Первое, что приходит в голову, не самое верное, но все же первое: мышцы. Сплошные мышцы. Широкие плечи и собранные в тугую дулю волосы. Нет, не в тугую: несколько прядей выступает, и он убирает их назад своей белой-белой ладонью. Он обнажен по пояс, и Годжо даже не уверен, этот ли факт выбивает его из колеи. Он прекрасно знает, что прекрасным может быть любое тело, будь оно женское или мужское. Но все желание стирать этот клуб с земной поверхности внезапно пропадает у него.

Чуя, говорят, без проблем сломает челюсть любому, кто приблизится ближе, чем на метр, к его сестре. О нем многое говорят: дикий, агрессивный. Жестокий. Но все же Дазаю сегодня он улыбается чуточку мягче.

Фактов несколько: Дазай болен. Ода иногда забывает в его компании, что это так, потому что, ранняя пташка, все еще не может привыкнуть к ночной смене и задумывается, не подсыпает ли кто-нибудь в его кофе точно так же перепутанные таблетки. Именно поэтому он не любит выходить в ночь на дежурство. Вторая причина: ночь — время для самых надоедливых пациентов.

Кен усмехается невесело. Такемичи Майки не знает, а он вот очень даже хорошо знает. И даже то, как летят зубы и мясо, как только кто-то касается человека (или байка) с биркой «собственность непобедимого Майки». И даже то, как трудно бывает жить с этим знанием.