В болезни и здравии

Стоило слуге передать молодым господам срочно явиться в тронный зал, как Вэй Ин нарочно трагичным голосом произнесла: — А-Чэн, ты что-то успел без меня натворить? Это не по-дружески. Я глубоко обижена. Вэй Ин комично прижала руки к сердцу и даже поджала губы, всем своим видом выражая осуждение неверному товарищу. Цзян Чэн попытался ткнуть её в плечо, чтоб было неповадно говорить глупости, но та проворно отскочила в сторону и громко рассмеялась. — Ай-ай-ай, а-Чэн, так-то ты обращаеся с юными леди! Не удивительно, что они все разбегаются даже при виде твоей тени. Вторая попытка достать несносную девчонку тоже не увенчалась успехом, поэтому Цзян Чэну ничего не оставалось, как продолжить словесную битву. — С каких это пор ты стала «юной леди»? Вижу рядом с собой только невоспитанную хули-цзин! — Ах, этот молодой господин умеет делать такие красивые комплементы! Моё трепетное сердце сейчас выскочит пойманной птичкой из груди. Она нагло подмигнула Цзян Чэну, от чего тот слегка покраснел и с криком: «Ты!» — бросился за активно убегающей Вэй Ин. Всего на пару секунд помедлил — но ту уже и не догнать, только алая лента из неряшливого хвоста мелькнула перед глазами. В итоге, перед Цзян Фэнмянем и Юй Цзиюань они оба появились слегка раскрасневшиеся от погони и с встрепанными волосами. Цзян Чэн попытался быстро привести себя в порядок, но под обжигающе недовольным взглядом матери невольно сжался, оставив всё как есть. В последние две недели та была особенно раздражена, наказания сыпались направо и налево даже при самых незначительных проступках. Они с Вэй Ин старались не попадаться ей на глаза, потому что последней доставалось больше всех, и, пусть Цзян Чэн никогда бы в этом не признался, он искренне переживал за подругу и не хотел, чтобы она зря страдала. Не нужно было быть гением, чтобы понять — если они всё-таки что-то натворили (за себя Цзян Чэн был готов поручится, что ничего не делал, но с Вэй Ин никогда нельзя было быть уверенным наверняка), то наказание будет настолько тяжелым, как никогда раньше. Пусть ни один мускул на лице матушки не дрогнул, Цзян Чэн буквально кожей чувствовал, насколько она близка к тому, чтобы разнести здесь всё вокруг. Даже выражение лица отца, вместо обычного равнодушия, выражало некоторое волнение, и всё это заставляло Цзян Чэна напрягаться всё больше с каждой прошедшей секундой. Постаравшись как можно незаметнее скосить глаза на Вэй Ин, он увидел, как та неловко застыла в приличествующей позе и устремила глаза в пол. Она тоже не могла не почувствовать надвигающуюся бурю, поэтому постаралась слиться с обстановкой. Если судить по тому, как матушка то и дело пыталась взглядом прожечь в ней дыру, получалось у неё это не особо успешно. Тишина стояла такая, что то и дело вспыхивающий от раздражения хозяйки Цзидянь казался разрядом молнии в разгар непогоды. Цзян Чэн уже был готов признаться почти в чём угодно, только бы прекратить эту странную пытку. Но, как и обычно, в пекло самой первой кинулась Вэй Ин. — Так зачем ты нас позвали, дядя? «Глупая, надо было молчать» — пронеслось в голове у Цзян Чэна раздражённо напополам с беспокойством. Словно и не он сам секунду назад хотел поступить точно также. — Как ты смеешь заговаривать со старшими без разрешения! Зачем мы столько лет пытаемся чему-то тебя научи… Тут же напустилась на неё матушка, но оказалась прервана спокойным голосом отца: — Моя леди, не будем тратить время на лишние слова. Нет ничего зазорного в том, что А-Ин проявила уместный в этой ситуации интерес. В какой-то момент Цзян Чэн был практически уверен, что матушка ударит отца Цзидянем. Но прошла секунда, вторая, и ничего ужасного не случилось. Видимо, чтобы сейчас между ними не происходило, матушка, пусть и неохотно, признала поражение. Признала, но не смирилась. — А-Чэн, а-Ин, мы позвали вас сюда, чтобы сообщить важную новость. Вы уже знаете, что когда-то я и Вэй Чанцзэ были названными братьями. И с твоей мамой, а-Ин, нас тоже связывала крепкая дружба. Голос его стал печальным, как происходило каждый раз, стоило ему начать говорить о родителях Вэй Ин. — К моему сожалению, они решили, что хотят выбрать путь странствующих заклинателей. Но мы договорились, что как только Вэй Ин станет достаточно взрослой для обучения, они вернутся в орден. А уж там я бы позаботился о судьбе всех троих. После небольшой паузы, словно ему требовалось собраться с духом, он продолжил: — Знаешь, а-Ин, они почему-то были уверены, что родится мальчик. Признаюсь, и я мечтал, что однажды сын моих друзей станет названым братом моему собственному сыну. Но жизнь сложилась по-другому. Цзян Чэн опять скосил глаза на Вэй Ин. Та смотрела прямо на его отца, широко распахнув глаза. Истории о родителях были для неё навес золота. — Ни Вэй Чанцзэ, ни Цансэ Саньжэнь больше нет на этом свете. Но они оставили после себя ребёнка, о котором я всё ещё намерен позаботиться. Отец встал с лотосового трона и подошёл к Вэй Ин. Аккуратно, и вместе с тем очень нежно, он взял её за руку. — А-Ин, ты давно стала мне как дочь. И я не знаю лучшего способа обеспечить тебе хорошую жизнь, чем ввести тебя в нашу семью через брак. Медленно он потянул руку Вэй Ин в сторону Цзян Чэна. Инстинктивно поняв, что он него хотят, тот сам взял протянутую ладонь. — С этого дня вы помолвлены друг с другом. Надеюсь, в будущем у вас получится создать крепкую семью и вы сможете достойно управлять нашим орденом. В голове Цзян Чэна словно одновременно взорвались все фейверки ежегодного лотосового фестиваля. Ему показалось, что он мгновенно и ослеп, и оглох — настолько разум отказывался воспринимать происходящее. Он всегда знал, что родители рано или поздно найдут ему невесту, но то, что сейчас сказал отец, выходило за рамки чего-то нормального и ожидаемого. Его женой станет… Вэй Ин? Та самая Вэй Ин, которая первой предлагала нарушить все правила и убежать воровать лотосы, а после неминуемого наказания жаловалась Цзян Чэну, что это всё его вина? Та самая Вэй Ин, которая неизменно побеждала в стрельбе из лука не только его самого, но и всех ребят в их возрастной группе? Та самая Вэй Ин, которой восхищались больше наследника ордена и любили практически все, даже его родной отец? Матушка не стала ждать, пока кто-то из них придёт в себя достаточно, чтобы сказать что-нибудь ещё. — Достойно! Цзян Фэнмянь, да как у тебя вообще язык повернулся произнести это слово! Насколько же сильно ты до сих пор любишь ту женщину, если ради её ребёнка готов загубить судьбу собственного сына? Тот отступил от до сих пор держащихся за руки подростков на пару шагов назад и повернулся лицом к жене. — Моя леди, я много раз говорил, что между мной и Цансэ Саньжэнь никогда ничего не было. — Как будто это должно меня хоть сколько-то успокоить. Любить человека можно, даже если ни разу в жизни его не коснулся. Какая ещё в мире сила могла бы надоумить тебя сделать женой будущего главы ордена дочь слуги! — А-Ин — выдающаяся заклинательница уже даже в столь юном возрасте. Любой орден был бы рад… — Так и отправил бы её в эти другие ордена! А а-Чэн должен жениться на подходящей девушке из влиятельной семьи и с хорошим воспитанием. — За родословную семейного счастья не купишь. Пусть это и не было прямым упрёком, всем тут же стало понятно, что речь идёт о самой чете Цзян, чью супружескую жизнь в даже в самые лучшие периоды можно было назвать не более чем сносной. Юй Цзыюань страшно побледнела. Стремительно, словно сама став молнией, она за пару секунд оказалась рядом с мужем. Они стояли друг напротив друга, в физическом понимании очень близко, но в эмоциональном плане оставаясь далеки, как никогда раньше. Цзян Фэнмянь первым не выдержал и опустил взгляд. — Моя леди… Ледяным тоном она прервала его: — О замужнем статусе а-Ли я позабочусь лично. Ты уже устроил судьбу нашего сына, я не позволю загубить жизнь ещё и дочери. Чтобы я не решила на её счёт, ты не станешь возражать. С этими словами она покинула комнату. Цзян Фэнмянь устало потёр виски. В глубине души он был готов пойти ей в этом на уступки, потому что добился самого главного — помолвки а-Чэна с а-Ин. Вновь повернувшись к ним лицом, он мягко улыбнулся и сказал: — Думаю, вам сейчас будет что обсудить без посторонних глаз и ушей. В дальних садах есть чудесная беседка, которую редко кто посещает. Вы могли бы навестить её. Скомканно поблагодарив за совет, Цзян Чэн и Вэй Ин поспешили уйти из этой комнаты, где сам воздух словно стал горше от очередного скандала. Иногда Цзян Чэн мечтал, чтобы его родители держали лицо не только в присутствии слуг, но и перед детьми. Один из самых больших страхов в его жизни был когда-нибудь в будущем стать таким же, как они. Вдруг перед его мысленным взором появилась сцена, свидетелями которой они стали не более пяти минут назад — прямая, как палка, удаляющаяся спина матери, и отец, пристыженно опускающий голову. Он схватил рядом идущую Вэй Ин за рукав и остановился прямо посередине коридора. Та была вынуждена сделать тоже самое. — Что? — Если мы когда-то действительно поженимся, обещай, что мы не станем похожи на моих родителей. Свадьба перестала быть просто одним из пунктов в его мысленном плане на жизнь. В один миг всё происходящее стало слишком реальным, поэтому ему было очень важно услышать от неё, что их семейная жизнь не будет полной криков, упрёков и гневных взглядов. В глазах Вэй Ин мелькнуло понимание. Серьёзно, но вместе с тем и очень просто, она поклялась: — Наша жизнь будет лучше. Они пошли дальше, больше не соприкасаясь даже рукавами одеяний. Сказав друг самое главное, оба почувствовали смущение и предпочли остаться в неловком молчании. «Наша жизнь будет лучше» — повторял про себя как мантру Цзян Чэн. «Наша жизнь будет лучше» — и она сделает для этого всё возможное, дала обещание сама себе Вэй Ин. …но будет ли?..