Всё же сложно так усердно делать вид и долго, что не замечаешь эти глаза. Невозможно, невыносимо, трудно. Глаза Кайзера, напоминающие взгляд хищника, явно проделают дыру в нём: прикованных, впивающиеся куда ни попади, на тело Исаги — без капли здравого смысла, нагло любуясь. Как же не замечать глаза, полные желания? А осознать, что ты причина — ещё стыднее.

Как судьба могла дать произойти такой ужасной шутке, если они даже поговорить спокойно без реплик «уничтожить» и «я тебя обыграю» не могут?! К чёрту. Пошло всё куда подальше. Это невыносимо трудно принять...

Учитель попросил Дазая помочь Сигме с проектом по литературе, на что тот согласился. Ранее, до этого, они не общались, но после того, как Осаму заметил кое-что необычное в нём, он решил поиграться. — Привет, я тут слышал, что у тебя с литературой плохо. Меня попросили помочь тебе с проектом, ну как? Сигма не задумываясь, тут же согласился, покачав головой. Только он не знал, во что ввязался...

Несс не может быть без него. Кайзер всегда должен помнить о нём. Произносить его имя, словно мантру. Думать только о Нессе. Только о нём. Это было мантрой. Истинной, попутно преследуя каждый его шаг: вне поля, вне сознания. В каждом, блядском, проклятом матче, кажущимися уже благословением для Несса. Пока рядом Кайзер — ничего не страшно. Не страшны ни невзгоды, ни Несс самому себе.

— Я не могу, — Легоши вздыхает, а затем ему приходится снова вдохнуть, и Луис пользуется этим, просовывая два пальца в рот и прижимая кончики пальцев к его шероховатому языку. Волк стоит неподвижно, застыв, глаза широко раскрыты, а зрачки настолько расширены, что радужная оболочка представляет собой ничто иное, как линию — говорят, как олень в свете фар, и о, ирония. — Только один раз, — пытается убедить Луис, говоря откровенную ложь. Ах, это было бы почти смешно, если бы это...