Отказываюсь от слов, созвучных с твоим именем Выплёвываю каждый твой взгляд из себя, как чаинку нашей встречи в рапиде.
"Она отвратительна. В каждом ее жесте виднеется какая то нечеловеческая злоба. Мне хочется объебаться всеми колесами мира, чтобы у самого черта спросить: его ли она творение?"Из личного дневника Виолетты.
Малышенко столь неловкий диалог запомнит на всю оставшуюся жизнь. В надежде выглядеть хоть немного возбуждающе в спадающих на половину бедра шортах и с невероятной глубины синяками под глазами, она стояла прям напротив этих пожирающих карих глазах, ожидая чего угодно, но точно не этого. Кира смотрела долго, мучительно долго и грозно, с прищуром, каков есть только у нее. Словно в душу заглядывая, Медведева заметила как шатенка сглотнула осторожно, словно в страхе, и как маленькие капельки пота выступили на лбу. Будоражит. До дрожи в коленках будоражит. Приглушенный оранжевый свет настольного торшера падал изумительно красиво, подчеркивая всю немощность и исхудалость тела Малышенко. Блондинке стоило сделать только шаг вперед, как та уже содрогнулась, то ли от скрипа, что издал старый ламинат, то ли от резкости движений. Кира шагнула, по свойски, потянувшись тонким запястьем к краю футболки Виолетты. Она приподнимала ее напряженно долго, выискивая каждый ожог от воска, наедаясь реакцией. Виолетта дрожала. И хоть ей казалось, что дрожь ее чувствуется только в коленях, то стучащие зубы ее знатно подводили. Медведева подняла футболку до груди, но увидеть ей хотелось явно не соски. Несколько десятков небольших ожогов виднелись на бледном животе. Парочка, как приметила сама Кира, легли слишком красиво, образуя сердечко справа от пупка. - Мне тоже нравится...- Сквозь стук собственной челюсти вымолвила шатенка. - Не обольщайся, Малышенко. - Холодно, не отрываясь от живота шептала Медведева. - Частая практика здесь? - Достаточно. - Кира понимала, чего жаждет девчонка, но страх в глазах и невинность взгляда обдавали жаром. - Много на себя берешь, объебыш. - Говорила она, продолжая держать край темно серой футболки. Белоснежные руки словно сами потянули Медведеву дотронуться до парочки пятен. - Холодные....- Сквозь быстрый вдох протараторила Виолетта, прикрыв глаза. - Какие заслужила. - Сухость голоса беловолосой врезалась в самые ушные перепонки, оставаясь звоном где то в извилинах мозга. Кира одним лишь указательным пальцем водила по незажившим ожогам, что от каждого касания горели пламенем, заставляя Виолетту шипеть от резко наступившей ноющей боли. Но Малышенко даже шипела так, словно провоцировала Медведеву. Провоцировала провести ногтем по еле затянувшейся коже, ущипнуть или прижечь, чтобы знала, что можно, а что нельзя. Но шатенка рамок не видит нигде, ни в разговорах, ни в действиях. Оставаясь всякий раз на волоске от смерти, она смеялась словно самой сатане в лицо и тут же приходила в себя. Сейчас для нее Медведева сама сатана и дьявольское творение. - Холод в одном лишь взгляде, но возбуждающие игры с огнем? - Подъебать дьяволя очень смело, это в стиле Виолетты. - Избавившись от одной зависимости, прыгаешь на следующую иглу? - Говорила Кира, опуская края футболки. - Следующую дозу, Малышенко...- Она чуть пригнулась, заглянув в глаза и перейдя с холодного хрипа на мягкий шепот, продолжила: - Нужно заслужить. И Виолетта намек понимает за секунду. Понимает и кивает резко, осознавая словно, что это действительность и жизнь настоящая. Она улыбается так, словно пытаясь саму себя успокоить, а после пятится назад неуклюже, отворяя дверь. Медведева эту картину наблюдает, не шевеля даже пальцами, лишь громким дыханием сопровождая каждый шаг. Зажмуривается резко как только дверь шумно захлопывается и улыбается долго, с каждой секундой сильнее осознавая, что у только что вышедшей шатенки невероятной красоты ребра. А Виолетта по коридору скрючившись бежит, понимая, что ее воротит от всего. Понимает вдруг, что это снова ломка. Только вот не колес душа просит вовсе....