***
Когда они дошли до административного блока, то приемная директора Незу встретила их такой же тишиной, как и ранее пустые коридоры учебных секторов. Пока Погрузчик пытался связаться с секретарем директора, Эйко присела на красный диван в зоне ожидания и уставилась на противоположную стену с объявлениями. Ее взгляд был таким же пустым, как приемная. Вот и допрыгалась. С одной стороны, ей было все равно, какое решение ей вынесет директор за скандал. Но с другой, академия ЮЭй была одним из самых престижных мест, куда мечтали попасть почти все школьники. И вот одним высказыванием, одной выплеснувшейся обидой она перечеркнула весь труд, который вложила, чтобы поступить сюда… — Прошу, заходите! Дверь в кабинет директора автоматически раскрылась. Однако в самом кабинете никого не было видно. Хигари жестом показал Эйко проходить одной. Эйко почувствовала, как ее ноги внезапно стали ватными, а сама она очень тяжелой. Но заставлять ждать невидимого ей директора вовсе не хотелось - это было бы бестактно, и расценивалось как ее неуважение к начальству. Поэтому она через силу заставила себя подняться с дивана и перешагнуть порог кабинета. В скромно обставленном помещении она успела оценить только большой стол и пару примыкающих к нему кресел. — Извиняюсь, что вынудил Вас ждать! Только что закончилась церемония награждения наших третьекурсников. И мне доложили, что у первого года случился серьезный переполох. Может, расскажете мне, Камигаума-кун, что случилось на церемонии? Эйко повернула голову на звук, который исходил слева от нее. Как она ожидала, там стоял директор Незу - антропоморфный не то крыс, не то собака, однако считавшийся самым умным существом среди всех людей. Для мира, населенного всевозможными причудами, мутации в виде различных животных не являлись экзотичным явлением. Тут больше стоял вопрос терпимости к таким мутациям, потому что некоторые из них потенциально рассматривались в обществе как опасные, в то время как внешний вид директора вызывал скорее умиление и желание потискать его на ручках. Однако Камигаума ни на секунду не растрогалась от кавайной мордочки Незу-сенсея, прекрасно зная, зачем она здесь и чего от нее ждут. Директор жестом пригласил ее присесть и всем видом выразил свою готовность слушать ее историю. Эйко довольно сухо пересказала основные моменты турнира, опустив некоторые личные подробности, которые директору знать было необязательно. Пока она говорила, директор успел приготовить и разлить заваренный чай в красиво расписанные чашки. Он пододвинул одну из чашек закончившей рассказ Эйко, даже не интересуясь у нее, будет ли она напиток. Девушке не удалось скрыть удивления на своем лице, и директор спокойно пояснил: — Кажется, в анкете, которую заполняют все наши абитуриенты, вы указали именно такие вкусовые предпочтения. И правда — Камигаума с унынием вспомнила этот наискучнейший опросный лист примерно на 17 страниц. Она поблагодарила директора, и отпила глоток, предварительно подув в чашку. Во рту разлился приятный вкус молочного улуна. После непродолжительной паузы, в которую оба собеседника наслаждались вкусом чая, директор продолжил: — Видите, я помню анкеты всех наших студентов. Также я уверен, что видел в графе с указанием причуды описание вашей причуды, хотя в свете нынешних событий Вам ничего не мешало оставить прочерк или просто указать тот факт, что не обладаете ей. Почему Вы пошли на обман, Камигаума-кун? Наше учебное заведение считается самым прогрессивным в Японии, и в стенах академии строго запрещены любые виды дискриминации и проявления других недостойных поступков, порочащих честь и репутацию заведения. Это закреплено в нашем уставе и нашей миссии, с которыми Вы были ознакомлены при поступлении. Не поймите меня неправильно, Камигаума-кун, — Незу аккуратно скрестил подушечки лапок и сделал самое невинное выражение мордочки. — я не пытаюсь сейчас вас в чем-то обвинить. Я, как директор, прежде всего хочу мирно разобраться в том, почему вы не смогли довериться нашему заведению и нашим преподавателям? Эйко молчала. Она понимала, что слова директора были не простой и вежливой формальностью - было слышно, как он искреннее желал помочь в сложившейся ситуации. Девушка пыталась подобрать правильные слова, но после уже затянувшейся паузы она смогла выдавить из себя только это: — Дело не в ЮЭй, дело в системе. Я… я уже осознаю, что поступила неправильно по отношению к вам и академии, и испортила репутацию… Просто в обычном мире, за стенами академии, люди не такие терпеливые и добрые, какими вы их считаете, Незу-сэнсей. Они жестокие, особенно дети, когда кто-то особенно сильно выделяется среди них. Не важно - умный ты или дурак, сильный или слабый, если ты не станешь для них своим, то ты останешься изгоем. Наверное, нет худшего развития событий, чем быть беспричудным ребенком. Поэтому я давно придумала себе такую причуду. Чтобы было меньше вопросов. Чтобы было меньше осуждения, ненужной жалости или чрезмерных насмешек. Я хотела стать своей для чужих мне людей. Почувствовать свою причастность, а не отчужденность. Поэтому я слишком привыкла к этому обману, что мне оставалось и дальше играть эту роль. — К сожалению, я хорошо понимаю ваши чувства, Камигаума-кун. И все же, почему на церемонии награждения Вы не захотели принять заработанную вами победу? Что в тот момент произошло? — Просто… просто я устала. Устала врать и притворяться не тем, кем являюсь. Я… я добилась всего этого не благодаря, а вопреки. Я хотела, чтобы люди увидели не мою «причуду», а весь тот труд, который я вложила в свои навыки и в свои изобретения! Эйко вновь взяла паузу, чтобы не выдать дрожание голоса и подступающие слезы. Видимо, ей было не так уж и все равно на мнение окружающих, как бы она не демонстрировала это всем своим видом. Самооценка - было самое хрупкое и ценное в ее жизни. — Но если бы я сразу сказала правду, никто не стал бы воспринимать меня всерьез. Не думаю, что меня даже допустили бы до участия в турнире и… — Но ведь Вы даже не спросили. — Незу ободряюще улыбнулся, — И в правилах у нас нет такого ограничения, ведь к нам еще не поступали столь одаренные ученики, которые… еще не раскрыли свой потенциал. Эйко недоуменно посмотрела на директора. Он все также ободряюще смотрел на провинившуюся ученицу, словно ожидая от нее определенных выводов. На что он намекает? — По правде говоря, своим заявлением, Камигаума-кун, Вы поставили меня в ужасно неловкое положение! — он расслабленно рассмеялся, будто вспомнил забавный анекдот, — С одной стороны, Вы самолично признались в том, что обманули руководство академии не просто мне в лицо, а перед всей Японией. Камигаума неуютно поерзала в кресле. Чем больше ей напоминают о ее выступлении, тем больше она начинает сожалеть о случившемся. Язык - враг мой! — С другой, новость о победе беспричудной девушки над самыми перспективными будущими героями уже облетела все новостные каналы страны. О Вас уже говорят в обществе, которое Вы обвинили в разных пороках. И если я был бы хоть в половину таким же, как мой коллега Айзава Шота, — Эйко почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, ведь упоминание этого героя-про не сулило ничего хорошего, — то я был бы вынужден исключить вас из академии ЮЭй. Эти слова зазвенели в ушах девушки. Предчувствие ее не подвело! Все полетело в бездну: месяцы подготовки, тренировки, планы, надежды, все! И она самолично уничтожила все это. Я даже не знаю, как теперь в глаза буду дедушке смотреть! Он ведь так рассчитывал на меня, а я… я подвела его! Черт, какая же я дура недальновидная!! — Но к счастью, я не Айзава-сэнсей, а всего лишь скромный и всеми любимый директор Незу! Да и в целом, я очень глупо поступил, если бы исключил подобное Вам дарование! Хехе, лишние скандалы ЮЭй сейчас совсем не нужны, особенно после внезапного нападения Лиги Злодеев… Так он обо мне беспокоится или о рейтинге академии?? — Поэтому я предлагаю нам прийти к компромиссу - а именно, оставить все практически без изменений: Вы все также остаетесь ученицей класса поддержки! — Незу-сан, вы сказали «практически без изменений»… — Ах да, спасибо, что обратили внимание! Я не могу не взять во внимание тот факт, что Вы смогли обойти лучших учеников в индивидуальных боях даже при очень несовершенных правилах спортивного турнира. Хоть и по негласным правилам, после победы Вы могли бы рассчитывать на перезачисление на геройский курс. Однако… ваша ситуация несколько щепетильная. Поэтому я предлагаю немного разнообразить ваш учебный план: помимо привычных Вам занятий в мастерской, Вы также будете посещать практические занятия по геройской подготовке вместе с классом 1-А под руководством уже упомянутого мной ранее куратора данного направления. Я вижу ваш потенциал и хочу помочь вам его развить. Насчет Айзавы-сэнсея не переживайте, данной мне властью я смогу сгладить возникшее между вами недопонимание! Еще чаю? Камигаума пыталась осмыслить сказанное директором, на автомате отрицательно покачав головой. То есть, между вариантами вышвырнуть наглую обманщицу из ЮЭй или прислушаться к ней и начать развивать ее потенциал, директор вполне осознанно выбрал второй вариант? Эйко с подобным еще не сталкивалась, поэтому даже не знала, как ей стоило отреагировать на эту новость. — Оу, вижу, что Вы сбиты с толку моим предложением, но лучших вариантов, увы, у меня больше нет! Даже вернуть Вам победное место я не в силах, так как единоличное решение Сотриголовы имело под собой все основания. Но де-факто, Камигаума-кун, Вы все еще остаетесь в умах зрителей победителем турнира! Ах да, где мои манеры, я же совершенно не поздравил Вас с этим событием! - Незу схватил своими пушистыми лапками свободную от чашки руку Эйко и с энтузиазмом потряс ее, - Поскорее спешите домой и без каких-либо сожалений отпразнуйте этот замечательный момент! Заодно и обдумайте мое предложение! Камигаума аккуратно поставила чашку с недопитым чаем на стол директора и как можно ниже поклонилась в знак уважения. Она все еще была растеряна, но жизнерадостность и открытость директора заставляла чувствовать себя еще более неловко. - Спасибо, Незу-сэнсей, за проявленное внимание и понимание! Обещаю впредь не ставить под удар ни вас, ни репутацию академии! Директор внезапно внимательно посмотрел на ученицу, и его голос стал более серьезным: - Камигаума-кун, напоследок я хотел бы задать Вам вопрос, но ответьте на него предельно честно: есть ли еще что-то, о чем мне стоит знать? Девушка, не разгибаясь, подняла голову и посмотрела прямо в маленькие черные глаза директора: - Вам не о чем беспокоиться, директор. Пару мгновений они не прерывали зрительный контакт, после чего пушистый директор вновь стал дружелюбным и по-свойски проводил ученицу до двери. Когда Эйко уже была на достаточном расстоянии от приемной директора, она достала из кармана телефон. Несколько пропущенных звонков с неизвестных номеров, а также еще один от дедушки и одно смс-сообщение, в котором он просил перезвонить ему. Девушка бросила взгляд на время и ускорила шаг. Черт, по пути перезвоню ему, а то маловато осталось времени, чтобы успеть добраться до подработки!***
Тодороки Шото вновь сверился с построенным маршрутом в телефонном навигаторе. Сегодня его путь следования был необычным, поэтому большую часть дороги он решил пройти пешком, чтобы собраться с мыслями. Эмоции и чувства, как никогда переполняющие его сегодня, уже улеглись. У него не было в том, поступает ли он сейчас правильно, несмотря на негласный запрет отца. Просто сейчас он не мог сделать иначе. Слишком долго он откладывал это дело и слишком страдал из-за этого. Пройдя пешеходный переход, он завернул за угол и увидел цель его поездки - большой парк, за которым виднелось не менее большое здание многопрофильной больницы. Внутри комплекса было чисто и светло. Как и во множестве современных больниц, но Шото этого не знал. Ему не с чем было сравнивать. Дойдя по указателям до стойки регистрации, он представился и озвучил цель своего визита. Женщины-администраторы удивленно переглянулись и попросили его немного подождать, пока они сверяются с информацией. Он чувствовал, как проходящие мимо посетители и персонал больницы глазели на него, но ему уже было привычно не обращать на этого внимания. Через пару минут к нему подошла пухленькая женщина в медицинской форме, на бейджике которой было указано, что она медсестра, и попросила проследовать за ней. Они прошли через зону приемного покоя и поднялись на лифте на 3 этаж. Выйдя в просторный коридор, она указала пухленькой ручкой вдаль и проинформировала: — Вот там направо будет палата 315. Судя по времени, групповая терапия должна была уже закончиться, поэтому ваша мама обязательно должна быть там. Удачи! Шото поблагодарил коротким кивком и направился к указанному месту. С каждым шагом ему становилось тяжело, а сердце стремилось выскочить из груди. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри Тодороки вновь охватило беспокойство и неуверенность. А что, если он не прав? И мать все еще нездорова и не захочет его видеть. Теперь он вырос и, скорее, еще больше будет напоминать ей человека, который сломал ее психику. Которого он всей душой ненавидит, но вынужден жить с ним под одной крышей. Он остановился возле нужной ему пластиковой двери. Взволнованный предстоящей встречей, Шото все еще одолевали сомнения и страх вновь быть отвергнутым, но долгая разлука и желание вновь увидеть ту, по которой он так скучал и которой ему так не хватало все эти долгие годы, все же оказалось сильней. Но теперь он сам стал взрослей и научился принимать ответственность за собственные поступки и решения. Поэтому, несмотря на внутренний конфликт, он пришел к выводу, что должен поговорить с матерью. Как только Шото открыл дверь, то увидел одинокую и знакомую фигуру, сидящую на стуле и наблюдающую за чем-то за окном. Шото хотел окликнуть ее, но внезапный голос сделал это раньше него. - Тодороки-сан, к вам посетитель. Поглощенный только фигурой матери, Шото не заметил еще одного человека, который находился с ней в палате. Судя по форме, это тоже была медработница, а лицо скрывала медицинская маска и одноразовая шапочка. Она поторопилась выйти, чтобы оставить Шото наедине с пациенткой, и тут парень увидел то, на что он сразу не обратил внимание: тонкая рваная светлая, почти молочная полоска кожи горизонтально пересекала ее лоб и белые ресницы на левом глазу, когда она опустила взгляд. Какого черта?! Что эта здесь делает? Он был сбит с толку и ничего не успел сделать, в то время как медработница быстро прошмыгнула мимо него и скрылась в коридоре. — Шото? Он откликнулся на свое имя и теперь увидел удивленное лицо матери. Хотелось бы сказать, что она практически не изменилась, но годы и болезнь все равно отпечатались на ней. Стоило парню взглянуть ей в лицо, как он моментально забыл обо всем. Лишь только сейчас он понял, насколько сильно ему не хватало этого теплого материнского взгляда и как сильно он ненавидит себя, что не пришел намного раньше.***
На улице уже стемнело и пора было возвращаться домой, но Тодороки было все равно. Разговор, к которому он так долго готовился, прошел как нельзя удачно. Они беседовали обо всем на свете, и ему хотелось еще побыть рядом с матерью. Пару раз к ним заглядывала дежурная медсестра, чтобы поинтересоваться все ли у них хорошо. Тодороки Рэй после разговора с сыном будто расцвела - все это время она не могла избавиться от чувства вины за случившийся психоз, из-за которого она совершила непоправимое, и лишь когда Шото признался, что совершенно не злится на нее и что он очень скучал по ней, она почувствовала себя как никогда лучше за все те годы, что провела в стационаре. Сам же Шото за всю жизнь столько ни с кем не разговаривал, как в этот вечер с матерью. Он с сожалением прервал свой рассказ, когда мать заметила его уже хрипящий голос и из беспокойства отправила промочить горло. На противоположном конце коридора Шото заметил кулер с водой и вендинговый автомат с напитками. Когда он почти дошел до него, из ближайшей двери с надписью «комната отдыха персонала» вышла та самая пухленькая медсестра, которая ранее провожала его. Она остановила его и с большим участием поинтересовалась его самочувствием и о том, как прошла встреча. Немного раздосадованный назойливостью, Шото коротко ответил ей и случайно бросил взгляд внутрь. За небольшим столиком сидела еще ранее встреченная им медработница. Ее лицо все еще было прикрыто маской, но теперь Шото не сомневался в том, что ранее он не ошибся. Пухленькая медсестра погладила парня по предплечью и поспешила по своим делам. Вторая медработница тоже засуетилась и поспешила закрыть дверь, но Тодороки резко перехватил дверной косяк. Их взгляды встретились и после недолгой паузы Шото задал давно назревший вопрос: — Ты шпионишь за мной и моей семьей? Медработница закатила глаза и недовольно цокнула. — Не поверишь, но в моей жизни есть более полезные и увлекательные занятия, чем то, в чем ты меня пытаешься обвинить. — Тогда что ты здесь делаешь? — Чел, не поверишь, работаю. Ни один мускул не дрогнул на лице Тодороки. Сарказма он, как и намеки, совершенно не понимал. — Если расскажешь хоть кому-нибудь… — Не бросайся пустыми угрозами, Тодороки-кун. Это тебе бы не стоило разбрасываться своими семейными тайнами. На этот раз Шото не смог скрыть удивления. Девушка, в которой он узнал сегодняшнюю соперницу и заодно ученицу класса поддержки, продолжила: — Так уж получилось, что с твоей мамой я познакомилась здесь раньше, чем столкнулась с тобой в академии. И исходя из ее положения не сложно было сложить два на два. - Эйко намерено умолчала о ранее услышанном диалоге между ним и Мидорией. Если бы хотел уничтожить карьеру ненавистного отца, то давно бы рассказал журналистам или органам опеки о том, что твориться внутри твоей семьи. Но помалкиваешь, потому что сам хочешь стать героем, поэтому начинать собственную карьеру с такого скандала - не самая удачная стратегия. — Как думаешь, если вдруг кто-то сболтнет лишнее, и начнут разнюхивать про твою семью, как долго твой отец Старатель будет героем номер 2? Ноздри Тодороки хищно раздулись, и он сквозь зубы процедил: — Сначала шпионишь, а теперь шантажируешь? — Нет, даю бесплатный совет - пораскинуть мозгами, прежде чем рассказывать кому попало информацию, которая может тебя дискредитировать. — Придержи для себя. Не я сегодня опозорился на всю страну. Напряжение достигло своего апогея. Понимая, что начинает серьезно заводиться от бестолкового и раздражающего разговора, Эйко дернула ручку двери на себя и с силой захлопнула ее перед носом Тодороки, чуть не отдавив парню пальцы, которые он успел одернуть в последнее мгновение. Не будь Шото собой, он бы возможно придумал что-нибудь в отместку, но воспитание не позволяло ему опускаться до истерик и пинания закрытый дверей. Поэтому он молча развернулся и направился к изначальной цели своего пути. Когда же он вернулся обратно в палату, мать поинтересовалась все ли хорошо с ним. Как бы ни был раздосадован Шото произошедшей пару минутами ранее перепалке, он твердо решил, что не позволит какой-то мелкой проблеме испортить такой хороший вечер. Поэтому вскоре забыл о недавнем конфликте. — Мама, а что говорит твой доктор про… твой прогноз лечения? Улыбка тронула губы Тодороки Рэй, отчего внутри Шото все перевернулось. Он старался как можно больше запечатлеть те редкие моменты радости на ее лице, прямо как в детстве. Даже морщинки в носогубных складках делали маму очень красивой, когда она улыбалась. — Раньше он практически ничего не говорил про выздоровление, но сейчас… я думаю, сейчас все будет хорошо. Шото, я так счастлива видеть тебя! Я постараюсь приложить все силы, чтобы пойти на поправку и вернуться домой! Шото прикрыл глаза, стараясь скрыть навернувшиеся в уголках глаз слезы. Он не думал, что станет тем самым ключом к ее выздоровлению. И не поверил бы днем ранее, что сегодня он станет самым счастливым человеком в мире…