Одинокая дорога

- Чёрт побери, нельзя аккуратнее, а?! – выругалась Вайолет Борегард, когда толстая игла с леской прошла под кожей. – Больно ведь! - Потерпи, - выругался Фаустус, игнорируя все попытки пациентки слезть с операционного стола и убежать куда-нибудь подальше от хирурга с капканом вместо нижней челюсти. И как только она, лучшая в мире акробатка-убийца, попалась в такую нелепую ловушку? Девушка просто возвращалась в своё временное убежище, когда на неё напали вооружённые бандиты и один из них в процессе драки полосонул ей острым ножом грудную клетку. Сначала девушке показалось, что рана несмертельная (с её-то нечеловеческой гибкостью и не такое заживает), да вот только Габриель, встретив знакомую по несчастью на пороге, тут же повёл её в свой кабинет. Да, она перечила, ругалась матом и посылала хирурга во все известные и неизвестные стороны, но тот всё-таки смог с ней справиться и усадить на место. А сейчас аккуратно орудовал иглой и леской, зашивая поражённый участок кожи, не соизволив его даже обработать специальными средствами; они всё равно давно мертвы, а эти ненужные прелюдии лишь отнимают у них двоих время. Игла с неприятным лопающим звуком проходила сквозь кожу и мышцу, ведя за собой змею-леску, которая рисовала на груди акробатки необычный узор в виде кривой улыбки. Да, это иронично даже в каком-то смысле. Габриель старался ни на что не отвлекаться, пока проводил операцию, а вот Вайолет постоянно вздыхала и делала вид, что ей всё это надоело или она вообще куда-то опаздывает. Хотелось ещё в адрес доктора кинуть пару ласковых фразочек, но когда она видела его сосредоточенный взгляд голубых глаз, в которых давно не было хоть какой-то жизни – желание тут же отпадало. Она даже не заметила, как Фаустус прошёл по её коже иглой в последний раз, а затем отрезал леску, чтобы завершить операцию на высокой ноте. Этот нитяной шрам на груди Борегард – настоящее произведение искусства; мужчина облизнулся, вот только увидеть это было невозможно – низ его черепа был полностью скрыт медвежьим капканом, который он когда-то поставил себе по глупости. По глупости – как считали другие. А ему, Габриелю, не просто нравилось: он с чужими частями тела и имплантами из подручных средств чувствовал себя настоящим, идеальным человеком. Психологический диссонанс его и погубил в итоге. Фаустус, откинувшись на спинку стула, внимательно начал изучать тело Вайолет; иронично, но судьба по случаю смерти свела их вместе – они должны действовать бок о бок, чтобы выбраться из этого Ада и вернуться к жизни. По-другому – воскреснуть. И всё-таки в его голове никак не укладывалось, почему она так глупо умерла: пытаясь защитить себя от изнасилования, надорвала себе спину, спровоцировав внутреннее кровотечение. А чёртовы копы не додумались вовремя вызвать неотложку, чтобы спасти жизнь звезде цирка. Видимо, не судьба. А вот свою смерть Фаустус даже не считает страшной или… ошибкой. Он умер от заражения крови, когда приделывал к своей челюсти чёртов капкан, также не удосужившись заранее обработать рану. Вот так, вживую, он сам себе вынес приговор. Вот только ни черта не жалеет о своей смерти. А Вайолет… Она тут как раз находится по ошибке. Поймав на себе взгляд хирурга, девушка прикрыла голую грудь руками, но вот почему-то покинуть кабинет Габриеля не стремилась, будто бы ей неожиданно стало интересно, как молодой человек поведёт себя дальше. Врач-сумасшедший стеклянным взглядом приковался к её необычному телу, практически не моргая: он бы сделал её идеальной, именно такой, какой он видит в своих мечтах, но мозг тут же отвергает странную идею, потому что… в ней всё так. Нет ничего такого, что хотелось бы изменить, пришить, отрезать или увеличить-уменьшить. Она просто такая, какая она есть, – просто идеальный экземпляр женщины. И, возможно, свежий нитяной шрам просто пестрее украсил и без того ценное произведение искусства. - Чего пялишься-то? – плюнула Борегард, которой надоело слушать затянувшуюся тишину. – Что, наконец-то пошлые мыслишки в голову засели, да? А то вечно из себя строишь какого-то недотрогу. - Если ты про то, что я не напиваюсь, как это чудовище природы - лилипут Чертёнок или наш великий судья, или про то, как наши драгоценные кандидаты на возвращение к обычной жизни текут при виде груди и стройных ног Белладонны, то ты глубоко ошибаешься. - Что, наша библиотекарша тебе не нравится? – с азартом приняла игру на себя Борегард, уже упираясь руками о края операционного стола и забыв, что она вновь сверкает перед хирургом своим бюстом. Не внушающим размером, конечно, как у той же Мэри Кохерто, но Борегард никогда особо не жаловалась. – Может, ты как наш дорогой Вайтфилд – засматриваешься на мужчин помладше? - По-твоему я гей-педофил – кошмар подростков, у которых стоит на всё, что движется? – Габриэль рассмеялся. – Вздор. Мои вкусы вам, может, и не понять, но сейчас… у меня, наверно, впервые в жизни случился психологический диссонанс. - В каком смысле? – вопросительно глянула на хирурга девушка, не понимая, к чему он клонит. Габриель усмехнулся, видя, как девчушка с фиолетовыми волосами хлопает ресницами, потеряв нить и суть разговора. Глупышка Вайолет, которая вечно любит строить из себя умную, но на самом-то деле… Фаустусу в голову закралась мысль, что неплохо было бы ей сделать операцию на череп, но орудовать грязными инструментами по её голове – как-то не хочется в виду того, что может случиться летальный исход. Тут даже его любимый метод лоботомии не поможет. А ведь глупость ей, акробатке, очень даже к лицу. Возможно, что он очень сильно поспешил с выводами. Хирург, встав с места, подошёл вплотную к Вайолет и посмотрел на неё сверху вниз, чуть касаясь металлической кромкой своих стальных челюстей её лба; Борегард, почувствовав холод металла на своей коже, чуть сжалась, боясь, что будет дальше. Возможно, её игра «доведи Фаустуса до истерики» решила свернуть в более опасный поворот… к её жизни и смерти. Борегард нервно сглотнула и приготовилась к худшей участи, ведь она прекрасно знала способности этого страшного сумасшедшего. И её даже собственная акробатика не спасёт. И как только Габриель поднял на девушку руку, она зажмурилась, боясь, что мужчина вонзит свой любимый скальпель ей в череп. Но… Этого не произошло. Вместо заранее выдуманных мозгом болевых ощущений девушка почувствовала на своём подбородке скользкие пальцы, обтянутые резиновыми перчатками, на которых остались кровавые полосы от предыдущих пациентов. Эти прикосновения были столь нежными и лёгкими, что вообще не в стиле Габриеля: обычно он груб, жесток и предпочитает насилие, а сейчас… Сейчас что-то в нём изменилось. Даже когда Вайолет поймала на себе его мягкий взгляд, он сама почувствовала странное тепло, возникающее откуда-то там, где находился свежий нитяной шрам. Или, может быть, так разыгралось воображение? - Интересно, почему столь очаровательным созданиям суждено умереть так быстро и никчёмно? – наклоняет голову чуть в бок Фаустус. – Ты не должна быть здесь. Здесь не твоё место. Этот Ад не для тебя, Вайолет. - Почему ты так решил? – она уже не старается строить из себя недотрогу и не выстраивает щит из маски капризной девушки, которая и может делать, что только язвить и портить окружающим настроение. - Потому что идеал не должен находиться в Аду, Борегард. Вайолет вздрогнула; слова Фаустуса слишком сильно задели её эмоциональный фон, заставив распахнуть глаза и слегка приоткрыть рот в немом шоке. Никто никогда не говорил ей ничего подобного, а тут, при странных обстоятельствах, ей говорит это человек с металлическими челюстями, который отправил на тот свет свыше десятка своих пациентов, потому что пытался сделать их настоящими, но никак не получалось. А тут, в Аду, повстречавшись с акробаткой, он испытывал эмоциональный дискомфорт, просто даже глядя на неё: акробатка, вроде не блещущая красотой и роскошными формами, всегда считала себя обычной и ничем не выделяющийся девушкой среди миллиона множеств таких же, как она. А тут в неё вселяет надежду какой-то маньяк. Удивительное стечение обстоятельств. - Надеюсь, что ты всё-таки сможешь отсюда выбраться, - с какой-то долей разочарования говорит Габриель, смотря в глаза Вайолет, но уже отпустив её подбородок. – Не хочу, чтобы ты страдала потом в геенне огненной. - Почему именно я? Почему, например, не Белладонна? – всё ещё ни черта не понимает Борегард. - Они фальшивки, а ты – нет, - улыбается Фаустус. – Так что я постараюсь сделать так, чтобы ты отсюда выбралась. Девушка ничего не ответила и, взяв с собой кофту, спрыгнула с операционного стола, и уже хотела направиться к выходу из кабинета хирурга, как, повернув голову, заметила, что Габриель, вновь развалившись в любимом кресле, пристально следит за ней. И Вайолет улыбается, просто потому, что она поняла, что имел в виду доктор под этим самым «психологическим диссонансом». Вот только именно сейчас она осознала, что спешить ей некуда, и, отбросив фиолетовую майку прочь, вновь уселась на операционный стол, дрыгая ногами, словно какая-нибудь школьница, ожидавшая в коридоре, когда её вызовет к себе директор. Вот сейчас сам Габриэль был немного в шоке от её поведения, потому что он надеялся лишь на два исхода: либо Борегард его пошлёт далеко и надолго, а потом, выйдя за дверь, покраснеет до чёртиков, либо просто пройдёт мимо, но ничего не скажет, и он сделает для себя вывод, что её глупость – не очередная маска, чтобы скрыть себя настоящую. Зато Вайолет надолго запомнит его выражение лица… судя лишь по глазам. - Что-то стряслось? – осторожно поинтересовался хирург, вставая с места и проходя к пациентке. Почти также, вплотную, смотря на неё сверху вниз. - Ничего, - смущённо отвела взгляд Борегард, - просто… Просто я поняла, что ты имел в виду. - И что же? Неожиданно для них двоих Вайолет обнимает врача за шею, причём так крепко-крепко, будто он прямо сейчас куда-нибудь испарится или с силой оттолкнёт её от себя. Но такого не случается. Более того, он, отойдя от шока, сам обнял Борегард, боясь прикоснуться своими стальными челюстями к макушке головы Вайолет – просто, судя по всему, ей неприятен холод металлической конструкции на его челюстях. Но сейчас всё это неважно для акробатки, потому что она, не слыша стук человеческого сердца, поставила крест в своей душе – она ради Габриеля выберется из этого ожившего наяву кошмара, но только с одним условием: - Ты пойдёшь со мной, - прошептала она, поднимая на него взгляд. – И это не обсуждается. - Мы уже так заговорили, да? - Учусь у профессионалов, - засмеялась Борегард, в шуточной форме отталкивая от себя хирурга. – И да, перестань пялиться на мою грудь. Это же, чёрт побери, неприлично! - Ты час с лишним как-то не волновалась об этом, - скрестил руки на груди врач, щёлкнув металлическими челюстями. – Или тоже испытала психологический диссонанс? - Да пошёл ты, - улыбнулась Вайолет и, спрыгнув с операционного стола, подошла к выходу из кабинета, - просто кто-то должен иметь чувство такта и культуры. - Ты говоришь об этом, находясь в Аду, в кабинете врача-маньяка, ты в курсе? - Ты перебарщиваешь, Габриель. - Вечером не буду этого делать. - Вечером? – вновь ничего не поняла Вайолет. Габриель звонко рассмеялся, виду в очередной раз растерянность на её лице. Видимо, до Борегард либо долго доходит, либо она сама в процессе разговора теряет его суть. Но когда Фаустус сделал вид, что ему плевать на акробатку и вообще надо работать, в голову Вайолет прокралась одна очень притягательная мысль, к чему клонит хирург… И, судя по тому, как он на неё посмотрел, она явно правильно трактовала его «загадочное» предложение. Девушка залилась румянцем, хоть и пыталась скрыть свой эмоциональное состояние: она девушка бойкая, с острым язычком, а тут себя как девица ведёт, которой впервые в жизни сказали комплимент. Ну, и ей это нравилось. И прежде чем уйти из кабинета окончательно, Вайолет, сменившись в лице, быстро кинула: - Только не кусайся в процессе, ладно? - Хорошо, не буду, - отчеканил Фаустус. Борегард улыбнулась краешками губ и, повернув дверную ручку, вышла из кабинета, и направилась прочь. Скорее всего, её путь лежит через бар. Сегодня её чуть не заставил врасплох хирург с металлической челюстью, которого надо бы бояться, вот только у Вайолет на этот счёт происходит психологический диссонанс: от Габриеля не хочется убегать, а вот обнять, приласкать и просто пожалеть – это да. Вайолет скрипнула зубами: наверно, ей стоит напиться, потому что на сегодня она получила слишком большое количество информации; во-первых, она нравится чёртовому психопату, во-вторых, сегодня вечером у неё ожидается бурная ночка с этим сумасшедшим. - Нет, однозначно стоит напиться, - сделала вывод девушка и, не удосужившись напялить на себя майку, быстрыми шагами направилась прямиком в бар, где, как она думала, сейчас напивались её братья по оружию и пытались заставить Белладонну Мэри Кохерто сделать кому-нибудь из них минет. Если у них вообще мозги работают в правильном направлении. Фаустус усмехнулся, услышав, как за входной дверью лёгкие шаги уже не слышны; всё-таки есть у них двоих что-то общее, и это не только желание выбраться из Ада и воскреснуть дома, с чистыми мозгами и очищенной от грехов старой жизни душой. А ещё оба испытывают вечный психологический диссонанс… Друг к другу.