Нечисть с окраины

      - Я официально отказываюсь повторять это снова, - Арсений с протяжным стоном вылез из машины и до хруста потянулся, разминая гудящую поясницу.       Они несколько часов слонялись по сначала по магазинам стройматериалов, которых по убеждению Арсения должно было быть раз два и обчелся, но куда там, потом по продуктовому, потому что Антон вспомнил, что у него холодильник пустой, хотя в итоге половину тележки составили бутылки с пивом и пачки чипсов, одним своим видом вызывавшие у Арсения несварение.       В конце дня их каким-то чертом занесло в магазин с кучей барахла для дома, где Антон умилялся каждой второй подушечке, коврику и кружечке, думая, надо ли оно ему, но по итогу ничего не купил – не без помощи экономного Арсения, - и предложил пойти на фуд-корт одного из двух огромных городских торговых центров, по которому они слонялись уже просто так, в качестве экскурсии для Антона. Арсений фанатом таких мест не был, но в целом и ничего против не имел. Раз в полгода выбраться можно, к тому же Антон задолжал ему обещанный обед, который они благополучно пропустили, пусть хоть ужином угостит.       За едой много разговаривали, Антон постоянно пытался шутить, Арсений улыбался, несколько раз даже засмеялся, и Антон выглядел в эти моменты донельзя довольным и блестел, как новенький самовар. Рассказывали о себе, обмениваясь сухими фактами и разноцветными личными воспоминаниями: детство, учеба, юношеские мечты и несбывшиеся планы. Арсений по крупицам выдавал легенду, специально сочиненную ему другим Бюро – Бюро по вопросам обустройства и трудовой деятельности существ и духов, - и обновлявшуюся примерно каждые пятнадцать лет, говорил, что плохо помнит прошлое, мол, стерлось многое со временем, зато охотно делится пристрастиями в кино, музыке и книгах. На фоне Антона он практически киновед со своим почти вековым киноархивом в голове.       Антон же шпарил как на духу, прерываясь лишь на подышать: зовут Антон Шастун, двадцать четыре года, воспитывался матерью, отца помнит смутно, тот с ними не жил и, когда Антон был подростком, перестал появляться вовсе. У него вообще непростые отношения с родней, пытался с ними общаться, да не вышло. В старших классах мечтал стать летчиком, даже поступил в авиационное училище, но не вывез, да и здоровье потом подвело, так что с мечтой о небе пришлось попрощаться и перевестись в учебное заведение поприземлённей на специальность попроще. Впрочем, Антон не уверен, что и на менеджера он доучится, профессия ему не нравится, а корочка – это больше для матери, она хотела. Сейчас вот взял академический отпуск по семейным обстоятельствам и приехал наконец разобраться с квартирой бабушки, чтобы зря не пустовала. Из их семьи в ней никто всё равно жить не собирается.       В конечном итоге в свой район они вернулись почти в девять вечера. Арсений помог дотащить Антону все покупки из машины до входной двери и, мечтая о горячем душе и не менее горячем чае, немного неловко махнул рукой на прощанье и собрался уже идти к себе, как его аккуратным, но уверенным жестом перехватили за предплечье, останавливая.       - Тебе завтра рано вставать? Может еще посидим? У меня? Кино какое-нибудь глянем. – Антон смотрел прямо, и сна у него не было ни в одном глазу. А сообщение с пожеланием доброго утра прислал задолго до того, как проснулся Арсений. Он вообще чувствовал себя рядом с Антоном как тот зайчик из рекламы батареек, которому вставили плохую батарейку. Антон, разумеется, бегал с той, которую рекламировали. – Эй, ну так чего?       Признаться, предложение парня застало Арсения врасплох. Он уже выстроил в голове четкий план действий, настроился на него и не собирался отступать, не говоря уже о том, что вот так сходу идти в чужую квартиру к человеку, которого он знает всего пару дней. Переписываться и общаться на нейтральной территории – это одно, а вот такие приятельские посиделки… Арсению надо это сначала обдумать. Он отвык от близкого общения и по понятным причинам большего всего бдил за свое личное пространство, в которое теперь настойчиво пытался пробраться кто-то новый. Ну нет, не всё сразу и не так быстро.       Впрочем, у этой проблемы было очевидное решение: Арсению может и не рано завтра вставать, но сегодня у него ночная смена в Бюро. Он рассчитывал час потратить на себя любимого и опять доехать на такси, так что отказывать Антону было уже не так неловко, и не надо было спешно придумывать отмазки и объяснения, бегая взглядом по облупленным стенам подъезда.       - Прости, сегодня никак, и…       - Я слишком наседаю, да? – Антон спросил так, будто и сам знает ответ, а вопросительная интонация чисто для проформы. – Извини, я знаю, что могу быть слишком навязчивым, мне это не раз говорили, мама особенно, - как-то странно усмехнулся он, - называла меня в шутку рыбой-прилипалой. Просто я привык, что вокруг всегда много людей, а тут я как будто в пузыре, и так обрадовался, что у меня и здесь появился друг…       Арсений невольно выгнул бровь на столь громкое заявление. Он-то Антона даже в приятели еще не записал, оставив пока в категории «знакомые». Получается, Антон ждет от него такой же отдачи в ответ? Как от друга?       - …и ты кажешься славным парнем, по-настоящему славным, знаешь, и мне просто так здорово провести с кем-то время, и не хотелось, чтобы это ощущение закончилось. Прости, я слишком много болтаю. Об этом мне тоже говорили, - он уткнул взгляд в пол, прочесывая свои путаные кудри пальцами так, будто хотел их выдрать. Нервничал.       - Ты тоже кажешься мне славным, - Арсений решил, что от маленького шага навстречу вселенная не схлопнется. – Но у меня сегодня опять ночная смена на работе. Сейчас домой сгоняю и поеду.       - Может тебя отвезти? – тут же предложил Антон.       - Не стоит, отдыхай. У тебя тоже был насыщенный день, еще и пакеты разобрать надо, - Арсений махнул рукой на примостившуюся прямо на пороге горку из разномастных покупок, только сообразив, что один мешок с сухой смесью для шпаклевки они оставили у лифта. Тут же кинулся к нему, ухватив за угол, и потащил к квартире, пока спохватившийся Антон сновал рядом и суетливо махал руками, приговаривая, что не стоило. Но Арсений уже завалился в небольшую прихожую, пытаясь пристроить мешок у стены так, чтобы тот не падал на сваленные рядом пакеты с продуктами. Вдруг лодыжку снова обожгло огнем, и Арсений, охнув, отпустил злосчастный мешок и схватился за ногу, которая в этот раз зудела и горела сильнее, чем в прошлые разы.       - Арсений? Арсений? Арс?! – Антон обеспокоенно склонился рядом, держа за пояс и пытаясь заглянуть в глаза. – Тебе плохо? Что случилось? Что мне сделать?       Арсений его почти не слышал, сосредоточившись на боли в ноге и непроизвольно пятясь назад. Шипящей черепашкой выполз задним ходом на лестничную площадку и вдруг почувствовал, как все ощущения притупились. Жгло теперь не так сильно, и боль была вполне терпимой. Он мизинцем о ножку стола больнее бился. Удивленно выпрямившись, он посмотрел на свои ноги, на порог, отделявший его от квартиры Антона, на сваленные в беспорядке покупки. И что это было?       - Что это было, Арс? – голос Антона заставил вернуться в реальность. Парень выглядел озадаченным и испуганным, но при этом лицо его имело решительное выражение. Он готов был принести или сделать всё, что бы Арсений ни попросил. От этого выжидающего взгляда и распахнутых по пять рублей глаз вдруг стало чуть теплее на душе.       - Сам не знаю, ногу вдруг что-то прострелило. Может потянул где, - Арсений пожал плечами, надеясь, что звучит убедительно. Не рассказывать же ему, в самом деле, про магическую метку на его теле.       - Может тогда отгул возьмёшь, отлежишься? Ноге отдохнуть надо, - Антон задумчиво жевал губу, выглядя при этом крайне серьезным и обеспокоенным.       - Да я и так недавно отгулы брал, начальство не поймет, - Арсений отмахнулся и начал расшаркивающейся походкой двигаться к лестнице.       - Точно не хочешь, чтобы я тебя отвез тогда?       - Да все нормально, Антон, не переживай так.       - А где ты вообще работаешь?       Почему-то этот вопрос, вполне себе очевидный и на который был подходящий ответ, застал пятящегося Арсения врасплох. Он чуть помялся, похрустел пальцами и как-то неуверенно ответил:       - У меня вообще две работы. Они обе сменами, чередуются вот. Ночные смены вообще не часто бывают, - если Антон сейчас решит, что Арсений чокнутый или блаженный, Арсений примет это со смирением и пониманием.       - Ну, эм, ясно, - Антон чуть растеряно пожал плечами и, кажется, решил больше не напирать.       Проводил взглядом добравшегося до лестницы Арсения, махнул еще раз рукой на прощанье и не успел толком заикнуться о том, что в доме, вообще-то, есть лифт, как Арсений уже сивкой-буркой поскакал по ступенькам, натянув капюшон так, что лицо еле было видно. Он в домике, ничего не слышит, ничему не внимает. Так и выскочил на улицу, измотанный сегодняшним днем и в смешанных чувствах.       Холодный воздух резко остудил раскрасневшееся лицо. С одной стороны, он хорошо провел время, ему было хоть и не всегда интересно, да и по магазинам ходить он не особо любит, но в целом весело. С Антоном было весело, пусть тот и замолкал только чтобы запихнуть в рот побольше еды. С другой, к такому надо заново привыкать, большое количество чужой энергии выматывает, да и это «друг» от Антона… Арсений даже не сразу заметил, что тот начал называть его Арс. Никто никогда так его имя не сокращал, но для уха звучало приятно, и вообще как «искусство» на латыни. Хотя вряд ли сам Антон закладывал именно такой смысл в это сокращение, но некоторое ощущение тепла в районе диафрагмы всё равно никуда не делось.       Забежав домой, Арсений наскоро принял душ и переоделся, вылил детское питание из бутылочки в блюдечко для Соджу и, погладив питомца по гладкой шерстке, кинул чайный пакетик в кружку, другой рукой проверяя, остыл ли хоть немного закипевший недавно чайник. С пирожком в одной руке и кружкой в другой, он прошел в комнату и сел напротив пробковой доски, задумчиво катаясь на стуле на колесиках взад-вперед и дуя на чай. Он собирался сегодня нормально изучить присланные Сережей документы и подумать, что им это дает, но не рассчитал время. Придется заняться этим в другой день. Не то, чтобы Арсений куда-то спешил с этим расследованием. Во-первых, он успел достигнуть определенного уровня смиренной апатии в отношении своего положения и, во-вторых, придерживался правила, что чем меньше напрягаешься, тем меньше потом расстраиваешься, когда всё это в очередной раз не дает никаких результатов.       Доска вся была увешана распечатками писем, копиями страниц из книг и разномастных документов, рукописными заметками и фотографиями. Чтобы как-то это систематизировать, Арсений условно поделил доску на зоны – вертикальные полосы, каждая со своей темой. Одна была посвящена убитому Даждьбогу, куда и были добавлены документы из архива ЗАГСа. В соседнем столбце ютились немногочисленные выписки и копии из уголовного дела, заглохшего почти сразу и перешедшего в разряд «висяков», да и время сделало своё дело. Найти заветную папку в архиве столько лет спустя хоть в каком-то виде уже было большой удачей. В отличии от богов, люди хотя бы попытались провести расследование как положено, когда кто-то из соседей вызвал сотрудников НКВД, но шансов у них, прямо скажем, сразу было немного.        Вообще Арсения всегда удивлял тот факт, что тело Даждьбога просто оставили лежать там, где он умер, в коттедже перед камином. Никто из других богов не озаботился тем, чтобы забрать его и похоронить по своим обычаям. Никто, включая его брата. Тело увезли в карете скорой помощи в городской морг, а потом кремировали. Арсений даже не смог выяснить, где похоронили останки, никаких записей об этом, если они и были, не сохранилось. Все боги просто предпочли повести себя так, будто Даждьбог был одиноким стариком без родственников, хотя вряд ли исчезновение человека вызвало бы больше вопросов, чем его загадочная смерть.       Этим самым богам была посвящена еще одна колонка на его доске: Совет полным составом и те, кто не явился, но чьи имена были упомянуты. Иллюстрации из сказок и учебников - кто-то оказался похож, а кого-то, вроде Симаргла, всегда изображали неверно, мрачным, черноволосым и злобным на вид, точь-в-точь как представлял его Арсений до личной встречи, - вырезки из статей, собственные комментарии и распечатки из интернета. Многие из них сменили имена и спокойно жили среди людей, строя карьеры и создавая семьи.       Велес преуспел в этом, кажется, больше всех. С относительно свежей фотографии, вырезанной из журнала, на Арсения смотрело знакомое худое лицо с впалыми щеками, острым подбородком и длинным носом. Волосы были аккуратно уложены в модную прическу, на плечах дорогущий фирменный костюм, тонкие губы растянуты в довольную улыбку. Еще бы ему не улыбаться, фото сделано на ежегодной церемонии вручения наград в области телевидения, и Велес тогда выиграл одну из них. Хотя сейчас он не Велес, он Воля. Воля Павел Алексеевич. Арсений хмыкнул, на его вкус звучало по-дурацки, неужели нельзя было получше перетасовать буковки для псевдонима? Рядом с ним на фото стояла эффектная брюнетка в вечернем платье и с ярким макияжем – вторая жена. Когда Сережа несколько лет назад круговыми сплетнями узнал, кто была первая, Арсений от неожиданности чуть со стула не упал, почувствовав, как из «Следствие вели» его внезапно перекинуло в «Пусть говорят».       Стрибог уже много лет работал на рыболовецком траулере и не отсвечивал, найти его получилось только по удостоверению личности моряка, которое тот, не мудрствуя лукаво, сделал на фамилию «Стрибогов», и которое в электронном виде хранилось в картотеке на сайте промысловой компании. Чистое везение и благодарности за изобретение интернета.       Про Чернобога, Мокошь и Симаргла находились только статьи по мифологии да разные сказки, в реальном мире о них ничего известно не было. Впрочем, про Симаргла иногда упоминала Ядвига, поэтому Арсений точно знал, что тот сидит в Нави и усердно работает работу, а если и выходит в Явь, то не так уж часто. Что он в Яви делает неизвестно. Важно ли это знать – тоже.       На столе возле монитора запищал будильник – пора выходить, если Арсений хочет успеть на последний маршрутный автобус, идущий мимо его дома. Быстро вылив остатки чая в раковину, он сунул ноги в ботинки, натянул куртку и закинул сумку на плечо. Крикнул Соджу, что тот остается за старшего, и побежал на остановку, хлюпая подошвами по подтаявшему за день снегу и грязи.       Автобус был ожидаемо пустой. Кроме Арсения в полутемном холодном салоне было всего три человека: двое мужичков в спецовках, усталых и явно возвращавшихся с тяжелой трудовой смены, и мужчина в тяжелом двубортном пальто, сидевший на последнем ряду и задумчиво смотревший в окно. Нижняя половина его лица была закрыта поднятым воротником, а верхняя – спадавшей гладкой волной до самых глаз черной как смоль челкой. Впрочем, будь волосы и более светлого оттенка, в таком освещении все одно черным покажется. Только небольшая полоска кожи на скуле светилась белым пятном на общем черном фоне. Арсений задержал взгляд на незнакомце чуть дольше нужного – в обшарпанном салоне старого пригородного автобуса он выглядел инородным телом, впрочем, мужчина продолжил сидеть как изваяние, не чувствуя на себе чужого взгляда, и Арсений, чуть пожав плечами, уселся на второй ряд у окна. В конце концов, мало ли почему люди могут куда-то ехать. Он со своими ночными поездками на заброшку тоже со стороны выглядит подозрительно.       Мужички в спецовках вышли через две остановки, незнакомец в черном – на предпоследней, все же бросив на Арсения секундный взгляд, показавшийся знакомым, но память не пожелала сотрудничать, и в итоге Арсений смотрел под шум закрывающихся дверей, как черный силуэт удаляется по направлению к небольшому микрорайону, построенном специально в качестве служебного жилья для работников фабрики, к которой ехал Арсений. Это была конечная остановка.       Выйдя из автобуса, он поежился от порыва холодного воздуха, шмыгнул носом и засеменил по теперь уже подмерзшей земле. От остановки идти было минут пять, ориентиром выступал моргающий фонарь, у которого его в прошлый раз высаживал таксист. Арсений шел, вслушиваясь в тихий скрип раскачивающихся на ветру голых деревьев, в шелест летающих пластиковых пакетов и прочего мусора, в далекий лай собак из частного сектора, звон разбившегося стекла и чью-то пьяную ругань еще дальше, и вдруг ему показалось, что он услышал скрип шин по асфальту. Кому еще могло понадобиться быть в это районе в такое время? Арсений резко обернулся, но ничего, кроме темных очертаний дороги, тротуара, парочки дорожных знаков и редкой растительности не заметил. Может это ветер донес звуки уехавшего автобуса? Или кто-то ошибся дорогой и случайно заехал в чигири, а теперь развернулся и где-то там за пару поворотов отсюда возвращается обратно в город?       На всякий случай прибавив шагу, Арсений взлетел на крыльцо, открыл дверь, приложил пропуск к сканеру и оказался в знакомой до последней плиточки на полу проходной. Поздоровался с охранником, сдал куртку в гардероб, где сегодня работала очаровательная зеленоволосая мавка, и, сбрасывая все вопросы и события сегодняшних дня и вечера, настроился на работу.       В общем зале ожидания как обычно царило оживление – дважды ха за иронию. Души сновали туда-сюда в поисках нужного выхода, подходящей компании или свободного места, а сотрудники Бюро помогали им или спешили по своим делам. По полу и стенам мимо них скользили Тени, бестелесные, но не бесшумные. Они тоже переговаривались между собой и с остальными, дополняя общий умеренный гомон. Арсений даже заметил знакомую тень с зонтиком в руках и хотел, было, поприветствовать и спросить имя, потому что в прошлый раз не поинтересовался, но тот уже скрылся за ближайшей колонной, поэтому Арсений пожал плечами и направился к своему подопечному.       Тот его уже с нетерпением ждал. Сегодня никаких срочных новичков на Арсения не повесили, поэтому он с улыбкой направился к округлому усатому господину с седой шевелюрой, обрамлявшей аккуратный блинчик лысины на макушке.       - Арсений, мальчик мой! – воскликнул радостно мужчина, поднимаясь со своего места и протягивая руку для приветствия.       - Нестор Павлович, добрый вечер, - Арсений пожал протянутую руку. Мужчина едва доставал ему до плеча, но силу в рукопожатие всегда вкладывал воистину богатырскую.       - Давно не виделись, что-то ты редко заходил в этом месяце.       - Простите, работы много навалилось, и…       - Да не объясняйся, я всё понимаю, - Нестор Павлович уселся обратно на свой стул и жестом предложил Арсению занять соседний. – Просто развлечений тут не так уж много, люди приходят и уходят, а мне только и остается, что сидеть тут да новостей ждать. Кстати, какие новости?       Нестор Павлович был одним из тех, кто категорически отказался переходить мост, пока не дождется пятилетия своей внучки, до которого оставалось еще два месяца. Лет десять назад старшая его внучка умерла как раз незадолго до своего пятилетия, утонула в реке, и этот возраст в голове скорбящего дедушки отпечатался роковой чертой, опасным барьером, который теперь угрожал и его второй девочке. Пусть это и было предубеждением, пустым страхом, но Нестор Павлович, скончавшийся почти полгода назад от сердечного приступа, просто не мог уйти, не убедившись, что его внучка перешагнула опасную дату и что у нее всё хорошо. С тех пор так и куковал в Бюро, в основном обретаясь в общем зале и ведя беседы с другими душами, но иногда заглядывая и в комнату отдыха сотрудников, которые его уже запомнили и совсем не возражая, и в отдельную комнату ожидания, когда та пустовала, чтобы полежать на диване и полистать журналы и книги.       Из всех подопечных Арсения в Бюро он был одним из самых беспроблемных. Факт своей кончины Нестор Павлович принял в целом спокойно, истерик не закатывал и даже слезинки не пустил, повздыхал только о родственниках, которые без него останутся, особенно жене тяжело будет, но в остальном был готов к путешествию на ту сторону, если бы не страх за внучку. Говорил, что не может уйти, не закрыв этот гештальт. Арсений уточнил у Ядвиги, можно ли Нестору Павловичу остаться, и та разрешила. Поэтому теперь Арсений приходил регулярно отчитываться о здоровье внучки, подписавшись с левого аккаунта на социальные сети дочери Нестора Павловича, и обновлять скачанные сериалы.       Вот и сейчас под рассказы о том, что у малышки все прекрасно и что она вернулась в садик после несильной простуды, Арсений залез в сумку и выудил оттуда старенький ноутбук и передал его в руки довольного мужчины. Батарея заряжена на сто процентов, шесть сезонов «Клана Сопрано» по запросам общественности скачаны. Краем глаза Арсений заметил, как оживились – как бы иронично это ни звучало, - еще несколько душ в разных концах зала, заметив ноутбук. Кажется, Нестор Павлович втихаря устроил тут салон видеопроката. Что ж, Арсений совсем не против, пусть развлекаются.       Поболтав потом еще с двумя душами и передав им тоже новости из дома, Арсений направился на последний этаж. У него законный перерыв, и надо бы спросить у Ядвиги про давшую о себе знать метку на ноге. После странной вспышки боли на пороге квартиры Антона метка молчала, даже не чесалась, но всё это было как минимум подозрительно. Однако, как обычно стукнув для проформы и отворив дверь, Арсений тут же об этом пожалел. На стуле напротив Ядвиги сидела бледная женщина с белыми волосами, туго упакованная в платье-карандаш и с небрежно наброшенной на плечи ажурной шалью. На ее похожем на лист бумаги лице яркими пятнами выделялись подведенные черным глаза и бордовые губы. Добавить еще немного грима и цветов на голову, и Арсений решил бы, что она собралась на праздник Мертвых в Мексике. Впрочем, это как раз могло быть правдой, встреть он ее неделей раньше. В ушах женщины болтались серебряные цепочки с прозрачными камушками на конце, и Арсений не был ювелиром-оценщиком, но готов руку был дать на отсечение, что стоили они как полный набор органов на черном рынке.       Женщина обернулась на звук открывшейся двери и, окинув замершего на пороге Арсения наигранно-удивленным взглядом, молча заправила прядь идеально лежащих локонов за ухо и снова села ровно.       - А тебя тут свободные нравы, как я посмотрю. Дружеская атмосфера в коллективе, мы одна большая семья, взаимовыручка и всё в том же духе, да? – с ухмылкой заметила она, с прищуром глядя на Ядвигу.       - Арсений, у тебя что-то срочное? – спросила та максимально нейтральным тоном. – Сможешь зайти через полчасика?       - Ох, да зачем же, здесь ведь все свои, - женщина тут же завозилась, натягивая на лицо приторную пластиковую улыбку, не дав Арсению ответить. – Давай, дорогой, говори, что у тебя стряслось? И как вообще тут работается?       А у Арсений руки в кулаки сжались непроизвольно и желваки на лице ходуном заходили.       - Ядвига, можно я в нее плюну?       Ядвига посмотрела на него осуждающе, но без злости. Скорее, как очень уставшая мать на проблемного ребенка.       - Нет, нельзя, - со вздохом ответила она на этот, казалось бы, риторический вопрос, увидев, как Арсений на полном серьезе принялся гонять слюни по щекам, с ненавистью разглядывая это бледное лицо. Одно из пяти лиц, навсегда оставшихся в его памяти. Лиц, к которым прилагалась поднятая вверх рука.       - Арсений, зайчик, не хами старшим, - поддакнула явно наслаждавшаяся ситуацией женщина. – Ты, смотрю, со временем всё разговорчивей становишься.       - Морена, клянусь, я в тебя не только плюну, но и…       - Я теперь Марьяна, котёнок, и ты это прекрасно знаешь, - сказала, как отрезала. Ядвига следила за их перепалкой с молчаливым укором, пока не вмешиваясь, видимо, надеялась на чье-то здравомыслие, но не на тех напала.       - А ты прекрасно знаешь, что я никого не убивал!       - Хоть я и могу при определенных обстоятельствах допустить мысль, что ты не делал этого сам, я все равно уверена, что ты в этом замешан. Ты там был.       В этот момент Арсений пожалел, что слюна у него не ядовитая. Хотелось смачно харкнуть прямо в центр этой наглой морды прям как верблюд, но неимоверным усилием воли и последними крупицами адекватности Арсений себя таки сдержал. Срок ему за такое поведение не скостят, а вот накинуть могут. Морена все еще член Совета, пусть эта организация сейчас и дышит на ладан. Перед Ядвигой же было просто неудобно. Он знал, что она его отругает, но сердиться не будет. Повздыхает, покачает головой и поставит на штрафное дежурство. Хорошо хоть не в угол думать о своем поведении.       - Я зайду через полчаса, - сквозь сжатые зубы процедил Арсений, глядя исключительно на Ядвигу, и, дождавшись ответного кивка, все же не удержался и на ходу бросил напоследок, - пойду пока журнальчики полистаю, там вроде было интервью Велеса и его жены, - а затем пулей вылетел из кабинета под злобное «скотский бог! Как был скотиной…» и впечатался в кого-то, шедшего мимо.       - Воу-воу, полегче, братан, - ничуть не обиженно сказал над ухом чей-то голос, пока чужие руки помогали восстановить равновесие.       Выпрямившись, Арсений встретился с пристальным взглядом прищуренных серых глаз в обрамлении вороха рыжих ресниц. К глазам в комплекте шли рыжие брови, рыжая коротко стриженная шевелюра и рыжая щетина на бледно-розовом лице. Сам парень был средних размеров, облаченный в джинсовый костюм и свободно сидящую футболку кислотных цветов.       - Женя? – удивленно спросил Арсений, пожав протянутую парнем руку. Удивление от внезапной встречи перебило яростный настрой рвать и метать. – А ты что тут делаешь? У тебя же отработка уже закончилась вроде?       Женя в своем истинном обличье был редким представителем вида пиздящих кошачьих, как он сам о себе говорил - рыжим котом Баюном размером с джип. В давние времена приседал на уши незадачливым путникам, усыплял их своим сладким голосом и съедал. Потом, как времена изменились и стали более цивилизованными, Женя решил соответствовать и перестал людей жрать, начав их просто обворовывать. За этим занятием его и поймали, отправив в Бюро отрабатывать все грехи вместе взятые. Им, в отличие от Арсения, занималась добровольная полиция, следившая за соблюдением условий мирового соглашения между людьми и нечистью, состав преступления был по их меркам стандартно-незначительным, поэтому каких-то пятьдесят лет за всех съеденных и обворованных в веках несчастных, и вот уже Женя месяц как свободный законопослушный человек, то есть кот.       - Да я чё-то соскучился по местным, прикинь, - Женя с улыбкой похлопал его по плечам. – Компания тут душевная, да и мертвяки такие слушатели прекрасные, всё равно им больше делать нечего. - Увидев непонимающий взгляд Арсения, он хохотнул и пояснил, - я тут просто решил в стенд-ап податься, уже выступал даже на двух площадках, зашибись, да? А материал, как оказалось, обкатывать не на ком. Ну и я вспомнил, как умершим нравилось слушать мои байки из склепа, да и пропуск у меня еще на раз оставался, поэтому пришел, вот, с Ядвигой договориться о волонтерской работе.       - Оу.       - Ага, сам от себя до сих пор в шоке, - Женина улыбка во все тридцать два зуба светила ярче все ламп в коридоре, и Арсений немного залип на острые клычки, в которые упирался кончик языка.       - Добровольно возвращаешься к работе, да еще и бесплатно?       - Ай, пиздеть же не мешки ворочать, братан, - засмеялся Женя, - к тому же я с прицелом на личную выгоду.       - А ты сам сейчас где вообще?       - В Москве.       - Ух ты, - одновременно радостное и болезненное восклицание слетело с губ. Радостное за приятеля и болезненное от тут же всплывшего воспоминания о собственном последнем визите в столицу. – И не лень мотаться будет? Ааайщ…, - одернул сам себя Арсений, тут же сообразив, какую глупость спросил.       Бюро было одно для всех, и попасть в него можно было буквально отовсюду, потому что – сюрприз-сюрприз, - люди умирают везде. Даже посреди глухого леса почившая душа найдет к ним дорогу через какое-нибудь дупло в ближайшем дереве. С работниками Бюро та же история. Это Арсений привык таскаться до здания фабрики, как пришлось бы любому другому существу, запертому в его городке, но этот проход был не единственным.       - Ой бой, - Женя засмеялся в голос и шутливо потрепал по загривку спрятавшего в ладонях лицо Арсения, - ничего, бывает. Я через дверцу шкафа в старой библиотеке у себя на районе хожу, прикинь, прям как в Нарнию. Мне, кстати, посоветовали еще в записи аудиокниг попробоваться, сказали, голос приятный.       Кто бы спорил.       - Что ж, тогда удачи, - противиться расслабленной Жениной ауре было невозможно, как и его мягкому мелодичному голосу, и поставленное на паузу раздражение окончательно сошло на «нет». - Но к Ядвиге пока ходить не стоит, там занято.       - Кем?       - Мореной, - показательно скривил лицо Арсений будто килограмм лимонов без сахара сожрал.       - Ох ёб, - Женя присвистнул и почесал стриженный затылок. – С характером дамочка, чтоб ее. Поругался с ней что ли?       - Ага, типа того. Тоже хотел с Ядвигой поговорить и напоролся на эту занозу в заднице.       - Да уж, с задницами надо быть поаккуратней, - Женя сочувствующе обхватил его за плечо и потянул за собой по коридору. – Пойдем тогда, с нами посидишь, там Игорь в подсобке костер собирался разводить и всякие яблочки-грибочки запекать…       - А где он их достал?       - Да хрен его знает, с собой наверно протащил. Он просто с одним почившим геологом пересекся, слово за слово, в общем, у них там намечается филиал Грушинского фестиваля с песнями под гитару и вот это всё.       - А гитару он тоже с собой принес? – Арсений моментально представил себе Игоря на проходной в своем неизменном потрепанном свитере с высоким горлом, с перекинутой через плечо плетенной веревочкой, удерживающей за спиной гитару с красным бантом на грифе, и с полными авоськами в каждой руке. Из туго набитых карманов торчали конусы шишек и веточки ягод. Пропуск его воображаемый Игорь держал в зубах.       - Вот сам у него и спросишь. Я лично хочу жареного зефира на палочках. Будешь?       - А ты с собой, значит, зефир принес?       - Не, в буфете натырил.       Арсений не удержался и все-таки засмеялся. Ничто так не красит рабочее место, как подходящий душевный коллектив.       - Ох, если Ядвига узнает, что он опять разводил огонь в здании Бюро, накинет ему еще десяток штрафных смен.       - Не узнает, если никто ей не скажет, - весело подмигнул ему Женя, открывая дверь в средних размеров подсобку, где неизвестный пожилой мужчина расставлял стулья и ящики вокруг будущего кострища, а сам Игорь продолжал вытаскивать из рукавов веточки и сухие листья для розжига. Увидев Арсения, он заулыбался и помахал, приглашая садиться на любой из свободных стульев.       К Ядвиге Арсений в итоге пришел не через тридцать минут, а почти через час, и очень волновался, что пропах дымом. Но Женя в коридоре его обнюхал на два раза и заверил, что его кошачий нос ничего подозрительно не учуял. На этот раз Ядвига была одна и что-то сосредоточенно печатала. Арсений после приглашения зайти втиснулся в кабинет, закрыл за собой дверь и бесшумным перышком опустился в одно из кресел для посетителей. Не в то, которое раньше занимала Морена.       - Ну как, успокоился? – спросила Ядвига, а затем подняла глаза от экрана и сама себе кивнула. – Вижу, что успокоился. Не волнуйся, ругать не буду, всё равно бесполезно, но моё мнение ты знаешь.       Арсений с кротким видом лишь пожал плечами, мол, а я чего – я ничего.       - Арсений, - с тихим вздохом продолжила, тем временем, Ядвига, разворачиваясь в кресле и расправляя затекшие плечи, - я понимаю, что лучшими друзьями вам не стать, но ведь много времени уже прошло и…       - Предлагаешь мне понять, простить и отпустить? – бровь сама собой скептично взметнулась вверх.       - Нет, я предлагаю тебе научиться держать себя в руках. Морена все равно не измениться, а у тебя только нервные клетки портятся.       - По ее вине.       - И тем не менее. Ладно, что ты хотел?       Рассказ о странном поведении печати заставляет её хмурится и задумчиво перебирать пальцы с десятком колец на них. Арсений не вдавался в подробности, на пороге чьей именно его припекло, не сочтя это важным, да и впутывать Антона во что бы у них тут не происходило не хотелось. Пусть живет себе спокойненько без ненужного внимания сверхъестественных существ. В конце концов, в первый раз метка заныла вообще у Ядвиги в кабинете, а потом – в собственном душе, так что география тут вряд ли важна. Хотя, кто знает.       - Знаешь, зачем Морена приходила? – вдруг спросила Ядвига, пристально глядя на Арсения, будто тот теперь должен достать из-за пазухи хрустальный шар и увидеть все ответы в нем.       - Без понятия. Средство от натоптышей просила порекомендовать?       - Тобой интересовалась, - а вот это было внезапно. У Арсения даже желание язвить пропало.       - И зачем же?       - Думаю, почву прощупывала. В последние несколько дней что-то происходит, но я всё еще упорно не понимаю, что именно. И началось это в ту ночь, когда я тебя внепланово вызвала. Что-то тогда изменилось.       - И печать тогда впервые дала о себе знать, - машинально дотронувшись до лодыжки, заметил Арсений. Ядвига кивнула.       - Боги тоже это почувствовали. Задают вопросы, присылают в Дальние Невины своих помощников разведать обстановку. Сима мне тоже вот письма пишет, говорит, даже он в Нави ощутил сигналы от твоей печати. Сначала решил, что ты сбежать попытался, впрочем, не только он.       - Морена тоже об этом спрашивала?       - Плюс-минус, что ты делал, как вообще работаешь и всё в таком духе. Впервые с момента проведения Совета что-то происходит. Конечно все на это отреагируют так или иначе.       - А у тебя есть идеи, что именно происходит?       - Ну, твоя метка делает три вещи: запечатывает твои силы, не пускает тебя за границы города и работает как сигнализация, если пропавшие вещи Перуна окажутся где-то поблизости. Боги же думали, что это ты их украл и спрятал и чисто теоретически можешь попробовать достать их из укрытия. Так что я бы делала ставку на последнее.       - На то, что я решил достать из кубышки топор и печать Перуна?       - Нет, дурачина, что они объявились где-то недалеко от тебя. Думай, что изменилось за последние дни, и может найдешь подсказку. Если, конечно, ты и правда их не крал и не прятал, - добавила она с усмешкой, на что Арсений показательно задрал нос и прищурился, изображая оскорбленную невинность. Ядвига засмеялась. – Ладно, иди давай. Если что-то еще случится, сразу иди ко мне, ладно?       - Хорошо, - Арсений вышел из кабинета и глянул на наручные часы. До конца его смены оставалось еще два часа. Домой он вернется утренним автобусом, сутки будет отсыпаться, а завтра ему на обычную человеческую работу.       В шесть тридцать утра в ноябре еще темно как в подземной пещере, но суровая реальность требует от многих уже начинать трудовой день. У Арсения он, правда, заканчивался, но надо было еще добраться до дома. Глаза слипались, ноги еле держали, и взгляд водителя автобуса, забиравшего единственного пассажира с этой остановки, выражал что-то среднее между настороженностью и сочувствием. Арсений его не заметил. Он со вздохом заполз в теплый салон и уселся на ближайшее сиденье, прижавшись головой к окну. Главное было не уснуть, разомлев от тепла и сидячего положения, и не проехать свою остановку. На всякий случай он попросил водителя окрикнуть его, когда они подъедут, тот без проблем согласился, но помощь его в итоге не понадобилась.       Покачиваясь в полудреме по ухабам гравийки на ремонтируемом участке дороге, Арсений глядел на сине-фиолетовый силуэт просыпающегося города. Мысли неслись плавным неконтролируемым потоком по событиям прошедшей ночи, балансируя между снами и явью, переплетая образы между собой под тихий и мелодичный голос Ядвиги.       Боги интересуются… Присылают помощников… Что нового произошло… Боги… Морена в кабинете Бюро… Симаргл, пишущий письма… Мужчина в тяжелом черном пальто и с гладкими волосами цвета воронова крыла, спадающими ему на лицо…       Знакомое лицо, где-то Арсений его видел, и мысли о богах отчего-то так хорошо вязались с мимолетным взглядом незнакомца, брошенным им перед выходом из автобуса. Этот взгляд будто что-то хотел ему сказать. Или, может, наоборот что-то спрашивал? Знакомое лицо без имени. Без голоса. Мысли вышли за пределы этой ночи и полетели дальше, перескакивая друг на друга, смешиваясь и разлетаясь на осколки. В теплом мареве салона под шум новых пассажиров воспоминания метнулись домой, в большую комнату прямиком к пробковой доске с фотографиями и портретами. Иллюстрациями, многие из которых неверные, неправильные. Арсений видел правильные лица, он знает, как они выглядят на самом деле. Знает, что иллюстраторы перепутали образы. Человек в черном пальто и с черными глазами, субтильный, немного мрачный, только вот стрижка другая, намного короче. Раньше волосы были длинные, ниже пояса.       Ну конечно!       От внезапного осознания Арсений резко проснулся и выпрямился, округляя глаза и сидя с открытым ртом как дурак. Это был один из богов на Совете, вот откуда он знает это лицо! Тот, чью внешность все авторы и художники пытались приписать Симарглу. Фото его найти не удалось, информации о его жизни – тоже, даже имя из-за этого было под вопросом.       Из всех, кого Велес и Хорс перечисляли тем вечером, Арсений не увидел или не знал по имени четверых: Мокошь – богиню судьбы, Сварога – бога-кузнеца, бога огня, Морока – бога сна и обмана и Чернобога, функции которого, кажется, даже сами историки и мифологи не могли толком определить. Сварога удалось вычислить довольно быстро. Огромный шумный дядька с медной бородой, сидевший на совете рядом с Велесом, идеально подходил на роль кузнеца и повелителя огня. С Мокошью тоже все ясно – на Совете присутствовала всего одна женщина, и это на все пятьсот процентов была не она. Значит, мужчина в черном либо Морок, либо Чернобог. Оба варианта могли быть правдой.       Взбодренный новым фактом и забурлившей мозговой активностью, Арсений не сразу заметил активность другого рода, развернувшуюся у него на районе. Уже выйдя из автобуса, он понял, что сбоку от его двора собралась небольшая толпа, в основном из людей, бегущих на остановку или к гаражам и задержавшихся посмотреть, что происходит. Много зевак высунулись из окон, кто-то курил, кто-то просто наблюдал, найдя более интересную альтернативу телевизору.       Арсений зашагал к плотной группке людей, стоявшей у полицейской машины. Чуть поодаль виднелась машина скорой помощи и серая легковушка, без проблесковых маячков, но с наклейками на дверцах, дававшими понять, что на ней тоже приехали люди из органов и специалисты.       Пройдя свой двор насквозь и обойдя всех и зайдя с другой стороны, Арсений оказался у торцевой стороны дома Антона. Подъезды смотрели на другую сторону, а на эту выходили только окна и балконы. Одно из них как раз было распахнуто настежь, а утренний промозглый ветер вытащил наружу занавески и размахивал ими как флагом. Аккурат по дуге под окном лежало накрытое брезентом тело, вокруг которого возились люди в спецовках и еще парочка в халатах поверх курток. От кареты скорой уже несли носилки и специальный пакет. Полусонный полицейский опрашивал кого-то возле их машины, еще два человека шерстили толпу с вопросами кто что видел и у кого что имеется рассказать. В основном все пожимали плечами, отрицательно мотали головой и уходили дальше по своим делам.       Арсений пытался посчитать этаж и прикинуть, какая эта квартира, но одновременно уставший и взбудораженный мозг плохо справлялся с элементарной задачей. Внезапно захотелось позвонить Антону, или пройти до подъезда и позвонить в домофон. Какой там у него номер квартиры? Нужно обязательно позвонить, или написать. Нет, позвонить. Если он не ответит на сообщение, то у Арсения разовьется паранойя и может случится легонький такой приступ паники на фоне всех волнений последних часов. Похлопывая себя по карманам и пытаясь вспомнить, в каком из них телефон, Арсений пошел было в сторону соседнего двора, но замер, когда из-за угла дома вынырнула знакомая высокая фигура. Антон выглядел неважно: лохматый, помятый, с красными глазами и темными кругами под ними, очевидно уставший и невыспавшийся. Кажется, не только у Арсения была бессонная ночь. В зубах у него дотлевала сигарета, а задумчивый взгляд был устремлен на кусок брезента, придавленный по углам то камнем, то чьими-то вещами, чтобы ветер не унес его на глазах любопытной публики. Каким Антон точно не выглядел, так это удивленным.