Чернила в её волосах

Остатки осеннего дождя разбивались об асфальт. Несмотря на то что целый день обманчиво светило яркое солнце, ночью же небо разразилось сильным дождём, наливая улицы «стеклом», в котором отражались огни ночного города. Ветер даже для осени был слишком холодным и пронизывающим. Ривен докуривал сигарету на окраине города под навесом какого-то продуктового круглосуточного магазина. Зелёные и красные огни от вывесок тускло освещали безлюдную парковку. Парень выбросил окурок в лужу, наблюдая, как неспешно тухнет огонёк, а затем полностью уходит под воду. Сейчас он чувствовал себя так же. Без двадцати трёх минут второго. Тело трясло то ли от холода, то ли от тревожности, которая не отпускала его уже несколько часов после получения сегодняшнего «задания». Сейчас он готов был отдать всё что угодно, лишь бы оказаться в кровати, прижимая к себе тёплое и мягкое тело Дарси, вдыхая приторно сладкий аромат роз, исходящий от её волос, безмятежно засыпая в её объятьях. Сейчас, как никогда, он нуждался в этом. Но не потому, что он любил её, а просто потому, что привык: она была неким якорем его стабильности и безопасности, напоминающим о том, что он всё ещё обычный парень, который ходит в школу и встречается с красивой девушкой. Она нежно целовала его и прижимала к себе, запускала свои длинные пальцы в волосы, позволяла быть слабым, шептала, что она рядом и не оставит его. Наверное, она единственная, кому он позволял видеть себя разбитым. Он не говорил о проблемах, не изливал душу, всё было прозрачно понятно и без слов. А на следующий день девушка даже и не намекала о том, что было прошлой ночью, делала вид, что всё как обычно. Дарси, словно обезболивающее, заглушала всё то, что мучило парня, она не исцеляла, а давала временный эффект спокойствия. Но ему этого хватало, хватало, чтобы жить, чтобы просыпаться по утрам, ходить в школу, безмятежно улыбаться, шутить, развлекаться, делать вид, что у него всё под контролем. Ривен снова посмотрел на часы, стрелки часов словно замерли, прошло всего пять минут, а по ощущениям — целая вечность. Время тянулось липкой жижей, размазывая по сознанию худшую ночь в жизни Ривена. Ещё немного. Нужно подождать, нужно было чем-то отвлечь, о чём-то подумать. Мысли о Дарси хоть и спасали его ненадолго, потом он натыкался в своём сознании на преграду, которая вторила ему: «Это не спасение, это оттягивание неизбежного». Они познакомились пару лет назад, кажется, в начале старшей школы, когда Ривен ещё жил, строил планы и был обычным подростком, когда плечи были не обременены нынешней действительностью. В его глазах ещё плескалось желание быть первым во всём и доказать всем, чего он стоит. Он играл в баскетбол, соперничал со Скаем, занимался борьбой и хорошо учился, нередко демонстрируя наивысшие баллы по многим тестам в школе. Тогда Дарси была просто сексом и красивой оболочкой, которая идеально подходила его образу. Они ходили в кино, беря билеты на последний ряд, на школьные танцы, на до ужаса скучные свидания, но делали это не потому, что хотели, а потому, что это казалось правильным. В их отношениях не было драм, скандалов, ссор или измен, потому что фактически их и парой назвать было сложно. Когда Ривен узнал, что Дарси спит с кем-то ещё, ему стало мерзко от себя, ведь он совершенно ничего не почувствовал, даже крупицы ненависти или ревности не промелькнуло в сердце. Тогда они договорились о свободных отношениях. Потому было плевать. Они были словно друзья, которые делают вид, что пара. Но его это устраивало, когда его жизнь перевернулась, рядом была Дарси, она была единственной постоянной переменной в уравнении — жизни Ривена, — поэтому с ней было так комфортно, она напоминала ему, что раньше всё было иначе — раньше была жизнь, а она была словно порталом в то самое прошлое. Хотя в последнее время эта таблетка работала всё хуже и хуже, тревожность проходила лишь ненадолго, а потом снова накрывала парня — он, как наркоман, перестал получать удовольствие от прежней дозы. Ривен пытался увеличить её — больше секса, больше поцелуев, больше времени рядом, — но это не помогало, а скорее вызывало обратный эффект. Стоит отметить, что появилось и кое-что другое, что заставляло на несколько мгновений забывать о своих проблемах, переставать испытывать тревожность. Муза. Он скривился, бесшумно вырисовывая губами её имя. Ему не нравилось её имя, слишком просто и клишированное для девчонки, которая поёт и занимается музыкой. Чаще всего она вызывала в нём раздражение, но на удивление это раздражение и выводило его из самого себя ненадолго. Она свалилась на него словно снег на голову в этом году, и после того, как посмела ударить, её горящие от возмущения глаза и порозовевшие щёки хорошо отпечатались на подкорке с того самого первого дня. И отчего-то парня тянуло к ней. Тянуло сказать какую-то гадость или подразнить её, вывести из себя. Тянуло, чтобы доказать свою правоту, утереть ей нос и просто, чтобы получить удовольствие от эмоционального дисбаланса. Ривен усмехнулся, вспоминая злое и одновременно растерянное лицо Музы сегодня в школе, когда он решил подшутить над ней. На самом деле он не уверен, что это было шуткой, в какой-то момент ему действительно стало интересно, а что, если она согласится. А что она выскажет ему в этот раз? Но почему-то утром он решил поступить иначе, что-то в ней заставляло его изменять самому себе и своим привычкам. Это пуга́ло, и он не хотел думать, почему это происходит, хватало и других проблем. В общем, с Музой было всё сложно — да, именно так он бы охарактеризовал их отношения. — Эй, слышь, ты от Оскуро?! — окрикнул чей-то грубый и весьма неприятный голос, выводя из пучины собственных мыслей. — Да, всё верно, — голос парня отдавал металлом, нужно было держать лицо, образ, и неважно, что внутри всё разваливалось, а руки тряслись от страха, главное сделать вид, тогда они поверят. Ривен поднял взгляд и окинул им двух мужчин, внимательно осматривая каждого. Один был очень высоким, на голове была бритая лысина, он выглядел на двадцать пять-тридцать, плохое освещение не позволяло внимательно вглядеться в черты лица, зато отчётливо был виден огромный рваный шрам на половину щеки. Во рту у него тлела сигарета, а на плечах джинсовая потрёпанная дублёнка в различных пятнах и других дефектах. Этого парня наверняка взяли для подстраховки. Второй, который и окрикивал Ривена, был ниже первого и явно старше лет на десять, на нём была тёмная кожаная куртка, на кистях виднелись партаки с выцветшей краской. Тёмно-русые волосы, забранные в хвост, выглядели то ли грязными, то ли мокрыми после дождя, а лицо обрамляла тёмная борода. Выглядели они весьма недружелюбно, то и дело демонстрируя это своим выражением лица. Хотя Ривен и не ждал другого после фразы от своего босса: «Нужное кое-что уладить». — Я Фокс, — хрипло ответил мужчина невысокого роста, а затем издал противный горловой звук, сплюнув куда-то под ноги. — Это Лу, — Фокс махнул головой на своего высокого напарника. — Твой босс назначил нам встречу, и мы думали, что придёт его представитель, а не какой-то школьник, — мужчина надрывно рассмеялся. — Лу, мне кажется, или это какое-то неуважение? Ривен молча достал сигарету, любимую зажигалку и закурил. Кажется, эта была четвёртая за последние полчаса. Парень не повёл и мускулом лица на очевидную провокацию, эти попытки вывести его из себя были просто смешны. Он знал, что ему всего восемнадцать, но он считал это своим преимуществом. Парень был молод, быстро обучался, умел приспосабливаться, быть гибким, обладал интеллектом, какого не было у этих двоих даже если их сложить, а потом помножить на два. Одна его половина определённо гордилась своими способностями и тем, что он смог добиться всего за два года в этой поганой сфере. Пока другая ненавидела его за то же самое и бесконечно осуждала. — Может, отойдём обсудить дела, или вы ещё не закончили свой пятиминутный стендап? — холодно отчеканил Ривен, не сводя глаз с Фокса. Мужчины переглянулись, а затем недоверчиво кивнули Ривену. Они отошли недалеко. Их разговор обязан быть конфиденциальным, а у магазина было много света, одинокая кассирша то и дело поглядывала сквозь прозрачные двери магазина, могли появиться прохожие. В двадцати метрах был небольшой переулок меж двумя старыми зданиями, в которых давно уже никто не жил, так как они находились на окраине города в довольно старом районе. Ривен шёл первым, спрятав руки в карманы, докуривая сигарету без рук. Руки пришлось убрать даже не от холода, а потому что они периодически дрожали от напряжения. Он никогда ещё не был в таких ситуациях, его обычная деятельность заключалась в обычной продаже наркотиков — найти покупателя, отдать товар, забрать деньги. За последний год он даже не искал никого, искали скорее его. И он почти смог ужиться с этим положением дел, смириться, что так надо, убеждая себя раз за разом, что это выбор других людей — покупать наркотики или нет. Алкоголь опасен ни меньше. Люди приходят в магазин и делают выбор покупать или нет. А если человек помрёт от очередного запоя, никто не будет винить магазин, который продаёт алкоголь. В какой-то момент Ривен просто принимал эту позицию, и становилось легко и свободно, он не терзал себя мыслями о собственной никчёмности. Но сегодня было другое. — Мы внимательно слушаем, что твой босс хотел от нас, — Фокс скрестил руки на груди, всё так же надменно разглядывая лицо молодого парня. — Во-первых, мой босс очень чтит порядки и договорённости, и, кажется, мы договаривались встретиться один на один, — Ривен сделал сильный затяг из уже почти докуренной сигареты, стараясь унять дрожь в руках. Его лицо оставалось безэмоциональным и совершенно спокойным. — Ну можешь передать своему боссу тогда, что мы договаривались встретиться с его представителем, а не с ёбаной малолеткой из средней школы, — раздался впервые за встречу низкий и слегка хриплый голос Лу. Ривен резко достал пистолет из скрытой кобуры на поясе, которая всё это время прикрывалась курткой. В этот момент его руки перестали дрожать и плотно обхватывали прохладное оружие, он действовал словно по заранее написанной программе. Его учили, что времени сомневаться или раздумывать даже одну секунду не было, достал оружие — действуй. Щелчок предохранителя. Выстрел. Звук выстрела всё ещё звенит у него в ушах, окончательно разделяя жизнь на «до» и «после». Звон не исчезает даже после того, как тело глухо падает на землю, а Фокс произносит хриплое: «Блять, какого чёрта ты творишь?» Он переводит в то же мгновение ствол на Фокса, который, очевидно, не ожидал такого поворота событий — он попытался достать своё оружие, но Ривен был быстрее, заставляя мужчину поднять руки. — Вот теперь мы можем начать говорить, — Ривен не верит, потому что это какое-то безумие, но его голос звучит весело и непринуждённо, одной рукой он достает окурок сигареты с губ и направляется ближе к мужчине, всё ещё держа его на прицеле. — Мы знаем, что вы заходите на север города. Уже не первый раз я вижу ваших людей на нашей территории. Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность, — парень подходит совсем близко, касаясь пистолетом лба Фокса, а сигарету тушит об его висок, отчего тот начинает шипеть. — Поэтому мы великодушно предлагаем два варианта: двадцать пять процентов с продажи каждый месяц или... Парень сильнее давит дулом пистолета в лоб мужчины. Ривен улыбается. Точнее, скалится. — Ладно-ладно, я согласен на процент. Убери свою поганую пушку от моего лица. Парень ещё несколько минут смотрит в голубые глаза Фокса, они то и дело бегают в разные стороны, видимо, тот ни на шутку испугался. Это веселит Ривена. — А ты не так прост, как кажется, — отмечает Фокс, поправляя куртку, после закуривая сигарету. — Сколько тебе? — Достаточно, чтобы быть представителем. Мужчина махнул головой. Ривен возвращается к круглосуточному магазинчику. Дождь уже кончился, а вода противно хлюпает под ногами. На парковке парень находит единственный мотоцикл, на который быстро запрыгивает, надевает шлем, заводит мотор и спешит быстро убраться из этого поганого места, чувствуя, как по глазам бегут то ли слёзы, то ли капли от пота. Тело бросает то в жар, то в холод, но это не мешает парню начать движение. Дорога была свободной, ни одной машины. Это даёт возможность Ривену набрать высокую скорость и нестись за город, тяжело дыша, не обращая внимания даже на сильный ветер, пытающийся коснуться каждого миллиметра его тела. Скоростная стрелка близится к трёмстам, он отвлекается, пытаясь вспомнить, разгонялся ли он когда-то до такой скорости. Двести. Двести сорок пять. Двести пятьдесят. Нет, точно не разгонялся. Но страха нет, ни капли. Внутри что-то больно сжимается, что-то натянутое до предела разорвётся в нём прямо сейчас. Парень бьёт по тормозам. Он должен остановиться. Мотоцикл ревёт, тормоза свистят, мокрая дорогая рушит все планы на безопасное торможение. В какой-то момент он думает, что рад бы сдохнуть прямо сейчас, это было бы даже к лучшему, это бы решило все его проблемы. В голове мелькает образ отца, затем Дарси, но каким-то чудом останавливается, даже не перевернувшись. Парень выпрыгивает с мотоцикла, срывает шлем, отбрасывая его куда в сторону обочины. — Блять! БЛЯТЬ! БЛЯЯТЬ! — взывает он, впиваясь в лицо пальцами, пытаясь содрать кожу. Через секунду по щекам снова бегут горячие слёзы, которые, словно кислота, жгут пальцы и щёки. — Я убил человека, — шепчет сам себе парень, руками пытаясь нащупать горло, потому что в один момент ему кажется, что он вот-вот перестанет дышать, что воздух просто перестанет поступать ему в лёгкие, и он задохнётся. — Сука! В груди невыносимо что-то ноет и сжимается при каждом вздохе. Боль, кажется, распространилась по сосудам и капиллярам, потому что каждая клеточка тела отдавала будто электрическими разрядами. Ривен думает, что это расплата, что он просто умрёт от этого разрывающегося чувства, и поделом, он это заслужил. Если продажу наркотиков можно оправдать, уйти в философию, порассуждать на эту тему. Убийство человека он себе простить не сможет. Никогда. Проходит минут пятнадцать, прежде чем парень успокаивается. Дыхание всё ещё сбивчивое, лицо щиплет от самонанесённых ран и царапин. Но больше, кажется, Ривен ничего не чувствует, как будто в нём окончательно умерло всё то, что он отчаянно пытался сохранить, цепляясь за мимолётные крупицы прошлого. Нужно было ехать, ночь ещё не закончилась, нужно было довести дело до конца. Парень умывается из маленькой бутылочки воды, которая была припрятана у него в мотоцикле, нацепляет на себя маску безразличности и снова садится за мотоцикл. Он старается не думать, не истязать себя, не винить, отключая внутренний самоанализ хотя бы ненадолго, нужно было закончить, довести дело до конца, вот, что важно.

***

— Как всё прошло? Высокий крупный мужчина, на вид которому было за сорок, а по факту за пятьдесят, сидел как обычно за своим столом из красного дуба, украшенным объёмными фигурами из золотых лошадей. Его лицо выглядело обманчиво дружелюбно, на лбу растекались пары стрел-морщинок, а на носу сидели специальные очки, которые надевают для чтения. Он был в чёрной, слегка расстёгнутой на пару пуговиц рубашке. Ривена всегда удивляло, что мужчина редко спал и всегда находился на своём месте, неважно поздняя ночь или полдень. Его называли Кавалло Оскуро*, он стал тем самым человеком, который в один момент дал Ривену всё, что ему нужно было, а затем отобрал у него это. — Он пришёл не один. — Хм, — мужчина нисколько не удивляется, а лишь довольно ухмыляется, будто уже знал ответ на этот вопрос. — Ты убил второго? — Да. — Отлично, это большой шаг для тебя, — его баритон казался мягким и таким родным — опуская контекст разговора, создавалось впечатление, будто мужчина и впрямь желает добра парню. — Я думаю, тебе нужно немного отходить от продажи, ты вырос уже из этого и доказал это сегодня, пора переходить к более серьёзным заданиям, — мужчина прищурился, а затем подмигнул парню, на его слегка морщинистом лице растеклась улыбка, зубы поблёскивали золотом. — Летние тренировки не прошли даром. Ривен кивнул. Он всё так же держал лицо, крепко сжимая зубы. Он контролировал даже дыхание. Три секунды на вдох, две на выдох. — Долю заберёшь у Эстока, можешь быть свободен, я дам знать, когда понадобишься, — мужчина кивнул Ривену и вернулся к подсчёту каких-то своих документов на столе. — Ах да, насчёт севера, посмотрим на долю в следующем месяце — если она будет недостаточной, нужно будет убрать их. — Принято. Ривен думал, что теперь не сможет уснуть, что его навсегда будут преследовать стеклянные глаза Лу, из которых ушла жизнь буквально за мгновение. Но парень уснул сразу же, как голова коснулась подушки. Всю оставшуюся ночь ему снились кошмары, как он безэмоционально убивает других людей, как он убивает своего отца, убивает своего босса и не может остановиться, кровь была повсюду, а картинки убитых людей сменялись одна за другой. И он тонул в этой крови, которая была в каждом уголке его сна. Парень проснулся с желанием хорошенько проблеваться, но он, нависнув над унитазом, так ничего из себя не извлёк, из рта тянулась только липкая слюна. Просидев на холодном кафеле ещё несколько минут, Ривен всё же встал и направился в душ. Сначала он хотел прогулять школу, голова болела, а сил едва хватало, чтобы просто передвигаться по дому, но потом быстро понял, что сожрёт себя здесь заживо, а в школе была вероятность немного отвлечься. К тому же можно было напроситься на дополнительную тренировку по боксу и сублимировать свои переживания в физическую нагрузку. Ривен натянул на себя тёмно-синюю толстовку, которая приятно согревала тело после холодного душа, и чёрные брюки. Затем он спустился в гостиную. — Доброе утро, сынок, — отец в инвалидном кресле находился возле телевизора, пытаясь настроить какие-то провода. — Где Мари? Почему ты один? — Ривен сразу же бросился к отцу, пытаясь понять, что тот хочет настроить на телевизоре. — Она задремала, не стал её будить, она и так без выходных практически со мной, — мужчина по-доброму улыбнулся, переводя взгляд на сына, осматривая его с ног до головы. — Я ей за это немало плачу, пусть просыпается и готовит тебе завтрак, тебе нужно принимать таблетки по расписанию, ты помнишь? — голос парня звучит с нотками раздражения, он быстро разбирается с проводами — кажется, отец хотел подключить «видик», чтобы посмотреть свои старые фильмы на дисках, а попытки Ривена научить отца пользоваться нетфликсом или ютубом ни к чему не привели. — Всем доброе утро! — раздается женский, слегка хриплый после сна голос. — Эмет, тебе как обычно овсянку и два тоста? Мари была слегка полной женщиной, она носила только свободные платья в пол и большие массивные серьги. У неё были короткие рыжие волосы и большие глаза цвета летнего леса. Её возраст близился к сорока двум, но выглядела она чуть старше тридцати. Отец Ривена в шутку называл её ведьмой. Она была жизнерадостной, слегка грубоватой и умела шутить над жизненными трудностями и невзгодами, смеяться над глупыми шутками и самоиронично признавать свои недоставки. Парень нанял её сиделкой почти полтора года назад, с отцом они быстро поладили, но молодому парню угодить было сложно, он любил порядок и страдал от перфекционизма, поэтому часто злился на Мари, которая была в работе стихийной и растерянной. Он бы давно уволил её, но отец был непреклонен, он нашел в ней не только сиделку, но и нового друга. Поэтому парню оставалось только периодически ругаться и скандалить с женщиной, доказывая, почему так важно соблюдать составленное врачами расписание и следовать всем рекомендациям. Начинать утро со скандала Ривен сегодня однозначно не хотел, он кинул неодобрительный взгляд на Мари, мысленно говоря «Заебала косячить!», а затем помог отцу отъехать от телевизора — коврик в гостиной вечно мешал и застревал в колесах. — Вот не надо скалиться, молодой человек, — отреагировала на неодобрительный взгляд Ривена женщина. — Расскажи лучше отцу, во сколько ты вчера, точнее сегодня, домой заявился, разбудил меня среди ночи, — театрально возмущалась она, заваривая кофе на кухне. — Я думала, воры лезут, уже готова была за ружьём бежать, — Мари вернулась в гостиную, отдавая Эмету стакан воды и три таблетки. Мужчина быстро проглотил привычные лекарства, запивая пилюли большим количеством воды. — Да хватит тебе бурчать, — отец Ривена махнул рукой, оставляя пустой стакан на кофейном столике. — Молодость, наверняка от девушки возвращался, а? Ривен неуверенно махнул головой, от напоминания о вчерашней ночи снова захотелось согнуться пополам и выблевать все внутренности. Дрожь крупно забила по конечностям. Тошнота всё не отпускает, хочется выблеваться на этот ссаный ковер, который он просил убрать Мари уже, кажется, раз десять, но он всё ещё оставался на своём месте. Парень догадывался, что отец явно против такого изменения и не позволяет его убрать. После полученной травмы и полный паралич нижних конечностей Эмет даже спустя два года не хотел менять внутреннее устройство дома, наверняка отрицая свою травму и произошедшие изменения. И, видимо, ковёр, блокирующий колёса, так и останется лежать посреди гостиной. В этот момент Ривен осознал, что он, как и отец, играет в отрицание, цепляясь за крупицы прошлого, даже если это не помогает, а иногда во всём мешает жить. Стало легче. — Как там Дарси поживает, может пригласишь её к нам на ужин как-нибудь? — раздаётся звонкий голос Мари. — Давно её не видели, не в ночное время, — женщина громко рассмеялась, подмигивая Ривену. — Всенепременно, — отмахивается Ривен, второпях надевая куртку. — Мне уже пора, не забудьте, что сегодня в три часа дня приём у доктора Ленгоса. Ривен запрыгнул на свой мотоцикл и через пару минут ехал в сторону дома Дарси. Чаще всего они приезжали вместе, если, конечно, одежда девушки позволяла этого, но в таких случаях он просто вызывал ей такси прямо до школы. Но сегодня ему было плевать, пусть она хоть в бальном платье выйдет, он силой посадит её на заднее сидение и заставит обхватить его за торс. Парень припарковал транспортное средство в десяти метров от трейлерного парка, в котором жила Дарси, достал пачку сигарет, обнаружив, что осталась всего одна. «Сука, ты обязана снять с меня всё напряжение», — подумал Ривен, прикуривая. Дарси подошла буквально через минуту, но было что-то не так. Волосы забраны в неаккуратный пучок, походка медленная с опущенными плечами и подбородком, а на лице в пасмурную погоду тёмные очки. — А с тобой-то что? — парень направился к ней навстречу, выбросив недокуренную сигарету куда-то в лужу. — Не выспалась, — голос сиплый и грустный. Ривен быстро срывает с Дарси тёмные очки, в глаза сразу бросается припухшее веко и светло-фиолетовый синяк, который явно пытались замаскировать, прямо под глазом. На щеках поблёскивает засохшая полоса слёз, стянувшая кожу. Белки обоих глаз девушки красные, видимо, она много плакала, и её ночь прошла не лучше, чем Ривена. — Я убью его, — парень отбрасывает очки Дарси в сторону, быстрым шагом направляясь в сторону трейлера, где жила девушка. — Нет, не нужно, это ничего не изменит, ты сделаешь хуже! — её голос срывается на жалобный писк, когда она пытается ухватить парня за руку, не давая ему возможности идти. — Ривен! Ривен сбрасывает её руки с себя, ни на минуту не сбиваясь с быстрого темпа ходьбы и не оборачиваясь на Дарси, которая не успевала за ним. Злость буквально бурлила в каждой мышце, это был не самый плохой способ справиться с эмоциями и «убить» двух зайцев. Ривен прошёл пару десятков блёклых и выцветших старых трейлеров, чтобы наконец-то найти тот самый нужный, где жила Дарси и её мать-наркоманка. Мать Дарси начала вести аморальный образ жизни после смерти мужа, видимо, её сильно это подкосило, и она быстро пропила их дом и перебралась на съёмное жильё практически на окраине города в трейлер-парк. Здесь она заводила подобных себе друзей и любовников, нередко устраивая наркотические трипы прямо в своём жилище. Всё бы ничего, Дарси сумела приспособиться к новой жизни, у неё были свои способы выживать, она часто зависала у друзей, загружала свои будни максимально продуктивно, сублимировала всё в любимое хобби, чтобы не приходилось раньше возвращаться, дома она только спала и хранила свои вещи. И это работало до одиннадцатого класса, пока у её матери не появился постоянный любовник — сожитель, конечно же, наркоман. Его звали Трент, и Дарси ненавидела его всем сердцем. С того момента проводить дома даже минимальное количество времени было тяжело, Трент нередко поднимал руку на мать то ли из-за ревности, то ли просто из-за каких-то бытовых ссор, а в попытках защитить её — и на Дарси. Она ненавидела свою мать, которая терпела подобное отношение, да и в целом довела их жизнь до социального дна, но смотреть, как её избивают, внутреннее чувство не позволяло, поэтому и вмешивалась. К тому же с появлением Трента девушка тоже начала употреблять наркотические вещества в попытках отвлечься от реальности и немного расслабиться. Выработанная годами система загруженности уже не работала так хорошо, поэтому был найден новый источник. Она просто иногда баловалась таблетками, которые выпрашивала у Ривена, надавливая на жалость, или выкрадывала у него, ничего серьёзного. Во всяком случае, она хотела в это верить. Ривен силой дёргает дверь на себя, распахивая её, кажется, она слетает с петель, но сейчас это неважно. В какой-то момент он чувствует себя словно в вакууме, всё блеклое, серое, звуки и голоса раздаются из-под толщи воды, где-то далеко. Продвигаясь по крохотному жилищу, он слышит, что Дарси всё ещё пытается его остановить, но её слова смешиваются в неясный ком из сдавленных звуков, и он не понимает ни единого слова. Трент в полудрёме лежал на диване, накрывая одной рукой лицо, рядом с ним была банка уже выпитого пива и куча непонятного мусора, разбросанного, кажется, после очередного употребления наркотиков. Ривен за пару движений сначала берёт его за грудки и тащит к выходу, а затем вышвыривает из трейлера на мокрую траву около дома. — Ты, блять, совсем ахуел, говна кусок? — Трент быстро поднимается на ноги, направляясь с кулаками на парня — видимо, подобное пробуждение для него не в новинку, он не терялся. Ривен без труда уворачивается и ставит блоки на все его удары, соперник медленный, навыки на дворовом уровне дают о себе знать, поэтому он практически сразу наносит удар в лицо, а через пару секунд ещё два. Трент шипит словно кошка, хватается за нос, из которого толстой струёй бежит кровь. — Сука! — кричит он. — Ты мне, блядина, нос сломал. Кажется, весь этот шум привлёк внимание соседей, потому что краем глаза Ривен замечает небольшое скопление людей. Но это неважно, никто не помешает ему закончить. Довести дело до конца. Трент, отдышавшись, снова пытается напасть на парня, пару раз всё-таки ударяя его в грудь и в живот, но Ривен будто специально ждал этого, чтобы убедиться, что всё по-настоящему, что он что-то чувствует. Дальше пару ударов в живот и один в лицо, которое окончательно окрашивает его в пунцово-красный цвет, и Ривен поднимает соперника за горло, прижимая силой к стене дома. — Я предупреждал тебя, — практически по слогам проговаривает Ривен ему в лицо. — Извиняйся, если хочешь жить! — кричит он уже во всю глотку. — Сейчас же! Ривен готов рассмеяться, представив всю эту сцену со стороны, наверное, он выглядит как дикий зверь. — Про-сс-ти-и, Да-арси, — его голос осип, и, видимо, каждый звук давался с болью. — Я всё понял, прости. Парень ещё несколько секунд с отвращением смотрит на распухшее и измазанное кровью лицо, которое не приносит никакого внутреннего удовлетворения. Ривен ловит себя на мысли, что успокоится только тогда, когда увидит, как гаснет свет в его глазах. От этих мыслей тело пробирает дрожью, и он резко опускает тело, убирая хватку, наблюдая, как Трент сползает на колени и начинает откашливаться. Ривен набирает побольше слюны во рту и харкает куда-то вниз, в сторону избитого мужчины. — Убить тебя мало, ублюдок, — почти шепчет он. А затем уходит, не обращая внимания на возмущения, выкрики и угрозы соседей. Парень подходит к своему мотоциклу и инстинктивно тянется к пачке сигарет, разочарованно вздыхает, практически взвывая от боли, что больше нет. — Ривен! — кажется, его догоняет Дарси и что-то рассерженно выкрикивает, разворачивая его к себе лицом. — Какого чёрта ты устроил? Я тебя не просила! А что, если он теперь на матери решит отыграться? — она кричит на него, а из глаз текут тонкие струйки, напоминающие устье реки. — Ривен! — она бьёт его кулаками в грудь в надежде вызвать в нём хоть какую-то реакцию. —Ты меня пугаешь, почему ты молчишь? Ривен! — Я убил человека сегодня ночью. И, кажется, после этого признания мир останавливается, Дарси замирает, как восковая фигура, на фоне стихает шум машин, и даже птицы перестают звонко чирикать, радуясь новому дню. Во всяком случае, парень не слышит ничего, кроме давящей тишины. — Он заставил тебя? — лишь через пару минут спрашивает Дарси, нежно касаясь плеча парня. Кивок. — Так не может больше продолжаться, он тянет тебя всё глубже и глубже, Ривен. Ещё немного, и у тебя не будет ни единого шанса выбраться из той наркомафиозной мясорубки. Ты должен что-то сделать… — её голос непривычно мягок. — Ты помнишь, что было, когда я в последний раз изъявил желание уйти? Молчание. — Просто скажи, — его голос задрожал. — Что не отвернёшься от меня теперь. Девушка сделала шаг, сокращая расстояние между ними, обхватывая парня за торс, нежно обнимая его.

***

В конце концов Дарси в школу решила не идти, парень отвёз девушку к Сторми, которая решила поддержать её и остаться дома. Девчонки и парню предлагали прогулять и замутить марафон по сериалам с мороженым и пиццей, но Ривен всё же отказался. В школу он, конечно же, опоздал, пришёл, кажется, только к середине второго урока и получил выговор от старухи, которая с довольным лицом вручила ему записку с номером кабинета для отработки после уроков. Эта была уже третья за каких-то восемь дней в школе. Рекорд. — Старая сука, — произносит парень с особой злостью уже вслед миссис Гризел, сминая бумажку и пряча в карман. Ривен злится и срывается весь день то на преподавателей, которые, по его мнению, несут какую-то херню не по теме, то на младшеклассников, которые вечно заполоняют туалеты и кафетерий, не оставляя пространства. Но сейчас его внимание привлёк новый парень, с которым он вчера познакомился на тренировке, и ещё тогда он ему не понравился. Джаред был слишком робким, стеснительным и часто извинялся. Постоять с ним в паре у Ривена вчера так и не получилось, он бы с удовольствием отправил его в нокаут с удара так второго, показывая тем самым, что на борьбе не место всяким лузерам, которые стесняются или мнутся перед тренировкой. Но Ривен бы ни за что не обратил на него внимания вне тренировки, если бы он сейчас не стоял рядом с Музой, буквально светясь от счастья, рассказывая ей, видимо, что-то забавное, потому что девушка заливалась смехом. Недолго раздумывая, парень решил тоже вмешаться. Он быстро подошёл к Джареду, притворно обнимая его за плечо, словно старого друга: — Привет, дружище, — его голос был притворно весел. — Смотрю, ты уже познакомился с нашей прекрасной Музой? — Да мы тут просто... — парень слегка теряется от неожиданности. Ривен переводит взгляд на девушку, лицо которой приобрело нотки насторожённости и потеряло свою улыбку. Она оборонительно скрестила руки на груди. — Хороший выбор. Девчонка, что надо, — он слегка усмехается и по-наглому мерзко подмигивает. — Смотри, что она умеет, — Ривен убирает руку с плеча парня и отодвигает ворот толстовки, демонстрируя уже пожелтевшие, больше похожие на синяки, засосы на шее. В этот момент парень снова перевёл взгляд на девушку, щёки которой словно по щелчку стали розоветь, а глаза загорались от непонимания и злости. Она кидает на него взгляд полный ненависти, и внутри у Ривена растекается что-то похожее на удовлетворение, которого он давно не чувствовал. Нужно добить, довести дело до конца, сказать ещё какую-нибудь колкость, чтобы возмущение девушки достигло предела. — Да мы просто дружим, Ривен, — ответил Джаред, немного растерявшись. — И играем вместе в оркестре. Ничего такого. Ривен открывает рот, чтобы ответить что-то, но за предплечье его хватает рука Музы, и хоть она выглядела очень миниатюрно, хватка была довольно сильной. — Джаред, я надеюсь, мы увидимся позже. Мне нужно уладить кое-что с этим невероятным шутником, — уже вслед кричит девушка, утаскивая Ривена. — Какого чёрта ты творишь? — шепчет девушка, толкая парня в какую-то небольшую каморку для швабр, тут обычно и проходят все конфиденциальные разговоры в школе. — Я же правду сказал, — парень улыбается, поднимая плечи вверх. — А это ускорит твой процесс соблазнения новенького уёбка. Очевидно же, блять, ты поебаться с ним хочешь, — произносит парень, ни на секунду не сводя взгляда с глаз Музы в надежде увидеть помутнение радужки. — Так что ты меня благодарить должна, поверь, не каждую девушку я подпускаю к этому, — парень руками в воздухе очертил себя от головы до груди. Рука Музы вздымается над лицом Ривена почти сразу же после его монолога, видимо, он снова перешёл границы. Хотя он именно этого и добивался. В голове её образ с первого дня в школе, когда за что-то подобное он получил пощёчину от девушки. Её ладонь почти касается его щеки, но парень в воздухе перехватывает её, плотно сжимая запястье до онемения руки. — Неоригинально, — его голос становится грубым и хлёстким, змеями расползаясь по тесному помещению. — К тому же, так низко — поднимать руку на человека, который тебе не сможет ответить. — Отпусти, мне больно. Он морщится, демонстрирует отвращение, а затем силой отбрасывает руку девушки вниз. Муза немного пошатывается, потеряв равновесие, но вскоре она полностью выпрямляет спину и гордо вздёргивает подбородок вверх. — Ты мерзкий, отвратительный мерзавец с раздутым эгом. Ты думаешь, что всегда будешь оставаться безнаказанным? — Муза определённо срывается, но не кричит, её голос тихий, переходящий иногда на шёпот. — Думаешь, что тебе всё сойдёт с рук? Вся мерзкая грязь, которую ты выливаешь? И то, чем ты занимаешься? Ривен без промедления хватает девушку за талию и тупым несильным ударом прижимает тело к холодной каменной стене, плотно сжимая пальцами её подбородок, снова мелькает похожая сцена из прошлого. Снова дежавю. Муза сопротивляется, толкает руками его в грудь, но не сильно старается и быстро сдаётся, мирясь с положением. — И не надо говорить про вечеринку, один хороший поступок не делает тебя хорошим человеком, — она выплёвывает слова ядом. — Ты всё равно сядешь рано или поздно, и твои грустные глаза не помогут тебе избежать наказания. — Закрой свой поганый рот! Ты ничего обо мне не знаешь. — Да мне и не нужно ничего знать, ты не скрываешь своей истинной натуры. Ривену безумно сильно захотелось оттянуть её за волосы и хорошенько ударить о каменную стену, лишь бы она заткнулась и не поднимала эту блядскую тему, которая практически затухла внутри парня, ненадолго отпуская его. Но его взгляд упал на её губы, и в сознании промелькнула безумная на первый взгляд мысль. Парень приближается совсем близко к лицу девушки, обдавая дыханием её щеки, при этом впуская в себя аромат, который исходит от её кожи. Она пахла едва уловимым запахом талого снега, свежей прохлады и весенней зелени. Это был странный и ни на что не похожий запах, который, кажется, заполонил лёгкие парня до краёв, было слишком хорошо и чисто, хотелось выбежать и вдохнуть полной грудью запах выхлопных газов машин или запах чьих-нибудь дешёвых цветочных духов. Лишь бы больше не ощущать эту чистоту. Её чистоту. Но вместо этого Ривен резко бросается к губам девушки. В этот момент он не целовался, а сражался, стараясь вытеснить из этого процесса всё нежное и романтичное, что обычно вкладывают в понятие «поцелуй». Парень требовательно оттягивает нижнюю губу, прикусывая её до маленьких капель крови, чтобы потом слизать всё до остатка. Он тихо зарычал, прижимаясь к телу девушки, после того как почувствовал, что она ответила на поцелуй. Она ответила ему. Блять. Он не хотел сейчас думать, что происходит, зачем и почему. Ответов всё равно не было. К чёрту самоанализ. Но вбиваясь, терзая, кусая её губы, он заметил, что та самая боль у него под кожей стихла, умолкла, отпустила. И в один момент стало так спокойно и хорошо, хотелось навечно запечатлеться и раствориться в этом до ужаса неправильном, но исцеляющем моменте. Муза отвечала хоть робко и неуверенно, но она быстро подстраивалась под заданный темп. Ривен обхватывает её за шею в желании притянуть ещё ближе, проникая языком в рот. Глубже и горячее. Она кладёт руки ему на грудь, выгибает спину и прижимается ближе, трётся о тело, в этот момент парень едва сдерживается, чтобы не издать стон от приятного давящего и распирающего ощущения внизу живота. Ривен разрывает поцелуй так же быстро и неожиданно, как начал его.