Поклоняясь праху (Worship the Ashes)

      Джейк чувствует себя измотанным до предела, когда открывает глаза. Чёрная лапа с большими когтями закрывает ему обзор. Ему требуется время, чтобы попытаться понять, почему это так, но его память затуманена смесью эмоций. Он не совсем уверен, где он и почему Джеллибин свернулась калачиком вокруг него, но что-то подсказывает ему, что его ждут не очень хорошие новости. Ноги Джейка кажутся довольно плотно прижатыми к бицепсу Джелл, поэтому он перемещает руки, чтобы как бы опереться на её предплечье, потирая ноющую голову.       Мо’ат сидит примерно… в двадцати футах от него, сплетя пальцы и глядя прямо на Джейка. Вокруг площадки полукругом стоят около восьми воинов с луками, включая Тсу’тея и Нейтири. Ева и Хару сидят ближе, словно барьер между Джейком, Джеллибин и на’ви.       Он в Древе Дома. С Джеллибин.       — О, чёрт, — отмечает он.       — Да, ты думаешь? — саркастически спрашивает Ева, отводя уши назад.       Она выглядит уставшей. Свет струится сквозь щели в дереве. Должно быть, уже наступило утро. Джеллибин поднимает голову и облизывает его затылок, покачивая головой вперёд, заставляя его зашипеть и отстраниться.       — Ты меня беспокоишь, — ругается она, — Я почувствовала твой страх и пришла сюда, чтобы помочь тебе.       — Ты.? — внезапно он вспоминает, что произошло накануне вечером.       Он вспоминает взрывы, эхом отдававшиеся в его голове, когда он вернулся в один из городов, в которых сражался, и приступ, который происходит время от времени. Он помнит запутанные воспоминания и Джеллибин, заставляющую его прислушаться к ее сердцу.       — Ох, чёрт, — повторяет он с гораздо большим чувством, подпирая голову руками.       Перед сколькими людьми он провалился в это воспоминание? По меньшей мере с десяток. Он знает, что Форест был там. Он принял его за Родни. Боже, бедный чёртов Родни… И… Тсу’тей, и Нейтири, и… некоторые другие? Но он не может вспомнить кто. А потом, вдобавок ко всему, Джеллибин ворвалась внутрь, чтобы нарычать на всех и помочь Джейку успокоиться настолько, чтобы он смог потерять сознание? Чёрт возьми, как ему выбраться из этой передряги? Желудок кажется завязанным в узел.       — Тебе лучше объяснить всё на’ви, — сказала Ева, — Мы пытались, но мы не знаем о твоём смертельном коте столько, сколько ты.       — Мы сказали им, что она сидит с тобой в лагере и всё такое, и что ты иногда пропадаешь вместе с ней, но больше мы ничего не знаем, так что… — пробормотал Хару.       — Добро пожаловать на разбор полётов, — сухо говорит Ева.       — Это глупо. Нам следует уйти. Нам следует пировать! — говорит Джеллибин и заметно облизывает губы. Некоторые на’ви напряглись.       — Ты образовал цахейлу с этим палулуканом? — спрашивает Мо’ат. Джейк сглатывает и кивает, отводя взгляд, — Такое делается редко, — серьёзно говорит она, — За все разы, что это происходило, ничего хорошего из этого не получалось. Палулукан макто известны своей дикостью. Эта связь сводит их с ума и они начинают вести себя как звери, с которыми они связаны. Они жили изолированно и нападали на на’ви, которые попадались им на пути.       — Что ты знаешь, Хранитель Баланса? — Джеллибин резко шипит на женщину, которая настороженно смотрит на зверя, напрягаясь, а стражники вокруг крепче сжимают свои луки.       — Джеллибин, остановись, она не знает, — твёрдо говорит Джейк.       — Она должна! Палулукан макто, что за шутка! Мы не просто ездовые животные! Они не знают наших путей, те, кто понял, боролись за баланс смерти, как и все палулукан, наши Братья и Сестры по связи! Дикость! Оскорбление моего вида!       — Она не хотела тебя оскорбить, — сказал Джейк.       — Ты ведёшь себя так, как будто она говорит, — осторожно сказала Мо’ат.       — Потому что так и есть, — терпеливо сказал Джейк, — Палулуканы — не просто животные, они нечто большее. Они такие же, как вы. У них есть язык, есть культура, традиции. Палулукан макто считались палулуканами и всегда следовали только традициям палулукан.       — Она не поймёт, — усмехнулась Джеллибин, — Она слишком уравновешена.       — Ты не помогаешь, — сказал ей Джейк, — На самом деле, ты сейчас делаешь только хуже.       — Мне не нужно объясняться. И тебе тоже.       — Я знаю, почему ты так думаешь, но не объяснять это на самом деле очень плохая идея, — она слегка зарычала, и охранник снова напрягся, — Учти ещё кое-что — она является эквивалентом Духовного Стража на’ви. Так что будь вежлива, — многозначительно сказал он.       К счастью, она прислушалась. Её иглы расслабились, как и ее поза, когда она взглянула на Мо’ат в новом свете.       — …Она ничего не охраняет.       — Господи, ты такая придирчивая, — сказал Джейк, закатывая глаза. Она снова лизнула его затылок, — Ух, стоп! Я уже весь в слюне! — она рассмеялась.       — Никогда.       — Фу.       — Неудачник, — усмехается она, — Скажи Духовной Страже, что я не буду нападать на кого-либо здесь или убивать. Я нахожусь на их территории без приглашения и постараюсь вести себя соответственно, — похоже, ему была отдана роль переводчика.       — Ну, она говорит, что не собирается ни на кого нападать, она знает, что находится на вашей территории, поэтому будет вести себя уважительно, — переводит он.       — Я считаю, что нам понадобится нечто большее, чем просто обещания, — откровенно сказала Мо’ат, — Когда ты связался с этим палулуканом? — Джейк задумался, взглянув на Нейтири и на остальных.       — …Несколько месяцев назад, когда тот палулукан прошёл через мой лагерь и выбил меня из коляски. Это была мать Джеллибин, она бросила её недалеко от моего лагеря. Я нашёл её тогда. Она была ранена и голодна, поэтому я ей помог.       — Это было очень опасно. Связь с палулуканом в течение нескольких месяцев… на’ви, которые делали это менялись гораздо быстрее. Они начали наслаждаться смертью.       — Да, — сказал Джейк, — Это очевидно, — затем, после паузы и взглядов добавил, — Ой. Верно, — он неловко прочищает горло, — Философия палулуканов заключается в том, во всём мире есть баланс жизни и смерти. Есть те, кто живёт, празднуя жизнь, — сказал он, подняв руку, — Это в основном животные-жертвы, растения и есть те, кто живёт, празднуя смерть, — поднимает он другую руку, — Хищники и падальщики. А посередине… — он сводит руки вместе, — На’ви. Они называют вас всех Хранителями Баланса. Существуя как хищник и добыча одновременно, связанные с животными и окружающей средой, действующие по воле Эйвы и сохраняющие всё в равновесии. Все в этом круге жизни вносят свой вклад: растения и животные празднуют жизнь, на’ви уравновешивают мир, хищники и падальщики празднуют смерть, поддерживая друг друга. Чтобы быть палулуканом, ты должен праздновать смерть во всех формах: до, во время и после. Так что да, конечно палулукан макто праздновали смерть. Это их путь, — она обдумала это.       — Она научила меня правильно охотиться. Вот почему я мог не отставать от тебя, Нейтири, — говорит он, немного стесняясь встречаться взглядом с Нейтири, а затем, глядя на Тсу’тея, говорит, — Тот рунгфвам, панцири и кости, которого я отдал тебе, были с нашей первой совместной охоты, — лицо Тсу’тея быстро заалело, и Нейтири повернулась, чтобы на мгновение посмотреть на него, прежде чем обернуться обратно.       — Это было восхитительно, — вспоминает Джеллибин, — Возможно, сегодня вечером нам стоит полакомиться ещё одним! Чтобы отпраздновать начало сезона изобилия!       — …На самом деле это действительно хорошая идея. Может быть, позже, — говорит он ей.       — Если связь с палулуканом по их традиции делает тебя одним из них, то что именно это означает для тебя? — осторожно спрашивает Мо’ат.       — Связь с палулуканом — это только часть этого, — говорит Джейк, прежде чем ответить, — Это только заставляет её считать меня частью своей стаи, в её глазах я палулукан. Но… там… — он вздохнул, — Я был в самом сердце Долины Палулуканов, — говорит он наконец.       Воины выглядят поражёнными этим, и даже выражение лица Мо’ат меняется от удивления.       — У них есть священное место в пещере, называемое Десятью Перьями Предков. Десять каменных колонн, окутанных светящимися оранжевыми лозами. Котят приводят туда, чтобы услышать рёв своих предков, понять, что значит быть палулуканом, и впервые соединиться с Эйвой. Она сказала мне, что вы делаете нечто подобное в месте, которое они называют Душой Мира.       — Древо Души? — переспрашивает она, немного потрясённая этим новым знанием, — Мы… мы берём туда новорождённого на’ви, чтобы впервые соединиться с Великой Матерью, да.       — Ну, Джеллибин привела меня к Десяти Перьям. Честно говоря, мне повезло, что Духовные Стражи вообще подпустили меня близко. Я слышал рёв всех палулуканов, которые приходили раньше, и поскольку я впервые соединился с Эйвой… По их традиции я палулукан. Очевидно, что не буквально — у всех палулуканов всё ещё есть глаза, они знают, что я не один из них, но они проигнорируют этот факт, если я буду вежлив и уступлю всем, кроме котят.       — Из тебя получается отличный палулукан, — воскликнула Джеллибин. Мо’ат, похоже, очень серьёзно отнеслась ко всей этой информации, — Может быть, тебе стоит поговорить с их Когтем, — отмечает она.       Он не удостоил эту ужасную мысль ответом.       — Она никому не причинит вреда, — сказал он.       — Вы не можете этого доказать.       — Я… — Джейк на мгновение попытался сдвинуться с места и снова посмотрел на неё, — Ты прижимаешь меня к ногам, можешь подвинуться? — она лизнула переднюю часть его маски, измазав ее, — Эй! — но она всё-таки села и позволила ему отвести ноги назад, пока он пытался стереть слюну с маски настолько, чтобы видеть, — Она никому не причинила вреда, когда пришла сюда, не так ли? Она не причинила вреда Хару и Еве, хотя и не хотела, чтобы в нашем лагере был кто-то еще. Она никогда не причиняла мне вреда, ни в одном теле. Как этого может быть недостаточно?       — Мне это надоело. Если она Духовный Страж, ей следует проконсультироваться по этому поводу с Эйвой. Эйва приняла тебя как палулукана, она приняла нас всех такими, какие мы есть, почему этим Хранителям Баланса трудно это понять? Я хочу уйти, хочу охотиться и пировать, период поста закончился, я голодна и устала торчать здесь в ожидании принятия решения! Ты им не принадлежишь, они не могут тебя здесь держать! — Джейк задаётся вопросом, как это перевести.       — Джеллибин очень устала от того, что её держат здесь, — говорит он, — Она вспыльчива, потому что голодна. У палулуканов есть праздник окончания сезона дождей, после него они не едят шесть дней, вчера был первый день, когда палулуканы снова могли охотиться, а она провела здесь ночь. Она говорит, что если ты Духовный Страж — это палулуканский эквивалент тсахик — то тебе следует посоветоваться об этом с Эйвой, вместо того, чтобы держать нас здесь, сказала, что Эйва приняла меня как палулукана, так что и вам следует тоже.       — Достаточно близко, — соглашается Джеллибин, — Пойдём.       — «Пойдём?» Вообще-то, выход там, — он указал на шеренгу вооружёных до зубов охранников, — …и я не хочу, чтобы меня прострелила стрела, которая длиннее моего роста, — её иглы прижались к голове, пока она обдумывала это.       — Её слова заслуживают внимания, — сказала наконец Мо’ат, — Держать здесь голодного палулукана вопреки её желанию неразумно, и если ты по традиции палулукан, то на это воля Эйвы, если она действительно приняла тебя как такового. Я буду говорить по этому поводу с Великой Матерью, — многозначительно сказала она.       Он сглотнул и кивнул.       — Хорошо.       У Джейка было ужасное ощущение, что он тонет. Он не знал, что они решат, но он знает, что случилось по крайней мере с некоторыми палулукан макто. Их считали слишком опасными, чтобы позволять им жить рядом с кланами, и их выслеживали. Кто-то боролся, у кого-то не было шанса. Их палулукан обычно погибал в бою. Другие палулуканы позже прибывали на место битвы, чтобы похоронить обоих должным образом, чего на’ви им не устраивали. Игла, взятая у палулукана, и конец хвоста на’ви, отрезанные и принесённые к Десяти Перьям в качестве доказательства смерти. Оба тела хоронились там же, где и были найдены, вместе. Джейк задаётся вопросом, истекло ли наконец его время.       — Я рада, что их Духовная Стража здравомыслящая, - удовлетворенно сказала Джеллибин, — Вот, хватай меня за лапу, — она провела своим предплечьем позади него, и ему удалось вскочить на неё, Джейк, немного смущённый просьбой, выругался, когда она подняла его к своей шее, — Держись, — он снова выругался, и ему пришлось схватиться за её куру, чтобы подтянуться, и ему удалось поднять одну ногу, чтобы фактически сесть ей на шею.       — Пожалуйста, не урони меня, — попросил он её, и она хихикнула, начиная двигаться вперёд, когда на’ви попятились назад и ушли с дороги.       Джейк взглянул на Нейтири и Тсу’тея, пока они проходили мимо.       — Мне очень жаль, — говорит он им, не в силах встретиться с ними глазами, когда Джеллибин спрыгивает по спирали к основанию дерева и переходит на рысь, чтобы начать набирать скорость.       На’ви вокруг дерева убегают с дороги, но никто не атакует, поскольку Джейк и Джеллибин исчезают в кустах.       Джейк испускает длинный прерывистый вздох. Такое ощущение, будто его грудь сдавило, и он отчаянно хочет, чтобы последние несколько дней никогда не случились, но точка невозврата уже пройдена, и ему придётся иметь дело с последствиями. Когда они возвращаются, Джейк сразу ложится в блок связи, вылезая в аватаре из дома, чтобы обнять Джеллибин за голову. Она облизывает его лицо.       — Эйва хотела, чтобы ты стал палулуканом, — сказала она, — Они это увидят.       — Мне бы твой оптимизм, — сказал он устало.       — Надо поохотиться, пировать, — говорит она.       Он закрыл глаза, переводя дыхание.       — Да, окей. Но на этот раз дальше. Давай… давай не будем торопиться.       Они охотились долгими часами, наслаждаясь пейзажами, процессом охоты, тем, как свет падал сквозь деревья, растительностью и зеленью. Они ушли на многие мили, далеко за пределы территории Оматикайя. Джеллибин наслаждалась азартом охоты, жгучим голодом и желанием полакомиться. Чистое празднование смерти и цикла жизни. Джейк считал это чем-то вроде «последнего ужина».       В сумерках они нашли стаю рунгфвамов. Примерно пятнадцать особей, самцы и самки добывают пищу и жуют кору и папоротники. Они оба молчали, они были тенями и ветром, и они нашли идеальную добычу, которая отошла от стаи в поисках корма. Всё закончилось за считанные секунды, и они пировали вместе. Сидя между лапами Джеллибин, Джейк почувствовал, как кровь капает по его лицу и шее, пропитывая рубашку. Он почувствовал, как кровь залила его руки. Его зубы впились в мышцы и соскребли мясо с костей. Он благодарил добычу за её кровь и кости, и носил её кровь, пока они разрывали её на куски, и наслаждался каждым кусочком, пока она наполняла их желудки.       В целом, неплохой последний ужин. Он уже привык к такой еде и почти не ощущал привкус железа. Он наслаждался теплом, истинным вкусом каждого куска, скрежетанием костей, его клыками, прорезавшими твёрдые куски, как горячий нож масло. Он помог Джеллибин достать кусочки, которые она пыталась найти, он сломал кости и выскоблил костный мозг. Это было дико, но это было верно для их природы: пировать и праздновать жизнь и смерть каждого куска добычи. Джеллибин любила и приготовленное мясо, огонь придавал ему интересное качество и вкус, особенно когда оно было приправлено, но она не получало удовольствия от жизни жертвы, когда та умирала, поэтому весь процесс ее не особо интересовал.       Джеллибин голодала. Семь дней без еды без всякой причины… Она ела гораздо более жадно, её радость от пиршества почти достигла нирваны, она разрывала тело на части, чтобы съесть каждый маленький кусочек, даже после того, как Джейк был слишком сыт, чтобы есть, и повернулся только для того, чтобы помочь ей добраться до каждого оставшегося кусочка плоти. Её удовольствие от каждого глотка эхом отражалось в нём, пока он работал, чтобы помочь ей насладиться в полной мере. Он был слишком сыт, чтобы съесть больше, но он ощущал каждый её укус и восторг, который он вызывал в ней. Когда они закончили, не осталось ничего, кроме кучи костей и панцирей, они были пропитаны кровью и чувствовали себя толстыми и счастливыми, как любые хорошие кошки. Довольный этим, Джейк провел пальцем по губам и лизнул запястье, чувствуя, что что-то сочилось по нему, чувствуя, как Джеллибин урчит в ответ.       — Какой прекрасный праздник, — сказала она, очень довольная, — Какой прекрасный выбор — полакомиться рунгфвамом, чтобы отпраздновать начало сезона изобилия, — он рассеянно кивнул.       — Надо подумать, — сказала она, — Какую кость нам следует принести к Десяти Перьям в следующий раз? Традиционно с первой охоты в этом сезоне нужно принести кость убитого нами животного и положить её вдоль Десяти Перьев. Нет необходимости идти немедленно, хотя некоторые так делают, просто нужно выбрать кость и принести её, когда захотим, — Джейк окинул взглядом кости и красную землю, пропитанную кровью, задумавшись. Он издает самоуничижительный смех и вытаскивает часть позвоночника, поднимая его вверх.       — …Ты ужасен, — сказала она, поскольку его разум подсказал ей, что это была примерно та же самая кость, из-за которой парализовало его человеческое тело. Он смеётся чуть громче, немного маниакально, — Я выбираю свою кость, возьми её, — она отрывает себе грудину. Как бы представляя сердце.       Она лежала рядом с ним, пока он начал разбирать останки, собирать более крупные и крепкие кости и связывать их вместе быстро сделанной верёвкой, которую он сплёл из волокон, вытянутых из полосок древесной коры. Джейк выкопал небольшую яму, используя когти Джеллибин и свои руки, и закопал всё, что они не забирали обратно в лагерь. Он не собирался использовать кости, он ожидал встретить на обратном пути патруль, который должен был его уничтожить, но они могли бы использовать их, если захотят. Они вымылись на обратном пути по настоянию Джейка. Ради Эйвы он чувствовал, как кровь высыхает на его лбу и ушах, он, должно быть, выглядел безумным. Джеллибин хотела носить кровь всю ночь, но смягчилась, поскольку местами она начала чесаться. Это дало Джейку возможность омыть и кости. Они вернулись в её логово, и Джейк устроился рядом с ней, а она задремала, вглядываясь из логова в темноту, на светящиеся огни повсюду. Он вытащил позвонок из того места, куда он его положил, и осмотрел кость, проведя большим пальцем по её изгибам и краям.       «Бах», — думает Джейк, глядя в дыру, через которую проходит спинной мозг.       Он вздыхает и смотрит вверх, на корни деревьев над ними. Нейтири проскальзывает в тени, и какое-то время он наблюдает за ней, видя, что она держит лук в одной руке.       — Знаешь, — говорит он, и её уши и глаза ловят его слова, — Есть шанс, что если ты убьёшь меня в этом теле, оно убьёт меня и в другом. Думаю, мне просто нужно попросить: если ты убьёшь меня за то, что я палулукан, ты можешь с таким же успехом похоронить меня, как палулукана. Когда палулукан погибает в бою, его хоронят у подножия ближайшего дерева, — уши Нейтири прижимаются назад.       — Нет. Джейк, то есть, — она издает разочарованный звук и приседает, приближаясь к берлоге, чтобы заглянуть внутрь и увидеть его, прислоненного к спящему палулукану. Она какое-то время осматривает животное, а затем смотрит на него, — Я не собираюсь тебя убивать.       — Меня попросят уйти? — задал он вопрос.       — Нет. Джейк, моя мать, она посоветовалась с Эйвой, почувствовала её намерения, выслушала её. Твоя природа палулукана принята Эйвой. Это… это очень странно, и многие в этом не уверены, но я… но мы не хотим тебя убивать или прогонять, — Джейк издает звук наполовину от облегчения, наполовину от усталости, и она идёт дальше, кладёт руку ему на грудь.       — Ты позволил бы мне убить тебя? — спрашивает она, — Ты бы не стал сопротивляться? Почему?       — Я не хочу драться с тобой. Ты мой друг, — говорит он честно. — Вот… вот почему я тебе не сказал. Я не хотел… напугать тебя, заставить тебя… я не хотел, чтобы ты причинила ей боль. Она как… она как моя сестра. Они называют палулукан макто «Братьями и сестрами по Связи». Я не хотел выбирать между вами двумя, я не хотел ссориться. Мне надоело сражаться. Я слишком много этим занимался, и это никогда не приносило пользы, — она бросает на него грустный взгляд. Он беспомощно пожимает плечами, — Я полагаю, что, по крайней мере, кто-то, кто мне дорог, может сделать это. Я могу это принять.       — Не говори таких вещей.       — Я здесь, чтобы быть честным, — сказал он. Она осматривает его.       — Ты очень честен. И у тебя сильное сердце. Нет страха, — он моргает, когда она гладит одну сторону его головы, — Но глупый!       — Эй, — сказал он, откровенно обидевшись.       — Ты сводишь меня с ума этими словами. Мне тяжело слышать, как мой друг так говорит о себе и так ждёт смерть!       — Хорошо, а что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — Джейк фыркнул.       — Живи, — настаивала она, — Просто… просто живи и борись за то, чтобы выжить, — он вздохнул.       — …Я постараюсь.       — Хорошо, — проворчала она и, заметив, что у него в руке, растерянно нахмурилась.       Он поднял кость.       — Джеллибин и я охотились на рунгфвама, — сказал он, — Видимо, это традиция брать кость с первой охоты в сезоне и приносить её Десяти Перьям. Это кость, которую я выбрал. Это сегмент позвоночника примерно из того же места в моей спине, из-за которого меня парализовало, — она шипит на него, — Да, у неё была такая же реакция, она выбрала себе грудину, — сказал он, позабавившись, — Но разве это не просто дико, травма такой маленькой кости… Она ещё меньше в моём собственном теле, и я совершенно не могу ходить?       — Полагаю, твой разум — поистине увлекательное место.       — Я явно отлично провожу время, — сухо сказал он и потёр лицо, — Дерьмо, — её уши дергаются, и она на мгновение отводит взгляд.       — Я… вчера пыталась помочь тебе с твоим странным трансом. Но… я не смогла ничего сделать. Я чувствовала себя беспомощной.       — О чёрт. Верно. Это, — он вздохнул, мысленно приготовился к этому разговору и кивнул, прочистив горло, — У меня было воспоминание. Это реакция на травму. Это заставляет меня чувствовать, что я снова переживаю то, что пережил, как будто я вернулся туда, где был, когда это произошло. Мой… мой разум обманывает все мои чувства, заставляя поверить, что я снова в той же ситуации. Я не вижу того, что на самом деле вокруг меня, я вижу место, в котором находился, я слышу то, что слышал, иногда вещи немного совпадают, но почти каждая частичка меня убеждена, что я снова там. Я. Хм. Я сражался в человеческих городах. И то, что делал враг — стрелял взрывчаткой и ракетами по зданиям наугад, обычно ночью, пытаясь убить людей, скрывающихся в городах, то есть нас. Мы разместились в достаточно защищённом месте и надеялись увидеть восход солнца на следующий день. Реальность такова, что, если им повезёт, они обрушат это здание на нас и убьют, и нам ничего не оставалось, как ждать и посмотреть, что произойдёт, выживем мы или умрём. Не было ни сражения, ни побега, пребывание на улице обычно равнялось смертному приговору, поэтому мы просто сидели, ждали и слушали взрывы. Шторм вчера звучал… это звучало слишком похоже на те взрывы, и с учётом… того, как плохо я спал, моих кошмаров, и насколько я был напряжён и на грани, это просто подтолкнуло меня к пределу, и это вызвало воспоминание, — он потёр лицо ещё раз.       — Есть вещи, которые ты можешь сделать, чтобы попытаться помочь мне, если это произойдет снова, — сказал он наконец, — Ты должна попытаться заставить меня осознать, что меня там нет. Тебе нужно стараться быть спокойной, двигаться медленно, стараться не прикасаться ко мне сильно, если это необходимо. Ты должна убедить меня дышать нормально, сказать мне сосредоточиться на том, что реально вокруг меня, на ощущении земли, а не камня под моими руками, сосредоточиться на своём голосе и тому подобное. Думаю, Форест пытался это сделать? Но шторм был слишком сильным, и прикосновения ко мне не помогали, и я продолжал пытаться заблокировать всё, зрение и слух. На самом деле Джеллибин… мы дрессируем животных на Земле, чтобы помочь людям, которые… паникуют и получают подобные воспоминания. Она сделала то, что сделало бы одно из этих животных, работала над тем, чтобы заземлить меня в реальности, сосредоточиться на себе и на том, что было реальным, успокоиться, прислушиваясь к своему сердцу. Облизать мою голову и шею тоже было довольно умно, это немного удивило меня, выведя из паники, и дало мне новые ощущения, на которых можно было сосредоточиться. Кстати, пожалуйста, не облизывай меня, — сухо добавил он, и она слегка рассмеялась, — С животными всё по-другому. Иногда они могут обойти правила.       — Спасибо, — сказала она. — За то, что рассказал мне.       — Эм. Спасибо за попытку помочь, — сказал он, — Я не… вообще-то люблю говорить обо всём том дерьме, которое мне принесла война. Но это была действительно ужасное время, и она велась без веской причины. Вот так у меня закружилась голова. Флэшбеки со мной случаются нечасто, но кошмары, недосыпание, сварливость, нелюдимость, всё это случается время от времени. Иногда я паникую из-за вещей, которые ты даже представить не можешь. Я однажды читал, что человеческий разум не способен обрабатывать столько всего одновременно, наш мозг слишком склонен запоминать плохие воспоминания вместо хороших, поэтому… когда что-то случается, он может просто… — он показывает какой-то жест перед головой, — Испорти его план, помоги справиться с этим.       — Я понимаю. Со слишком многими вещами приходится справляться самостоятельно, — сказала она.       — Это не весело. В последнее время стало лучше, но в ближайшее время это не исчезнет. Оно приходит и уходит. Я как бы немного поговорил с твоим отцом об этом, если хочешь, спроси его. Я не против.       — Я бы предпочла поговорить с тобой, — сказала она, — Это твоя история, а не его, даже если он её знает, — Джейк не понимает, что на это ответить.       — Хорошо. Это, хм. Довольно поздно. Хочешь переночевать в гамаке в моём блоке? Думаю, мой сновидец будет в безопасности здесь, в логове. Кто осмелится прийти и напасть на палулукана, да? — Нейтири выглядела довольно измученной.       Всю ночь охраняла его, весь день думала о своём друге, человеке-палулукане, по крайней мере часть ночи пыталась его выследить.       — Я не стану отказываться, — сказала она устало.       Он улыбнулся ей.       — Ты знаешь, как войти. Я вернусь в своё другое тело и поздороваюсь.       Она кивнула и вылезла из логова, направляясь обратно к его дому, а Джейк устроился поудобнее и улёгся рядом со своей сестрой.