Его сердце бешено колотилось в ушах, когда ветер обдувал его лицо. Несколько секунд он просто падал, пока его рука не потянулась, чтобы схватить следующую ветку, и он снова поднялся в воздух. Пот стекал со лба на глаза, но это не сбило его с курса; это даже не нарушило его концентрацию. Боль в его руках была лишь незначительным отвлечением на задворках его сознания, которое он смог заглушить, использую Силу.
Ксенон — не Дагоба, но ему было достаточно и этих физически трудных испытаний, чтобы поддерживать себя в форме.
Снова Люк стал невесомым, пока его руки не достигли следующей и последней ветки, напоминая о ставшем инстинктивным действии вскарабкаться на твёрдую ветку и приземлиться на корточки. Собираясь с силами, он оттолкнулся от края ветки, аккуратно приземлившись на землю с помощью Силы. Люк встал, поправляя плащ, который начало сползать во время тренировки, прежде чем он стряхнул с него несколько мелких щепок и листьев, которые собрались на нем.
С лёгким вздохом Люк направился к дереву, как делал каждый день, присев на корточки, чтобы поднять с земли зазубренную палку. Как только он добавил ещё одну зарубку, он положил палку обратно на землю, позволяя своим глазам блуждать по месту, которое он постоянно посещал.
Пятый год в изгнании, как показало дерево. Из земли торчали только четыре зазубренные палки, так что он был на пятом месяце. Шесть палочек, лежащих полностью с надрезами, показывают шесть недель, и четыре надреза на седьмой палочке, показывающие четыре дня.
Пять лет, четыре месяца, шесть недель и четыре дня в изгнании.
Неужели это действительно было так давно?
Он не позволил себе долго зацикливаться на этой мысли. Вместо этого он поднялся на ноги и начал свою спокойную прогулку к дому.
Дом…
Пришлочь постараться, чтобы думать о деревянной хижине в самом сердце самого густого леса как о доме. Он был расположен, чтобы скрыть своё местоположение от любых случайных посетителей Ксенона, а также находился в нескольких метрах от реки, которая впадала в озеро, которое, как он узнал, когда-то местные жители называли Джиили. Около трёх лет назад ему удалось пристроить второй уровень к хижине, а два года назад он расширил её, сделав своего рода тренировочный зал. Расширение было хорошим способом отвлечь его разум от менее желанных мыслей всякий раз, когда он оказывался в особенно тёмном месте.
И всё же было другое место, другая планета, на которой он предпочел бы быть…
Люк подавил эмоции, которые угрожали вырваться на поверхность. Прошло пять лет, и боль от того, что его оторвали от семьи, ещё ранила глубже, чем световой меч, которым Сидиус дважды пронзал его грудь.
По крайней мере, он не был
совершенно одинок в своём изгнании.
Люк нырнул под низко свисающую ветку и ступил на небольшой участок в лесу, где располагалась хижина, которую ему удалось построить. Из короткой, скромной трубы поднимался дымок, сигнализируя о том, что ужин либо готов, либо почти готов. Когда в животе у Люка слегка заурчало, он начал надеяться на последнее.
Оказавшись внутри, Люк сбросил свой старый плащ и повесил его на спинку дивана, стоявшего перед камином, — одного из многих предметов мебели, собранных с остатков деревни. Огонь весело потрескивал, но на ненм ничего не готовилось. До него донёсся восхитительный аромат аксизверя, скорее всего стейка, и он не смог сдержать легкой улыбки. Люк мог бы поспорить, что аксизверь на вкус даже лучше, чем нёрфы, хотя их определенно труднее убить, поймать или даже приручить, чем нёрфов. Тем не менее, здесь не было нёрфа, так что аксизверя должно хватить.
Люк задержался у пыльного зеркала, висевшего рядом с камином, чтобы привести себя в порядок как можно лучше. Он провёл рукой по волосам, приглаживая их и убирая часть с лица. За эти годы его волосы отросли, хотя, к счастью, он нашёл в деревне ножницы, так что смог сделать их послушными. Однако ему снова нужно было подстричься. Они снова становились пугающе длинными.
Звон столового серебра вернул его внимание к первоначальному месту, которым была маленькая столовая-подсобка-кухня, через дверь слева от него, откуда доносился аппетитный аромат. Слегка улыбаясь, Люк наконец вошел, горя желанием поскорее приступить к ужину.
Молодая шестнадцатилетняя тви’лекка со светло-серой кожей и тёмно-голубыми глазами посмотрела на него, когда он вошел, и улыбнулась ему.
— Мне было интересно, когда ты приедёшь, — весело сказала Джеза, в её мелодичном голосе слышались дразнящие нотки, когда она заговорила.
Его никогда не переставало удивлять, насколько эта худенькая десятилетняя девочка, которую он взял с собой, выросла за последние пять лет. Ей недавно исполнилось шестнадцать, так же, как Люку в начале этого года исполнилось двадцать девять. Однако, несмотря на свою молодость, она вела себя намного старше своих лет. Каждый раз, когда она перерастала свою старую одежду, Люк отправлялся в разрушенную деревню, чтобы найти новую, которая бы ей подошла. Она начала шить некоторую одежду по индивидуальному заказу и, к большому облегчению Люка, развила в себе талант создавать свою собственную. Она носила всё лёгкое и простое, как Люк. Простой чёрный топ-труба, чёрные ботинки и облегающие чёрные брюки. Наряд, который пугающе повторял наряд мастера-джедая Айлы Секуры. Тем не менее, она добавила свои штрихи к классическому наряду тви’лека со своим чёрным головным убором, который крест-накрест пересекал её лекку, и чёрными перчатками из шкуры кошки манакс, которые тянулись от запястья до локтя и имели маленькие крючковатые шипы по всему низу. Обычно поверх всего этого у неё были чёрные перчатки, но, поскольку они собирались есть, она их не надела. Было странно видеть готический оттенок, который она демонстрировала в своей одежде, учитывая, что по характеру она была далека от готики.
На самом деле она во многом напоминала ему Мару. Иногда это было хорошо, а иногда просто больно.
Люк слегка улыбнулся, занимая своё обычное место напротив неё за их маленьким обеденным столом.
— На самом деле я думаю, что я пришёл раньше, чем в последние три дня. Возможно, мне снова придётся расширить свой маршрут, — выражение лица Люка просветлело, когда он заметил, что Джеза положила на стейк аксизверя немного салата и свежий сок камбилликтуса. Он любил его до такой степени, что Джеза держала местоположение деревьев камбилликтуса при себе. Люку ещё предстояло найти хотя бы одно из них.
Он посмотрел на неё, приподняв бровь.
— По какому случаю?
Джеза одарила его своей фирменной улыбкой, которая, как она знала, заставляла его таять.
— О, мне просто захотелось сделать это. Ты казался подавленным в последнее время, поэтому я подумала, что попробую подбодрить тебя.
Люк был тронут правдивостью, которую он почувствовал в её словах, но он ещё чувствовал, что за этим было что-то большее. Он осторожно налил им двоим по стакану сока камбилликтуса, пока Джеза в тишине раскладывала вилками стейк по тарелкам. Каждый из них получил свою порцию салата и погрузился в уютное молчание, нарушаемое только звоном столового серебра о тарелки.
Ну… оно было бы уютным, если бы Люк не чувствовал растущего беспокойства Джезы. Казалось, было что-то, о чём она хотела спросить. Но она просто устала спрашивать об этом.
Любопытно…
Джеза слегка вздохнула, давая понять, что готова говорить.
— Отец…
Внутри Люк вздрогнул.
— Джеза, ты знаешь, что я чувствую по этому поводу.
Он практически слышал, как она закатывает глаза.
— Последние несколько лет ты обращался со мной так же, как отец. В некоторых случаях даже лучше. Для меня ты мой отец.
Что ж, он действительно не мог с этим поспорить. Она становилась всё лучше в споре по этому поводу. Зная, что проиграет эту конкретную битву, он улыбнулся про себя.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя старше, чем я есть.
Джеза тихо рассмеялась, но это был короткий смешок. О да, о чём бы она ни хотела его спросить, она знала, что это было тяжело обсуждать с ним. Вероятно, было бы разумно подготовиться сейчас и быть готовым успокоиться, прежде чем ответить.
— У нас заканчивается аксизверь… — медленно произнесла она, и Люк мгновенно понял, к чему всё это.
— Джеза… — начал он, но она прервала его и заговорила в спешке, чтобы выложить всё, прежде чем он смог продолжить.
— Я знаю, тебе не нравится, что я охочусь на них в одиночку, но я могу постоять за себя, ты же знаешь, что могу! — умоляла она.
— В последний раз ты сказала, что тебя чуть не убили кошки манка, — серьезно сказал Люк, удерживая её глубокий синий взгляд своим собственным синим.
— Но я здесь, — возразила она в ответ.
— Потому что я почувствовал, что ты в опасности, и сумел вмешаться раньше, чем они, — спокойно отметил он.
— Да, но я сдерживала их до тех пор, — выпалила она в ответ. — Я знаю, ты беспокоишься обо мне, но ты не можешь защитить меня от всего, и мне нужно, чтобы мне разрешали делать всё самой! Мне шестнадцать, я вполне способна постоять за себя. Да, я склонна сталкиваться с опасностью, но это не значит, что я должна отсиживаться в этом доме всю свою жизнь!
Люк отложил вилку, откинувшись на спинку стула и молча изучая Джезу с другого конца стола. Он знал, что не сможет защитить её от всего, но он мог попытаться. Он дал обещание её опекуну Денне, и, учитывая природу этого обещания, он собирался защищать её до самой смерти и за её пределами.
Очисти себя. Позаботься о Джезе.
В то же время… он знал, о чём она говорила. Ему болезненно вспомнились похожие споры с дядей Оуэном по поводу поступления в Академию, и как только он смог взглянуть на вещи с её точки зрения, он просто не мог не смягчиться.
Он вздохнул, возвращаясь к своей еде.
— Убедись, что у тебя с собой вибронож, а не только лук и стрелы… Сила, возьми с собой мой световой меч. Но будь осторожна.
Джеза на мгновение казалась ошеломлённой тем, как резко он передумал.
— Ты… ты уверен? Я могу пойти одна?
Люк слегка удивлённо поднял брови.
— Ты ведёшь себя так, как будто я держу тебя здесь взаперти против твоей воли.
Джеза одарила его застенчивой улыбкой.
— Прости, я не имела в виду… просто… иногда ты становишься немного
слишком заботливым.
Люк слегка улыбнулся про себя, рассеянно разгребая кусочек салата.
— Прости, если я иногда становлюсь таким… Я ничего не могу с собой поделать после того, через что я прошёл. Это стало немного… второй натурой — держать тех, кто мне дорог, рядом. Возможно, я унаследовал чрезмерную заботу от моего отца. Я бы не удивился, — сказал он с лёгкой улыбкой.
Джеза ответила на крошечную улыбку довольно широкой.
— Я обещаю, что завтра не задержусь надолго. Я выйду пораньше, чтобы успеть добраться до аксизверей раньше кошек манка.
— Если у тебя возникнут какие-либо проблемы, ты знаешь, как связаться со мной, — строго сказал Люк.
Джеза встала с пустой тарелкой и столовым серебром в руках.
— Да, хорошо. Большое тебе спасибо, отец.
Люк снова внутренне поморщился. Можно было бы подумать, что по прошествии пяти лет это конкретное слово не будет его беспокоить, но всё же оно продолжало вызывать у него дискомфорт. Было трудно смириться с тем, что Джеза назвала его отцом, когда Люк был тем, кто убил её родителей, пока они спали. Единственная причина, по которой Джеза не была мертва, заключалась в том, что не было никаких признаков ребенка. Её родители убрали всё её игрушки и вещи, прежде чем они вместе вздремнули на диване. Ему казалось неправильным, что Джеза называет его отцом, когда кровь её родителей была на его руках, но она была настойчивой. В конце концов, он перестал просить её не называть его отцом, хотя иногда и протестовал.
Пока Джеза мыла посуду в их среднего размера ведре, которое служило раковиной, Люк закончил свой ужин в тишине, как делал последние три недели. Он знал, что Джеза втайне беспокоилась о его внезапном молчании, но он был не очень разговорчив из-за своих недавних кошмаров…
— Ты сделала свои упражнения на день? — внезапно спросил Люк, вставая из-за стола. Джеза выполняла некоторые из строгих джедайских упражнений, которые Люку приходилось выполнять в юности, и она выполняла их охотно, чтобы оставаться в форме и хотя бы пытаться не отставать от Люка. Он также обучал её рукопашному бою, Джем-Со (в меру своих способностей), меткой стрельбе (лучшее, что они могли сделать без бластеров) и медитации. Она также понимала работу Силы гораздо лучше, чем обычное существо, не чувствительное к Силе, поскольку она с самого начала проявила интерес к этой теме и ясно дала понять Люку, что хочет знать как можно больше, чтобы понять, как он видит мир.
Джеза кивнула, отставляя посуду сушиться, в то время как Люк занял позицию у их импровизированной раковины, чтобы помыть посуду сам.
— Всё, кроме моей повседневной рутины в тренировочном зале. Я решила сделать это после ужина, — призналась она. Люк кивнул.
— Хорошо. Я просто хочу провести сеанс медитации перед тем, как лечь спать. В последнее время у меня о многом было в голове, — непринужденно сказал Люк.
— Я заметила, — съязвила Джеза, и Люк почувствовал на себе испытующий взгляд девушки. Он вздохнул, зная, что она надеется на объяснение.
— Я просто плохо спал в последнее время. Кошмары становятся всё хуже… — пробормотал он, нахмурившись. Он начал беспокоиться, что это были не кошмары, а скорее видения. Но это было не единственное, что было у него на уме. — Также… день рождения моего отца — завтра… Ему исполнится пятьдесят два…
— О, — тихо сказала Джеза, и снова воцарилась тишина. Джеза нежно сжала плечо Люка, прежде чем выйти из комнаты, предоставив ему столь необходимое пространство, в котором он часто нуждался во время дней рождений своей семьи и годовщины своего изгнания. Он стоял у ведра несколько долгих мгновений, прежде чем, наконец, достаточно стряхнул с себя свой скорбный транс, чтобы покинуть маленькую кухню, вылить грязную воду, поставить ведро на место и расположиться перед камином, скрестив ноги и выпрямив спину.
Он сделал несколько успокаивающих вдохов, наблюдая, как языки пламени кружатся перед ним в замысловатом танце, в то время как его дыхание выровнялось до устойчивого, глубокого ритма. Его веки затрепетали, закрываясь, и его чувства расширились до того, что он мог ощущать Джезу в тренировочном зале, а также миллионы форм жизни вокруг них в лесу, начиная от микроскопических насекомых и заканчивая пасущимися кибаками.
Люк позволил себе расслабиться в волнах светлой стороны Силы, купаясь в покое и безмятежности, которые она ему предлагала. Часть его мозга, казалось, обманывала саму себя, заставляя верить, что он спит, хотя, по правде говоря, он только что наконец достиг своего центра. Нерешительно Люк попытался распространиться в Силе дальше, чем досягаемость Ксенона, в тщетной надежде, что он сможет связаться с кем-то из своих близких, кого он не видел более пяти лет. Конечно, они, скорее всего, были в Глубоком Ядре, пока он был в Неизвестных Регионах, но всё же…
За пределами их безмятежного мира Люк чувствовал, что Галактика охвачена смятением. Конечно, он не знал, как далеко он зашёл, но он определенно чувствовал волнение в Силе, которое предполагало такие события. Он нахмурился, пытаясь сфокусироваться так, чтобы почувствовать индивидуальное, знакомое присутствие. Его волнение усилилось, когда он действительно почувствовал знакомое присутствие, хотя оно было слабым и таким далеким от него. Он не мог сказать, кто это был, но он знал, что это вызвало ощущение тепла внутри него, и он увидел зелёный… и почувствовал, как из него вырвался вздох, когда мягкие, как перышко, губы прижались к его собственным…
Люк…
— Люк.
Люк открыл глаза, и первое, что он заметил, было то, что огонь перед ним давно превратился в тлеющие угли. Вторым моментом была нежная рука Джезы на его плече. Он по-совиному моргнул, возвращаясь к реальности, и увидел, что Джеза улыбается ему.
— Становится поздно. Я иду спать, и я думаю, тебе тоже следует, — тихо сказала она. Люк потянулся и сжал руку, которая лежала у него на плече, в своей ладони.
— Хорошо, я прямо за тобой. Только сначала потушу этот огонь, — сказал ей Люк. Джеза наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.
— Спокойной ночи, отец. Отдохни немного.
— Я так и сделаю. Спокойной ночи, Джеза…
Он наблюдал, как шестнадцатилетняя девушка исчезла наверху, его мысли вернулись к их первому году совместной жизни на Ксеноне. Это было не в деревянной хижине, а в пещере, пока он не смог найти крышу над их головами. Он не жил в развалинах деревни по очевидным причинам: слишком много призраков и слишком много ужасных воспоминаний для них обоих. На самом деле, деревня была на самом деле довольно далеко от их нынешнего места жительства. Однако, в конце концов, он нашёл в себе силы возвращаться в деревню, чтобы постоянно собирать припасы. Некоторое время Люк спал на холодном каменном полу упомянутой пещеры, предоставив Джезе одеяло и подушки, которые у них были, чтобы создать своего рода постель. Как только они поселились в хижине, он спал на полу у огня, в то время как Джезе отвели их единственную кушетку. Тогда просто не было места для большего. По крайней мере, к тому времени он нашёл пару подушек, а также поношенное одеяло. Теперь, к счастью, тот тяжелый первый год остался позади. У них был второй этаж у хижины, который состоял из двух комнат для них обоих, и у каждого было необходимое количество подушек и одеял, а также кровать для себя. Они жили в относительном комфорте с тем, что им было нужно для выживания. Всякий раз, когда им чего-то не хватало, он знал, что чего-то не хватает только ему, но Джезе — никогда.
Вздохнув, Люк потушил огонь, убедившись, что все угольки погасли, прежде чем подняться по узкой лестнице в свою собственную спальню на втором этаже. Он мог слышать скрип кровати Джезы, когда она ёрзала на месте, когда он проходил мимо её комнаты, и слегка улыбнулся про себя. Скрип сводил её с ума, но он и близко не был таким сильным, как у кровати Люка.
Она, конечно, этого не знала. Если бы она узнала, Люк никогда бы не увидел конца этому.
Люк приглушил зевок, на мгновение потянувшись, прежде чем сбросил рубашку и устроился на кровати, игнорируя скрип, на который он практически перестал обращать внимание, когда ёрзал под одеялом. Истощение просочилось сквозь его кости, в то время как его веки затрепетали, закрываясь, и он был настолько уставшим, что даже не заметил, как Сила потянулась к нему, когда он соскользнул в бессознательное состояние.
***
Люк был окружён тьмой, двигаясь медленно, как будто шёл под водой. Он был уверен, что если продолжит идти, то в конце концов найдет то, что ищет.
Что он ищет?
— Люк…
— Люк…
Два разных голоса окликнули его в темноте, хотя их голоса были искажены подводным эффектом, и оба они доносились с противоположных направлений. Люк развернулся, осматриваясь из стороны в сторону, пытаясь определить местонахождение одного из источников. Он знал эти голоса, их оба. Они отпечатались в его душе.
— Иди сюда…
— Иди сюда…
— Люк…
— Люк…
— Где ты? — попытался позвать он, но его заглушили, так как он внезапно почувствовал, что тонет.
— Люк! Помоги мне, пожалуйста!
— Люк! Помоги мне, пожалуйста!
Он попытался окликнуть их, но вода хлынула ему в лёгкие, не давая говорить. Он отчаянно хватал ртом воздух, пытаясь найти поверхность, которая привела бы его к кислороду, поддерживающему жизнь, и к тем двоим, кто нуждался в его помощи.
Два голоса издали разрывающие барабанные перепонки крики, которые резко оборвались в тот же момент, когда Люк потянулся вверх в отчаянной попытке добраться до поверхности. Его голова раскалывалась от нехватки воздуха, когда он потянулся пальцами, пытаясь нащупать поверхность. Он не собирался этого делать, у него не было достаточно воздуха, достаточно времени…
Сильная рука схватила его за вытянутые пальцы, вытаскивая его наверх и из темноты, которая была так близка к тому, чтобы утопить его. Он сильно закашлялся, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, слепо цепляясь в темноте за руку незнакомца, когда его подняли на поверхность.
Он просто хотел, чтобы было не так холодно… Он чувствовал себя так, словно вернулся в метель на Хоте, когда ветер пробирал не только до костей, но и до самой его души. Свет постепенно начал заполнять черноту, и Люк мог видеть, что он ещё опасно болтается на выступе скалы, рука незнакомца была единственной вещью, удерживающей его от падения обратно в чернильную пучину, которая едва не унесла его жизнь. Он закрыл глаза, прежде чем осознал, что рука незнакомца была теплой и скользкой. На мгновение он запаниковал, подумав, что поскользнется и упадет навстречу своей смерти, когда резко посмотрел вверх.
Первое, что он заметил, было то, что руки незнакомца были скользкими от крови, и у Люка возникло тошнотворное чувство, что он знал, чья это была кровь. Подняв глаза выше, Люк увидел горящие золотистые глаза, которые вселили страх в самую его душу. Но страх не за себя. Не в силах оторвать взгляд от золотистых глаз, Люк больше ничего не видел, когда мужской смех эхом разнесся вокруг Люка, сопровождаемый агонизирующими криками…
***
— Только не они! Нет!
— Отец!
Люк резко проснулся, удерживаемый крепкой хваткой Джезы за его руки, в то время как она схватила его, чтобы он не причинил себе вреда. Он был покрыт холодным потом, одеяла на нём больше не было, оно скомканной кучей валялось на полу. Глубокие голубые глаза Джезы с беспокойством смотрели на него сверху вниз, когда он медленно возвращался к реальности, его тяжелое дыхание постепенно выравнивалось.
— Что случилось? — спросила Джеза, звуча несколько потрясенно. — Я услышала, как ты кричал, и когда я вошла, ты метался вокруг, как одержимый!
Джеза, наконец, отпустила его, и он со стоном откинул голову назад, закрыв лицо руками.
— Я-я сожалею, что разбудил тебя… ничего не было, просто… просто дурной сон…
Джеза вздохнула, откидываясь от него.
— Я сомневаюсь, что… Отец, эти сны становятся всё хуже. Я не думаю, что это больше ничего не значит.
Люк убрал руки от лица, чтобы пристально посмотреть на неё затравленным взглядом, когда он заговорил едва слышным шепотом.
— Ради моего здравомыслия, давай, пожалуйста, притворимся, что эти кошмары — не более чем ночные кошмары. Учитывая, что мы застряли здесь… Мне невыносима мысль о том, что они… предчувствия… Пока я ничего не могу сделать. Поэтому, пожалуйста… давай просто оставим это как обычный кошмар.
Джеза поджала губы, но кивнула в знак согласия.
— Хорошо… Но я буду спать здесь с тобой сегодня ночью, ради твоего же блага.
Люк ничего не мог поделать с тем фактом, что его брови немного приподнялись при этой просьбе.
— Нет, ты возвращайся в свою комнату и немного отдохни. Завтра тебе придется встать раньше меня. Прости, что разбудил тебя, но остаток ночи со мной всё будет в порядке.
Джеза закатила глаза.
— Нет, я остаюсь здесь с тобой на ночь. Просто на случай, если у тебя будет еще один… кошмар… и тебе нужен кто-то, кто вытащит тебя из него.
Люк вздохнул, слишком уставший, чтобы спорить с ней.
— Хорошо, прекрасно… — пробормотал он, перебираясь на другую сторону кровати, пока Джеза поднимала одеяло с пола. Она поморщилась от всего того скрипа, который издавала кровать.
— Мне не нравится, насколько громкая эта штука. Она хуже моей, — тихо заскулила она, ложась на свободное место, которое оставил Люк, и накрывая их двоих одеялом.
Люк двинулся к ней, обхватив рукой её живот и притянув ближе, как будто она снова была испуганной одиннадцати-двенадцатилетней девочкой, проснувшейся от кошмара о нём, но ещё ищущей у него утешения. Те ночи… пристыдили и унизили его, и в то же время они согрели его сердце и сблизили его со своей юной подопечной и приёмной дочерью. Они вдвоём заняли свои обычные позы, и вскоре они слушали дыхание друг друга, даже когда оба медленно погружались обратно в сон.
«По крайней мере, я могу защитить Джезу от судьбы, которую вижу в своих кошмарах. Я никогда не позволю никому прикоснуться к ней. Не тогда, когда я всё ещё дышу», — была последняя мысль Люка перед тем, как он уснул.
