путешествуя в мультфильмах под закрытыми веками
внезапно понимаю просыпаться некуда
- Шаг седьмой - это примирение с тем, что изменения в личности не произойдут мгновенно. С тем, что новый образ мыслей и жизни будет входить в жизнь постепенно, через ежедневные действия. - Монотонный голос психолога эхом оставался в обшарпанных стенах, отскакивая от ушных перепонок всех обитателей сие учреждения. На привычных последних местах восседали двое: такая чистая и непорочная Лиза, что послушно наматывала на ус все уроки психологии и такая грязная и исхудавшая Виолетта, что изредка поднимала уставшие глаза и то, лишь для того, чтобы удостовериться, что лекция еще не закончена и можно еще немножко подремать. Малышенко понимала, что за почти месяц в этом прекрасном замке с приведениями от тяги к наркотикам ее спасут лишь две вещи: нежные поцелуи новоиспеченной подружки с привилегиями и новые издевательства главной ведьмы этого дворца - Киры. Кира же, с каждым днем сдавала позиции сильнее. Раньше будто было проще, раньше будто все подчинялись слаженнее и со страхом необычайным ее восхваляли. Это дитё было для нее, по грустной правде, сложным до трясущихся рук. А потому Медведева и направляется уверенно сквозь ряды к нашумевшей парочке, прекрасно понимая, что Виолетта чихать готова на все эти лекции и куда полезнее для нее будет очередной холодный взгляд. Кира подсаживается аккуратно, почти бесшумно. Одним лишь кивком здоровается с Лизой, что одаривает ее наивной и искренней улыбкой и, как бы своей улыбкой намекая, чтобы та разбудила спящую красавицу, которую Лизавета так нежно держит за руку каждую сессию. Андрющенко в свою очередь команду поняла, она здесь в числе самых послушных учениц, а потому некрепко сжала ладонь сопящей рядом шатенки, на что услышала недовольное сонное бурчание и нахмуренный вид. - Малышенко..- Даже шепот ее обдавал морозом и холодом, заставляя только что очнувшуюся Виолетту удивленно повернуться в сторону Киры, - Чем же ты ночами занимаешься, раз на сессиях так сладко спишь? - Она шептала с усмешкой, не поворачиваясь ни на миллиметр на удивленную Виолетту. - Заглядывай к нам ночью-покажу, - Не упускает возможности нагло съязвить. - Когда же ты уже прекратишь вести себя так по свински и начнешь хоть немного работать над своими животными инстинктами...- Даже без вопросительной интонации, будто с разочарованным выдохом протянула Медведева. - Тогда же, когда и Вы, уважаемая, принесете мне хотя бы перекись, чтобы обработать доставленные вами же шрамы. - Как и всегда, много на себя берешь, Малышенко. - А тебе, я погляжу, тяжело приходится со мной? Отвечать Медведева на столь серьезную дерзость не стала, то ли по причине гордости, по крайней мере хотела чтобы так казалось, то ли от того, что слов на Виолетту не найдешь и не переспоришь. Она осторожно встала, уходя кинув холодную улыбку, как бы омрачая татуированную шатенку, что сегодняшней ночью попытаться сбежать или любым другим способом оказаться возле ее комнаты, будет крайне удачно на поучительные молитвы. И Виолетта во взгляде улавливает все нужное и не нужное, неосознанно в голове делая выбор не в пользу нежных рук и сказок от соседки по комнате. День тянется неумолимо долго. Словно растопившийся на солнце шоколад, что медленными и тягучими каплями падает на махровый ковер, оставляя въевшиеся пятна. Любимое занятие Виолетты здесь, помимо осквернения чистейшего девичьего тельца Лизоньки, - разглядывание своего в стеклянных дверях душевой кабины. Среди тысяч набитых по глупости рисунков, она выискивала синяки интересных форм и размеров, самые яркие засосы и оставшиеся с прошлой жизни незажившие шрамы, вспоминая аккуратно где же и как же они были получены. Трезво смотреть на них, признаться, больно. Больно, но интересно. Также Виолетта успела облюбовать чердак, куда ее пускали из за хороших отношений с некоторыми работниками. Харизма и способность свести с ума любого помогала лучше всяких репутаций, от чего она и коротала время, ковыряясь в пыльных сундуках. И если Андрющенко, что иногда от скуки ползла в чердак с девчонкой, искала там в основном книги и журналы, то Малышенко тянуло к старым фотоальбомам, запискам и дневникам. Она рассматривала старинные фотографии, разбирала непонятный почерк в разных блокнотах и думала об этих людях, представляла их жизнь и быт. Листала помятые дневники, понимая, что это плохо и некрасиво, она будто играла в детектива и следователя, который пытается что то найти, но тщетно. Виолетта делала серьезное лицо, обращала внимания на каждую каплю на странице, представляя что это высохшие слезы, и вчитывалась в каждое слово с особым интересом, пытаясь читать между строк. В одну из таких экскурсий, в запыленном до ужаса углу, на самой верхней и потаённой полке она аккуратно нащупывает парочку еще не изученных блокнотов в толстом переплете. Пользуясь всей своей любознательностью и аккуратностью, оперевшись на рядом стоящий чуланчик со времен динозавров, она подбирается к книжечкам, вытаскивая максимально тихо и неприступно. Лиза с чердака сбежать, по всей видимости успела, как обычно в излюбленный сад к кошкам, а потому успехом найденных дневников Малышенко поделиться было не с кем. Три крупных переплета , достаточно тяжелые для слабеньких рученок Виолетты, были в пыли по самое не хочу, поэтому для того, чтобы прочитать фамилию владельцев, нужно было знатно постараться и протереть. Усевшись удобно, девчонка с переплета пыль сдувает, пальчиками аккуратно помогая, и читает про себя, ведь вслух воспринимается иначе: - Таа-ак, - тянет она с интересом, - Сегодня у нас на скамье подсудимых....- Вглядывается, глаза прищуривая, - Ковалев Иван, Сотникова Милана и.....Медведева Анастасия..... Увидев коряво вычерченную фамилию третьей, самой крупной, книжечки, Малышенко нахмурилась сильнее предыдущих. Фамилия известная, достаточно распространенная, а потому вроде бы как и удивляться нечему, но что то внутри покалывает, интерес ли это детский или просто тревога неумолимая, но начать Виолетта точно решает с нее. Бордовый переплет, от которого кажется будто веет чем то до ужаса странным, пахнет залежавшейся плесенью и сыростью чердачной жизни. Открывается со скрипом и треском, но с первой же страницы обещает быть интереснее всех, что были до. Первая запись датирована октябрем далекого 17-го года, и подписана явно многообещающе... октябрь 2017. "Ночью пыталась сбежать через окно, думала настолько маленькая, что пролезу через решетку. Идиотка. С утра получила в наказание пару мешков крупы, которую нужно перебрать. До сих пор мечтаю о смерти или о дозе." "Получила посылку, пара теплых носков и футболки. Выстираны до блеска. Бабуля явно постаралась. Письмо не написали, наверное стыдно или не понимают где я и можно ли, хотя я свое с извинениями передавала." "Переселили в комнату подальше от выхода. Видите ли частенько там меня обнаруживают. Новая соседка ебанутая. Боюсь придушить ее ночью." "Ломка = смерть" "Ладно Ангелина нормальная, переживает только очень, ее забота меня душит" "Мне кажется уже каждый угол корпуса в моей блевоте, отвратный день." " Гуляла во дворе, ответила как то не так мудиле охраннику, в наказание стояла на коленях на снегу три с лишним часа, ноги отморожены, но я этого не чувствую, одна Ангелина как в жопу ужаленная носится с компрессами и тазиками воды. Письмо от дедули с бабулей все таки получила, видимо они правда не осознают где я, потому спрашивают хорошо ли в санатории и тепло ли я одеваюсь. Стыдно пиздец. Я слишком хуевая и уже не исправлюсь" ноябрь 2017. " как месяц тут. Колоться хочется только больше)" " Те, кто читают дневники - уебки." " Первый снег, мне разрешили только из окна посмотреть, потому что я опять проебалась. Не слежу за языком. Наказаний на меня уже будто не придумаешь, снова крупа, но уже на коленях" Декабрь 2017. "Привыкаю. По другому здесь не выжить. Ангелина хорошая. Случаются припадки приходится спать на одной кровати, если увидят запрут в подвале, у них это здесь любимое." "Почти новый год. Вроде. За датами и числами здесь следить не дают, но по морозу и атмосфере чувствую. Надо поздравить дедулю с бабулей" "Проебалась. Почувствовала силу. Напала на работницу. Стыдно. Наказание понесла по всей строгости. Голая лежала в сыром подвале. Долго ли не знаю, но Ангелина сказала трое суток." Январь 2018. " Пришло письмо от бабули с дедулей, поздравляли с новым годом, а значит уже январь. Недавно работала на кухне, обожглась, теперь только туда и прошусь, к огню поближе." " Ангелина сбежала." " Я кажется забыла ка пользоваться телефоном и прочей хуйней, увидела сегодня у поварихи как торчит из кармана фартука, долго залипала, им запрещено ведь. Думаю к ней в друзья набиться и позвонить бабуле с дедулей." " Зима. Снег. Нихуя нового." " К плите больше не подпускают, увидели ожоги" Февраль 2018 "Сегодня дали ответственное задание, новенькая оказалась слишком буйной, нужно было занести в корпус, Вышла на улицу, ворота открыты, а бежать больше не хочется. Страшно" Март 2018 " Переводят в другой корпус, говорят окрепла. Там вроде есть кошки, это утешает и радует." "Переехала, здесь гораздо уютнее. Кошка правда есть. Люди приветливее и добрее" " Разрешили позвонить бабуле с дедулей. Ревела в душе часа три наверное, не меньше. Они все еще думают, что я в санатории" Виолетта вчитывается в слова бегло, пытаясь найти зацепку недавно всплывшей в голове теории. Краткость Медведевой очень присуще, однако та ли эта Медведева. Слова с каждой страницей выводились четче и аккуратней, становились более читаемыми. Малышенко не прошла мимо записей с плитой и огнем, но отступила с мыслью, что здесь это все таки частая практика. На некоторых страницах красовались вполне себе интересные рисунки, которые бросались в глаза своей выразительностью линий. И, по случайности, нарисованная худощавое тельце уж больно похоже на Киру. Предпоследняя страница, начинает немного развеивать сомнения. Январь 2019. " Скоро выпустят, говорят, а мне страшно. Куда идти не знаю. Первым делом к дедуле с бабулей, а там как пойдет. Каждый день перед сном обещаю себе не употреблять больше никогда, но уверенности в себе все равно нет" "Говорят жить начать там, за забором, с чистого лица. Новая одежда, квартира, сплошь до имени" "Кличут Кирой третий день, говорят мне идет, так и буду представляться видимо" "Кира никогда не возьмет в руки иглу. Кира никогда не притронется к таблеткам и порошкам. Кира сильная. Я теперь Кира." И сомнения улетучиваются в секунды, а на лице девичьем появляется довольная следопытская улыбка, которую еле прикрывает от волнения трясущаяся ладошка. И жаль, что рядом Лизы нет, она бы точно была бы не менее удивлена. Но Малышенко, вчитывается в последнюю запись с особенным интересом и даже завистью. Буквы там слишком красивые, а слова очень трогают, однако. Виолетта книжечку держит долго, прожигая взглядом, и под футболку прячет осторожно. Выходит, чердак закрывая, идет быстро, лишь бы на ужин не опоздать. На ужине уже с Медведевой глаз не сводит, улавливая иногда ее морозный взгляд, улыбается. Лизе решила пока не говорить, то ли от детского желания хранить страшную тайну, то ли от того, что у той подобраться ближе хочет. И воска, тоже хочет. А от того, перед сном под одеялом еще пару раз по страницам старым глазами пробегает, вычитывает, выпытывает. И выжидает удачного часа, чтобы наведоваться к Кире. Понимает, что радостно ее не встретят, но хочется до мурашек.