Витя курил на деревянных ступеньках, специально не вслушивался, но среди общей какофонии музыки, звона посуды и голосов, всё-таки различал поплывшую от алкоголя речь Космоса. И когда тот заявил, что бухло кончилось, но он сейчас мигом сгоняет, Пчёлкин оказался на переднем сидении Линкольна ещё до того, как Кос сам тяжело плюхнулся на место водителя.

Серёжа ласковый, но осторожный как пустынный кот: то сам радостно напрыгивает на Тихона при встрече, просит сигарету, что-то эмоционально рассказывает. А то смотрит настороженно, на расспросы отмалчивается, кусает губы. Тихон терпеливый, но от таких контрастов немного едет крышей и иногда сам ведёт себя не пойми как, будто заразился от непостоянного Горошко.

И тут рядом шумно затормозила машина. Свет фар косо прорезал дождевую завесу. Хлопнула дверца. Высокий (чуть пониже двухметрового Игоря) парень с кислой миной на лице оглядел происходящее и раскрыл над головой огромный чёрный зонт. В правой руке — Игорь сразу разглядел приметные пятнышки — у него был стаканчик с логотипом кофейни, в которой обычный американо стоил как крыло самолёта.

В приюте у Серёжи никого не было, кроме Птицы. Маленький одинокий Разумовский привязался к нему всем сердцем. Засыпая, зарывался пальцами в мягкость перьев, позволяя обвивать себя огромными крыльями, как двумя щитами. Серёжа любил Птицу так же, как Птица любил его. Они росли бок о бок и со временем стали бы одним целым — совершенством, обладающим идеально подобранным набором качеств. Тем, кто способен достичь куда большего, чем владение собственной соцсетью.

Так глупо. Наверное, нужно было легко отшутиться «конечно, Серёг, тут все от тебя без ума» или просто «это чё за приколы?». Но пауза после нелепого «что» слишком затянулась. Юра краснеет, выдавая себя с головой, себя и влюблённость эту свою тупую.