Сонные города и кладбища

— Ты просто упрямишься. Нам нужно домой. Там я обработаю твои раны, — разочарованно прорычал Чуя. Они спорили уже, казалось, несколько часов, но на самом деле всего несколько минут. Дазай не хотел уступать и постоянно твердил о том, что он испорчен. Он ударил Чую по лицу своими функционирующими хвостами. — Нет. Это ты упрямишься. Ты можешь погибнуть. Я… я не могу допустить, чтобы это случилось снова. Просто не могу, — глаза Дазая наполнились слезами, когда он это произнёс. Чуя наклонил голову. Снова? Шатен заметил его любопытство и вздохнул. — Когда-то я был близок с человеком. Его убили из-за меня. Мне пришлось наблюдать за его смертью. Глаза Чуи расширились. Это многое объясняло. Он вдруг понял, почему Дазай именно так поступил. Он был напуган. Чуя притянул Дазая к себе, прижал, стараясь не касаться ран. — Я не человек, Дазай. Я смогу защитить себя. Я сильный, — прошептал он в одно из белых ушек Дазая. Он был рад, что его уши не пострадали. Осаму упрямо покачал головой, его уши прижались к голове. Чуя провел длинными ногтями по волосам того. Дазай постарался скрыть свою естественную реакцию – наклониться к нему. — Ты не непобедим, Чуя. Я не могу пройти через это снова. Пожалуйста. Просто окажи мне милость и убей меня. Я знаю, ты быстро это совершишь, — умолял Дазай, цепляясь за руку Чуи. Чуя посмотрел на него. Он был таким эгоистом. — Ты думаешь только о себе. Можешь представить, как больно будет мне, если я это сделаю? Я скорее умру, чем убью тебя. Нам нужно домой, — Накахара вернул разговор в нужное русло. Дазай снова покачал головой, но Чуя видел, что кицунэ изнемогает. — Нет. Я не собираюсь проходить через это снова. Просто оставь меня здесь умирать, — проворчал лис. Демон закатил глаза. Он зарычал, поднимая Дазая на руки. Тот тут же начал извиваться. — Опусти меня, скотина! — Нет. Мы идём домой, — сказал Чуя, начиная идти. Кицунэ продолжал сопротивляться, хотя ему было явно больно. — Не шевелись, упрямая сука. — Нет! Опусти меня! Дай мне сдохнуть, чëрт возьми! — практически кричал Дазай. Из его ран текла кровь, и Чуя вздрагивал от его боли. Прошло совсем немного времени, и Дазай потерял сознание, обмякнув в руках Чуи. Демон посмотрел на него сверху вниз. Обычно кицунэ выглядел таким умиротворëнным, когда был без сознания, но сейчас выглядел просто разбитым. Его лицо всё ещё было в крови и синяках, а тело – в полном беспорядке. Чуя пожалел, что не смог замучить каждого из этих людей так же, как они мучили Дазая. Дыхание Дазая было затруднено. Чуя знал, что он, должно быть, надышался дымом от костров, которые развели люди для его сжигания. Он переложил шатена на руки, чтобы было удобнее и меньше раздражая раны. Он шёл медленно, не желая причинить Дазаю вред слишком быстрой походкой. Он не понимал, как Осаму удаётся сохранять спокойный вид и даже спорить с такими сильными ранами. Это лишь доказывает, сколько пыток он, должно быть, пережил за всю свою жизнь. Люди действительно были хуже всех. Они просто брали, брали и брали, а когда получали всё, то выбрасывали использованное, как мусор. Пока Чуя нёс его, Дазай то открывал глаза на пару минут, то снова терял сознание. У него не было сил говорить. Это было самым страшным для рыжеволосого. Дазай молчал. Это неправильно. Чуя задавался вопросом, что же теперь будет. Дазай был прав, что новости распространятся, но не было сил беспокоиться об этом. Если бы они пришли за Дазаем, он бы убил их всех без колебаний. Он не позволил бы никому, кроме него, и пальцем тронуть Дазая. Не позволит этому произойти снова. Его рука подсознательно начала касаться того места, где раньше был один из хвостов Дазая. Он видел, как один из людей отрезал его, и это наполнило его яростью. Демон задался вопросом, будет ли кицунэ постоянно чувствовать боль в этом месте. Он не знал, что чувствуют кицунэ, лишившись хвостов. Знал, что хвосты у них появляются в результате долгой жизни. Оставалось только надеяться, что удастся спасти сгоревшие. Когда они добрались до святилища, Чуя осторожно уложил Дазая на землю. Он всё ещё не очнулся. Чуя достал дополнительные одеяла и укрыл ими кицунэ, стараясь устроить его как можно удобнее. Уши Дазая слегка подëргивались во сне. Чуя снял с Дазая рваное кимоно и поморщился от всех полученных им ран. У Осаму были многочисленные порезы по всему телу, а также ожоги и ссадины от кнута. Накахара быстро встал и собрал все имеющиеся у него материалы для лечения на случай появления человека. На Дазая они всё равно подействуют. Он присел рядом со спящим кицунэ и первым делом взялся за его обожжённые хвосты. Мех был полностью опален, и Чуя вздохнул. Он наложил мазь на обожжённую кожу, зная, что Дазай будет смеяться над ним за то, что он не может сделать большего. Шерсть опадëт, и ему просто придётся ждать, пока отрастёт новая. Обгоревшие хвосты обвяли, и Чуя молился, чтобы шатен не смог их чувствовать, потому что представлял, как ему будет больно. После он перешёл к порезам. К счастью, они перестали кровоточить. Он наложил на них мазь, чтобы предотвратить заражение, а затем нанёс мазь от ожогов на обожжённую плоть Дазая. Наконец он обмотал кицунэ свежими бинтами. Затем встал и взял одно из запасных кимоно Дазая, одевая его. Всë это время шатен был неподвижен. Единственным признаком того, что он жив, было лёгкие движения его груди. Чуя завернул его в одеяла, чтобы ему было тепло, а затем взял его на руки, подойдя к котацу. Он сел, посадив того к себе на колени. Он не хотел находиться далеко от Дазая. Это заставляло его волноваться. Он посмотрел на спящего Дазая. Тот выглядел спокойно, если не считать бинтов на лице. Он погладил кицунэ по щеке, нежно потирая её. — Ты идиот. Не могу поверить, что ты, блять, отправился их искать. Подумай, что я почувствую в следующий раз, когда ты попытаешься сделать какую-нибудь глупость, придурок, — прорычал Чуя. В его голове возник образ связанного Дазая, которого пытают. При мысли об этом в нем закипала ярость. Если кто-нибудь из людей придет искать Дазая, он будет пытать их так же, как они лиса. Он почесал уши Дазая и с улыбкой наблюдал, как они дёргаются. Дазай заворчал во сне, прижимаясь ближе. Чуя ласково улыбнулся кицунэ. Он никогда бы не позволил тому увидеть его таким влюблённым. Он снова посмотрел на его хвосты и выругался про себя. Если бы только он поторопился. Накахара провёл пальцами по одному из неповреждённых хвостов. Осаму всегда нравилось, когда с его ушами и хвостами играли. Дазай тихонько мурлыкал во сне, его ресницы трепетали. Чуя ждал, не проснётся ли он, но тот так и продолжал спать. — Ты, наверное, просто будешь умолять меня убить тебя, когда проснёшься, — вздохнул демон. Надо будет подготовиться к тому, что Дазай проснётся. Он, конечно, будет невыносим. Но он знал, что кицунэ также будет больно. Он зарычал. Этот грёбанный идиот не должен был уходить. Если бы он не ушёл, этого бы никогда не случилось. Чуя услышал какой-то звук и тут же напрягся, притянув Дазая к себе. Он расслабился, увидев знакомую белокурую енотиху. Она трансформировалась в свою человеческую форму. Увидев Дазая, она вздохнула с облегчением. — О, отлично. Я пришла проверить, спас ли ты его, — сказала тануки. Чуя кивнул. Он почти забыл о том, как это существо помогло ему. Он встал и отвесил ей глубокий поклон. — Пожалуйста, скажи, чем я могу отплатить тебе, — сказал он, всё ещё склоняя голову. Женщина подняла руки и покачала головой. — Нет необходимости. Это было правильным решением. Он ранен? — спросила она. Чуя вздохнул и кивнул, но не позволил ей приблизиться к Дазаю. Он не чувствовал себя в безопасности, когда кто-то был рядом с ним. Она, казалось, почувствовала это и кивнула. — Я рада, что теперь он в безопасности. Можешь ответить на один вопрос? Демон кивнул. Он не знал, о чём она спросит, но понимал, что должен хоть как-то отблагодарить её. — Эм… Я видела, как сюда приходил Акутагава-сан, и хотела спросить, не знаешь ли ты, что случилось с его сестрой. Я-я давно её не видела. Обычно они часто проводили время со мной, — покраснев, проговорила женщина, теребя свой хвост. Чуя усмехнулся. — Так ты влюблена в него? Они больны. Акутагава пришёл сюда помолиться о силе, которая поможет ей. Тебе стоит навестить их, — посоветовал Накахара. Женщина покраснела, услышав о своих чувствах, и кивнула, превратившись в енота и смущённо выбежав из святилища. Чуя усмехнулся про себя и сел обратно, снова усадив Дазая к себе на колени.