Одинокая дорога

Человек, сидящий перед ним, утверждал, что он – его отец; Хоумлендер молча проглотил это, хотя и продолжал пребывать в шоке – настолько, что позволил себе пригласить этого… Супер даже не знал, как правильно его назвать: родителя, приятеля, старого знакомого, призрака из прошлого?.. Но отчего-то поверил словам, которые Солдатик выдохнул в трубку той ночью – подобных совпадений просто не могло быть! Джон просто наблюдал за тем, кто парочкой дней ранее без колебаний отпиздил его до синяков под глазом, а сейчас сидел, вальяжно развалившись на стуле, так жадно цеплялся за бургер с хашбрауном, что у самого Хоумлендера заурчало в животе. Солдатик ел так, словно его морили голодом на протяжении столетий; он чавкал, облизывал пальцы, набивал щёки, мыча от вкусовых ощущений, и Джон сглотнул; чёрт, он же ел эту поеботу – херня невозможная, даже кухня в Башне «Vought» старалась больше, а человек, называющий себя Бен, наслаждался фастфудом из дешёвой забегаловки, будто ему подсунули амброзию с рекордным количеством звёзд Мишлен. - Как я скучал по этому дерьму, - говорил он с набитым ртом, и крошки посыпались на его униформу; Хоумлендер, если бы встретил его раннее, никогда бы не подумал, что Солдатик – супер. – Надо будет потом ещё заказать. Только острого соуса не хватает… Джон хотел намекнуть, что тот тянул его время; если обращение «мой сын» было сказано только для того, чтобы на халяву пожрать – мог бы поплакаться Уильяму; они вроде как теперь друзья, раз, не разобравшись ни в чём, решили напасть на лидера «Семёрки» исподтишка. Хоумлендер коснулся пальцами синяка, скрытого тональным кремом, и поморщился, зашипев: было не столько больно, сколько обидно – всю жизнь ему говорили, что он самый лучший, самый сильный, а тут возвращается какой-то дед с прошлого века и заявляет, что Джон – жалкая подделка. И поэтому супер тратит деньги на жрачку для Солдатика, ожидая ответы, раскалывающие голову мигренью. Бен облизал пальцы, вытер бороду грязной салфеткой и принялся за картошку фри, успевшую уже остыть и отсыреть, но, похоже, и от неё он был в восторге; Хоумлендер ждать столько не мог – этот хер мог заказать у него ещё что-то, а самого супера могли в любой момент хватиться в Башне, поэтому он не выдержал и начал первым, стараясь игнорировать чужое раздражающее чавканье. - Значит, ты типа мой отец? - Как оказалось, - спокойно говорил Солдатик; он макнул картофельную палочку в абрикосовый соус, который шёл к сладким подушечкам, но их он съел первыми. - И что мне делать с этим? - Принять как есть, - пожал плечами Бен. – Или чего ты ждёшь? Джон дёрнул уголком рта; действительно, а чего он ждал? Что уёбок, разнёсший половину квартала Нью-Йорка, отпиздивший его при свидетелях, похеревший его карьеру главы корпорации «Vought»… вдруг просто решит извиниться? Что отсутствовал на протяжении всей жизни Хоумлендера, позволив ублюдкам из лаборатории издеваться над ним на протяжении всей жизни, а потом дал на растерзание тем людям, в которых Джон пытался найти хоть частичку любви?! Бен не догадывался, насколько нужен был Хоумлендеру в детстве, а сейчас, когда супер узнал, что у него есть родитель, отец, тот будто и наплевать на всё хотел, используя Джона только для того, чтобы отыграться на потерянном времени. Супер готов был разъебать его прямо сейчас; силёнок ему хватит, однако… почему-то не мог. И от ощущения своей бесполезности только нервно сглатывал, боясь посмотреть Солдатику прямо в глаза. - Эй, - когда Бен обратился к нему, Джон даже не пошевелился, - знаешь… Я ведь встретился не для того, чтобы развести тебя на жратву. - Поесть бургеров и уйти? Снова бросить? – безэмоционально говорил мужчина. - Я тебя не бросал, - голос Солдатика дрогнул, мгновенно серьёзнея. – Я не знал, что Фоггельбаум решил заменить меня тобой. - Значит, я всего лишь «замена»? – хмыкнул Хоумлендер; зря он всё это затеял. Наверно, незнание было бы перенести легче, чем то, что его самой большой мечте оказалось в итоге на него плевать. Те встречи родителей и детей, которые любили крутить по ящику, всего лишь выдумка, сценарий. Как и вся его грёбанная жизнь. - Ты – часть меня, - Бен отложил картошку фри, складывая руки перед собой. – Думаешь, я бы не сражался за тебя, зная, что делали с тобой эти уроды? Хоумлендер отвернулся; было… обидно. Почему-то он был уверен, что Солдатик просто играет с ним в его чувства, заставляя вырваться наружу того самого одинокого мальчика, нуждающегося в родительской любви, которого Джон когда-то пообещал запереть внутри своего сердца. - То, что меня тогда попросили подрочить в стаканчик, могло означать многое, - Бен хмурился; может… вспоминать ему тоже неприятно? Спрашивать об этом Джон напрямую не стал. – В том числе какие-то опять блядские тесты, которыми меня пичкали всё это время, пока я был лидером «Расплаты». Джон всхлипнул; именно «Расплата» стала основополагающим фундаментом для становления «Семёрки», и супер находил слишком много общего между двумя командами. И между ним и Беном – тоже. - Знаешь, когда я узнал, что они использовали мой генетический материал, чтобы родить идеального тебя, - говорил Солдатик, не сводя глаз с Хоумлендера, - тогда меня самого решили убрать. Нуар знал обо всём с самого начала, вся команда знала, и они думали, что я пойду убивать тебя. То, что я люблю дисциплину и мои намерения всегда серьёзны, не означает, что я конченный мудак. - Я верил, что у меня есть отец, - внезапно ответил Джон, понизив свой голос практически до шёпота. – Не Фоггельбаум, не эти уёбки в халатах, а именно папа, настоящий папа. - Понимаю, - Бен улыбнулся, и у Хоумлендера сердце на мгновение остановилось; это было так… трогательно и непривычно, что на несколько секунд супер забыл, как дышать, - и понимаю, что я виноват перед тобой. - Они говорили, что ты умер, - вспоминал Джон, а в глазах предательски щипало; воспоминания из детства приносили ему всегда жуткую боль, - что ты бросил меня, узнав, что я родился… таким. - Я бы никогда тебя не бросил, - говорил Бен, и его рука поднималась всё выше к ладони Хоумлендера, - ты не знаешь, что я чувствовал, когда узнал, что у меня есть сын. Представляешь? У меня есть ребёнок! - Нуар раскололся? – догадался Хоумлендер, пытаясь немного сместить градус разговора, но Бен покачал головой, развевая все сомнения. - Нет, - отвечал он, выдыхая; видимо, ему тоже трудно всё это вспоминать. – Я случайно нашёл документы на столе у Фоггельбаума. Пытался… допросить его. Джон улыбнулся: видимо, те шрамы, когда он ломал старику позвоночник, были получены далеко не из-за падения с детской велопрогулки, когда тот был простым пиздюком, не знающим ни славы, ни богатств. - …Но меня скрутили, - продолжал Солдатик. – Я думал, что команда поможет мне, что Алая Графиня, моя… неважно. У Джона подрагивали губы; как ему это, чёрт побери, всё это знакомо. Предательство близких, родных, любимых… Почему они с ним так похожи?.. - …Они продали меня русским, а дальше ты знаешь, - Хоумлендер думал, что Солдатик закончил свой рассказ, но тот неожиданно вывернул его в такой поворот, что супер испуганно подпрыгнул на месте, смотря на родителя практически не моргая. – Но я узнал, что он готовился взять мои образцы и для другого супера. - Д… другого супера? - Да, - кивнул Солдатик. – Они назвали проект «Джейн и Джон Доу». Второй, как ты мог догадаться, это ты. Супер чуть не поперхнулся воздухом от этой новости; он резко притянул к себе бумажный пакетик с картошкой фри и начал судорожно заглатывать палочки, напихивая их рот как можно больше. Хоумлендер не боялся подавиться – плевать, толстую шкуру человека под препаратом «V» подобным не пробить, но… так хуёво прежде никогда мужчине не было. Смерть Мэдди, правда о сыне, смерть Штормфронт… Всё это хуйня! У него есть сестра! - Она?.. - Жива, - перебил его Солдатик, и его лицо тронула какая-то лёгкая и светлая улыбка, вселяющая в Хоумлендера надежду. – Я видел её. Приходил к ней несколько раз. - Кто она?! Как она выглядит?! – Джон панически осыпал Бена вопросами. – С ней всё хорошо?! - Она в порядке, - если тон Солдатика был таким спокойным, значит, можно верить. Однако Хоумлендер теперь не мог успокоиться, воображая себе будущую встречу с обнаружившейся сестрой. – Танцует в клубе, красивая… Знал бы, что она такой вырастет, непременно бы вмешался. Запретил бы ей... всё это. Бен достал из подсумка сигару и, зажав её в зубах, пытался найти зажигалку, но той, как назло, под рукой не оказалось. - …Она хорошая девочка. Ты не представляешь, какая это гордость для отца: видеть своих детей такими… Сильными, успешными, красивыми, - голос Бена дрогнул. – Я бы всё отдал, лишь бы вы снова были маленькими, чтобы увидеть хотя бы глазком, как вы растёте. Мой Джон, моя Джейн… Хоумлендер вздохнул, быстро вытирая лицо ладонью, затянутой перчаткой; какого хуя так… больно? - Я бы хотел с ней увидеться, - на грани слуха прошелестел под нос Хоумлендер, сжимая кулаки. А Бен всё-таки его услышал. - Мы можем сходить как-нибудь в клуб. - Она… она знает, что ты жив? - Нет, - вздохнул Бен. – Но я хочу, чтобы мой птенчик знала, что папа больше никогда её не бросит. И тебя, сынок, тоже. Хоумлендер тяжело задышал, справляясь с новыми для себя эмоциями; мальчик из лаборатории Фоггельбаума вдруг после долгого сна проснулся, показывая себя во всей красе. Сердце прыгнуло до самого горла, когда Солдатик, даже не спрашивая разрешения, взял его за руку, поглаживая большим пальцем костяшки. Джон улыбнулся – сам не знал почему, но сжал ладонь, будто боясь, что отец, о котором он мечтал столько лет, вдруг исчезнет, что это всё окажется ловушкой, обманом, ложью… Тогда это станет для Хоумлендера последней каплей. - Спасибо, - кивнул супер, и Бен улыбнулся, явно мысленно давая обещание, что больше никогда не бросит Джона. Супер сосредоточил свой взгляд на кончике сигары; лазеры подожгли её, и мужчина подкурился, затягиваясь. Выпуская дым, он засмеялся, и Хоумлендер перенял тут же его настроение. Они были со стороны точно похожи на отца и сына, вот только теперь у них есть время узнать друг друга получше. И, наконец, воссоединиться всей семьёй, которую, как бы ни старалась «Vought», больше не сможет разлучить.