OST: — АИГЕЛ — Тебе кажется
Пётр Алексеевич Морозов мог гордо сказать, что в его жизни всё хорошо! Успешная работа, красавец сын и на этом ему больше нечем дополнять этот список. Дружба и любовь были для него чуждым понятием. Сын соглашался на любые условия отца, старательно скрывая синяки от чужих глаз и в тихую ненавидел отца. Пётр Морозов был человеком жестоким, с неприкрытыми садистскими наклонностями. Для людей они были примерной семьей, и никто не знал, какие тайны скрывались в голове взрослого мужчины. Тем не менее школьник был рад приезду отца в школу. Присутствие Петра разбавило будни Максима, сосредоточенные на уроках и охотой за тайнами. И пока Морозов-младший воодушевленно хвастался одноклассникам нынешним положением, размахивая в воздухе охапкой купюр, Соня и Вика вели переписку с журналистом Олегом Птицыным контакт которого нашли в компьютере Ивана Савельича. Полякова смерила довольное лицо Макса недовольным взглядом. Хвастовство было для Сони, пожалуй, самой нелюбимой чертой в людях и если до приезда отца девушка могла понять почему Морозов ершился, то распустившуюся наглость при присутствии Петра была для Сони дикостью. Обычно Макс был краток и молчалив если отец находился поблизости. — Богатенький папа Карло, купит Буратино азбуку, но в полночь папа Карло обернется Карабасом Барабасом… Макс слушать присказки подруги долго не собирался и дернул девушку за руку, сжимая тонкое запястье. — А Илья и Наташа Ростовы, не превратились в Николая и Марию Болконских?! —не остался в долгу Морозов. — Туше… — Соня захлопнула крышку ноутбука, дав понять Виктории что общение с Птицыным на сегодня закончено. — Макс, очнись, ему что-то от тебя нужно. У Виктора отпросил, подачки кидает, — девушка кивнула на равномерно сложенную стопку денег. Даша, услышав разговор друзей села ближе, прикасаясь ладонью к локтю Макса. Внимание Морозова занимала Софья и он, не удостоив Дарью взглядом поспешил убрать руку. — Иди отсюда, Даша! — взорвался брюнет. — Рисуй сердечки с именем Андрея, фамилию его примеряй или что ты там делаешь? — Урод! — шепнула Дарья, но все же заняла свободное место рядом с Анненским, который что-то эмоционально объяснял Андрею. — Макс, я не знаю, что у вас с Дашкой случилось и мне, собственно, по барабану. Но послушай умного человека, не ведись на просьбы отца! Ничем хорошим это не закончится. — Да чё ты прикопалась?! У тебя в жизни всё хорошо, что ты тут советы раздаешь? Отношениям с родителями можно позавидовать, да? Мамаша по полгода не вспоминает, Виктор строит тебя которую неделю! Уймись, Полякова. Морозов не любил получать советы, ему всегда казалось, что его таким образом принижают. Советуют люди не от лучших побуждений, а лишь ради уколов в его сторону. Только в жизни Макса всё было хорошо, а все остальные не правы. Да, сложно и тяжело быть сыном Петра Морозова. Но родителей не выбирают, Максим как никто это знал. Увы, зачастую одних знаний недостаточно. — А ты всегда во всём прав, да Морозов? Как же тебе бедняге жить тяжело. И раз ты такой умный, разбирайся со своими тараканами в одиночку! К доктору сходи, надо что-то решать с твоим стокгольмским синдромом! — последнее предложение получилось настолько громкое, что Маша, стоящая на втором этаже в библиотеке, невольно вздрогнула, бросив взгляд на школьников. Соня с шумом отодвинула стул, напоследок отвесив Морозову звонкую пощёчину, повернулась к опешившим друзьям. — Гиене на истории пламенный привет передайте. Манала я её уроки! Макс отвратителен в способностях здравого общения, но доля правды в его словах была, как бы Софье не хотелось это признавать. И если к матери, не способной долгое время выносить тяжести «Логоса» претензий не было, то отец был другой темой. Их отношения и правда испортились, Соня в его сторону старалась не смотреть. В классном журнале теперь красовались «Н» на страницах литературы и истории. Некогда первая умница школы, редко появлялась на этих уроках, а когда приходила предпочитала отмалчиваться. Испортить её успеваемость было сложно, и Соня знала, что ни отец, ни Елена терять золотую медалистку не хотят, а потому приходилось брать ситуацию в свои руки и закрывать глаза на её характер. С другой стороны, открытая конфронтация с Крыловой сошла на «Нет». Главным образом из-за того, что Соня с ней не встречалась. Всё как хотел отец. Пусть и немного другими методами. Соня оглядела холл, то ли в поисках своей гордости, то ли в поисках места для того, чтобы ее спрятать. Ничего… Три решительных стука в дверь кабинета директора и не дожидаясь ответа она влетела в комнату. Две пары удивленных взглядов уставились на старшеклассницу, Соня не стушевалась. — Здравствуйте, Пётр Алексеевич, Максим в библиотеке. Могу я поговорить с Виктором Николаевичем по поводу… — Соня задумалась, — Сочинения. Морозов, кажется, не был удивлен от такой наглости, он выдавил из себя пародию улыбки. — Здравствуй, Сонечка! Как мама? — фраза слишком дежурная, да и с чего бы Морозову интересоваться делами Вероники. — Всё хорошо! Каждый вечер созваниваемся. — Правильно! Дети должны звонить родителям. — мужчина снова обернулся к Виктору. — Я надеюсь, мы договорились? Поляков пожал протянутую руку и обреченно вздохнул. — Конечно! Когда дверь за Петром закрылась, Соня прошла в кабинет, усевшись на диван стянула с ног балетки. Никакого раскаяния в зелёных глазах, вообще ничего. — Софья, если ты решила прогуливать уроки в кабинете директора, то это ошибочная стратегия. — Другой не придумала. — гнев утихает в сознании школьницы, и она кажется уже не помнит тирады, ради которой явилась к отцу. На широком столе директора, среди учебных планов требующих срочной подписи и обилия классных журналов, стоит единственная рамка с фотографией, как насмешка над планами Виктора. Соня на руках у папы, а рядом улыбается мама. Девочке на фотографии лет десять, до развода родителей два года. Но на фотографии они в Греции, на море и всё хорошо — «Все счастливые семьи похожи друг на друга». Софье льстит, что отец не убрал фотографию, не вычеркнул из жизни Нику. Фотографии Елены на столе нет и Полякова сомневалась, что директор носил её изображение в портмоне. Виктор проследил за растерянным взглядом дочери, полным тоски и счастливых воспоминаний. — Соня… Мы с твоей мамой… — Виктор спешил оправдаться, хотя и сам не понимал за что. — Пап, не надо. Не утруждайся, мне не двенадцать. — школьница поспешила увести взгляд от фотографии, желания нарваться на поучительный разговор с отцом не было совсем. — Я вообще пришла по поводу Макса. Мужчина заинтересованно устремил взгляд на дочь, откидываясь в кресле и складывая руки на груди. — Чего греха таить, да? Отец его бьет! И не просто так отпросил из школы, ему что-то нужно. Макс скрытничает и рычит на всех, кто хочет помочь, но я подумала, что ты как директор, мог бы… — Сонь, я понимаю, что ты хочешь, — поспешил прервать Виктор. — Но я не могу ничего сделать, я не работаю в органах опеки. Он его отец и я не могу не отпустить Макса с ним. Что касается избиений… Ты видела это хоть раз? Брюнетка покачала головой, закусывая губы. План с треском провалился. — Тогда я ничем не могу помочь. Макс всегда был эмоциональным человеком он вполне мог подраться со сверстниками. Я не могу обвинять его отца голословно. — Тогда понаблюдай за ними, пока Пётр Алексеевич его не забрал, и ты сам всё увидишь. Если не доверяешь ему также слепо, как и Елене. Соня подорвалась на ноги, разворачиваясь к двери, когда её снова окликнули. — Софья! Кстати, о твоём поведении! Я бы настоятельно рекомендовал посещать уроки литературы и истории. Ты можешь злиться на Лену, но она совершенно справедливо может лишить тебя золотой медали за прогулы. — предостерег отец. — На сегодня, я увы опоздала, пап. Клятвенно обещаю, явиться на урок твоей зазнобы. — Соня приложила руку к сердцу, на одном дыхании выпалив фразу.***
Галина Васильевна очень наблюдательна, впрочем, это необходимо ей в работе. Она была избирательна в общении с людьми, но эмоциональная Софья была строгому завхозу по душе. Как две капли схожая с матерью внешне, она походила на отца, пожалуй, только жизненными принципами. Нелюбовь к Крыловой, безусловно, объединяла Полякову и Смирнову, но у каждой брала свои истоки по разным причинам. Возможно, завхоз должна была корить себя за то, что не подала маленькой девочке пример терпения к ближнему, но обида, зарождавшаяся у женщины годами, просто не могла найти скрытых мест в подсознании. Соня неосознанно копировала поведение и отношение к завучу сначала матери, а затем и Галины Васильевны. А со временем пришла к выводу о том, что Вероника и Галина не так уж и несправедливы к Крыловой. — Галина Васильевна, — Соня улыбнулась и подняла вверх большой палец, подмигивая женщине. — Я к вам за советом! Вступите в мою коалицию? Смирнова радости школьницы не разделяет и только снисходительно покачивает головой. — Спусти свои наполеоновские планы. Тебе бы о мальчиках думать, а ты козни строишь. — Что о них думать? — отозвалась Соня, расправляя невидимые складки на белоснежной рубашке. — Нет настроения. — Кавалер на бал не нашёлся? Избирательная ты девчонка! Соня мысленно хлопнула себя по лбу. И как она умудрилась забыть о ежегодном празднике? Девушка отчего-то не придала значения разговорам Вики и Даши о платьях, углубляясь в мысли о пропавшем историке и чердаке в комнате Савельича. — Володя, будешь моим кавалером? — вскрикнула Соня, оборачиваясь к повару. Шевцов на неожиданный вопрос отреагировал улыбкой, скинул с плеча полотенце, положив широкую ладонь на хрупкие девичьи плечи. — Я бы, дорогая, с радостью, но боюсь Галина Васильевна четвертует нас обоих. Володя всегда мог подыграть Соне, реакция Смирновой на их безобидные шутки, направленные в основном в её сторону, была весьма предсказуема. От внимания Сони не укрылся восхищенный взгляд Шевцова в сторону Марии. — Страдалец ты наш, мученик, с самомнением до небес. — отозвалась Галина Васильевна, не поднимая глаз. — Марш работать, иначе голодные школьники сожрут тебя. Володя пожал плечами и улыбнувшись Софье исчез за стенами кладовой. — А ты, — снова подала голос женщина. — Прекрати строить из себя неженку. Одноклассники небось штабелями лежат у дверей спальни и ждут на кого ты снизойдешь. — И что? Подбирать теперь любого, над кем больше сердце заноет? — Соня лукавила, чуткостью и состраданием она никогда не отличалась. — Вот ты мне, Маша, скажи, как парня выбрать? — Ой, Сонь, — засмущалась Мария, скрывая волосами раскрасневшиеся щёки. — Я в делах сердечных плохой советчик. — Тебе уже про бал рассказали? Вершинина только пожала плечами и робко опустила глаза с интересом изучая собственные пальцы. Откровенничать с Соней она боялась, да и не признаешься дочери директора, что тебе нравится её отец. Маша не глупа видит, как Полякова относится к Елене Сергеевне. Не знает лишь почему, и считает Виктора камнем преткновения. Слышала от Галины Васильевны восхищенные фразы в сторону матери Софьи и самой стало интересно, что же это за сказочная женщина с сильным характером. — Да, слышала, что в этот день нет никаких субординаций, — это, конечно, не единственное что женщина запомнила после разговора с Виктором, но уточнить не мешало бы. Соня и Галина Васильевна пребывали в этой школе много дольше, чем она. — Святой день! Могу послать Гиену Сергеевну и мне за это ничего не будет! — улыбнулась Софья и Маша всё же признала, что не попасть под очарование хозяйки школы было просто невозможно. Холодный рассудок оставляла только Галина Васильевна, поспешив упрекнуть Полякову. — Как это отличается от твоих обычных будней? Соня пожала плечами, не подобрав ответной фразы, и встряхнув копной чёрных волос, вернулась к собственным баранам. — Как выбрать кавалера? — Головой выбирай. Сашу своего возьми или не зовёт? — встряла Галина Васильевна. — И Саша, и Харитонов… — Харитонов, конечно, жених видный. Самый завидный. — Так вы меня любите, Галина Васильевна? Понятно всё с вами! — усмехнулась девушка, усаживаясь напротив Смирновой. — Тебе бы человека, который твой характер отвратительный стерпит. — улыбнулась женщина. Галина Васильевна редко искренне улыбалась, Соня знала, что жизнь не была добра к дорогому её сердцу человеку. Но никогда не лезла с расспросами. Уважала выбор Галины Васильевны. — А Вадим давно выпустился! Эх, Уваровы компанией похуже нашей были. Школа на ушах стояла. — Когда в детстве с ним водилась, тебя его характер не смущал. — Да и где теперь тот Вадим?! — вздохнула Соня, подковыривая пальцем скатерть. Она и правда не знала где её старшие товарищи, с которыми провела половину детства. В последний раз Соня читала о страшной аварии с участием Вадима. Без подробностей, лишь общие факты, доступные журналистам. А Антон и Полина после школы, кажется, собирались играть свадьбу, но о них информации и вовсе не было. Было одиноко и скучно, не то, что в детстве. — Ой, Софа, горе луковое. Либо марш на урок, либо платье показывай. Не мешай людям работать. Требует Галина Васильевна, выводя девушку из оцепенения. Требовательный тон действует на школьницу, как ушат с холодной водой. И хлопнув в ладоши, она радостно убегает за собственным нарядом.***
Пожелтевшие плакаты, с изображением пионерской символики, коробки с куклами и старыми машинками, смотрящими бессмысленными стеклянными глазами, и паутина… С потолка на тонких проводах свисает лампочка Ильича слабо освещая маленькое пространство. Даша стоит по середине чердака, важно уперев руки в бока, бросает многозначительные взгляды на робкую Вику. Соня и Саша, кажется, не замечают напряженную обстановку, тихо переговариваются, обсуждая странную находку. Полякова держит в руках потёртый альбом коричневого цвета, на обложке ярко выделяются чёрные буквы: «Игорь Исаев, 1979». — А у Игорька явно талант… — подметил Сашка, постукивая пальцем по рисункам.— По крайней мере был… — Папа тоже хорошо рисует, — улыбается Соня, перелистывая тонкие странички. — Смотри, это наш колодец, в лесу. Рисунок сопровождался странной надписью: «Дверь». — Пацан либо, что-то знал. Либо был болен, — намекает Саша, кивнув на подпись. Софья только закатывает глаза, поворачивая альбом к друзьям, позволяя рассмотреть рисунок. Даша оживает, выхватывая из рук подруги несчастный рисунок. И пока Старкова что-то громко объясняла молчаливой Вике, Соня подняла глаза на колонну, у которой стояла. На деревянной балке, поддерживающую крышу кривыми буквами, было нацарапано: Игорь, Вася, Коля, Миша, Ваня «Пятое сентября 1979 года. Детдом № 8» Соня отчего то подёрнула плечами, прижавшись к Анненскому. Галина Васильевна рассказывала ей, что вместо школы здесь действительно находился детский дом. И судя по году, обозначенному на колонне, Смирнова на тот момент уже работа в детском доме, а значит должна была знать мальчишек. — Нет, Даша! — рассуждения Сони прервал громкий возглас Вики. — От этого гранта зависит моя жизнь! Тебе легко говорить, мать тебе дорогу выбьет, а я вынуждена пробиваться самостоятельно. У меня нет времени заниматься расследованиями. Я выхожу! Кузнецова наклонила голову, в попытке спрятать раскрасневшиеся глаза и выбежала с чердака. — Что я пропустила? — Соня вопросительно смотрит в сторону, где скрылась Вика. — Даша? — Мы сорвали урок Елене… Я! Я сорвала урок Елены. — Моя девочка! — Соня готова аплодировать, но кажется сейчас не время для веселья. — Байрон вызвал нас на ковёр и отчитал! Александр рядом с Поляковой давится собственным смешком, закатывая голубые глаза. Он в отличие от одноклассников остался писать проверочную в классе, присоединившись к понурой компании позже. Соня предпочла не приходить на урок, обезопасив Крылову от нервного срыва. И кто бы что не говорил, Сонька заботливая! — Нам нужно проверить этот колодец. Вы со мной? — Даша бросила взгляд на Максима. — Солнышко, кому и что ты хочешь доказать? Мне? Тёмычу? Роме? Кому?! — Морозов заметно нервничал, когда на чердак поднялся Андрей и Старкова полностью переключилась на Авдеева. — Андрей, ты пойдешь со мной в лес сегодня? — молодой человек воодушевления Дарьи не разделил и промямлив что-то про Надю опустил голову. — Я с тобой пойду, Даша! — подала голос Софья. Желание выяснить что всё-таки происходит в школе победило над здравым смыслом и чувством страха, зарождающимся под ребрами. — Ну, размечталась, Кукла! Я вас в лесу одних не кину! — вступился Анненский, крепче прижимая к себе подругу. Идёт за Поляковой в след, как и всегда…***
Идти к колодцу втроем было страшно, но ни Даша, ни Соня отступить не могли, а Саша молчаливой тенью шел за Поляковой сколько себя помнил. Ребята остановились, и Даша достала из кармана телефон, в поисках записанного номера журналиста, с которым ребята до этих пор связывались лишь по электронной почте. — Олег Валентинович? Меня зовут Даша, мы с друзьями переписывались с вами с почты Ивана Савельевича. — Старкова замолчала, вслушиваясь в слова собеседника. — Послушайте! Мы готовы вас подождать у колодца в лесу, там есть некая дверь, но мы не знаем, куда она ведет… Да… Мы сейчас туда спускаемся. Позвоните мне, как будете у леса… Пока Старкова разговаривала с незрячим собеседником, Саша снял деревянный щит, закрывающий колодец. Соне он показался тяжелым, но Анненский и виду не подал. Алекс-Сашка достал из прихваченного с собой рюкзака все необходимые инструменты, привязал веревку к крепкому стволу дерева, принялся спускаться, оставляя девушек в одиночестве. Соня направила тонкий луч света в глубь колодца, склонившись всматривалась в действия Саши. В то время как Даша переминалась с ноги на ногу в попытке согреться. — Соня, Виктор показал нам открытку от Савельича. Там написано, что он в отпуске. Но… — Даша замялась в попытке объяснится перед подругой. Полякова нахмурилась, разумеется, слова Даши об открытке были неубедительны. Более того, её история наводила на размышления. Возможно, директор «Логоса» тоже причастен ко всему, что происходит. Недаром Савельич говорил, что никому нельзя доверять. Старкова вскрикнула, почувствовав на талии чужие руки и вывернулась, чтобы лицом к лицу очутиться с… Максимом. — Макс! Ты всё-таки пришел! — она не скрывала своей радости. — Отпущу я вас троих, как же! — ответил он, стараясь говорить безразлично и строго. — Саня где? — Макс бросил вопросительный взгляд на Софью, и девушка молчаливо кивнула на колодец. Макс выхватил из рук Даши фонарик и ловко заскользил по веревке. Девушка опустилась на каменный сруб, переводя дыхание. Полякова вопросов не задавала, предпочитая молчаливое наблюдение за друзьями, что-то бурно обсуждающими на дне. Соня не задавалась вопросом об Андрее. Она могла его понять. Забота о маленькой Наде накладывала на Авдеева отпечаток ответственности. Он не мог оставить сестру одну, но в ответ на её мысли о сводном брате на тропинке, устланной снегом, появился Андрей. — Что ты здесь делаешь? — Даша встала навстречу ему первая. Он остановился рядом, заглянул в глаза. — Я подумал, что это неправильно. Мы вместе начали это дело, вместе и закончим. — Для проформы скажи, что «Мы с первого класса вместе»! — усмехнулась Софья, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. — А как же Надя? У неё кроме тебя никого нет. Андрей не сводил с Даши восхищенного взгляда. И Соня отметила румянец, расплывшийся на щеках подруги, напоминая о себе деликатным покашливанием. — Ты не так ужасна, как хочешь казаться в роли старшей сестры. — ответил Авдеев, посылая девушке робкую улыбку. — Надя рассказала о вашем вчерашнем разговоре. — Маленькая болтушка! — снисходительно улыбнулась Полякова. Даша и Андрей продолжили смотреть друг другу в глаза, забыв обо всём мире вокруг. Вернее, весь мир сузился. Только взгляд любимых глаз — всё остальное не имело никакого значения. Стук молотка, мат и громкий смех Саши разразил напряженную тишину. — Что это? — Андрей удивленно посмотрел вниз, где сияли тусклые лучи фонарей. — Макс и Саня, — покачала головой Софья, возвращая друзьям луч своего фонаря. — Уверена у них найдется место для третьего? Быстрей справитесь. Макс и Андрей долбили стену молотками, словно устроив дуэль. Саша предпочел наблюдать со стороны, не утруждая себя физической активностью. К тому же он и без помощников не плохо справлялся, разрушив половину каменной стены. — Лучше бы тебе держаться от неё подальше. Еще раз сунешься — голову оторву, — буркнул Максим, не отрываясь от работы. — Да ты её вроде не купил, — возразил Андрей. — Спросил бы для начала, чего она хочет. — Брейк, пацаны! Головы отрывать друг другу будете не в мою смену! — прервал баталии Анненский. — Кукла мне спасибо за это не скажет. Громкий возглас Александра подействовал на Максима лучше всякого нравоучительного тона отца. Ребята обернулись и в этот момент Саша резким ударом ноги выбил оставшиеся кирпичи, отрывая одноклассников от спора. Проход был освобожден. — Ну ты Кинг-Конг! — усмехнулся Макс, но от осознания того, что одноклассник даже не поморщился, выбивая ногой тяжелые камни стало не по себе. Андрей только удивленно переводил взгляд с открывшегося прохода на Александра. До сих пор помнил, как не мог выбраться из его захвата у лестницы, хотя кажется Саша даже силу не прикладывал, прижимая его к перилам. Анненский, впрочем, на удивленные взгляды ответил, как всегда, с сарказмом. — Кашу ем на завтрак! А не к персоналу школы с орфографией придираюсь! — в следующую секунду он поднял голову вверх, привлекая внимание замёрзших девушек. — Дамы! Тут настоящие катакомбы, хотите глянуть? — Идём! — отозвалась Полякова. Вскоре Даша и Соня оказались в колодце, глядя на уходящую вниз лестницу. Вдалеке виднелся узкий коридор и арка, из которой сочился тусклый свет. Александр первый шагнул в проём, протягивая руку Поляковой. Соня доверчиво ухватилась за его широкую ладонь, позволяя прижать себя к крепкому телу. Они не успели уйти далеко, когда за спинами послышался плеск, а затем появилась странная тень. Затаившийся за углом, Максим поднял молоток, готовясь отразить нападение, и едва удержал руку, когда перед ними появились Рома и Вика. — Спокуха, Макс! Всего лишь мы! — довольно улыбнулся Ромка. — А Тёмыч у колодца на шухере остался. Сидит и дрожит. — А как же история? — Даша посмотрела на Кузнецову. — Да ну её! — Вика с деланной беззаботностью махнула рукой. — Не это самое главное. И не грант. — Не парься, Викуля! — Соня сжала руку подруги. — Клятвенно обещаю дать тебе списать! Ну что, идем? Коридор поразительно напоминал лабиринт, который ребята нашли в камине. Соня изучала взглядом металлические глухие двери, что кажется невозможно открыть даже ломом. Школьники молчали, не решаясь поднять глаз друг на друга, и в тишине каждый слышал только стук собственного сердца, тревожно бьющегося в груди. — Вы слышите? —спросила Даша. Теперь странное жужжание слышали все. Из-за приоткрытой железной двери лился блеклый свет.В странной глухой комнате работал кинопроектор, и на белёной стене возникали страшные кадры. Кости, пустые глазницы черепов, сиамские близнецы, сросшиеся разными частями тел. — Кто-то знает, что мы здесь! Он включил для нас проектор, —тихо произнес Макс. — Зачем? — успел спросить Андрей. — Кинопремьера! — съязвил Саша. И тут на экране с характерным щелчком старой плёнки появилось изображение пятерых ребят в форменных костюмах, с красными пионерскими галстуками. Изображение пошло рябью и на следующем кадре появились тела тех же пятерых ребят. Они лежали в глухой комнате, той же комнате, куда Саша и Соня привели ребят пару дней назад. На лицах кровь, глаза застывшие, мертвые. Саша молча выудил из кармана пионерский значок, привлекая внимание ребят. Звезда блеснула под тусклым светом и громко сглотнув Максим поднял руки в защитном жесте. — Саня, Соня, отзываю предъявы! — едва Макс успел закончить предложение, дверь резко захлопнулась. Вот теперь они были в ловушке!