Одинокая дорога

Прошло всего пару месяцев, а ей казалось, что несколько лет: за пролетевшими днями башня «Vought International» стала ей чужой, но Мейв не приходилось выбирать – слишком сильно на неё стала давить спокойная размеренная жизнь обыкновенного американского гражданского, оказавшаяся намного сложнее её супергеройского альтер эго. Бесконечные переезды, ненавистная съёмная квартира, ещё хуже – дом нелюбящих родителей, а потом и студия Елены, в которой она искала утешение и спасение, но и та потянула её в бездну самобичевания. Женщина надеялась, что после случившегося они смогут начать жизнь с чистого листа, что возлюбленная простит её и поймёт, что они вместе пройдут все испытания судьбы, но телефон раздора с главным доказательством против Хоумлендера окончательно рассорил их. Елена внесла Маргарет во все чёрные списки, и Шоу… просто перестала пытаться. Извинения никому не нужны, особенно после такого. Мейв вздохнула, смаргивая слёзы – в последнее время слишком много их было пролито в подушку; и, хуже всего то, что она ничего не могла изменить. Заслужила ли подобное отношение к себе? Женщина не знала, но было колюще обидно за то, что, сколько она не пыталась всё исправить, никому это не оказалось нужно. Думала, что «Vought International» после случая со Штормфронт, наконец, открыли глаза на Хоумлендера, заперли это грязное животное в клетку, связав его, насильно выкинув ему на свидание боеголовку ядерной бомбы, чтобы утихомирить его пыл. Да и остальные не лучше: Глубина оказался лжецом и трусом, у которого вставал на любого, даже на грёбанных вонючих рыб, А-Трейн всё пытался восстановить свою репутацию, Нуар так и не выкарабкался с этой историей с аллергией, и ведь в этом тоже причастна Мэгги, но вот Старлайт… Единственная адекватная девушка в их команде, да и та оказалась предательницей. Мейв осталась одна, но хотела, даже молилась, чтобы новенькая, пришедшая на замену нацистской суки, была просто… нормальной. Так хотелось кому-то излить душу, по-человечески поговорить, без продолжения в виде отвратительного и грязного секса. Она никогда не простит себе, что повелась на лживое обаяние Хоумлендера, склонившего её на многочисленные преступления. Почему погибли невинные, а он продолжал героически размахивать плащом? Мейв просто шла, игнорируя приветствия работников корпорации, которые улыбались, будто правда были рады её видеть, но женщина знала, что это фальшивка. Всё здесь – не настоящее, но ей приходилось мириться просто потому, что больше некуда идти, не к кому податься… «Жизнь – есть бумеранг» - так говорят? Так почему же женщина продолжала находиться на скамье проигравших, неудачников? Маргарет не хотела ничего из этого, но ей сделали такую судьбу, и финальную подпись поставил именно Хоумлендер, морально растоптав её. Хоть бы новенькая не оказалась такой же наивной и глупой, как она сама… Но реальность будто шутила над ней, решив, что стоило показать, чего она на самом деле заслуживала: королева Мейв застыла ледышкой посередине коридора, заметив, как у окна стоял Хоумлендер… с ней. Они не замечали Мэгги, но женщине было больно даже не от этого: где же эта чёртова справедливость, ради которой они сражались с надуманным злом? Новенькая, имя которой Маргарет так и не узнала и, похоже, даже не поинтересуется, обнимала самого гнусного и отвратительного человека так крепко, что чуть ли на нём не висла. И они целовались: так… так сладко, так нежно, что у женщины защемило в груди. Когда Мейв была с Джоном, у них никогда такого не было; ногти впились в ладонь, и хотелось до крови пробить собственную кожу. Значит, «Vought International» ничему не научились. Прискорбно. Наступали на те же грабли, хотя и Старлайт, и Штормфронт уже доказали, что не стоило верить красивым девушкам – вполне возможно, что они уже держали нож за спиной, готовые нанести смертельный удар. Но Хоумлендер… Сколько они знакомы, но Маргарет никогда прежде не видела его таким счастливым; он улыбался – искренне, смеялся, гладя девушку по белым, как молоко, волосам, целовал её то в губы, то в щеку, но в кончик носа, хотел и в шею, но она игриво отскакивала, явно издеваясь над ним. А Джон… даже не вспылил, хотя всё шло не так, как он хотел. И Мейв было больно смотреть на всё это: почему всё счастье мира доставалось именно ему? Сколько бы дерьма не вылили бы мужчине на голову, он всегда выходил чистым, победно вышагивая? Почему всё именно так? Шоу закусила губу, чувствуя, что сейчас готова расплакаться от вселенской ненависти к её персоне. Она хотела, чтобы её также сильно любили. Но, видимо, судьба не до конца попинала её до синяков и сломанных костей. Женщина резко развернулась, поспешила удалиться, но перед глазами всё ещё стояла картина, где двое людей любили друг друга, и более, кроме них, ничего нет. Будь на месте Мейв кто-то другой, возможно, он бы умилился увиденному, пожелал, чтобы у пары всё сложилось хорошо да стандартной «крепкой настоящей любви», вот только её не существовало. Маргарет знала это слишком близко. Она просто надеялась, что новенькая окажется умней и уйдёт от Хоумлендера быстрее, так и не узнав, какая же он мерзкая тварь. Маргарет просто пророчила ей быть умницей; и сбежать отсюда как можно скорее. Джон не оставит новенькую в покое. И Мейв не станет её защищать. Хватит с неё! Пусть бумерангом неудачи летит лидеру «Семёрки» в лоб, но только не Мейв. Она уже от всего этого устала. Устала видеть Хоумлендера счастливее неё.