"Достигнув духовного пробуждения,
К которому привели это шаги,
Мы старались донести смысл наших идей и до других зависимых,
а также применять эти принципы во всех наших делах"
Черная иномарка Захаровой разрезает осенние лужи на трассе, превышая скорость раза так в три точно. Кира в сонном состоянии лбом почти прилипла к окну, оставляя там небольшое запотевшее пятно. Кристина больше доставать не стала, потому что сама от дороги в таком состоянии отвлекаться боится да и Медведеву донимать сейчас - себе же хуже. Скрип двух поворотов ключа звонко разносится по подъезду старой хрущевки. Привычно заедает ручка и в нос ударяет запах старой жизни. Кира в этой квартире появляться по настоящему боится. И ругается на бабулю с дедулей, что те разрешили ей в 16 убежать от них в это убежище, доставшееся ей от горе-матери. Она в те времена имела возможность сама себя обеспечивать, а потому ни в чем не нуждалась, а когда поняла, что денег даже больше, чем нужно на оплату коммуналки, решила пустить монеты не в то русло, тогда то и ступила на кривую дорожку. Кира в пороге стоит и осматривает все, тяжело дыша. Она убиралась здесь тысячу раз, выкидывала старую прокуренную мебель и почти решилась на смену обоев, но руки не дошли. Однако ей все равно, всякий раз сюда приезжая, кажется что эту квартиру ничего не исправит и даже воздух в ней, будто пропитан порошками и таблетками, вонючей дешевой травой и неразборчивыми сношениями. Комната, что прежде сверкала неоновым светом, и была до удушья заполнена полу-живыми телами, сейчас кажется пустой до невозможности. Старая тумбочка, потрепанный диванчик и шкаф, который готов развалиться от любого шороха поблизости. Медведева благодарит бога сейчас, что догадалась полгода назад выкинуть кофейный столик. Потому что взглянув на него сейчас и увидев разводы от пролитого алкоголя и царапины от банковских карт, она бы явно сошла с ума и убежала бы оттуда ночевать на лавочке. Окна открываются с необычайной скоростью, лишь бы ушел этот запах, что словно по голове бьет. Пройдя на кухню, Медведевой совсем плохо становится, а воспоминания словно противные тараканы ползут через уши, ноздри и глаза в самую голову, что вроде бы чистая. Октябрь 2015. Медведева ненавидит электронную музыку, но именно она сейчас разрывает колонку и бьет по ушам с невероятной болью. Сегодня удивительно спокойно и людей в квартире меньше чем обычно, ну еще бы, будни. Это у Киры полный диссонанс в днях недели, она 2 через 2 работает и ни о чем не думает. Парочка парней со двора в гостиной тянут ко рту пластиковую бутылку наполненную дымом, умело попадая в такт головами. Кто то успешно занял ванную, для самых страшных деяний, о которых Медведева даже задумываться не хочет, а на кухне вроде тише, чем везде, и от колонки подальше, поэтому с бутылкой самого дешевого виски она развязно идет туда, покурить в открытое окно. В дверях остановившись, наблюдает поистине прекрасную картину, улыбаться начинает с каждой секундой все шире. Обладательница шикарных русых волос максимально пьяно и грязно пожирает скромную блондинку, что уверенно уселась на кухонный гарнитур. Руки развязно гуляют по телам, И Медведевой кажется, что она насквозь видит как у них сплетаются языки. Наблюдает долго, смиренно, понимая что те на нее отвлекаться не собираются, шумно вздыхает и проходит внутрь прокуренной кухоньки. Девчонки отрываясь друг от друга, стеснительно смеются, что то шепча неразборчиво, пока Кира бутылку пустую в мусорку, что в ящике поблизости, выбрасывает. На них глаза с прищуром поднимает и становится рядом. - Хорошая квартирка, Кирочка…- Тянет блондинка, по плечу Медведеву гладя. - От борделя хуй отличишь…- Язвит Кира, флиртуя. - В борделе грязно, а мы чистые….- Тянет русая, к блондинке прижимаясь. И Кира удалиться торопиться, разворачиваясь осторожно, но холодная и маленькая ручка ее за запястье хватает и шепчет нежно: - Оставайся, не обидим…. И Кира остаётся, ближе подбираясь, замечает, что русая по карманам шариться, пакетик небольшой доставая, а в нем таблетки белые. Она одну на язык кладет уверенно и ко второй тянется, целуя страстно и пилюлю передавая. Вторую достает, на кончик языка кладя, и на Киру взглядом вопросительным смотрит, умоляющим таким. Медведева вдруг понимает, что ей терять то особо нечего, алкоголь давно не радует, даже в конских количествах, трава тоже заебала, а это, что то новенькое и красивое до жути. Она к девчонке тянется медленно, на таблетку во рту смотря, и целует осторожно, чувствуя как та умело языком по небам проходится. Она таблетку хватает, со слюной глотая, но от губ девчонки отрываться не хочется, сладкие слишком. Она руку на талии чувствует, понимает, что ответить надо, блондинку тоже обнимает. Отрываясь от русой, чувствуя как внизу живота что то тянуть начинает, на беленькую поворачивается, к ее губам потянувшись, целует нежно, губы перебирая. Поцелуи на шее чувствует, руки под футболкой холодные, что блуждают с каждой секундой выше пробираясь. Дымом окутывается кухня, а возбуждение монетарного нарастает. Губ мало, прикосновений мало, дыхания тяжелого мало. Стон слышит по близости. Жарко до ужаса. Спальня темная. Кровать. Девчонки, что одежду с себя стягивают и вьются словно змеи. С Медведевой футболка слетает быстро, оставаясь где то на полу. Затем джинсы стягиваются блондинкой, пока другая плечи костлявые зацеловывает. Когда по внутренней стороне бедра проходят мягкой рукой нежно, Медведева стонет грязно. Ей хочется всего и прямо сейчас, у нее тело огнём горит, а зрачков совсем не видно. «Жалость удел слабых» Твердила Медведева себе каждый день по несколько раз. А падать лицом в похоть, продолжая всем каяться о чистоте своей духовной разве не удел слабых? А осуждать себе подобных, клича сквозь эхо, что прощения божьего только ты заслуживаешь, не удел слабых? А бедную Малышенко, что наверняка в этой грязи уже по горло искупалась, в подвалах держать без причины не удел слабых? Играться с ней огнём, зная к чему могло привести, разве, не удел слабых? Этими мыслями Кира голову свою забивать не хочет. Уж тем более сейчас, когда мысли о шатенке распространяются с неимоверной скоростью по черепной коробке и удваиваются, когда в воспоминаниях тельце хрупкое всплывает. Влюбилась это для людей. Это для простых и нищих, которые дальше совокуплений и потехи не видят ничего. Медведева не влюбилась. Она просто осознала что не на всех ее чары действуют и не все кивают, когда ей нужно. Малышенко не плывет против течения, таких Кира тоже на дух не переносит. Виолетта будто переключает волны, подстраивает течение под себя, либо тонет в этом течении с головой, так что только пятки видны в морской глади. Может это блондинке и нужно. А может не нужно. Она в ту ночь от усталости и ноющей боли в правом колене уваливаться на прокуренный диван, подпирая рукой белоснежной перьевую подушку и ставит себе в воображаемый задачник на завтра цель добраться до бабули с дедулей. Пока за пару десятков километров от города, до ужаса и рева разозленная Малышенко, оставляет на ногах своей соседки слишком багровые засосы.Переключаю рычаг на тщеславие, уныние и похоть преодолев Твой образ держу в голове, как фигу в кармане, тайком от врачей
Появляться в том месте, где тебя по настоящему любят и ждут - счастье в последней инстанции. И для Киры этим местом была маленькая советская квартирка, с ковром на стене и тем самым шкафом с хрустальной посудой. Квартирка, из которой на весь подъезд разносится запах теплой и свежей выпечки и домашнего уюта, в которой мяуканье толстого кота прерывает шорканье домашних тапочек и громкие вздохи. Здесь она была собой. - Ну как работа, внученька, как здоровье то? Редко совсем заходить стала...- Помешивая густой суп в маленькой кастрюльке, говорила седоволосая старушка. - Ну че вот ты тоже..- Хрипел Дедушка. - Только с порога, уже ворчишь на нее, старая.... - Ой иди ты....- Фыркает та на него, замечая смешок на лице девчонки. -Да я то чего, нормально, работаю...- Тянула Медведева, тянувшись рукой к мятным пряникам. - Ну-ка!.- Ударяет бабуля легонько по руке. - Сначала горячее! - Ну что ты ребенка тоже мучаешь, ей ж не пять лет то ну...- Продолжал ворчать в никуда дед. - У нас тоже, родная, по старому все...Дай бог прогуляемся до рынка, да домой...Этого вообще не вытащишь, дурака старого, только у коробки своей и лежал бы... - Я гуляю вообще то...- Наигранно возмущается. - До кухни давление померить ты гуляешь, да голубям на карниз подсыпать крупы моей....а эти гаденыши мне все окно потом засирают.... И Кира искренне улыбается, смотря на тех самых родных людей, ради которых она, кажется, на все готова. Которые готовы в ответ принять ее любой. Несмотря на то, что с ними она особо никогда проблемами и не делилась, но они ее знают слишком хорошо. Знают как девчонку Настеньку, что в ситцевом платьишке раздала все игрушки в детском саду. Знают как хорошистку Настю, что уверенно тянула дневник дедушке каждый вечер, хвастаясь двумя твердыми четверками и одной плохо замазанной тройкой. Знают как самую стойкую Медведеву, что в спорт с головой ушла, принося золото на груди каждую неделю. Знают как выпускницу Анастасию, которую весь педагогический состав хвалил за смелость и искренность. Знают как уставшую Стасю, которой пришлось работать, раньше, чем всем остальным, которая исхудала донельзя и пропадала часто. Знают как потерянную внучку, что в моменте запуталась вовсе и с пустыми глазами прибегала, шарясь в тайных копилках, что вытаскала все медали свои из дома. Теперь знают как Киру, что в моменте русую копну волос своих в пепел превратила, и искренность свою за холодом и строгостью спрятала. Знают как родную и любимую. И сама Медведева знает, что ей гордятся, кем бы она ни была. Вечер окутан разговорами ни о чем, шутками и воспоминаниями. Вкусной едой и любимыми пряниками. Шутками Дедушки и колкими выражениями бабули. Вечер, которого Кира так ждала, чтобы морально упасть снова в эту беззаботность и спокойствие бытия. - Наташа тут заходила недавно....- Разрезает комфортную тишину старушка. - Ну вот че ты тоже, как дура старая, все тебе сказать надо... - А че, пусть знает, что мать то жива, здорова... - Не мать она мне и ты знаешь. - Спокойно говорит блондинка. - Зачем заходила то... - Да просто посидела, чай попила, поговорила со стариками.. - Ага и пять зеленых за разговор выманила у старухи твоей,...- Бубнит дедушка. - А твоя то бабка, направо налево. - Ну она же в долг, обещала проспаться..- Тараторит седовласая. - Сколько лет уже обещает то. - С ненавистью бурчит девчонка. - Я вам за нее долг верну, от нее не дождетесь.- Из кармана куртки кошелечек достает кожаный, перебирая купюры аккуратными пальцами. - Ну чего ты, внучка, совсем что ли, нам то вон на все хватает... - И так нас задариваешь каждый месяц. - Берите, знаете же, что я с ними не уеду. И уходя уже осторожно, кота толстого и ласкового на пороге гладит долго, шепчет, чтобы Наташу не пускал больше. Кладет еще по купюре в карманы курточек родных и убегает скоро, в улыбке расплываясь. Под окнами до сих пор курить боится, а потому за угол дома ныряет, сигарету поджигая и на номер, что поселился в недавних, шлет незамысловатое "покатаемся поговорим?"Я не ищу тебя и не ищу себя и никого не жду Просто спускаясь за персонажами, заблудился в аду
В машине Захаровой стабильно пахнет едкими духами, недавним сексом и омывайкой. Это три запаха, которые ее досконально описывают, как считает Медведева. А. ну и запах выкуренной травки. Но та принципов держится - за рулем не курит. Фары освещают прилегающие дома, разрезают осенние лужи и пролетают кварталы, пока Кристина неугомонно и без всякого приличия на Киру смотрит на светофорах, глаз не сводя. - Я вот одного не пойму..- Начинает, прерывая долгую тишину.-Ты так любви боишься...или че типа, почему сбежала то? - С каких пор такой интерес к моей личной жизни? - Со вчера...получается.... - Не сбегала я, - Тараторит устало. - Просто заебалась и решила своих проведать. - Ну ты обычно как то, организованно чтоли, заранее...а тут среди ночи. - Ну вот такое резкое желание. - Не меняешься, Кира, как была скрытной сукой так и осталась. - Со смешком выдает. - Ниче я не скрываю. - Ну кто она, что она, рассказывай тогда, сама кататься позвала же... - Уже жалею. - Язвит по доброму. - Она проблема ходячая, вот и все. - А это уже интересно... - Ничего интересного, просто бестолковая голова приклеена к красивому телу...и рот поганый на симпатичном лице, не более.... - Но ты сбежала от нее в два ночи с центра, откуда тебя палками не выгонишь. - Я просто подпустила слишком...близко что-ли, то ли жалею то ли радуюсь, пока не понимаю. - Значит второе. - Уверенно цедит голубоглазая. - Потому что обычно у тебя сомнений нет. - Может оно и так, но если ты забыла, я не в санатории работаю, а в рехабе, а там контингент определенный, сама понимаешь. - Да да и у тебя принципы после Гели никого к себе не пускать, я помню..- Тараторит та, во дворы заворачивая. - С Ангелиной у меня ничего не было. - Да да, вы просто обсуждали наркоту и трахались от скуки, я помню, Медведева. - Пиздец, удивительно, что с твоими косяками раз в неделю ты все это помнишь. - Такую голову не проебешь, вообще то...- Возмущается наигранно. - Но я все равно минусов не вижу. - Она пропитанная наркоманка, без воли и желания жить, а меня тошнит от любого упоминания этой хуйни. - Серьезнее объясняет. - Я вообще не уверена, что она выползет из этого говна...я вообще не уверена, что она в центре еще. - У тебя не жизнь, а смазливый лесбийский комикс. - Захарова блять, у тебя сзади в сидениях коллекция кружевного белья и хоть убей блять, я не поверю, что оно твое...- Сквозь смех цедит Кира. - Так что не тебе меня попрекать в лесбийских комиксах. - Ключевое было - "смазливых" - Не я под окном за дозу серенады общажным стервам пела. - Ой все блять, как с тобой по душам разговаривать... - Не беспокойся, ты единственная кто про нее вообще знает, так что тоже своего рода "откровенности". - Может мне ее через своих пробить узнать кто откуда, чем баловалась? - Этого точно не надо. - Отрезает Кира. - Я и без того о ней слишком много знаю. - Дело твое...- Сдается Кристина. - Но эта хуйня пахнет чем то серьезным....Путешествие в никуда, нет страховки и минимум смысла Изобретаю Бога в пустоте между нулём и единицей
Почему то в пустой и холодной квартире, Кира, вместо долгожданного наслаждения собственным одиночеством, то и дело, что вспоминает наивные глазенки Малышенко, что снизу вверх смотрят, улыбаясь криво. Курит одну за одной, перебирая тонну навязчивых мыслей о том, что все это бред и не нужны эти игры никому. Пролетает в голове и парочка мыслей о монастыре и о том, какой ебанутой ее потом будет вспоминать Захарова. Но игра, кажется, не стоит свеч. И все будто бы на поверхности даже не бушующего моря. Да, в душу запала серьезно, но лишь от того, что человек она такой. Она всем в центре проела мозг, как моль неугомонная. Но даже если так оно, почему за Медведевой таскается? Почему к ней ночами приходит? Еще дня в этом полумраке и обшарпанных обоях Медведева точно не вынесет, а потому, провалявшись еще около суток на скрипящем диване, умело заказывает такси до "Спасения". Потому что Кристину тревожить не хочется. Потому что разговаривать ни с кем не хочется. Потому что это импульсивно и глупо. Потому что единственное, что сейчас ее туда тянет это неугомонная Виолетта, что наверняка там за эти три дня от рук отбилась вовсе. Потому что Кире страшно, что та ее не вспоминает ночами, а утоляет свои подростковые потребности с миловидно соседкой Лизой. Потому что вдруг ревность просыпается детская. Потому что все не по сценарию. В одиннадцатом часу она у ворот "дома" своего стоит, выкуривая уже, кажется третью сигарету. Заглядывает в знакомые окна, высматривает всякое. Калитка со скрипом прорезает на сырой земле ровные круги, открываясь и тут же громко хлопая. Кира заходит крайне не спеша, успевая вздохнуть тем самым воздухом "чистоты и трезвости" в ее понимании. Она пробирается по коридору, шурша в карманах в поиске небольшого ключика. А когда у самой двери в комнату останавливается, слышит всхлипы вдруг тихие и рычание странное. Прислушивается, резко голову повернув, но разобрать совсем не может. На звук идет на цыпочках, разобраться пытается. - Нахуй иди...- Доносится в глубине коридора узкого. - Не трогай, сука...не трогай меня...- Тихо но отчетливо до ужаса. Малышенко. Шаг ускоряет не думая, уже топая громко, не боясь спугнуть, будто пелена перед глазами. Кира идет чисто на звук, прислушиваясь машинально к каждой мимо встречающейся комнате. Осознание приходит скоро, когда она понимает, что звук из каморки охранника доносится. А рычание это, на собачье уж слишком похожее, ни чье иное как мужское. Боится. Впервые боится до чертиков и крайне медленно подбирается ближе. - Пожалуйста...- Слышит тихий вой. - Пожалуйста.. И после этого срывает крышу в секунду, а глаза карие, наполняются алой кровью.