От нуля до ничего – переменные складывались иначе; они в заброшенном здании, а ведь ещё полгода назад отель принимал дорогих посетителей, втридорога беря цены за номера – от былой славы осталась только вывеска с пятью звёздами на ней, да и те практически все стёрлись, обнажив только металлический ржавый каркас да лоскуты мятого металла на них – оно всё изменилось за минувшие годы. А ведь прошло лишь несколько месяцев, а Фейрпорт уже практически весь погребён в руинах, а небо продолжало полыхать алой кровью невинно убитых – роженица страдала и мучилась, роженица кричала, и все дохли как мухи, раздавленные пальцев на стекле, за мили. А тут была целая почти незатронутая комната, хотя стекло противно хрустело под ногами, а в воздухе витал душный запашок: сырость, пепел, гниль, экскременты… Настоящий люкс! Ренко уже давно к подобному привык – от той же Каторги-12 в целом ничем не отличалось, разве что пропаганды было меньше, как и изображений вездесущих на том острове красных серпа и молота.
А проблем было больше.
Ходили слухи, что должен родиться мессия – сам Апокалипсис находился в её чреве; а четыре всадника, что окружали смерть несущую, не могли подобраться к ней и, наконец, покончить со всей этой падалью и жестокостью: она – давно не человек, и ей не выстрелишь в живот, обнажая уродца и её собственные органы.
Чтобы сука подавилась; Ренко пальцы разминал, сплёвывая на пол, пока другой – ещё один не любитель поболтать – записывал что-то на листке бумаги, изредка косясь в сторону забаррикадированной двери, будто бы там кто-то стоял; их последний оплот – убежище, где Натаниель мог хотя бы немного выдохнуть, да заменить батарейки с элементом Е-99 на мобильном временном преобразователе – пошёл бы к чёрту Барисов, ему проще называть эту штуку, сидящей мёртвой хваткой на его руке, простым – МВП.
Путешествовать во времени, решая загадки человечества – это не щёлкнуть пальцами: город в миг не станет прошлым; будущее не так просто изменить. В особенности зная, какое дерьмо может на них выльется с ещё одной альтернативной вариацией, а Ренко уже хлебнул достаточно, да так, что хотелось прополоскать рот хоть чем-нибудь: спиртным или двумя пальцами дальше в глотку – неважно. Он, облокотившись об остатки стола, скрестив руки на груди, просто ждал, когда боевой товарищ закончит со своими сочинительствами и отдаст ему координаты: казалось бы, плёвое дело – вернуться на несколько лет вперёд и убить ребёнка, пока у той крыша не поехала, и американский городишка из-за неё не был стёрт в пыль. А Оперативник вообще думал хоть немного, чем каждый из них рисковал? Ренко, конечно, человек своего дела, но однажды он просчитался – спас Николая Демичева из того пожара, а потом – блядь – изменил будущее настолько, что пришлось влезать во временную петлю – хорошо, что удавка оказалась тонкой, и он-таки вынырнул.
А Вейду-то всё равно: ну, сдохнет и сдохнет, а у «Армахэм» будто других тузов в рукавов нет. Эти же ублюдки как-то смогли клонировать репликантов, чего с ней такого не сделают? Однако тот уверял, что подобного не будет, и Натаниелю приходилось мириться, фыркая на то, что патлатый, в общем, прав. Однако повторять судьбу с временным треугольником, где были он, Барисов и Демичев, ему вообще не хотелось.
Гештальт с Каторгой-12 закрыт, а вот с Фейрпортом… ну, он готов снова геройствовать во благо родины. Хотя история с островом, застрявшим в эпохе СССР, прибавила ему пару седых волосков.
Впрочем, хорошо, что с психическим состояниям более-менее уверен, хотя с их миссией – вообще ни в чём нельзя быть знатоком. Зато Оперативник закончил письмо, и Натаниель не сразу взял написанное в руки, начиная преобразовывать МВП на максимальную установку: заряда должно хватить на один прыжок во времени – туда и обратно. Главное, всё сделать правильно – убить Альму Вейд тихо, будто сама девчонка решила сыграть в схватку с судьбой и проиграла ей собственную жизнь.
Ренко считал себя конченым ублюдком, раз согласился ликвидировать ребёнка; но и у Оперативника грехов хватало с головой – непонятно, как не задохнулся ещё.
Он не говорил: лишь коротко кивнул и отступил на несколько шагов – так странно, обходя голую кровать, из которой торчали только ржавые пружины, будто огибал невидимую фигуру наблюдателя: он был тут и одновременно – нет. Натаниель бы проверил теорию, спустив в пустоту почти всю обойму пистолета, но решил экономить патроны – сначала должна сдохнуть Альма, у которой жизнь всегда была не сахар, а тут такой долгожданный подарок, пусть и не на Рождество.
Ренко забрал координаты, прокручивая кнопки на МВП: совсем рядом в воздухе стала появляться микротрещина, с каждой секундой расширяющаяся всё больше и больше – портал, ведущий на главную лабораторию, именно в тот злополучный день, когда маленькая девочка отправила на тот свет дюжину учёных, а родной папочка ей за это отомстил на несколько лет вперёд: и поиздевался вдоволь, и детей подарил – грязный извращенец.
И чего ему не схлопотать пулю в лоб? Ах да, Ренко чуть не забыл: подобный сценарий Оперативник уже провернул со своим младшим братом – сам рассказывал в одном из писем; и говорил, что дух его до сих пор жив и ходит рядом с ним, в сознании, как живой талисман – Натаниель бы счёл всё это бредом, если бы с подобным не столкнулся ранее. Только Демичев, сука, оказался живее всех живых. И во второй раз дохнуть уже пришлось самому Натаниелю, а там – спасать свою же шкуру от самого себя. Грёбанный временной парадокс!
Однако, выдыхая сквозь зубы, глядя на воронку, выросшую прям под его рост, Ренко взглянул на товарища по беде, мысленно вторя ему; МВП противно дребезжал, ожидая, когда на кнопку запуска надавят средний и безымянный пальцы. А Натаниель как-то и не спешил, словно сомневаясь в немых словах Оперативника: сейчас было лишь два варианта – или у Ренко всё получится, или он всё просрёт. В последнее солдату верилось охотнее, но попытка – не пытка иной раз, и спецназовец, шагнув в пропасть другой реальности, исчезая из этой – опасной и кровопролитной – щёлкнул по педали МВП на ладони, и неоново-оранжевый элемент Е-99, светясь, отправил в небытие.
В прошлое, на несколько десятков лет.
Остановить любой ценой.
***
Счёт идёт: от нуля до ничего – Ренко пребывает на базу. Лаборатория огромна, современна, и Натаниель воодушевлённо свистит, глядя на всё это: чёрт побери, игра явно стоит всех свеч. И МВП – механический дружок, но его не погладишь – радиация Е-99 отторгает, - аккурат доставляет его к камере мисс Вейд: там, за металлической дверью, глядя в маленькое окошко, спецназовец наблюдает девчонку и тут же вздрагивает: чертовка даже ребёнком пугает его до мурашек – жуткая девица, и он не удивляется, почему Фейрпорт в другом времени горит адским пламенем.
У него есть несколько вариантов: открыть дверь с пинка, добыть ключи, выстрелить прямо так, через прорезь в двери, направляя дуло пистолета прямо в сердце кровавой ведьмы… На последнее решается, вскидывая руку с оружием: а сам трясётся, будто убийство для него впервые, будто хочет простить ей все зверства, будто… Блядь! С другого мира его не назовут тогда героем.
А должны ли?..
А сука должна умереть.
Он – сука – выстрелить не может.
И пересилить себя не в силах.
МВП тихо шипит, колбы с оранжевой жидкостью ежесекундно опустошаются – Е-99 его держит во временной ловушке, но нужно скоро возвращаться, иначе прошлое останется в прошлом, а будущее никогда не свершится. Палец сжимает спусковой крючок, на лбу выступает испарина, а Натаниель зубами скрипит, сосредоточенно глядя на девочку, которая явно не осознаёт, какая роль его уготована.
Или нет?..
В любом случае он понимает – не укладывается в сроки. Чёрт, Ренко не мог даже гадать, насколько это действительно сложно: перед ним не мутант и не оживший мертвец, перед ним – ребёнок, не знавший, что такое настоящее детство. Ребёнок, скованный больничной робой, сидящая на электрическом стуле – маленькое проклятье для всего человечества.
«Я тебя вижу».
Она смотрит пристально – с глазу на глаз, - и Ренко чувствует, как виски сдавливает в тиски, как молоточком отбивает в мозгу – она предупреждает, она разговаривает.
«Обернись».
Он поворачивается, держа пистолет. И застывает статуей, но слышит чужой-свой выстрел, направленный на человека, что пугает его своей внезапностью, что оказывается не в том месте.
Как блядский Демичев, но реальность – чужая – играет злую шутку: в этот раз Натаниель не спасает, а убивает.
На белом халате учёного расцветает алое, очки падают, стёкла в них крошевом рассыпаются. Маленькая девочка в темнице ехидно смеётся, истерически плачет, а палач сбегает с места происшествия. Никто никогда не узнает о произошедшем, никто никогда не узнает о случившемся. Е-99 почти на исходе: МВП расчерчивает в стене портал, ведущий домой.
Ренко провалил миссию. Снова.
Так ли это?..
***
От нуля до ничего… какой позор!
Портал выплюнул его, как какой-то мусор; чёрт-чёрт-чёрт – Натаниель только желал ругаться отборным матом, но слова вставали поперёк горла, и мужчина только сглатывал. Спецназовец даже не сразу сообразил, что вернулся в прежний мир: оказался в том же номере, за эмоциями снося всё вокруг: стоящие целые бутылки с вином, холодильник, даже картины в раме – всё летело на пол: но уже не на грязный, не на покрытый пылью и пеплом, не с трещинами, а… нормальный! Ренко как в холодную воду окунули – вмиг встрял ледяной глыбой, а затем начал судорожно озираться по сторонам, ощущая себя, блядь, настоящим ослом.
Отель, мать вашу, совсем новый!
Натаниель ударил себя по колену, усмехаясь: хоть что-то в этот раз прошло правильно, и изобретение Барисова дало реальную пользу, а не завернуло его в водоворот временных событий. Ренко был искренне рад случившемуся, однако понимал, что стоило бы поскорее покинуть отель – кто же его знал, что в новом мире творилось, пока он путешествовал во времени? Однако, прежде чем выйти, сдать эту рухлядь-МВП в руки своей элитной организации, если она вообще существовала в этой временной петле, восстановить своё доброе имя и – конечно же – набиться до отвала уличными хот-догами, несколько раз осмотрелся. И до сих пор не верил в то, что у него получилось.
Всего лишь одна смерть могла решить всё.
Ренко щёлкнул пальцами и, присвистывая мелодию из какой-то там пропаганды времён существования Каторги-12, вышел за дверь, которая – сюрприз – была не закрыта. Случайно щёлкнул по кнопке запуска изобретения старого русского знакомого.
И не заметил, как временной мобильный преобразователь за ним восстановил оставленную кем-то чужим надпись:
«Спасибо».
«Реальность – не то, чем кажется».
«От нуля до ничего…»
