— Мы безнадежны, Грейнджер.

Казалось, звуки погони не смолкают, нарастают, преследуют. Она оборачивается, но никого. Она одна. Только ей удалось спастись, но главная упрямица фараонского гарема знает - это её последняя ночь. Она бежит дальше. Мимо высоких стен и башен, где несут свой пост караульные. Бежит к воде, к величественной реке-кормилице - Нилу, прося Богов сберечь самое ценное из её сокровищ. Главный дар. Бежит в тени, мягко ступая на носки, боясь издать лишнего звука.

— Ещё пятнадцать штук сверху и мои новые Rolex и ты станцуешь для того блондина, — он указал пальцем куда-то за спину, что девушке с парнем пришлось обернуться. И, каково было удивление Эвтиды, когда Ливий указал на того самого таинственного незнакомца, с которым она столкнулась на улице. — Думаешь, я не видел, как вы обжимались? — он усмехнулся, а Аш одобряюще рассмеялся. — Но, — голос Ливия был непривычно строг и серьезен, будто он действительно заключал сделку, — станцуешь так...

Эва прожигает глазами, расколовшуюся на части маску, что будто является олицетворением собственной жизни. Как, например, она выживала в трущобах, ежедневно подвергаясь побоям от родного отца, а потом повстречала Исмана и сбежала к нему; как Реммао начал обучать её темному ремеслу; как встретила впервые Амена в темном переулке — Эва могла подобрать множество примеров из жизни идеально подходящим под эту метафору, когда жизненный путь раскалывался надвое, предоставляя Эвтиде выбор.

Головой Эвтида это понимала, но сердце… сердцу не прикажешь. Только сейчас Эвтида поняла простую истину, о которой ей говорили столько лет. Сердцу не прикажешь, и как бы Эва ни старалась приказать своему не думать об эпистате, оно сделало свой выбор. Впустило его настолько глубоко, что ни одно проклятие, ни один защитный амулет не смогут его оттуда убрать. Губ касается грустная улыбка, прекрасно понимая, что все маски сброшены и жизнь её потрепанная находится в руках стоящего напротив мужчины.