Наркотики подводят к вратам рая, чтобы закрыть их перед тобою навеки.
- Сколько ты здесь еще собираешься сидеть? - Строгий мужской голос отскакивал от пустых бетонных стен, заставляя и без того напуганную Малышенко, вздрогнуть. - Пока меня не заберут отсюда. - Виолетта вжималась в табуреточку, сильнее скручивая руки на груди, холод одолевал ее оголенные щиколотки, а ветровочка не справлялась. Но бедняжку это мало заботило, ее тело не чувствует холод, пропуская через себя граммы отборных порошков, оно к холоду безразлично абсолютно. И она действительно готова здесь сидеть еще столько же, но если вчера добрая женщина наливала ей водички, без конца расспрашивая о жизни с нотками сожаления, то сегодня пришедший ей на смену мужчина, настроен и кулаки вход пустить, если непослушная и еще немного объебанная Малышенко не будет выполнять указания. Виолетта оглядывала глазами помещение, наблюдая как наворачивает круги дядечка в камуфляжных штанах, бормоча что то про цепи, розги и Бога, а после он, увидев, что девчонка не реагирует абсолютно, удаляется где то в темноте длинного коридора оставляя Малышенко один на один со своими мыслями на двенадцать чертовых минут. Эхом она слышит свое дыхание, замечая как трясутся руки, Виолетта вглядывается в темноту коридора, утопая в тревоге. Пот стекает по лбу и ей кажется, словно это приход в том самом подъезде, ей кажется, все настолько глупым и нереальным, что она зажмуривает глаза с такой силой, что начинают болеть глазные яблоки. И самое неприятное на свете чувство охватывает сильнее и быстрее чем когда либо. Малышенко хватается за лицо, кусает пальцы и уже намеревается удариться головой о стену, как успокаивается, слыша шаги из того самого темного коридора, а после прислушивается к тихому разговору. - Я поговорю там и все улажу, но пока передаю ее в твои руки, - Все тот же мужской голос, так сдавливал ушные перепонки, так давил, разгоняя воздух, так раздражал и без того обозленную на весь мир Виолетту. - Договорились? - Да, без проблем. - Тембр второго голоса отличался, сквозь прокуренные напрочь связки, слышалось женское нутро, а звук утяжелённых вдвойне шагов, заставил девчонку прищуриться, вглядываясь. Перед промокшей насквозь от сырости и нескончаемого пота Виолеттой стояло двое. Тот самый дохуя набожный, в убитых берцах и впалыми щеками и что то с виду похожее на женщину, что то, что тяжело дышало, вглядывалось и покашливало время от времени. Рассматривала она Малышенко, словно та экспонат на кошачьей выставке, подергала за шнурочек ветровки, перебрала пальцами волосы и готова была уже в глаз залезть, пока шатенка рьяно и быстро не отпрыгнула головой в сторону, легонько ударившись о бетонную стену. - Сидит вторые сутки, не есть не пьет, ведет себя по хамски, - Описывал мужчина - Дали приказ еще по прибытию, чтобы на ногах стояла, а она ни в какую. - Поставим на ноги. - Улыбаясь, надменно так, говорила она, - И не таких ставили.И не таких ставили.
Виолетта дышит тяжело, в ней порошков смесь и таблеток тонна, глаза пустые бегают потеряно, будто ищут кого. Искать вот только некого. Кто ее сюда привез? Что за место? Тюрьма? Ссылка? Психушка? Врата в ад, в конце концов? Дядечка стоит в сторонке, наблюдая глазами жалкими, как помощница аккуратно усаживается перед качающейся табуреткой на корточки. Что то неприятно капает и звенит в ушах, Виолетта в состоянии своем безвольном уловить взгляд чужой никак не может. Она пустыми глазками кошачьми бегает, кулаки сжимая, словно волчок в угол забивается. А она напротив, на корточках, вальяжно, рукой холодной за подбородок Малышенко берет. Щуриться нагло и, улыбаясь, говорит шепотом: - Тебе никто здесь зла не желает. - Вроде и по доброму, но с безразличной хрипотой - Давай, поднимайся, знаю, что силы есть. Виолетта голой машет, мол не дождетесь. Пришла и решила, что самая умная? - По доброму не хотим значит...- Тянет она, с корточек во весь рост вставая, расправляет плечи и подбородком во все стороны хрустит, разминаясь. - Значит, будет как положено. Она ловко и так по свойски Виолетту через плечо перекидывает, так что у той шапка спадает на пол грязный и шнурочки ветровки свисают до самых не хочу. Малышенко не в состоянии сопротивляться, ей единственное шапку свою жалко, стирать придется. Она секунд семь понять не может, что происходит, а уж, очутившись на чужих плечах, верещать начинает, будто ту режут. Ей не больно, ей не неприятно, она коридора темного боится, ее будто корову на убой несут, будто предателя родины на казнь. Коридор таким мрачным кажется и страшными, а с фантазией под веществами там из всех щелей лезут нечисти всякие. И Виолетта дрыгаться пытается, ногами дергает, руками за талию чужую хватаясь. И когда половина темного коридора позади, страх в венах набухших застывает, когда сил нет собравшуюся во рту слюну сглотнуть, она слышит тихое: - Угомонись, блять... Виолетта отключается. Отключается ровно на полторы минуты. Потом снова приходит в себя, снова теряется, снова верещит. Коридор сменяется непонятными комнатами, лестницами. Еще парочка отключек и истерик, пока Малышенко не кидают на матрас. Она отключается снова, а последнее что слышит- это глухой стук захлопнувшейся двери и медленные тяжелые шаги за ней.Наркотики находят способ проникать в любое общество.
Виолетта приходит в себя после шестнадцати-часового ада. В поту, в соплях и слезах, удивляясь сама почему не в собственной блевоте. Оглядывается, пытаясь понять в каком из тысячи подъездов она на этот раз. Оглядывается, пытаясь отыскать телефон, сигареты, шапку блять в конце концов. Не находит ничего. Только голый матрас, и ветер, откуда то из вытяжки. Поймали за воровство наконец то? Сейчас изнасилуют толпой как в идиотских видосах из телеграмм-каналов? Малышенко не пугает ничего, кроме неизвестности и ломки, которая тяжелыми шагами подступает к горлу давящим на кадык чувством. Неужели галлюцинации настолько охватили ее пронюханную головушку, что шаги ебаной ломки она слышит вживую? Тяжелая дверь открывается, одаривая ту неприятным желтоватым светом, заставляя зажмуриться, настолько, насколько позволяют силы. Силуэт до ужаса знаком, но вспомнить у Виолетты духа не хватает. Она входит медленно, купая ту в страхе, Она входит надменно, заставляя ту сжаться в комок. Она привычно садиться на корточки перед ней, заглядывая в пустые глаза. - Очнулась. - Только и слышится хриплым до одури голосом - Ты блять кто еще такая? - Даже стоя перед Иисусом Виолетта найдет в себе каплю смелости съязвить, в этом вся ее суть. - Твой самый ебейший приход, наркоша. - Это пугает, пропуская миллионы мурашек по влажному телу. - Мой самый ебейший приход был в тринадцать, а ты, по всей видимости, дешевая галлюцинация после уебищного косяка. - Ухмыляется, пытается выглядеть круче, несмотря на смазанные сопли по лицу - Ты от хмурого? - Барыги до сих пор используют собачьи клички?...- Она смеется - Я думала, это осталось еще в 2016. - Отвечай. - Я от Господа Бога, всемогущего и несравненного, Ангел, блять, воплоти. - Она тянет ладонь, приветствуя и знакомясь - Можешь звать Кирой. - Кира..- Виолетта тянет, вздыхая, и сквозь порыв импульсов внутри добавляет - Блять...Сейчас сблюю... И все в секунды происходит. Она словно душу из себя выплевывает, вперемешку со слюной и отвращением. Кира успевает отскочить, зажмурившись, но понимает, что ничего иного и не ожидалось. Она вздыхает громко, когда звуки не самые приятные закончились и видит, как Малышенко на нее взгляд поднимает, слезами давясь, настолько жалкий, настолько падший, что та сквозь строгость характера и надменность свою, подходит ближе, помогая той встать. - И не такое видели...- Держа под локоть - Вставай вставай, знаю, что можешь - Виолетта кое как ноги под себя подпирает, понимая, что те ее совсем не держат. - Вставай говорю! Оперевшись всем телом, ухватив ту грязными руками, они выходят вместе. Поднимаются медленно по еле освещенной лестнице, петляя меж коридоров, встречают людей по дороге, на которых Кира лишь злостно фыркает, чтобы те отошли с дороги. Обстановка меняется, помещение из похожего на подвал обретает человеческий вид, комнаты, диванчики, столы...Медведева ловко открывает деревянную дверь, включая свет коленкой. Помещение похоже на ванную, душевая кабинка, веревочки для белья и всякое барахло в виде банок с моющими. Она усаживает Малышенко на бортик душевой, давая себе минуту отдышаться. Снова холодными руками за подбородок ту хватает, заставляя очнуться, хоть на секунду. - В себя приходим, живо! - Виолетта теряется, пытаясь собраться, воет от боли, воет от холода и жара, воет от грязи, в которой сама же и купается. - Давай давай, раз....два....-Кира руками у лица заблудшего машет, на себя внимание обращая - Три....четыре...- Глазами ест бедняжку, пока та трясется вся - Пять...шесть....семь....Знаю, что можешь, проговаривай...- Виолетта глотает воздух несчастно, задыхается - Восемь....считай со мной....девять...десять - Шатенка губами лишь шевелит, пытаясь в буквы попасть, считать еще не разучилась - Одиннадцать...- Она подает голос, такой жалостливый и гадкий, - Двенадцать...Выдох...- Та легонечко ее по щеке ударяет - Выдыхай, говорю! - И Виолетта выдыхает, кислым воздухом все вокруг обдавая. - Пиздец... - Лишь проговаривает, пальцы свои рассматривая. - Не погружайся сейчас. - Указывает, так громко, что по ушам бьет. Они сидят так будто бы вечность. Кира наблюдает, не давая возможности упасть и раствориться в нахлынувшей тревоге. Виолетта пытается отдышаться, хватая воздух, словно младенец, только появившийся на свет. Тысяча мыслей, несвязных, ужасных, тысяча голосов, тысяча песен в голове. Она падает с головой в это состояние, падает разбиваясь на осколки, Щеки свои исхудавшие сжимает ладонями, лицо пытается снять с себя. Кира лишь наблюдает. Исподлобья так, с издевкой, а после ветровку с нее стягивать начинает, не аккуратничая, резко. - Блять...- Замок застревает, отчего Медведева немного взрывается. - Нахуя ты это делаешь- Виолетта воет, не осознавая даже - Блять не беси меня. - Фыркает та - Раздевайся и в душ. И Виолетта слушается, роняя тяжелые слезы, она действительно не понимает, убьют ее сейчас, продадут ли, изнасилуют. Она смирение внутри прорабатывает, не веря нисколечки, что здесь ей добра хотят. Она боится всего, что вокруг, дрожью заливаясь, от того и движения у нее резкие и странные. - Выйди....- Не поднимая головы мычит Виолетта - Выйди говорю...по-братски. Кира от злости вздыхает, что она, ног в синяках и вены исколотые не видела что-ли? Слишком много шума, слишком много лишних слов, но она смущать никого не хочет. Перебарывая желание сказать ее любимое: "Это вам не санаторий нахуй." она выходит, хлопая дверью. Снаружи внимательно слушая, точно ли шатенка включит воду. Бритв там нет, они запрещены, единственное, что мыла наглотаться может, но от этого больше, чем отравление, не будет, поэтому Кире переживать вроде как не за что. Медведева к двери ухом прислоняется, копошения всякие слышит, всхлипы периодические. Но ей не жалко ни капли, жалость тоже надо заслужить, а у Киры законы строжайшие и принципы железные. - Налево горячая, направо холодная.- В створочку меж дверью и стеной бормочет. И слышит наконец, что вода зажужжала. Вечно ждать Кира не намерена, десять минут еще куда не шло, но прошло почти полчаса, а оттуда ни возгласа, ни просьбы. Она дверь сама открывает, не пытаясь даже остаться незамеченной. - Ты уснула здесь блять?- Ругается, сразу. Виолетта на бортике, видно успокоившись немного и прикрывшись своей футболкой, взгляд пустой медленно поднимает на Медведеву, что в дверном проеме с руками, в узел связанными, стоит. - Тут полотенец нет.- Заявляет шатенка и даже улыбается уголками губ осторожно. - Я могу конечно с голой жопой щеголять.... - Заткнись. - Отрезает Кира, выставив вперед ладонь.- Сейчас приду. - И удаляется снова за дверью, плотно закрыв ту до конца. чтобы не дай бог не зашел никто. Возвращается скоро, и трех минут не прошло, в руках полотенце и пара вещей каких то. Она на них сама смотрит, хмурясь, потому что схватила первые попавшиеся, и тянет шатенке, что улыбаться уже начала во всю. - Отвернешься может?- Язвит Малышенко - Цену себе не набивай.- Хмурится - Ты может придушишь себя этим полотенцем собралась... - Не придушу, не дождешься....Отвернись. И Кира уже открыто глаза закатывает, на одних лишь пятках прокручиваясь на все 360. Стучит ногой ожидая, пока шатенка за спиной, не торопясь, обволакивает полотенцем волосы. - Все? - Чуть чуть еще.... - Блять слушай, я вообще с тобой церемониться не собираюсь.... - Да все все, заебешь.- Перебивает Виолетта. - Что это за шмотье? Твое? - Не советую выебываться....и в целом пытаться со мной заговорить, Виолетта Малышенко...- Лицо Киры снова расплылось в издевательской улыбке. - Добро пожаловать в "Равновесие". - Что блять? Какое нахуй равновесие? - Виолетта завелась с полу-слова, стоило ей услышать место в котором она находится. Знаменитый на всю их область нарко-центр "Равновесие", что предлагает помощь зависимым и имеет множество корпусов, в которых находятся наркоманы и алкоголики в зависимости от серьезности случая. Малышенко давно грозили отдать ее в какой нибудь из них, желательно в тот, где построже и посерьезнее, однако шатенке всегда выпадала возможность сбежать, как из материнского дома, так и из полицейского участка. Пораскинув мозгами, не сложно догадаться, что в крайний раз сбежать не удалось и она все таки не в наркопритоне или у кого то из знакомых в доме, а в настоящем блять рехабе. С учетом того, что за сутки до этого она была в самом ужасном своем состоянии, здесь ее миловать и жаловать будут вряд ли. - С первым днем, объебыш - Бормотала Кира, уже выходя из ванной, а секундой после заглянула, чтобы добавить: - И не опаздывай на завтрак, у нас здесь наказывают, это не санаторий.