начал свою речь Яку. Он кашлянул, готовясь к долгому монологу. — Но я предпочитаю переживать за тех, кому ещё могу как-то помочь. Куроо больше нет, — такая простая констатация факта больно резанула по душе. — А вот ты, Кенма Козуме, здесь, со мной. И я вижу, как тебе тяжело.        — Ты просто задвинул дружбу длиной в пятнадцать, если не больше, лет на полку? — Кенма не мог понять, как работает эмоциональный аппарат Яку. Складывалось ощущение, что принцип был примерно как в меме — ну умер и умер, чего бубнить то. Самолет мягко тронулся, выруливая на взлётную полосу. Мужчины так и сидели, неотрывно смотря друг на друга.        — Я не задвинул, — Яку говорил с нажимом. — Я просто могу заставить себя не вспоминать о том, что произошло. Если начинаю думать, — наконец Мориске отвел взгляд, ресницы дрогнули, и из глаз на щëки синхронно упали жемчужинки слез, — мне чертовски грустно. Как будто из души вырвали кусок.       Кенма вздохнул, распрямился и с усилием откинулся на кресло. Он не хотел выводить друга на эмоции, просто искренне не понимал и не мог остановиться в расспросах.        — Прости, — почувствовав укол вины, прошептал Кенма. — Я примерно так же. Только мне о нем напоминает всё, — привычным движением рук парень потянулся ими в карманы толстовки. Хотелось забиться в свой кокон и никогда оттуда не вылезать. Пальцы ухватили что-то гладкое в узком пространстве.       Самолет набрал достаточную для взлёта скорость и толчком оторвался от земли. Кенма вытащил на свет абсурдную пластиковую зажигалку в виде пистолета, которую Куроо просто обожал. Это было последней каплей. Прижимая к себе идиотское творение человечества, парень беззвучно зарыдал.