***
Идя по улице, в темноте, где изредко расставлены фонари, можно легко наступить в лужу. Чан и Бин сейчас чувствовали это на себе. Они доехали до кафе, и оттуда им пришлось идти пешком, ведь Минхо еще не закончил, да и, видимо, потом у него какие-то важные дела, поэтому машину он не отдал. На улице было холодно, поднялся ветер, шел мелкий снег, больше похожий на морось. И так влажные до этого кроссовки старшего теперь во всю хлюпали, никак не грея ноги, а в куртке, которую он купил только в этом сезоне, был замечен еще один минус — широкий воротник. Да, он был чуть высокий, но широкий и без каких-либо завязок, из-за чего не спасал шею от ветра. И вот, весь съёжившись, он шел бок о бок с Бином, которому так же было холодно, но одет он больше по погоде, нежели его хен. — Нет, Чан, так не пойдет. — он остановился, снимая свой шарф и плотнее завязывая воротник. Чан посмотрел на него вопросительно. — Ну правда, чем ты думал, покупая такую куртку, но не купив к ней шарф? Как ребенок прямо, ты чего? — он подошел чуть ближе к нему, и, сложив шарф пополам, повязал его на шею Чана. — В твоем возрасте опасно болеть, старичок. — посмеявшись, Бин пошел дальше, пока Бан пытался сохранить невозмутимый вид. От подобных проявлений заботы младшего он готов был растаять, ведь заботятся не о ком попало, верно? Шлепая по слякоти, пытаясь разглядеть лужи, они говорили. Говорили, говорили, говорили. Обо всем: о ощущениях тату, о завтрашних парах, о недавно вышедшей дораме. Говорили так увлеченно, что не обращали внимания ни на холод, ни на промокшие ноги, ни на сдувающий все на своем пути ветер. Чану казалось, что даже в самую плохую погоду ему все будет нипочем рядом с Чанбином, а Чанбину же, в свою очередь, казалось, что с Чаном даже такая погода может быть неплохой. Дойдя до развилки, когда одному нужно идти в общежитие, а второму к себе в квартиру, они все так же обнялись на прощание. — Давай, хен, доброй ночи, — проговорил Бин, отстраняясь. — не упади в лужу только, хорошо? — Хорошо, постараюсь, — не переставая ни на секунду улыбаться. — хороших снов, Чанбин-а! Отойдя не дальше, чем на пару метров, Со услышал позади себя что-то вроде «твою мать…», что явно не говорило ни о чем хорошем. Обернувшись, он увидел Чана, закрывающего лицо руками. — Хен, что случилось? — Все так же стоя на расстоянии пары метров, спросил младший. — Я, видимо, оставил ключи в машине Минхо… Ключи от квартиры… А он же сейчас по делам поедет, домой вообще вряд ли вернется. Скорее всего, уже уехал… — убрав руки от лица, негодовал Бан. В голосе сквозило отчаяние. — Хей, все не так плохо. Просто пойдем ко мне в общежитие. — увидев круглые и почти неверящие глаза Чана, он спокойно сказал, — Я часто ночую у тебя, так что тебе тоже стоит хоть раз почувствовать мое гостеприимство. Да и парни будут рады видеть хена. Не дав парню и слова вставить, он развернулся и пошел в сторону общаги, поманив старшего рукой. На вопросы о том, как они войдут в общагу, ведь у Чана-то и пропуска нет, Бин лишь ответил, что все нормально будет, параллельно строча сообщения Хану о том, что у них гость.***
Что ж, пройти действительно удалось без проблем. Вахтерше было настолько все равно, кто такой Чан и зачем ему вдруг на ночь глядя стало надо не в свою общагу, что она просто проверила его металлодетектором и пропустила своим пропуском. Поэтому сейчас они спокойно поднимались по лестнице, уставшие и замерзшие. Шли они молча, слушая, как хлюпают кроссовки. Доходя до нужной двери и только собираясь ее открыть, они чуть не были сбиты этой самой дверью, которая распахнулась в сантиметре от них. Из дверного проема высунулось знакомое лицо с веснушками, которое сразу же заулыбалось при виде парней. — Здравствуй, хен! Привет, Бин. — Проговорил парень, не скрывая радости, чуть отходя от проема, давая им зайти. — Мы вас ждали, честно. Я там приготовил пасту на ужин, поешьте, пока горячее. — говорил Ликс, идя в сторону кухни. — Хорошо, обязательно поедим, Ликс, спасибо. Хотя, я думаю, что хену лучше сначала сходить в теплый душ. У него буквально все ноги мокрые насквозь! — Ответил Бин, снимая свои кроссовки и ставя их на сушилку в ванной. Там же откуда-то из полки достал полотенце и, протянув его моющему руки Чану, велел сначала принять душ и только потом приходить на кухню. Одежду Чана сразу заставили кинуть в стиралку, а сухую и чистую обещали принести. Стоя под теплым, слегка горчим душем, все тело, а особенно ноги и руки, слегка покалывало, но в этом был даже какой-то свой кайф. Почему-то, Чану очень захотелось найти именно шампунь Бина, и он его нашел. Третья по счету баночка была с очень знакомым и таким приятным, родным запахом, что ошибиться было невозможно. Было ощущение, что этот запах он запомнит надолго, как и баночку шампуня. Переодевшись в чистую одежду, как он понял по стилю и, опять же, запаху, Бина, Чан пришел на кухню, где за столом уже собрались все комнатные жители. Поздоровавшись с хеном, все начали есть и обсуждать домашние дела. Такая уютная и семейная атмосфера напоминала Чану о доме. Он решил, что в этом году точно на праздники съездит к семье. — Хен, как тебе татуировка? Бин хорошо постарался? — все так же по доброму спрашивал Ликс. Он единственный во всей компании не выглядел уставшим и довольно бодро со всеми разговаривал. — Да, тату шикарная, Чан-хен! — С набитым ртом сказал Хан. За это он, кстати, получил слабо по шее. Видимо, Бин контролировал их манеры за столом. — Мне тоже она очень нравится. Чанбин-а и вправду очень хороший мастер. — ответил Чан, улыбнувшись так тепло, как только мог. — Я же говорил, что он крутой. — так же добавил Чонин. Ребята действительно не скрывали радости от визита старшего. Вообще, как сказал Хан, Чан умел располагать к себе. С ним было приятно болтать, да и можно было узнать много нового. Так за столом сказали ребята, смутив Чана, казалось бы, максимально сильно, как только можно было. Так ужин и прошел. Чанбина заставили мыть посуду, а Бан вызвался протирать чистые тарелки. Остальные же пошли готовить спальное место для хена, то есть расправлять кресло, искать подушки и постельное белье, ну и так далее. Оставшиеся на кухне молча убирались. — Будь здоров, — сразу же сказал Чан, как только Бин чихнул. — не заболел случайно? — Буду, спасибо, — ответил тот, шмыгнув носом. — кто знает. Но надеюсь, что все же нет. А ты как себя чувствуешь? Промок и промерз же до костей, а ведь только татуировку набил. Как бы осложнений не было… — У меня сильный иммунитет, так что не думаю, что простужусь. Наконец, протерев последнюю тарелку, Чан отложил полотенце и поставил посуду в полку, мельком вновь взглянув на свою татуировку. — Чанбин-а, все-таки, почему спираль? Да еще и развернутая. — все же решил уточнить Бан, глянув парню в глаза. — Хен, не важно. Ты сам поймешь, почему именно она. Хотя, может и не поймешь, тут уж как судьба сложится. М-да, такой ответ, конечно, мало что прояснял. Ну, ничего не поделаешь. Наконец, все начали расходиться по койкам. Если у Чана, Бина и Чонина не было пар с утра, то у оставшихся двоих они были, так что все решили уже лечь и нормально выспаться. Хан отрубился почти сразу же, как только его щека прикоснулась к мягкой подушке, а вот Бан и Со только готовились ко сну. Оба обсудили дела с утра и пришли к выводу, что никуда им особо не нужно. Так и улеглись: Бин на своей кровати, Чан на кресле. На вопрос старшего о кошмарах, Бин лишь махнул рукой, говоря, что ему уже лучше, так что волноваться уже нет необходимости. Выпив таблетки, что были в прикроватной тумбочке вместе с бутылкой воды, Со накрылся одеялом, прижимая к себе плюшевого зверька. Умиляясь с этой картины, Чан выключил свет, желая всем доброй ночи. Сейчас, лежа в комнате Бина, в его одежде, чувствуя от своих волос запах его шампуня, голова начинала кружиться от переизбытка чувств. Где-то в глубине души плавало ощущение чего-то нового, будто некая часть его, что была потеряна еще давно, наконец нашлась. Чан не знал, надолго ли это чувство. Не знал, почему такие чувства вызывают именно мысли о Со Чанбине. Он ничего не знал, но чувствовал, что опасаться этих чувств не нужно. Ведь это все связанно с Бином, а как можно опасаться чего-то, что связанно с ангелом?