Теперь, спустя почти три месяца с их первой нелепой переглядки, Клара любовалась его рукой, аккуратно погружающейся в остывший песок берега. Сухие узкие пальцы ритмично пропускали крупинки. Что-то просто заставило её это сделать, и она не хотела сопротивляться. Поэтому Клара положила ладонь рядом — так близко, как еще не были их руки, почти задевая его. — Так можно? — тихо спросила она, едва касаясь его мизинцем — кожа у него была грубой и теплой. — Можно.

В Тардис Джон не разрешал курить, он говорил: Роза Тайлер, шестьдесят четыре сотых грамма аммиака оседает внутри тебя от этой сигареты и почти один грамм оксида углерода вот здесь, посмотри, — он всегда смешно постукивал по огромной панели своего трейлера, казалось, половина кнопок и рычагов на ней ничего не делали, но он любовно оглаживал каждую деталь, когда они стояли в огромных пробках на выездах, или постукивал по кнопкам, придумывая, куда они двинуться дальше.

Наверно, все началось с улыбки. Когда в дождливый сентябрьский день в двери магазинчика мистера Фелла зашел высокий мужчина в черных очках, казалось, содрогнулось пространство — задрожали листы немногочисленных растений, пошатнулись тяжелые шкафы, и даже как будто зашуршали страницы книги «‎Страсть»‎ Э. Дж. Кроули у Азирафеля в руках. Впрочем, может, это был лишь ветер.

— Это было больно? — Мягкий голос Азирафеля вдруг обрел странную приглушенную твердость, и Кроули почувствовал внимательный, глубокий взгляд. — Что «это»? — Звучит слишком коротко и хрипло, чтобы поверить, будто он и правда не чувствует, о чем был вопрос.

— А что за диджейка? — Это моя птичка, — Серый ухмыляется снова, довольно и многозначительно, хитро сверкая клыками. У Леры в груди смесь возбуждения и пьяного восторга — охренеть, типа прям его?! А потом резко так — а в смысле его?!