Моя мечта — лишь ты один

Солнце уже давно скрылось за горизонтом. Опустилась тихая июльская ночь. Лунный свет просачивается в окна, растекаясь и освещая всё, что затронет в уютных комнатах, где отдыхают после тяжёлого рабочего дня люди. Спальни, находившиеся на солнечно-лунной стороне, лишь изредка утопали во тьме, но только тогда, когда тучи загораживали луну. Это порядком нервировало… У Питера бессонница, и он не мог ничего с собой поделать. Сна не было ни в одном глазу. Снотворное на третий приём в ещё одну такую же ночь просто отказалось работать. Всё дело в том, что его вредный мутированный организм нашёл подход к лекарственному препарату и устраняет теперь дополнительные мелатонины, как какой-то уже узнаваемый ему вирус. Что только не предпринимал Паучок, чтобы наконец-то уснуть: и музыку он слушал, и перед сном принимал тёплый душ, и гулял под конец патруля, пытался ещё до прогулки измотать себя силовыми упражнениями, но как назло весь месяц ничего критичного в городе не происходило, и под конец комнату для сна проветривал, да так и оставил открытое окно. Но даже несмотря на это, сон всё равно не шёл, и Пит, попросту говоря, смотрел на ночное небо, лёжа на боку и обнимая руками под головой подушку, которую он несколько раз до этого взбивал. С тяжёлым вздохом Питер прикрыл глаза и натянул до подбородка одеяло, чтобы попробовать ещё раз заснуть. Не хотелось упускать такой шанс, раз на веках образовалась такая тяжесть, только вот громкий хлопок книги об пол заставил его не на шутку испугаться и, предварительно выскочив из-под одеяла, взобраться на стену, замерев в боевой позе. Подождав несколько секунд, стенолаз убедился, что кроме него в спальне никого нет, и, поколебавшись, встал ногами на кровать и подошёл поближе к тому месту, откуда предварительно послышался шум. — Фу-ух, чёрт побери эту книгу! — прошипел тихо ругательство землянин, кладя правую ладонь на грудь в районе сердца. Говард Лавкрафт — отец ужасных историй о морских чудовищах. И вот одна из его книг «Зов Ктулху» лежала на полу. Мрачная всеми известная история с потрясающей гнетущей атмосферой о пробуждении древнего зла, обитающем в подводном городе Р’лайх. Эта книга сумела поразить Паучка не только в самое сердце, вызвав прекрасные ощущения после прочтения, но и напугать по его же забывчивости до усиленного учащения сердцебиения. Она была подарена самим Стивеном Стрэнджем, его отцом, на его пятнадцатилетие после усыновления. Взяв с пола книгу и стряхнув с двух сторон её от возможной пыли, Паучонок прошёл к тумбе и положил на стопку иных книг этого же автора. После такого грохота накативший наконец-то сон как рукой сняло, поэтому бодрствующему человечку ничего не оставалось, как провести ещё одну ночь без сна, но в тишине и спокойствии. Раз так, то за эту ночь он может уйти с головой в мир ужасов Лавкрафта с чашечкой горячего шоколада. В коридоре, вроде бы, не слышались посторонние шевеления или необъяснимые звуки, а значит, Питеру повезло. Хотя зная, что напротив тебя живёт Бог Коварства и Огня, Зла и Льда, то ненароком напрягаешься: вдруг у него чуткий сон? Не хотелось как-то беспокоить его, да и в целом остальных героев в принципе этажом ниже. — Кажется, я давненько не перечитывал… — интригующе шепчет наш «книжный червь» самому себе, проводя пальцами по корешкам, читая названия, и указательный останавливается на нужной, — …«Тварь на пороге». Приподняв книги и достав нужную, Питер тихо приоткрывает дверь и прислушивается. Странно, но в комнате Локи не было слышно размеренного неторопливого дыхания. Удивившись такому повороту событий, парень напрягается на мгновение, но потом подуспокоился, понимая всю абсурдность. Он Локи не нянька, но всё же стоит не расслабляться — мало ли… «Может, вышел куда?» — подумал про себя паучье бедствие, направляясь на кухню, подмечая, что в их общей ванной рядом со спальнями тоже стояла мёртвая тишина. Дойдя до холодильника, он открывает дверцу и берёт с самой нижней полки кастрюлю с самодельным напитком «Горячий шоколад», сделанным им же перед сном. Вышло отлично, но его стало чуть меньше, хотя он налил себе половину стаканчика для пробы. — Ого, какие люди, — послышался сзади немного недовольный голос. — Три из десяти, Мистер Лафейсон, — хмыкает Питер, поворачиваясь к гостю и ставя на кухонный островок кастрюлю, на котором лежала принесённая книга. — О, а я так надеялся на все десять, — подыгрывает Локи, сидящий на диване, а затем вяло спрашивает ради вежливости: — Чего не спишь? — Бессонница настигла меня, — пожав плечами, Питер присел и, открыв дверцу встроенной тумбы, достал два стакана. — Составите мне компанию на эту ночь, раз тоже не спите? — Пожалуй, да, составлю, — тяжёлым вдохом садится за барный стул Локи и смотрит, как Питер ставит кастрюлю на плиту и включает конфорку. — Что это за книга? — Ужастик, написанный самым офигительным автором, который занимает даже сегодня лидерские позиции в списках желательных прочтений и не только, — улыбается ребёнок, а сам поглядывает на то, с каким интересом разглядывает Локи обложку книги, но так и не решался взять. — Что вас привело ко мне? — Честно, я без понятия. Сон не шёл, поэтому пришёл к тебе, так сказать, скрасить обстановку, — прошептал Лафейсон, облизывая пересохшие губы. — Я знаю, что вы чувствуете себя одиноким, как и я, если честно, — замолкает парень, обдумывая мысль в голове. — Давайте попытаем удачу и сблизимся с вами этой ночью, пройдя на следующий уровень? — А толк от этого? — недоумевает Бог, заразительно зевая, но потом смотрит вниз и кулаком зажимает себе рот, чтобы ещё сильнее не спровоцировать Паучишку, который сначала сложил бровки домиком, а потом насупился от обиды. — Чья бы корова мычала, Мистер? Сам сидишь в пижамной рубашке с маленькими тессерактиками и скипетрами. — Эй! По придержи-ка коней, паукастый! Моё воображение круче смотрится на самодельных вещах, чем любые ваши товары в магазине для сна. — Но это странно! — Ничуть! — Да ты странный! — На себя в зеркало глянь, а то давно не гляделся. — Я знаю, что выдался не только умом, — щурится Питер, и в следующую секунду Локи получает книгой по лбу. Легонько, но ради такого выражения чистейшего шока паукообразный готов был повторить это ещё раз, только с подушкой, чтобы сделать беспорядок на голове этой ледышки. — Ты ударил меня книгой? — Ага, и я хочу повторить. Можно? — Беги, Питер. Тебе не жить. Герой был бы рад использовать такой момент, да только перед носом его появляется маг и начинает безжалостно щекотать его бока, заставляя того извиваться в объятиях. Безжалостно прижимает того спиной к своей груди, а потом фиксирует того на полу, садясь на его бедную задницу и ставя стопы на запястья, обездвиживая беднягу и начиная творить свою беспощадную месть. Хохоча со слезами на глазах, Питер сначала пытался сопротивляться, но упадок сил говорил сам за себя, поэтому сдвинуть Локи было невозможно в данные минуты. Майка была задрана, а по бокам гуляли ладони Бога, который то щекотал, то щипал, то тыкал. Живот уже болел от слёз, а глаза прослезились. И, сбивчиво дыша, Паркер умоляет Лафейсона его отпустить. Через несколько мучительно долгих минут мидгардец наконец-то чувствует уже обычные поглаживания холодных рук, охлаждающие его загнанное до пота тело. Положив голову набок, на левую часть лица, лежащий впился взглядом в уставшего. Довольная моська злодея из ночи говорила сама за себя. — Ты портишь меня, — заявил раздосадованно Локи, нагло ложась на Пита пластом, а тот и не против. — Как и ты меня, — показав язык асу или йотуну, Норны его знают, он с облегчением закрывает глаза. — Ты невыносим, — поступая так же, только без показываний языка, пробухтел Лафейсон. Ему было сейчас на всё наплевать, кроме мальчонки, что лежал под ним. Он слушал под собой то сбитое учащённое сердцебиение, которое, как колыбельная, убаюкивало его сознание. — Но, как показывает практика, тебе со мной не одиноко. — Правдивая жуть, но тоже самое я могу заявить и о тебе. — Не отрицаю, а значит, мы оба чокнутые. — Тебе говорили, что ты невыносимый? — Ты это комментировал несколько секунд назад, — возмутился Питер, за что получил щипок на своей бедной правой ягодице. — Больно же! — Я тебя сейчас отправлю покорять асфальт этого города, паутинка. — Не надо! Не надо! — нервно смеётся нижний, пока верхний пытается сдержать потуг смеха, но никак не получается. — У тебя, конечно, прекрасная улыбка, но если я не встану, мы потеряем наш горячий шоколад. — Спасибо за поддержку, — хмыкает Локи и, вставая, берет под подмышки Питера и помогает таким образом встать на ноги. — Куда после этого? — Честно? Я предлагаю пойти к кому-нибудь в комнату, выпить шоколад и почитать перед сном это творение, — заключил идею землянин, показывая сбоку от лица книгу. — Что скажешь? — У меня есть предложение получше, — широко улыбнулся Локи, а в глазах появился манящий огонёк, который заметил Паучок, когда пристально и с удивлением пялился на старшего, склонив голову набок. Что внутри затрепетало, но понять, что это, он не мог пока. Лафейсон взял за кисть мальца и потащил в другую часть комнаты, совместную с кухней, — в гостиную. Ребенок решил довериться Богу Коварства, хоть это и будет считаться абсурдом полнейшим, но не нам и никому другому не понять, что в голове у этого членистоногого и как он мыслит. Высокий силуэт встал спиной к окну, давая лунному свету обтекать его и придавать голубым глазам ещё больше насыщенности и шарма. Свет в помещении потух по щелчку пальцев… — Готов? — спрашивает Локи, выставляя руки перед грудью и ставя ладони так, словно он придерживал снизу невидимый шар. — Да, но что ты… Питер застыл, приковав свое внимание к рукам Бога. От них исходил зеленый блеск, подымающийся вверх, как струя дыма от спички. Делая обороты ладонями, дыма становилось больше, но он не вылезал за обведенные пределы, превращаясь постепенно в бушующую сферу. — Лови, недоразумение, — произнёс тихо Локи, оттолкнув от себя вращающийся зелёный шар, от которого отскакивали искры в виде молний. Как только Питер протянул ладонь и накрыл ею прилетевший к нему сгусток энергии, вмиг сфера вспыхнула ярким светом и распалась. Вместо неё образовались бабочки, разлетающиеся кто куда, оставляя после взмахов крыльев белый след. — Как красиво… — восторженно пролепетал Паучок, крутя головой в разные стороны, пока на лице расплывалась улыбка. Попытав счастье, Питти вытянул указательный палец навстречу бабочке, что около него кружила. Но, к сожалению, она пролетела мимо, вызвав оторопь у юноши. Однако она полетела дальше к нему и, добравшись к личику с молочным оттенком кожи, села на нос. Парень замер, надеясь на то, что он не спугнёт эту красоту, из-за которой ему приходится прижмуриваться и сводить глаза ближе к носу. Рядом послышался смех, из-за чего у шатена прилила кровь к щекам. — Хей, — окликнул Локи Пита, отправляя ещё птиц к ребёнку, которому пришлось отмереть, чтобы насладиться кружащимися «пернатыми» над его головой; бабочка, к его несчастью, упорхала, давая ему любоваться остальными творениями создателя. Немного поколебавшись, сверхчеловек глянул на довольного Бога и, сжав край белой майки, обратился к нему: — А похвастайся ещё чем-нибудь… Пожалуйста? — промямлил как-то вопросительно мидгардец, ожидая ответных слов или действий. — Дай-ка мне подумать, человечишка, — желание Локи проявить себя перед этим человеком разрасталось с каждой проведённой с ним минутой. Ещё при их первой встрече Лафейсон хотел прибить к чертям собачьим наглого паршивца. Единственный смел дерзить в таком тоне, что даже Энтони Старк чертовым кофе поперхнулся, а это же верх грани. Хотя сам герой вообще не питал добросердечных чувств. Ещё бы чуть-чуть, и они бы прибили друг друга в первые дни проживания на проклятом гостевом этаже, но на пятую ночь что-то такое изменилось. Человек-Паук поддержал его в трудную для него минуту, обняв, ничего не говоря. Это были его первые объятия, которые не были столь ужасны. Вскоре Локи стал подмечать, что они похожи больше, чем рознятся, и эта мысль дурманила его разум. Единственное существо, которое сумело его полностью расположить к себе за такой малый срок и по случайности, сейчас с лучезарной улыбкой стояло и ждало от него ответа. Неужто Локи питает любовное влечение к этому мидгардскому существу? Ох, Норны всемогущие, держите меня семеро… Не сказав ничего, принц сузил расстояние между ними и остановился, беря паучью правую кисть двумя ладонями. Пока маг шептал заклинание на асгардском языке, на руке человека медленно проявлялась черная змея с глазами из камней рубеллита. — Ой, я, Локи, это… — Питер не знал, что и сказать, лишь заворожённо смотрел на новое украшение, прикрыв от шока рот кулаком, его тыльной стороной. Когда всё закончилось, он инстинктивно обнял Локи одной рукой за пояс, друг — шею, уткнувшись ему в шею. — Спасибо. — Не за что, ребёнок, — принял благодарность Локи, настороженно ответив на телесный контакт, но уже не так, как в прошлый раз. Поняв всю сладость объятий, тот сам ещё больше прижался к податливому телу, таким же образом утыкаясь в плечо. Им обоим казалось, что прошло много времени, но на самом деле протекло всего лишь меньше трёх минут, прежде чем юноша лениво отпрянул от старшего, и только рука, обнимавшая шею, съехала, ладонь же теперь лежала на плече. Тот уставился на него с нескрываемым и неподдельным восхищением, на лице была улыбка, а глаза пытались не выдавать накатившую усталость. То же самое можно было сказать и о самом Локи, который понял, что ещё чуть-чуть, и их лимит хоть какой-то бодрости будет исчерпан. — Хочешь, мы её попробуем на совместной тренировке? — шепнул на ухо Лафейсон, словно боясь, что их могут услышать. — Это ещё и оружие? — Да, но не совсем обычное, но это уже завтра. Сколько времени? — Уже… пять?! Два часа пролетели как-то незаметно. Ах, чёрт, наши напитки! — Ничего, я подогрею. А сейчас пошли-ка отдыхать с твоим Лавкрафтом. — Он не мой, зато ты да, — флиртанул Питти, стараясь не вникать в двойной смысл вылетевших из его рта слов. — «Язык — мой враг». — Вот с твоим заключением я согласен, но это мне и на руку, — прошептал царевич и, забирая напитки, поковылял за стенолазом, который в мыслях себя проклинал похлеще какой-нибудь обиженной на весь мир ведьмы. Ночное приключение закончилось спокойно в объятиях книги. Питер уснул раньше, положив голову на плечо Локи. Тот думал его отнести в его же комнату, но что-то подсказывало ему, что у парня мог быть чуткий сон, поэтому рисковать не стал и продолжил своё погружение в историю. Его, конечно, намного не хватило, и, прикрыв глаза на мгновение, попросту не смог открыть их. Проспали они до позднего утра, да так бы они и спали дальше, если бы не стук в дверь и не басистый голос Тора, окликающий своего брата.