По другому пути

Трещины становились всё больше, и вот уже наконец... – Глядите! Это ж маленький феникс! – ахнул Энди. – О, я видел картинку, они выглядят именно так. – Большая редкость! И я читал, что они откладывают яйца всего-то раз за сотню лет... – И я слышал, что фениксов очень трудно приручать. Они по сути сами выбирают себе хозяина. Птенчик тихо пискнул и повернул к ним головку. Маленький феникс уже совсем вылез из яйца. – Подойдём, посмотрим поближе на него – какой он из себя. – Это она – девочки у них немножко посветлее и у них клювик немножко больше в желтизну отдает... – Точно... и розовое там вокруг глаз, забыла, как это правильно назвать... у мальчиков светло-голубое... Луна медленно протянула руку, чтоб осторожно погладить малышку. Тут она, на ещё пока плохо держащихся лапках, подковыляла к краю дупла и ткнулась клювиком в руку девочки. – Ой, кажется, она меня признаёт... Не зря, оказывается, у меня палочка с пером феникса. И как думаете, как мы её назовём, есть идеи? – Агни? В честь бога огня. – Тогда лучше пускай Агния, раз уж это девочка – тебе нравится, Агния? Агния довольно пискнула. – Ну тогда мы скоро придем опять, хорошо? Надо спросить профессора Дамблдора, как за тобой ухаживать и чем тебя лучше кормить, а потом мы тебя заберём, – объяснила Луна. А у директора Хогвартса тоже был свой феникс, но мальчик – Фокс – названный так в честь Гая Фокса. И Дамблдор им рассказал, что нужно, если держишь у себя феникса. – Питаются они семенами растений, особенно магических. Любят ягоды. Особенно плоды трепотки. – Кого плоды? – Это такой волшебный кустарник, они есть у нас, но изучаются они на четвертом курсе, но ты можешь их попросить у профессора Спраут... И ещё – фениксы, просто чтоб вы это знали, выбирают тех, кто неумолим в своем стремлении к добру – и это значит, что ты, Луна, не перейдешь на тёмную сторону никогда. – Это значит, то есть, Луна никогда не станет убивать и всё такое? – Убивать ради удовольствия – нет, конечно же, нет. Если только во имя защиты... спасения кого-нибудь... – Вообще так, считаю, что бороться нужно до конца – при этом на рожон не лезть, а делать всё с умом – и... и уметь не только сминать врагов на своём пути, но и... ждать, наблюдать со стороны, и даже, ээ, как бы лучше сказать... отступать, но я не в таком смысле, что сдаваться, а... ну, уметь признавать, что ты перегнул в чём-то палку, вот так... – Ты абсолютно прав, Тадеуш. Папа Луны Ксенофилиус Лавгуд был издателем и редактором журнала, в котором в основном написано было о всяких разных необычных вещах; а также на его последней странице был кроссворд и тест. В том номере, который Луне прислал папа совой, был один занятный тест «узнай свой Патронус». И там же, в небольшом предисловии к нему, говорилось об этом следующее: Патронус – вид позитивной энергии, которая материализуется либо в виде серебристо-белого облака, либо же в форме какого-нибудь животного (так называемый Телесный Патронус). У каждого волшебника свой Патронус. Узнай, форму какого животного твой Патронус может принимать! И они стали проходить тест. В конце были соответствия, каким формам Патронусов могут соответствовать набранные в тесте баллы. – Лиз, у тебя какой вышел? – Соболь. – А мой – барсук. – Ты истинный хаффлпаффец, Нев... У меня заяц. А у тебя, Тэд? – Медведь. Бурый. – А ты, Колин? – Дятел. А твой, Энди? – А мой – орёл. – Истинный рейвенкловец. – А ты помнишь, Гарри, как мы всей семьёй тогда сходили на Уайт-Игл-Рокс и как мы увидели там самого настоящего орла? – Да, только он не был белым. – Я думаю, цвет относится к самим скалам – они довольно светлые. – Или кто-то когда-то там увидел и впрямь белого орла. – Или ему показалось, что он такого цвета... А у тебя-то какой, Гарри? – У меня получился олень. – Ну, мы не сомневались, Гарри... С таким-то папой. Уже все знали, что Джеймс Поттер как раз и был (раньше, то есть, был) анимагом. Это волшебники, которые могут превращаться в какое-либо животное – и у каждого из них своя анимагическая форма. И Джеймс умел превращаться как раз в оленя. – Хорошая компания подобралась – дятел и олень, хе-хе. – Ну, не всем же орлами летать... – Ладно, идёмте на заклинания. – А я на зелья, так что мне туда... – Пока тогда, Энди. Вот у нас сейчас сравнение быта магов и магглов. И это так интересно, узнавать всякое разное про волшебные традиции! – Ой, мне на нашем прошлом уроке понравилось про то, как магглы на метро ездят – я так поняла, это как Хогвартс-экспресс, но под землёй... – Здрасте, профессор МакГонагалл! – заметили находившиеся в том же коридоре ученики идущую мимо на свой урок преподавательницу. – Добрый день. И надеюсь, никто из вас не забыл о домашних заданиях? И да, раз уж я вас здесь встретила – мистер Бин! Будьте же так добры, не рисуйте в следующий раз на листе с сочинением, иначе снижу оценку. – Извините, профессор, – смутился черноволосый мальчик. – Я просто задумался, а когда я думаю, я рисую разное, и я сам не заметил, как... Шло время. И вот на дворе уж было шестнадцатое октября, в Хогвартсе шла подготовка к Хэллоуину. Тыквы на огороде Хагрида разрослись до таких неприличных размеров, что друзья подозревали, что он поливал их каким-то специальным зельем. Целыми днями в окна барабанили капли дождя; озеро даже вышло из берегов, все клумбы превратились в грязные дорожки. То самое зелье от простуды, которое недавно научила их варить профессор Поттер, и запас которого хранился теперь у мадам Помфри, школьной целительницы, ныне было очень кстати. На замок обрушилась лавина простуд. Особо страдали от этой непогоды игроки в квиддич: амбициозные капитаны не собирались отменять тренировки перед первыми играми команд из-за «подумаешь, дождя». (А при этом «подумаешь, дождь» лил так, что все промокли за считанные минуты). Поэтому Тэд вошёл в замок в таком виде, что его можно было выжимать как губку, так он вымок. Сразу же на капающую с мальчика воду обратил внимание Филч, который убирался в коридоре. Вокруг головы Филча был обмотан клетчатый шарф, а его нос жутко покраснел. – Мистер Селинджер! – вскричал он, тряся брылями, сверкая глазами и указывая на грязную лужу, которая текла на пол со спортивной формы и ботинок Тадеуша. – Развели везде грязь и мерзость! Нет, нет, с меня уж хватит! Следуйте за мной! Его спас профессор Флитвик. – Не ругайтесь на мальчика, Аргус – сказал он. – Сами же видите, какая погода, а заклинания для очищения они пока не проходили. И сходите к мадам Помфри – говорю я вам, на сквибов это зелье действует отнюдь не хуже, чем на волш... – Потише, Филиус! – шикнул на него Филч. – Не хватало мне ещё, чтобы все узнали о том... о том, что я... – Да ничего страшного, – улыбнулся Тэд. – Я вот давно догадался. Но в этом ведь нету ничего стыдного на самом деле и нет ничего плохого. Ну подумаешь, не можете колдовать... Так и магглы тоже не могут, но зато вы видите Хогвартс и разные места волшебные, а они – нет! Агния уже немного подросла и у неё даже начинали пробиваться первые пёрышки – оранжевые, красные и золотистые. Ещё некоторое время – и будет ей пора учиться летать. А Гарри и Тэд хотели отпроситься в этот день из школы: все равно ведь суббота, а они привыкли в этот день посещать могилы родителей Гарри. В прошлом году не получилось, так как это был будний, учебный день. В кельтской культуре этот праздник назывался Самайн и отмечал конец лета и сбора урожая и начало зимы. Это был конец года – и начало зимы по кельтскому календарю. Во время него считалось, что духи умерших по ночам выходят на улицы. Возможно, что те самые тыквы с вырезанным изображением лиц и с зажжёнными свечами внутри тоже должны были отпугнуть зловредных призраков. Традиция, связанная с Хэллоуином, была привезена и в другие страны, где она стала очень популярной. И у магглов самых разных стран в ночь Хэллоуина все, дети и взрослые, по старинной традиции наряжаются в различных героев, посещают чужие дома, произнося известную фразу: «Розыгрыш или сладости». Однако в этот день в семье Селинджеров всё было по-другому: это день для них был не праздником, а днём памяти их родственников – четы Поттеров, ведь их в этот день убил Волдеморт, тёмный волшебник, что тиранил в те годы магическое сообщество. И вот каждый год Селинджеры всей своей семьёй приезжали на кладбище и клали на могилы Лили и Джеймса букеты: хризантемы – для Джеймса, лилии – для Лили. К их «основному» составу порой ещё присоединялись старшие сёстры Льюиса со своими семьями: обе они, хоть и родились в Англии, уже несколько лет жили за границей, где вышли замуж. Старшая из них, как звали её Тадеуш и Гарри, тётушка Анна, была на три года старше Льюиса, невысокой и полненькой, она жила во Франции. У неё был сын Анри, ему сейчас было девять лет. Тётушка Эва же была на два года старше своего брата, и она была рослой и худощавой, а жила в Польше. У неё росли сын Владек и дочка Зося, близнецы, им было по семь с половиной. И последний раз тётушки приезжали в Англию где-то три или четыре года назад. Тадеуш и Гарри, как старшие, опекали кузенов и кузину и показали им окрестности. Кстати, Анной звали также одну из польских родственниц Тэда и Гарри, из семьи Олендских (а такова была, кстати говоря, и девичья фамилия у бабушки Эльжбеты). А кроме того, у них имелась приезжавшая к ним – и приглашавшая их к себе – с разной степенью частоты родня из: Италии, Германии, Швеции и даже из России, Украины, Беларуси. Затесалась там и пара-тройка евреев и даже вроде какой-то там казак. Короче говоря, размерам этого их геологического генеалогического древа могли бы завидовать даже многочисленные Блэки. И если бы Волдеморт каким-то образом возродился и оказался бы со всей роднёй Селинджеров и Поттеров в одной комнате, то он бы сотню раз пожалел, что он вообще влез во всю эту историю. В английской же части их семейства роль «Главы Рода» была по полному праву безраздельно закреплена за одним человеком. А конкретно – за весьма уважаемым преподавателем театроведения, и ныне уже старшим преподавателем кафедры, которая носила название «Теоретическая и прикладная драматургия», а также семикратным дедушкой (считая его приёмного внука Гарри), Хьюбертом Таддеусом Селинджером. (Отчасти в честь этого второго имени, хотя не только в честь него, собственно, его внука и назвали, переиначив имя на польский манер). Где-то одиннадцать лет назад – Передай, пожалуйста, ещё пирога, Бет, дорогая, он просто изумителен. Петуния, как там Тадеуш? – Отлично, и он выучил пару новых слов. Изгрыз резинового утёнка. – А твой племянник Гарри, а? Как он там? Уже говорит? – Ох, да, но я очень беспокоюсь за него. Сейчас ведь такая ситуация в их мире. Там война... Да, и кстати, а что если вы придёте к нам на чай к пяти в воскресенье первого ноября? Поттеры как раз тоже придут к нам в гости... Вот мы и познакомим вас с моей сестрой и Джеймсом с Гарри.