Тату без смысла

      Стоит ли вообще говорить о том, как прошло воскресение после субботнего вечера? Правильно, никак. Хотелось, чтобы оно вообще не наступало, но как на зло Чан проснулся утром, а не умер во сне. Голова болела, но не столько от выпитого вчера алкоголя, сколько от роя бесконечных переживаний, который буквально съедал его. Чанбин, конечно, сказал, что они обсудят это потом на трезвую голову, но когда? В какой день? И будут ли они молчать до этого разговора? Ведь все воскресенье они молчали. Это молчание душило и сковывало. Обычно они обменивались парой легких сообщений за день. Обычно делились фотками завтрака, обеда и ужина. А еще обычно Чанбин по утрам скидывал мемы, которые попадались ему в ленте.       А это обычно вообще вернется со временем? Хотя, к чему вообще вопросы, если и так всем понятно, что все не вернется в норму. Никогда не возвращалось. Нужно лишь смириться с этим, принять то, что хорошим другом для Бина он не стал. Но хотел ли он быть его другом? Не особо. Все же было большое сжигающее желание быть для него важнее и дороже всех друзей, быть для него привлекательнее всех красивых и интересных девушек, быть для него любимым, но всему этому, видимо, не суждено было исполниться.       Било сильнее не то, что он своим действием оттолкнул Бина, а то, что он никак не сможет это исправить. Хотя, может все это било одинаково сильно. Да, они знакомы не так давно, и Чан не влюблен безответно где-то 3 года, как обычно было в историях, которые периодически читали его подруги в школе, но тем не менее, было тяжело. К вечеру воскресенья от всего остался просто большой тяжелый ком в солнечном сплетении. Ну, и усталость тоже. Попробуйте посидеть весь день с внутренним тремором от вечно накатывающих негативных эмоций, и, поверьте, вы устанете сильнее, чем после целого рабочего дня в общепите. Но, наверное, еще тяжелее от того, что и уснуть в таком состоянии нельзя.       Бессонные ночи для Чана не редкость, но обычно они другие. Обычно он занимался тем, чем не успел заняться днем, ведь иногда он довольно занят, да и как ни старайся, дела всегда найдутся. Сегодня же он сделал всю работу по дому и задания на завтра за день, пытаясь отвлечься от мыслей, поэтому на ночь не осталось ничего, кроме как лежать и смотреть в потолок, морально готовясь к завтрашнему дню.       Все мысли забивал Чанбин. Даже не их пьяный поцелуй, а просто сам Чанбин.       Как он встал сегодня? Какой сон ему снился? Не мучило ли его похмелье? Сильно ли на нем сказалось произошедшее, или ему такое не в первой?       Вообще, Чан был уверен, что с Чанбином такое случалось, наверное, достаточное количество раз: что в него влюблялись его друзья или знакомые. Одна только его внешность чего стоила, а что уж говорить про харизму и манеру общения. Вот только Чанбин один все то время, как они знакомы, да и по рассказам у него давненько никого не было. Видимо, он всех отшивает. И его тоже отошьет.              Спал Бин, конечно плохо, как и каждый раз в последнее время. Весь день он был словно опущен в воду, в голове был рой мыслей, но счастье, что никто из соседей его не трогал.       Было так странно, в голове как будто не хотел приниматься факт произошедшего. Он не винил Чана, списывая все на алкоголь, он и себя не винил, он никого ни в чем не винил, просто он все это время как будто жил в тумане. Его целовали до этого, не раз, и девушки, и парни, но в тот момент он почувствовал себя как будто девственником. Навязчивые мысли давили все сильнее с каждой попыткой обдумать тот вечер. Но кое-что он выяснил точно: хен не нравится ему, он не нравится хену. Хотя, он уже ни в чем не уверен, если учитывать то, что внезапный пьяный легкий поцелуй с хеном показался ему приятным.       Чан целовал его робко, нежно, но в то же время настойчиво. Как будто не хотел сильно принуждать, как будто давал возможность себя оттолкнуть, как будто даже тогда слегка заботился. Он всегда заботился о Чанбине, как минимум вчера он купил ему выпивку, ведь знал о вкусах младшего, весь вечер он готов был принять его в свою компанию, но при этом не старался навязываться. Чанбин уверен, что хен бы принял его в любом состоянии и попытался бы утешить и помочь. А что сделал Чанбин? Оставил плачущего хена одного, потому что сам испугался… Стыдно. Стыдно и от того, что даже сейчас он не может даже написать ему, спросить о самочувствии и о том, нормально ли он добрался. И Бин сам не сможет ответить, почему он не в силах это сделать.       Вспоминая вразброс их диалог в комнате, да и в принципе разные их разговоры, Со понимал, что хен плакал из-за страха перестать быть ему другом, ведь об этом они, вроде как, разговаривали вчера. Он оставил его с этим страхом. Он и сам этого побаивается. Хен стал ему слишком близок, и на душе скребли кошки от того, что завтра они могут не разговаривать весь день, пытаясь друг друга избегать.       В миг стало тяжело, на плечи наваливалось осознание проблемы и осознание того, как неблагодарно он поступает с хеном, хоть и дорожит им, как семьей. Пару дней назад, будь ему так же паршиво на душе, он пошел бы к хену, который бы выслушал, утешил, оставил бы у себя на ночь, напоил бы чаем и дал бы поспать, но сейчас все сложнее. Он не может пойти к хену, он не может поспать рядом с ним, чтобы проснуться без кошмаров, он не может пообедать с ним, чтобы почувствовать себя лучше, он не может ничего из того, что мог раньше, из того, что позволял ему хен. Чан дорог ему. Он не готов стать для него бывшим другом. Чанбин обязательно возьмет себя в руки, как только увидится с ним, как прежде обнимет его в знак приветствия и улыбнется, чтобы получить ответную улыбку. Это было важно.              Но вот, настал понедельник. Вновь толпы недовольных студентов, проклинающих весь мир, но было что-то не так. Среди них обычно выделялся светящийся старший с экономического, который даже после бессоных ночей с огромными кругами под глазами встречал его с самой счастливой улыбкой. Сейчас его не было видно. Бин прошелся глазами по тем местам, где хен иногда ждал его, но там были только незнакомые люди. Юны тоже не было видно.       Все время до обеда он пытался между парами выискивать глазами Чана в коридорах, но ни его, ни Минхо с Сынмином не было видно. На душе становилось тревожно, как ощущение во снах перед тем, как они превращаются в кошмары. Джисон все пытался более менее аккуратно узнать, что случилось, видимо, Со не переставал хмуриться и вздыхать, но объяснять такое в месте, где куча ушей, было не особо комфортно. Остальные же не особо его трогали, за это действительно стоит поблагодарить.       До обеда хен так и не объявился, а писать было как-то тревожно, хотелось именно встретиться лицом к лицу, почувствовать их новую атмосферу. Хотя, конечно, последнего совсем не хотелось, но нужно смотреть правде в глаза. В столовой, во время обеда, Чана так же не было видно, из-за чего пришлось сесть в их привычное место одному. Аппетита не было, привычный рис с курицей по понедельникам совсем не казался привлекательным, а кофе из автомата было еще более унылым на вкус. Приятные назойливые воспоминания обедов с хеном: то, как они поначалу обсуждали только татуировки, а со временем, казалось, могли обсуждать все, что угодно, и то, как Чану было неловко в первые дни общения с Чанбином, а за пару месяцев открылся и успокоился.       — Чанбин-хен, не занято? Почему один ешь? — его вновь отвлекли. Юна тоже частенько обедала в университетской столовой, но сегодня было как-то странно с ней разговаривать. Видимо, это от того, что все остальные его старались сегодня не трогать. Выглядела она не так, как обычно, с Чанбином она всегда старалась быть в хорошем настроении.       — Привет, Юна. Просто все заняты, вот я и пошел один. Это странно? — он отложил палочки для еды, отхлебнув немного кофе, моментально морщась. — М-да, давненько я, видимо, такую бурду не пил.       — Конечно, тебе Чан-сонбэ ведь приносил кофе с кофейни, а зачастую заставлял пить чай. — девушка отвела взгляд, закатив при этом глаза.       — Ты что, следишь за мной? Ха-ха, — было неприятно от того, что она это заметила и сказала об этом именно так. Нет ведь ничего плохого, что хен заботился о хубэ, которого мучают проблемы со сном, ведь так?       — Не нужно следить за тобой и даже быть твоим знакомым, хен, чтобы знать, как песик каждый день старается тебя радовать при любом удобном случае. — опять. Опять она называть Чана псом. Брови сходились к переносице. — И как он только сдерживался от того, чтобы не облизать тебе лицо от радости при встрече каждый раз? — неприятно. Чан не заслуживает такого. — Я всегда думала, что Лиа старалась выставить всякие его заморочки, типа ногтей и любвеобильности, за что-то пидорское просто потому, что он чем-то ей не угодил или, может, обидел. Но кто ж знал, что у добряка-хена встает на накаченных парней, а не на красивых милых девушек. — так едко, а она ухмыляется. Непонятно, кого больше Юна старается задушить: Чана или Чанбина.       — Да что с тобой? — усталость отдала в голосе. Он устал от того, что все чаще слышит такое о хене. Даже если ему и нравятся парни, разве это должно кого-то волновать? Хена же никогда не волновала чья-то жизнь, он никогда не позволял себе таких слов о ком-то, даже о Юне, которая ему явно не нравилась. — Что Чан тебе сделал, раз ты все никак не можешь перестать при любой удобной возможности выкинуть такие слова? — Со давно хотел спросить ее об этом, но как-то планировал сделать это помягче. Слишком он нервный сегодня из-за поиска хена.       — Ха-ха, ты действительно не знаешь или хорошо прикидываешься? — видимо, девушка тоже была не в настроении сегодня и уже начинала заводиться. — Как еще мне реагировать на то, что парня, который мне нравится, уводит другой парень? И это при том, что ты никогда не смотрел на парней, а чем он лучше остальных? Да и Джисон сказал, что я подхожу под твои параметры, что у меня есть шанс, но нет, Чану тоже приспичило положить на тебя глазки. — Юна говорила с явной обидой, такой обидой, как когда потерпел поражение и совсем не хочется его признавать, но при этом старалась не кричать, чтобы не привлекать внимание.       — Юна, мы явно друг друга не поняли, давай спокойно все обсуд- —       — А вчера псина все-таки не сдержалась и облизала тебя, ведь так? — на ее глазах скапливались злые слезы. — Он поцеловал тебя, да?       В голове не было никакого оправдания, он не думал, что его когда-нибудь спросят о подобном, он думал, что никто не узнает об этом. Глаза метались по глазам напротив, пытаясь выдавить слова. Неужели она видела? Как она узнала?       — Нет, ты ведь не думаешь, что Чан действительно бы… сделал нечто такое. — собравшись, Чанбин все же смог сказать хоть что-то, но Юна как буд-то пропустила это мимо ушей.       — Чанбин-хен, будешь моим парнем? — спросила она сдавленным голосом. — Ты ведь знаешь, что нравишься мне! Нравишься еще с прошлого года! Намного дольше, чем тому чертовому сонбэ. — она говорила сквозь зубы, стараясь держать слезы отчаяния.       Но что отвечать? Конечно, он знал, что нравится Юне, об этом знали все. А что насчет самого Чанбина? Нравилась ли ему Юна? Нет, не нравилась. Это он понял еще на вечеринке в субботу, тогда же он и ответил четко на похожий вопрос от Чана. Она не нравилась ему. В начале Юна казалась действительно лучшим вариантом, но со временем их разные взгляды на жизнь стали все чаще замечаться и мешать Чанбину чувствовать комфорт. Он мог бы закрыть глаза на это, заставить себя быть с ней, чтобы про него с Чаном прекращали травить шутки и распускать всякие сплетни, но… Нет, он не сможет. Чан был бы этому не рад. Он был бы не рад, если бы Чанбин шел против себя, потому что заботиться о младшем. Да и потом, что за бред? Кого будет привлекать девушка, которая называет твоего друга псиной? Бина не настолько слепит любовь и влечение, чтобы закрывать глаза на такое, и извиняться он не станет.       Суда по тому, как Юна, нахмурившись, встала изо стола, смахивая слезы, Чанбин думал и молчал дольше, чем следовало бы. Опомнившись, Со продолжил молчать, потому что не мог ничего сказать: согласиться — значит переступить через себя, а отказывать не было смысла, по ее лицу было видно, что она сама это поняла.       — Надо было засосать тебя раньше, чем это сделал он. До встречи, Чанбин-сонбэ.       Чхвэ Юна ушла так же быстро, как и пришла. Сегодня не хватало только поругаться с ней в столовой, больше чем на половину забитой студентами. Их в любом случае кто-то услышал, а сдерживающую слезы убегающую девушку было трудно не заметить. Все смотрели на Чанбина, девчушки потихоньку начинали шептаться. Теперь от аппетита не было даже слова. Чанбин так же ушел из столовой.       Закончив с работой, Со отправился быстрым шагом туда, где, надеялся, его ждут. Уже через какие-то две недели конец декабря, Новый год, закрытие сессии, так что к пяти часам вечера на улице уже светили фонари, но снежных луж и мокрого снега уже не было. Звон уже каких-то слегка родных колокольчиков над дверью, уютное тепло, смешанные запахи еды и напитков — все они встретили Бина, как только он осторожно зашел в кафе. Хотелось увидеться с Чаном, рассказать о своем дне, о работе, излить эмоции по поводу Юны. Больше этого хотелось послушать его, услышать, что с ним все хорошо, что с работой все супер. Но нельзя отрицать то, что искал он его прежде всего для того, чтобы убедиться в том, что они все еще друзья, что они все еще близки, что все не уйдет от одного нелепого поцелуя. Но все-таки было страшно, что все пойдет как можно хуже, что сегодня Чан не просто занят, а намеренно не хочет видеться с Чанбином. Тревожно, но глаза боятся, а тело идет искать хена.       Вот только лучика не было видно в зале. Знакомым был лишь Минхо за стойкой, который оглядел парня так же надменно, как и всегда, но нотка удивления все же проскользнула, все остальные были не так знакомы Бину, обычно в кафе он разговаривал и смотрел только на Чана, ну и по мелочи с Ли и Сынмином.       Подойдя к стойке так же осторожно, он молча взглянул на сонбэ. Последний так же молчал, даже не поздоровался, только лишь выпрямился и показал, что почти готов слушать, но и не скрывал, что Чанбина он не сильно рад видеть.       — Здравствуйте, Минхо-сонбэ. — прокашлявшись, начал младший.       — Здравствуй. Американо, как обычно? — на удивление, интонация немного дружелюбная. Хотя, Чанбин редко брал тут кофе, обычно Чан приносил ему зеленый чай и всякие питательные штуки с рисом, мясом и овощами. Хен всегда говорил, что чай должен способствовать хорошему сну, а о еде узнал от самого Чанбина после тренировки. — Я не буду пичкать тебя чаем, видно, что ты его не любишь. Чан обычно таскает тебе американо на обед, когда ты начинаешь уже морщиться от чая. Чана здесь нет, так что делаю тебе кофе или что?       — Чан-хена нет? Разве сегодня не его смена?       — По состоянию здоровья не пришел, а зачем он тебе? — дружелюбная интонация пропадала, но куда важнее было то, что с хеном.       — Я хотел увидеться с ним сегодня, в универе я его так и не нашел. У него что-то серьезное?       — Не знаю, он не захотел говорить. — Ли отвернулся, начиная расставлять мытые стаканы. — Не ищи его, Со Чанбин, не трогай его сейчас. Мне хватило субботы, поверь, я все еще хочу вломить тебе за то, что ты просто ушел, оставив его в комнате. Да, он старший, он кажется опытным и довольно смелым, но он все еще такой же человек, как и ты. Как думаешь, он бы поступил так, увидя тебя в слезах? — Минхо давил, но заслуженно, даже очень. Чанбин лишь виновато опустил глаза в пол. — Это был риторический вопрос. Я знаю, что случилось между вами тогда, я знаю, что было до этого, я знаю, что было после этого. Так что- —       — Хен рассказал тебе? — Чанбин спросил осторожно, пытаясь хоть немного прочувствовать, что было с хеном после того, как он уехал тогда.       — Не перебивай, пожалуйста, вежливый хубэ. — Минхо проговорил это на выдохе. — Ему нужно было хоть с кем-то поделиться, он и так многое держит в себе, так что не осуждай его за откровенность перед лучшим другом, то есть передо мной.       Минхо повернулся обратно, начиная смотреть Бину в глаза, словно был намерен достать до души, чтобы его уж точно поняли и услышали, а после сказал серьезно и слегка печально:       — Чан многое делает для всех, старается во многом угодить, тебе особенно. Ты ведь не тупой, прекрасно понимаешь причину такого отношения, просто не хочешь принимать, но нужно, поверь мне. Если тебе не нужно все это, если ты не такой, то не мучай его, Чанбин. Уйди, перестань с ним общаться, отшей его прямо и без сожаления, но не мучай тем, что постоянно даешь надежды и поводы растить эти чувства дальше.       Оставить Чана… Со не сможет, Чан довольно много принес в его жизнь за пару месяцев. Да и с каждым днем Бину хочется больше узнавать о хене, видеть его улыбку и ямочки на щеках, слушать его всякие истории и самому рассказывать ему свои. Это кажется важным. Оставить его будет тяжело.       — Но если тебе это нужно, если ты такой же, как он, если ты тоже чувствуешь похожее, то прими это и расскажи ему. Подумай и покопайся в себе, бежать и откладывать нельзя. Пока не разберешься в себе и не примешь точного решения — не трогай его. — Бин не успел ответить из-за звона колокольчиков. — Все, вали давай, клиенты идут.       Чанбин и ушел. Сегодня он так вымотался всеми этими раздумьями, что уснул довольно легко и не просыпался до утра. Ему снился пляж, он гулял по нему вместе с Чаном. Они не разговаривали, слушали музыку Чана через его наушники и просто улыбались. Хороший был сон.       Ночь была хорошей, но утро не особо. Проснувшись, Чанбин на спех позавтракал и впопыхах собрался, впервые он проспал за долгое время. В универ он прибежал минут за 7 до начала пары, встречаясь с любопытными взглядами. Его быстро подхватил Хенджин у раздевалки и достал из кармана совместную фотку Чана и Бина после второго вечера маникюра, которую Чан выложил в Инсту. Только у фотки была подпись «Педик-Чан заразил Со Чанбина. Теперь каждую ночь они трахаются под светом луны». Сказать, что у Чанбина испортилось настроение, — не сказать ничего.       — Я нашел это на доске возле расписания, я пришел пару минут назад. Чонин написал, что еще одна такая была возле его аудитории. — он говорил негромко и с явным беспокойством. — Чан-хен, кстати, сегодня пришел на занятия.