Сонные города и кладбища

— Я думал, ты большой и сильный демон. Видимо, твой рост отражает твою силу, раз тебя так легко ранить, — поддразнил Дазай. Прошло уже несколько дней после инцидента, и Чуя полностью исцелился. Демон зарычал на него, голубые глаза сверкнули яростью. Брюнет захихикал. Рыжеволосого было так легко вывести из себя. Его хвосты распушились. — Я уверен, что смогу победить тебя в драке. Не успел Осаму расслабиться, как Чуя повалил его на землю. Демон навис над ним, тени скрывали его лицо, но Дазай знал, что он ухмыляется. — Хочешь проверить это? — наклонился он и прошептал кицунэ на ухо. Дазай зажмурился от дыхания, доносящегося до его уха, и покраснел. Накахара захихикал и укусил его за ухо, заставив того вскрикнуть. — Ты смеёшься надо мной, но тебе явно небезразличен этот слабый демон. Ты так волновался, когда пришёл и увидел меня с небольшим ранением. — Нет! Я был раздосадован тем, что ты не пришёл за мной! — прорычал брюнет. Было неприятно, что демон прав. Он волновался. Это было опасно. Знал, что всё это неправильно. Не мог оставаться здесь. От бурных мыслей его отвлёк рот Чуи на шее. Он скорчился под ним, закрыв глаза. — Мило. Ты всегда пытаешься отказать себе в удовольствии, — прошептал Накахара, когда его руки начали ласкать грудь Дазая. Уши того прижались к голове, когда он продолжил. Это было приятно. — Чуя так груб со мной, — надулся он. Чуя усмехнулся ему в шею и ущипнул за соски, заставив его вздохнуть. — Ты отвечаешь тем же мне, — промурлыкал демон. Осаму застонал, когда Чуя притянул его к себе для глубокого поцелуя. Но поток мыслей не прекращался. Он не мог этого сделать. Он обрекает себя и Чую на страдания в будущем. Рыжеволосый понял, что лис не отвечает ему взаимностью, и отстранился. — Что случилось? Ты хочешь, чтобы я остановился? — Нет. Просто я немного не в себе, — усмехнулся Дазай и поцеловал Чую, его язык боролся за доминирование, чтобы вызвать естественный гнев того. Как он и планировал, демон прижал его к себе и взял поцелуй под контроль. Лис обвил голубоглазого своими пушистыми хвостами. Хотел отвлечься. Губы и руки Чуи обычно делали это за него, но его мысли были заняты. Когда рыжий начал прикасаться к нему, он почувствовал, как по его коже поползли мурашки. Отвращение? Его мысли вернулись в юность. Руки того мужчины на нём. Он инстинктивно оттолкнул Чую, его хвосты распушились от страха. Тот поднял обе руки вверх. — Все в порядке, Дазай. Тебе нужно, чтобы я держался подальше? — спросил демон. Кицунэ не ответил. Не слышал слов. Он видел, как фиолетовые глаза Мори смотрят на него, как он умоляет его остановиться. Он свернулся калачиком в углу святилища, как ребёнок. Иногда всё ещё чувствовал себя ребёнком. Обхватил себя хвостами. Сейчас лис был так же беспомощен, как и в детстве. Не мог как следует контролировать свои силы, когда был запятнан. Когда он был ребёнком, он вообще не знал, как вызвать свои силы. Всё было как тогда. Дазай был благодарен Мори за то, что тот держался в стороне, но понимал, что это лишь вопрос времени. От каждого движения Мори брюнет задыхался. Чуя понимал, что Осаму находится в уязвимом состоянии, и старался держаться как можно неподвижно. Ему нужно было дать кицунэ свободу. Он старался, чтобы его присутствие как можно больше успокаивало, но не привык к этому. Дазай прикрыл себя белыми хвостами, выполняя роль щита. Не отрывая взгляда от Мори, Дазай делал глубокие затруднëнные вдохи. Где Одасаку? Почему его здесь нет? Дазай хныкал про себя. Где Ода? Ах да. Его убили. Из-за него. Это была его вина. Его начало неудержимо трясти. Вспомнил, как кричал до хрипоты, видя, как на его глазах убивают человека. Этот человек был козлом отпущения. Его винили в испорченном состоянии Дазая, хотя он был единственным, кто не давал кицунэ потерять рассудок. А ведь именно из-за них гниль овладела им. Он почувствовал, как на глаза навернулись слëзы. Ему было страшно. Разве он не бежал? Почему он вернулся? Его мысли метались, но он не мог вырваться из иллюзии. Его тело задрожало, когда Мори начал двигаться, но был благодарен, что тот держался подальше. Чем больше он думал об этом, тем более странной казалась вся эта ситуация. Мори не давал ему пространства. Всегда оказывался рядом, чего бы ни хотел Дазай. Чуя уставился на испуганного Дазая. Отодвинулся подальше. Ему стало грустно от того, что брюнет явно видит в нём нечто ужасное. Неужели кицунэ всё ещё не доверяет ему? Он не знал, что делать в этой ситуации, но понимал, что лучше дать ему свободу. Рыжий сел на своё обычное место, стараясь выглядеть как можно более расслабленным, чтобы лис не напрягался. Постукивал пальцами по котацу, напевая про себя. Он не был силен в такого рода вещах. Он провёл столько лет в полном одиночестве. Не знал, что делать в подобной ситуации. Чуя застонал. Он даже не знал, что его спровоцировало. Но ненавидел это. Демон ненавидел видеть глаза Осаму, наполненные страхом. Кицунэ был не таким. Он должен был набрасываться на него, не заботясь о собственной безопасности, а не труситься в страхе в углу, как испуганный ребёнок. Это было неправильно. Хвосты Дазая всё ещё щетинились, но начал успокаиваться, когда понял, что Мори не приближается. Вокруг него начали проясняться бёдра. Он был не в старом святилище, а в заброшенном. Медленно образ Огая исчезал и заменялся Чуей. Лис попятился, когда всë произошедшее наконец обрело для него смысл. Всё было в порядке. Это был просто Чуя. Он проклинал свою слабость. Теперь рыжий будет смотреть на него с жалостью, увидев этот маленький срыв. Он встал и подошёл к демону. Тот удивленно посмотрел на сидящего напротив него брюнета. — Извини за это, — просто сказал он, не желая больше ничего объяснять. Накахара поднял бровь от непринужденного тона кицунэ. Решил сделать вид, что всё это пустяки. — Что случилось? Прости, если я чем-то спровоцировал это, — Чуя слегка поклонился в знак извинения. Осаму поднял руки вверх. — Не делай этого. Это отвратительно. Ты же не хочешь выглядеть ещё меньше, чем ты есть, верно? — поддразнил Дазай. Чуя слегка зарычал, но сдержал свой гнев. — Не знаю, что это было. Такое случилось впервые. Но я в порядке. Я вырвался из этого. — Ты не в порядке. Ты был в полном ужасе. Не делай вид, что это пустяк, — прорычал демон. Кареглазый сузил глаза. — Не решай это за меня. Я уже решил, что ничего страшного не произошло. Лучше просто забыть об этом, — прорычал Осаму в ответ. Это была плохая ситуация. Чуя теперь заботился о нём. Это было нехорошо. Всё это было нехорошо. Почему позволил себе так удобно устроиться здесь? Он только принесёт демону несчастье. Демон закончит так же, как Ода. Он надулся, отворачиваясь от Чуи. Единственное, что было хорошего в этом эпизоде, – это осознание. Ему нужно перестать жить в этом сне. Осаму не мог быть эгоистом. Ему следует оставаться в бегах. Так будет лучше. Связываться с кем-либо было плохо. Он был запятнан. Гнилой. Мог заразить окружающих. Чума. Вот кем он был. — О чëм ты думаешь? — проворчал Чуя, видя, что Дазай полностью погрузился в размышления. Тот уставился на него. — Просто думаю о том, насколько бесполезным ты был во время этого. Ты просто сидел здесь и ничего не делал? Должно быть, тебе действительно всё равно, — сердце Дазая закричало от боли, когда он произнёс эти слова. Но он должен был это сделать. Должен. Чуя не мог быть привязан к нему. Накахара сузил глаза, схватившись за котацу. Лис чувствовал, как от него исходит гнев. — Не надо на меня так бросаться, Осаму, — прорычал рыжеволосый. На глаза Дазая навернулись слëзы, когда услышал, как демон назвал его по имени. В его голосе звучала боль. — Не называй меня так. Ты не имеешь права так меня называть. Не обращайся ко мне, как к своему любовнику, — произнёс Осаму, прижав уши к голове в притворном гневе. Накахара отвернулся от кицунэ. Дазай тоже отвернулся. Не хотел видеть это страдальческое выражение лица. — Не знаю, что я в тебе нашёл. — Ты не должен так себя вести, — прошептал Чуя так тихо, что Дазай едва его услышал. Он впился ногтями в свою юкату.