Не помнить.

Месяц пролетел незаметно. Аня восстановила свой организм после микротравмы и уже провела несколько тренировок на льду, в то время как Саша успешно прошла испытательный срок и вернулась в качестве полноценного спортсмена в штаб Тутберидзе. Девушки часто пересекались в Хрустальном, но до личного разговора так и не доходило, всегда вмешивались предвидимые и непредвидимые обстоятельства, такие как внезапный телефонный звонок, группа остальных фигуристок в общей раздевалке, вызов к тренеру и банальный страх. Аня боялась, что Саша ещё не готова к расставлению всех точек над «i», в конце концов насколько знала Щербакова с Марком рыжеволосая ещё не рассталась. В то время как Трусова опасалась, что Щербакова не захочет впускать её в свою жизнь вновь. При встречах они мило улыбались друг другу, делились впечатлениями от прошедшего дня и изредка обменивались неловкими комплиментами, но о главном разговор всё никак не начинался. Одним вечером Ане пришло сообщение от Жени с ссылкой. Щербакова не о чём не думая на неё кликнула, а затем в растерянности несколько раз перечитывала заголовок видео. Аня думала, что Медведева ей прислала очередной прикол или милое видео с домашними питомцами, но вместо этого старшая поделилась ссылкой более интересного контента. «Александра Трусова о смене тренерского штаба, возвращении утраченной мотивации и планах на будущее». — гласил многообещающий заголовок относительно недолгого интервью. Щербакова удивилась и не понимала почему Женя прислала ей это интервью. Для них это неотъемлемая часть публичной жизни, и каждая из фигуристок отвечает на огромное количество вопросов, которыми засыпают их журналисты, но сами девочки не смотрят каждый выпуск друг о друге, ведь их просто огромное количество. Тем не менее именно этот Медведева ей прислала. Аня преступила к просмотру с неким любопытством не столько от вопросов журналистов, сколько желая понять для чего Женя ей прислала это. Первая часть интервью прошла вполне спокойно, а вот дальше Щербакова настороженно стала вслушиваться в ответы и всматривалась в профиль Саши, которая впервые за долгое время изменила своему новому деловому стилю и сидела в простых джинсах и серой футболке. — В прошлом году, ты приняла решение сменить тренерский штаб, многие тогда предполагали, что причина такого решения заключалась в желании быть ближе к твоему возлюбленному Марку Кондратюку, сейчас ты вновь вернулась в штаб Этери Георгиевны, с чем связана причина твоего возвращения? — Начнём с того, что мой переход в прошлом году на прямую не был связан с Марком, просто после Олимпиады я пыталась прийти в себя и мне казалось, что смена тренерского взгляда будет полезной. Сейчас я приняла решение вернуться обратно, потому что пришла к выводу, что лично для меня подход Этери Георгиевны был более эффективным. — А как ты относишься к тому, что теперь с Марком будешь реже видеться? — Абсолютно спокойно. В первую очередь я спортсменка и должна думать о своей карьере и о том, как быть ещё лучше в тех аспектах, где я несовершенна сейчас и мой переход для этого необходим. — А что об этом думает Марк? Аня поморщилась от столь частого упоминания Кондратюка, складывалось такое чувство, что его персона интереснее самой Саши. Щербакова внутренне возмутилась тому, что, желая узнать, что-то новое о Трусовой она вынуждена слушать ещё и о вездесущем Марке, который, казалось, был хвостом Саши как в жизни, так и в интервью. Увидев, реакцию Саши на третий вопрос, подряд посвящённый Кондратюку, Аня невольно рассмеялась. Казалось, что если ведущая ещё один раз произнесёт слово «Марк», то у Саши в прямом смысле этого слова повалит пар из ушей. Тем не менее Трусова нашла в себе силы отреагировать относительно спокойно и ответить с дьявольской улыбкой и молнией во взгляде, которые уже невербально предупредили ведущую, что нужно формулировать свои вопросы иным способом. — Он меня поддерживает. Журналистка похоже поняла безмолвный намёк Саши и оперативно сменила тему. — В одном из своих интервью ты сказала, что уже не ставишь перед собой долгосрочные цели и в том числе касательно Олимпиады и предельного возраста, до которого ты планируешь продолжать свою профессиональную карьеру, не изменилось ли твоё мнение? — Вы знаете буквально месяц назад изменилось. Про Олимпиаду я пока не думала, хотя весьма вероятно, что она появится в планах, но касательно предельного возраста, я пришла к выводу, что буду продолжать так долго, как это будет только возможно. Мне определённо есть, что доказывать как миру Фигурного катания, так и очень важным для меня людям, я вновь полна сил и желания заниматься своим делом. — Ого, вот это настрой. Скажи, пожалуйста, как тебе удалось вновь обрести мотивацию, после, давай говорить откровенно, трагедии в Пекине? Щербакова выругалась, услышав столь острый и абсолютно бестактный вопрос от журналистки. Ане иногда казалось, что эти люди учатся на садистов, а не банальных офисных планктонов. Господи, ну зачем вот так лезть человеку под кожу, ворошить его боль и задавать вопрос именно в таком контексте? Однако на удивление Аннушки, Саша отнеслась к нему абсолютно спокойно, на секунду её плечи напряглись, а затем рыжеволосая выдохнула и серьёзным голосом сказала: — Для начала, нужно обозначить, что в Пекине не произошло никакой трагедии. Трагедия — это когда кто-то умирает, происходят стихийные бедствия, войны или ещё что-то более глобальное для мира. Для спортсменов трагедия — это не иметь шанса воплотить мечту, связанную с делом твоей жизни. Я в отличии от многих других этот шанс имела и считаю, что мне очень повезло. Последние полтора года я испытывала скорее потрясение и пыталась понять, что мне нужно, но, к счастью, я вовремя встретила нужного человека, который вернул мне жажду жизни. Сейчас я на пути к возвращению себя. — А в период после Олимпиады этого человека рядом не было? Щербакова замерла, смотря на погружённую в свои мысли Сашу. Трусова также как и Аня не двигалась и несколько секунд напряжённо молчала. — Знаете я только сейчас поняла, что это меня не было рядом, когда я ему была нужна, в то время как этот человек не покидал меня не на секунду, даже после всех моих ошибок. — Что ж, наша команда очень рада, что тебе посчастливилось его встретить, но наше эфирное время подошло к концу и на этой позитивной ноте, мы заканчиваем интервью. С нами была сегодня Александра Трусова, желаем вам дорогие зрители тоже найти этого важного человека, который вам поможет в переломный момент, всего хорошего и до новых встреч. Видео закончилась, и Аня минуту сидела, неподвижно переваривая слова, сказанные Сашей. Щербаковой несомненно было приятно видеть прежнюю вовлечённость рыжеволосой в фигурное катание, она видела, что в глазах, которые до этого излучали смирение и отрешённость появился новый оттенок принятия и осознанности. Полтора года жизнь Трусовой была совокупностью хаотичных инертных колебаний, которые цепью тянулись из светских вечеров, молодёжных тусовок и бизнеса, и лишь нескольких крупинок спорта, где-то между всем этим. Сейчас Саша медленно, но, верно, возвращалась к своему естественному состоянию. Физически Трусова была как никогда за последнее время близка к рабочему состоянию, в то время как моральное состояние Трусовой оставалось загадкой для шатенки. Голова Щербаковой шла кругом от переизбытка мыслей. Она видела, что Саша делает попытки для сближения с ней, но дальше их не доходило. Если поначалу Аня относилась к этому спокойно, то сейчас она вновь стала переживать, за то, что Трусова так и не смирилась с тем, что победу одержала кареглазая, нестабильная, банальная Щербакова, вместо неё настоящей легенды. Мнения такого рода неоднократно попадались Ане как в личных сообщениях, так и в общих форумах, формулировки были разными, но суть не менялась. Аня делает вдох и принимает решение. Завтра она поговорит с Сашей и прекратит эту едкую, сковывающую, сводящую с ума неопределённость. Новый день настал для Щербаковой слишком быстро, а принятое накануне решение вселяло страх и неуверенность, но Аня окончательно смирилась с тем фактом, что пришло время уже прекращать эти игры с чувствами и воспоминаниями и освободиться от надежды, которая сначала дарит лёгкость и воздух, а затем поражает все внутренности и душу. Отчасти Щербакова хотела верить в благоприятный исход для них, ведь все предпосылки для него есть, но шатенке нужно было понимание стоит ли ещё ждать или пора отпустить Сашу окончательно. Помещение «Хрустального» казалось Щербаковой невероятно холодным, малыши громкими, а тренеры придирчивыми. Падая с очередного прыжка, Аня со всей силы бьёт кулаком об лёд, проклиная себя за рассеянность и бессилие. — Щербакова, хватит в облаках летать, сосредоточься уже в конце концов или опять будешь себя по частям собирать! — крик Этери Георгиевны громом раскатился по всему помещению. Аня поморщилась и стала потирать ушибленное место. — Извините, я сейчас всё сделаю. Щербакова пытается собраться с мыслями и вернуть себе рассеянное внимание, но взгляд словно на зло цепляется за Сашу, которая неотрывно на неё смотрит, не переставая хмуриться. Аня улавливает тревогу и беспокойство и мягко улыбается, но Трусову не проведешь, она видит, как нечто съедает шатенку изнутри. Точно также Аня выглядела месяц назад на тренировке в «Лужниках», тогда её действия были неосознанными, а сама девушка была настолько погружена в себя, что даже инстинкт самосохранения не мог выполнить свою функцию. Саша прекрасно понимала, что тогда служило на то причиной её собственное поведение, её двуличность и страх, которые в конечном итоге привели любимого человека к страданиям. Неужели сейчас она снова заставляет страдать Анечку, которую до сих пор так любит? — Щербакова! Немедленно ко мне. — Тутберидзе в возмущении интенсивно жестикулировала руками, подзывая ученицу к себе. Аня вымученно вздохнула и направилась к бортику, под сочувственные взгляды окружающих, которые уже мысленно покупали ей тчетное количество цветов на похоронном букете. — Аня, что происходит? Если ты ещё не готова возвращаться к тренировочному процессу в полном объёме, то так и скажи и мы сделаем новый график. — Я готова Этери Георгиевна, честно. — Физически да, но что у тебя в голове Аннушка? Щербакова стыдливо опустила голову. Она не знала, как ответить, не хотела признавать, что не может разобраться в себе, что грань между ней личностью и человеком, благополучно стёртая Трусовой, теперь размылась и для неё самой. — Аня, — голос тренера заставил обладательницу имени поднять голову. — Если ты считаешь, что я не видела, как ты уходишь в себя во время тренировок и рефлексируешь то ты глубоко заблуждаешься. Я видела, как ты пыталась убиться на тренировках после Олимпиады, как копалась внутри себя после операции и как вечно пыталась кому-то что-то доказать. Я молчала, во-первых, потому что считала, что ты пока не настроена на возвращение в большой спорт и во-вторых, я была уверена, что тебе хватит ответственности не причинить себе вреда своей рассеянностью. Но сейчас оба эти пункты изменились, и я на тысячу процентов уверена, что столкновение с Самариным было как раз таки следствием твоих внутренних метаний. Аня удивлённо смотрела на тренера, в то время как Тутберидзе окидывала её стальным, изучающим взглядом, в котором странным образом смешались решительность и доля заботы. — Если у тебя проблемы на личном фронте, то определись, что для тебя важнее и либо решай их, либо бери паузу в спорте. — Какая пауза Этери Георгиевна? Я только восстановилась, я люблю спорт и хочу продолжать соревноваться. — Если ты не разберёшься с тем, что у тебя в голове, то только и будешь восстанавливаться физически. Ты же понимаешь, что здесь нужно контролировать каждое движение целиком и полностью иначе травма обеспечена. Ты это всё прекрасно знаешь, но всё равно пропадаешь и выключаешься, когда этого делать нельзя. За сегодня ты упала Бог знает сколько раз, и вставала, но если ты продолжишь также, то в один день тебя с тренировки заберут на каталке скорой помощи, а вместо костыля будешь ездить на инвалидной коляске. Поэтому подумай, что для тебя важнее и стоят ли твои личные проблемы твоего же здоровья. — Я Вас поняла. — покорно ответила Аня, понимая, что тренер права во всех аспектах. — На сегодня ты от льда свободна, отработаешь больше часов на ОФП, но я говорю абсолютно серьёзно, если я опять увижу такое отношение к элементам, то я не допущу тебя до тренировок. Щербакова чувствует усталость во всём теле, но всё равно упорно продолжает передвигаться на беговой дорожке, преодолев дистанцию в пятнадцать километров. Основная тренировка по общей физической подготовке закончилась два часа назад, но Аня решила себя наказать за слабость на льду, поэтому сейчас вкалывала в зале в два раза больше. Каждый мускул её тела напряжён до предела, она сейчас чувствует даже те мышцы о которых раньше не подозревала. Ноги ощущались словно неподвижные гири, спину ломит, пресс горит, а руки в принципе отказывались исполнять приказы мозга. Пот градом стекал по всему телу, а Щербакова, не останавливаясь не на секунду продолжала яростно бежать. В ушах звенело, а перед глазами уже плыло от невыплаканных слёз. — Почему ты ещё здесь? Знакомый голос с небольшой после льда хрипотцой разрезал звенящую в ушах Ани тишину. — А тебе какая разница? Саша молчит, а затем бросая спортивную сумку на пол приближается к Щербаковой и тянется для того, чтобы нажать на кнопку и остановить беговую дорожку, но шатенка бьёт её по руке не давая исполнить задуманное. — Прекрати этот детский сад, давай слезай. — сказала раздражённо Саша. — Я сама решу, когда будет достаточно. — бросает Аня. Саша несколько мгновений молчит, а затем резко окольцовывает своими руками тело шатенки и под возмущённый вскрик второй резко стаскивает её на землю. Аня замирает, в то время как Саша продолжает её держать в своих руках, обнимая сбоку. Щербакова вновь теряется в ощущениях она не понимает, почему рядом с Трусовой сразу стало спокойно, отчего по телу разлилась приятная дрожь, как сердце стало биться быстрее чем на проклятом шестнадцатом километре. Всё что она может это тяжело дышать и стоять столбом в этих сильных, но при этом заботливых руках. — Господи, ты вся бледная. — говорит Саша, разворачивая её к себе лицом. — А ты дура. — бурчит Аня. — Мы могли вдвоём упасть, и я бы тебя придавила сверху. — Раньше, когда ты меня придавливала сверху, я получала только удовольствие, так что для меня это не звучит как серьёзный аргумент. — усмехнулась Саша. Глаза Ани расширились, а щёки из белых приобрели красный оттенок. Она, недолго думая, треснула Трусову по плечу. А затем ещё раз и ещё. — Ну что ты делаешь, Ань? Саша перехватывает руки шатенки и заглядывает второй в глаза, из которых вот-вот вытечет влага. — А ты Саш? Трусова непонимающе вскидывает бровь, в то время как Щербакова взрывается. — Сначала ты уходишь и сжигаешь все мосты, потом ты возвращаешься и даёшь мне надежду. Я чувствую себя словно на качелях, но я не хочу так. Я плохо сплю, мало ем, отвратительно работаю на тренировках и даже не понимаю, чего от тебя ждать. Сейчас ты мило беседуешь и обнимаешь меня, а ночью стонешь под Марком, определись в конце концов, чего ты хочешь и дай уже мне двигаться дальше. Саша застыла, смотря на усталую Аню. В карих глазах виднелись обида и упрёк, губы сомкнуты в плотную линию, а руки, которые Трусова ранее отпустила сжаты в кулаки. — Это нечестно. Я понимаю, что тебе нужно время, но сколько Саш? Если ты любишь его, то так мне и скажи, а не держи меня как собачку на поводке в подвешенном состоянии. — Ты никакая не собачка! — воскликнула Трусова, отклоняясь от шатенки словно после удара. — И я не люблю Марка. — Но, а мне откуда это знать? Ты живешь с ним, — начала загибать пальцы Аня. — фотки совместные постишь с ним, встречает тебя здесь постоянно он. — Я поняла, можешь не продолжать. — Саша потёрла переносицу, а затем тяжело вздохнула. — Просто после Олимпиады мне было очень плохо… и он был рядом, поддерживал и всё такое и… не могу я его вот так просто бросить, после всего, что он для меня сделал. Саша посмотрела на Аню и увидела, что она едва не задохнулась от возмущения. Трусова поморщилась, готовясь к новой порции малоприятных фактов. — Он для тебя сделал, мать твою?! Так сделал, что ты с соревнований пропала и прыжки восстанавливала, что форму потеряла и на тусовках развлекалась вместо тренировок? Классный помощник, что сказать. То есть его ты бросить не можешь, а меня спокойно бросила после трёх лет отношений, после всех своих обещаний, клятв и планов? — С тобой было по-другому… — Ах, по-другому. То есть ты его не любишь, но при этом делаешь вид обратного? Или любишь всё-таки? — Да тебя я люблю! Аня удивлённо смотрела на злую Трусову, в то время как вторая похоже разозлилась не хуже неё самой. — Тебя любила и люблю. Когда я проиграла, и наговорила тебе лишнего я злилась, но, когда до меня дошло осознание того, что я сказала и как себя вела, мне стало тошно от самой себя. Первое время я честно хотела подойти, пыталась извиниться, но каждый раз что я тебя видела я думала лишь о том, что пяти четверных оказалось недостаточно для того, чтобы победить, вспоминала о том, как плакала, как всё ненавидела и не могла. Мне казалось, что ты недостойна такого отношения, которое тогда проявила к тебя я, поэтому я отдалилась, я боялась, что сделаю ещё хуже и ты меня возненавидишь, тут Марк рядом оказался. — Саша замолкла, переводя дух, а затем тихим, сломленным голосом продолжила. — Сейчас я боюсь, что ты не захочешь меня впустить в свою жизнь, что для меня в ней больше нет места после всего, что я сделала. Они стояли молча друг напротив друга. Впервые Саша призналась Ане, в том, в чём боялась признаться самой себе. В глазах Трусовой отчётливо читался страх, он был настолько глубоким, живым и первобытным, что им веяло от неё самой словно дорогим парфюмом. Это был страх потери единственного человека, который знает её настоящей, который не боится сказать правду и любит за то какая она есть, а не за былые заслуги. Аня стояла с остекленевшими глазами. Саше хотелось бы прочитать девушку, но она не знала, что у неё на уме. Со стороны казалось, что Щербакова принимает, какое-то важное решение, но на это указывали лишь изредка хмурящиеся брови. Сейчас, Саша нервничала больше, чем перед оглашением результатов после произвольной, она понимала, что если Анечка вычеркнет её из своей жизни, то ей будет намного больнее, чем тогда от серебра и ненависть к себе будет преследовать рыжеволосую всё оставшуюся жизнь. — Сашка! Внезапно раздаётся голос Камилы, которая буквально смерчем влетает в помещении спортзала и тут же застывает на месте чувствуя царившее в воздухе напряжение, которое ощущалось каждой клеточкой словно разъедающий внутренности гной, вселяющий слабость, неуверенность и страх. — Извините если помешала, но к тебе там Марк пришёл, уже полчаса ждёт. Взгляд Ани меняется, карие глаза кажутся темнее обычного, а всё тело выравнивается словно натянутая струна, настроенная под нужный аккорд. Саша чувствует себя преступником, ожидающим оглашения приговора. — В моей жизни для тебя есть место. — тихо, но твёрдо говорит Аня. — когда освободишь место для меня в своей, то приходи, но я долго ждать больше не буду. Аня молча двигается в сторону выхода, оставляя Сашу одну в помещении. Щербакова на автомате переодевается, покидает здание и ведёт машину. Аня сама не помнит, как оказывается на скоростном шоссе, но мысли проясняются, когда спидометр указывает на скорость в сто тридцать километров в час. Вместо того чтобы сбросить скорость, она вдавливает педаль акселератора ещё сильнее. До слуха доноситься клаксоны других водителей, их же отборные матерные выражения, но всё это не имеет для Ани никакого значения. Она вцепилась в руль мёртвой хваткой, а глаза неотрывно смотрят вперёд. Сейчас все инстинкты преследуют лишь одну цель-выжить. В этот момент нет светлого прошлого или неопределённого будущего, есть только настоящее, один миг, от которого зависит будет ли после него ещё что-то. В такие моменты Аня забывает обо всём. Она не помнит о прошлом пережитом с Сашей, не чувствует боли, которую причинил ей их разрыв, не думает о будущем. Щербакова лишь ощущает на уровне инстинктов жажду жизни и радуется тому, что она по-прежнему осталась. Радуется тому, что испытывает банальный ужас перед столкновением с перестраивающемся автомобилем, перед тем что её собственная машина может подвести, перед неизвестностью смерти. Аня искренне боится, что, однажды сидя за рулём, она обнаружит, что эти секундные страхи прошли. Испытав свои нервы и нервы других водителей на прочность ещё несколько часов, Аня возвращается домой. Разговор с Сашей её выбил из колеи намного больше, чем она представляла. С одной стороны ей было приятно осознавать, что Саша её любит, но с другой Аня искренне злилась на Трусову за её нежелание действовать, за неопределённость в которою рыжеволосая вогнала их обеих. Сидя в кресле, Аня упорно пыталась осознать слова, написанные в книге, но мысли её были далеки от сюжет написанного романа. Уже была ночь, а Щербакова так и продолжала мучить себя и несчастную книгу. Внезапно раздались настойчивые звонки в дверь. Аня насторожилась и медленно стала приближаться к двери, пытаясь понять кого могло принести в столь поздний час. Взглянув в глазок Щербакова, мягко говоря, офигела и в следующее мгновенье открыла дверь ночному гостю. — Что ты здесь делаешь? — Я бросила Марка. — А напилась от горя? — Нет, просто по-другому не хватало смелости к тебе прийти. Аня покачала головой и принялась помогать разуться Саше. Трусова явилась с полупустой бутылкой вина, которая весьма основательно нанесла ущерб вестибулярному аппарату Русской Ракеты. Саша не могла стоять на месте её несло, то в одну сторону, то в другую, и Аня чувствовала себя словно вратарь пытающийся угадать куда пробьют пенальти. Она удерживала девушку и мягко вела её к кровати, в то время как вторая, что-то неразборчиво бубнила. — Саша, давай-давай почти пришли. — Анечка, прости меня… Ау, голова. Голова Саши ударилась о торшер, пока Аня расстилала одеяло. Трусова выглядела так словно вот-вот расплачется от столь неожиданного удара и Щербакова повинуясь непонятному для неё порыву стала мягко поглаживать рыжеволосую по голове. — Лучше? Трусова кивнула, прикрыв глаза от удовольствия. — Давай ложись. — Я шла сюда поговорить. — Завтра. Аня довела Сашу до кровати и когда рыжеволосая на неё уже легла, то резко потянула Щербакову за руку на себя. — Саша. Аня лежала на Саше. Трусова внимательно вглядывалась в её лицо и стала нежно очерчивать его рукой. Щербакова на секунду прикрыла глаза, а затем открыла и обнаружила, что Саша по-прежнему на месте, также лежит и неотрывно на неё смотрит. — Мне нравится, когда твоё тело придавливает меня. — прошептала Саша и резко накрыла губы Ани своими. Аня не ожидала такого и сразу же ответила. Саша целовала медленно, наслаждаясь моментом, а Щербакова растерялась в собственных ощущениях. Она чувствовала вкус вина на чужом языке, ощущала прилив тепла и сводящего с ума наслаждения. Когда воздух закончился Аня отстранилась первой, в то время как Трусова разочарованно вздохнула. — Я трезвее, чем ты думаешь. — пробурчала Саша. — Давай завтра поговорим. — сказала Аня и принялась вставать. — Поспи со мной. — проскулила Трусова с глазами кота из Шрека. — Обещаю, что приставать не буду. Щербакова устало опустилась на другую сторону кровати и сразу же почувствовала, как Саша прильнула к ней всем телом. — Я тебя люблю. — прошептала Саша и уснула. Аня посмотрела на спящую девушку и свободной рукой мягко погладила её, а затем сама погрузилась в сон, дав мысленно положительный ответ.