Одинокая дорога

Маркус был слишком воодушевлён, и ему не терпелось рассказать обо всём Карлу: у него получилось: мир теперь не боялся андроидов и пытался принять их такими, какие они есть на самом деле – живыми, настоящими, испытывающими эмоции – почти люди, но только с другим оттенком крови. Робот держал свою подругу – Норт – за руку, а та еле поспевала за ним; они приехали сюда на такси поздней ночью, вошли в особняк без стука, оттолкнули нового андроида-сиделку, который всё ещё не до конца понимал, что происходило, и взобрались по лестнице на верхний этаж, в спальные комнаты. И остановились около той самой двери; Маркус шумно дышал, его разноцветные глаза бегали от одной точки к другой в роскошном коридоре, наполненном всякими деталями, которым место на страницах какого-нибудь современного журнала или на холсте – столько оттенков, столько всего, и всё создавало настроение уюта, тепла, комфорта. Он наконец-то по-настоящему дома. Норт сжимала его пальцы, вопросительно смотрела на него, не понимая, чего он ждал, а Маркус… он просто пытался найти в своей душевной программе покой. Он так долго ждал этого момента и не хотел, чтобы его что-то испортило. - Я… - он обернулся к девушке, - я хочу тебя с кое-кем познакомить. Норт кивнула, и Маркус толкнул двери, входя без стука; Карл, старый и немощный, осторожно повернулся в их сторону, стараясь не задеть катетеры капельницы; его андроид – названный сын – кинулся к нему, присаживаясь рядом на край кровати и беря его морщинистые тонкие и сухие руки в свои ладони. И улыбался ему. - Спасибо, Карл. Спасибо за всё. - Я так горжусь тобой, Маркус, - старик сжал его пальцы, смотря ему в глаза; пусть механические, но в них он видел жизнь и надежду на лучшее: для расы людей, для расы роботов. И старик не сразу заметил, что андроид пришёл не один. – Ох, здесь прекрасная дама. Надеюсь, она не смутится старой мумии? - Что ты, Карл, - Маркус, как и всегда, что в прошлой жизни, что сейчас, поправил ему подушку. Норт присела рядом, улыбаясь старику. – Это Норт, и мы с ней вместе… - Я уже понял, - Карл улыбнулся, пожевав губами. – Ну, и когда мне ждать механических внуков? - Ох, Карл. Маркус покачал головой, понимая, что его место на самом деле всё это время было тут, рядом с Карлом. Йерихон – он туда пришёл не только за тем, чтобы освободить свой народ от рабства, но и нашёл там свою любовь. А здесь – научился по-настоящему жить, ведь художник-старик, лежавший на кровати и смотрящий на него так, как никогда, показал ему, что значит быть человеком. И что значит любить тех, кто дорог. За окном падал снег; завтрашний день знаменовал великое будущее. Не только для всего Детройта, но и для четы Манфредов, которая вновь стала полной. Маркус обнял старика, как и Норт, не верившая, что наконец-то всё стало так, как и должно быть. Всё стало хорошо.