Их игра не нуждалась в победителях и проигравших. Суть её заключалась в другом. В густом стальном запахе, который расплывался по комнате и наполнял лёгкие. В тихом журчащем звуке, с которым кровь лилась на дно миски. И в распахнутых тёмных глазах, честности в которых было больше, чем в самых громких и самых искренних клятвах.

Кровь бывших пиявцев была не просто отравлена, она таила в себе месть погибшего стратилата. Она была готова уничтожить любого, кто захотел бы её испить, но в первую очередь была наказанием для тех, в чьих жилах текла. Потому что слуга не должен жить дольше своего хозяина. И всякий пиявец, не сумевший уберечь стратилата от гибели, носил её в себе, как клеймо.

После папиной смерти Лёва понял, что «держать ворота» — это не только про футбол. Это вообще про всё. Про дом, про школу, про жизнь. Каждый день тебя что-нибудь атакует, и, если ты «не держишь ворота», оно бьёт тебя под дых и даже не думает извиняться.

А что вот делать, если спасти не можешь? Если сидишь, как пень, и знаешь, что человека ждёт — маленького такого человека с тонкими руками? Сказать ему? Правду сказать? Мол, ты потерпи, потерпи, скоро полегче будет. Только это полегче, оно же фикция. Оно… Враньё это, вот что.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как его, едва живого, Свечников поднял с промёрзшей, залитой кровью земли, и ещё меньше — с момента, когда мальчик понял, что смерть таки не обошла его стороной. Жизнь закончилась — но вместо царствия небесного Олеку явилась русская земля, простирающаяся на много вёрст восточнее Царства Польского. Лошади, тянувшие за собой их кибитку, с каждым днём увозили его всё дальше и дальше от родного дома, оставляя позади его семью, его прошлое и сотни мертвецов.