Одинокая дорога

Один удар, второй, третий… Костяшки рук в крови, он весь сам – в поту; внутри – всё полыхает. А он бьёт: сильнее, мощнее, жёстче… Будто хочет раздробить кости, будто хочет наконец-то нокаутировать неподдающуюся тяжёлую боксёрскую грушу, обивка которой уже лопнула под его напором. Ещё, ещё, ещё!.. Он кусает губу, сосредоточенно смотря на объект своей ненависти, и это отнюдь не спортивный снаряд; перед глазами – очерченный силуэт, изящный, тонкий, девичий; и ему хочется разбить, уничтожить её, забыть… Но не получается. Она настырно лезет в его голову, нарочно проникает в его сознание, очерняя его и задвигая остальные мысли куда-то дальше, за бесконечным туманом неизвестности. Он думает о ней постоянно, и это уже сводит с ума. Чёртова рыжая ведьма! Почему он – сильнейший телепат, командир оперативной группы DV8, правая рука и одновременно любовник большого босса – Айваны Баул, - не может никак стереть из головы эту девчонку, которая появилась в его жизни стремительно, резко, внезапно, словно снайперская пуля; как та, что когда-то попала ему в правый глаз. Скройся, исчезни, сгинь! Очередной удар, и из груши начинает сыпаться песок, а на тыльной стороне ладони выступает кровь. Но боли он не чувствует, он все ещё сосредоточен на этой девке: рыжая, стройная, с алой, как огонек прицела, искрой во взгляде… Почему? Почему он постоянно думает о ней? Телепат откинул со лба влажные от пота волосы, не замечая, как оставляет на щеке кровавый след. Она ушла… Бросила, убежала. Нет! Предала! Предала его, предала мысль о ней, превратила его в какого-то неженку, превратила его… Он сам не знает, не понимает, но в голове продолжает искать ответы. А всё так или иначе возвращается к привычному образу: к девушке, к её глазам, к её улыбке… Мысль о ней убивает его изнутри. Очередной удар снёс боксёрскую грушу с подвесных цепей. Его мучают головные боли… из-за нее. Его мучают мысли о ней и, как не старался, но выбросить из головы её не может. Почему за такое короткое время, которое она провела в стенах секретной организации DV8, она настолько сильно успела запасть ему в душу? Въелась, вгрызлась, словно клещ, и оторвать теперь только с мясом, с кровью. Раньше он подобного не испытывал… Даже с той же Айваной, к которой он никогда ничего не чувствовал. Что вообще можно ощущать к машине, которая маскируется под разрисованный манекен? А она... эта рыжая ведьма… Она была живая. Настоящая. Дерзкая, взрывная, дикая. Она была бомбой замедленного действия, фейерверком, петардой с зажженным фитилем, которую сжимаешь в кулаке. Мэтта раньше никто не посылал, а ей хватило наглости; мало кому удавалось прописать ему с разворота, а она разбила ему губу; дерзить командиру Каллагану - отнюдь не самая лучшая идея, но ее острый язычок не щадил никого, в том числе и его. И теперь она ушла. И ушло что-то из Мэттью. Баул была рада скорому уходу девчонки, а вот он… в нём с того момента что-то сломалось. А призрак рыжей девушки являлся к нему по ночам. Но вместе с ней из головы ушли кошмары. И в груди появилась чёрная дыра, разрастающаяся с каждыми днём всё сильнее. Она – его динамит, а фитиль начинает тлеть с Мэттью. Усмехнувшись, мужчина проходит к столу, подбирая эластичные бинты, которыми быстро начинает заматывать больную руку. Он боли не чувствует – она внутри, она в голове, она в мыслях… Как и грёбанная рыжая ведьма. Он ею одурманен, он почти обезумел, он на грани, а она… Ушла. Бросила, оставила его. Ушла… Ему хотелось снова кого-то ударить, снова выпустить на ком-то пар, снова… Вздох. Она не вернётся. Время не перемотать назад. Поэтому надо забыть, надо сконцентрироваться на чём-то более важном, нужно продолжать тренироваться и исполнять дурацкие прихоти Айваны… Чтобы выбросить призрачный образ из головы. Чтобы… просто перестать мучить себя. Но, разве забыв, он перестанет это делать? Да и сам Мэтт понимает, что у него ничего не выйдет. Слабак. Слабак, которого все видят сильным. Слабак, который не смеет называть себя Богом Войны. Ее силуэт язычком пламени еще пляшет перед ним, и Каллаган даже не замечает, как в тренировочный зал проскальзывает, виляя бёдрами, одетая лишь в чёрный бикини и длинные ковбойские сапоги, его родная сестрица. Она тихо подходит к нему, почти подкрадывается, ее ладони скользят по напряжённой спине телепата, очерчивая ноготками мускулы; проводит руками по плечу, поднимается пальцами выше, к скуле, и сыто урчит ластящейся кошкой, а он попросту этого не замечает. В его мыслях - только она, а Николь в них нет места. И не будет. - Мэттью, Мэттью, Мэттью, - щелкает языком Николь, размазывая кровь на скуле брата, - в последнее время ты такой весь напряжённый, нервный… Что с тобой, братик? Неужели тебе настолько наскучила тренировать этих идиотов из команды, что ты теперь мечтаешь их всех убить, раз тут отрабатываешь удары, м? – прикусывает губу, спускаясь ниже, царапая грудь. – Знаешь, какой самый лучший способ снять твоё напряжение? - она приподнимается на цыпочках, горячо шепчет в ухо. - У меня внизу всё зудит, Мэттью. Может, ты мне кое-что почешешь? Резко хватает его за руку, широко улыбается, пристально следя за тем, как единственный глаз брата заволакивает чернота. Он в её власти, он снова превращён в её раба, в послушного мальчика, который сделает ради Николь абсолютно всё, даже возведёт грехи в абсолют. Она тянется к нему, оглаживает его грудь, и уже тянется за поцелуем, как… сознание налетает на стену; что-то в её голове разбивается резко, а острые осколки секут, не позволяя нормально сосредоточиться на Мэттью. Перед глазами Николь видение, мысли, воспоминания родного брата; Николь слышит издевательский смех, и, она – рыжая ведьма - рушит все планы телепата на этот вечер. Блисс, кусая губы, молча отходит в сторону и видит, что теперь её фокусы на Каллагана не действуют; он стоит, рассеянно моргая, пытается перевести дыхание, а потом его взгляд загорается злобой. Но... Как?! Как он смог поставить блок против её способностей? Неужели?.. Неужели Мэттью в эту рыжую мразь?.. Да быть такого не может! - Мэттью, я… - пролепетала Николь, пытаясь оправдаться. Чёрт... он не должен был узнать! – Я просто хотела… - Уходи, - бросает он, и его глаз яростно полыхает алым. - Брат… - Пошла вон! – кричит он, и спортивные снаряды, столы, скамейки, тренажёры начинают дрожать, трястись, подскакивать; мимо нее пролетает сорванная боксёрская груша, рассыпая песок; тренировочный манекен пляшет как живой. Она видит его таким озлобленным впервые; всё это время Николь удавалось держать его в узде, но сейчас… Рыжая сука, даже когда ушла из команды, продолжает строить им козни. И она вмешалась сюда, в их личную жизнь, о которой… О которой Каллаган не догадывался до сегодняшнего дня. Николь, понимая, что её планы рушатся, решается уйти, отступить. Что же, Каллаган узнал о себе правду, так пусть же теперь тот, кто называл себя Богом, утопает в реке собственных грехов. Блисс лишь улыбается, зная, что Мэттью немного позлится и всё равно вернётся к ней. Все рано или поздно возвращались к ней. Потому что всем нужна была королева, богиня во плоти, но сейчас… Николь даже не могла прочесть его мысли. Он. Заблокировал. Сознание?! Попытка просочиться в его мысли завладела Блисс и не позволила заметить летящую в нее скамейку, готовую пригвоздить ее к стене; короткий раздраженный вздох слетел с губ - она поняла, что проиграла эту битву. Её выиграла рыжая сука, которой даже рядом нет. - Уходи! – орёт Мэттью, и Николь, хмыкнув, разворачивается на каблуках и спокойно, все так же развязно покачивая бёдрами, направляется в сторону выхода. Каллаган - болван! Настоящий болван! Слабый, никчёмный, тупой… Думает, что всесилен, а самого все используют только в своих грязных целях. Не только сама Блисс, но и его Айвана. И его рыжая точно такая же, только он сам этого ещё не понял. Он никому не нужен! Никому! Даже семье, которой никогда не было! Глупый, глупый Мэттью, он ещё об этом пожалеет! Королева Николь предательств не прощает! Сестра уходит, и Мэтт успокаивается, падая на пол, на колени; за ним – дождь из мебели и спортивного инвентаря тренажёрного зала. В голове – множественные чёрно-белые картинки, обрывками проносящиеся, встающие в единую мозаику; им пользовались, им все пользовались. Но предательство родной сестры, эта грязь… Он смотрит на перебинтованные руки, а затем с размаху бьет пол; его трясёт, на коже выступает испарина, дыхание учащается, единственный видящий глаз начинает щипать… Ему больно, в груди зияет черная дыра, и он хочет разорвать себя на части. Лишь бы забыть, лишь бы забыться. Лишь бы вернуться мыслями к рыжей ведьме. Даже когда её нет рядом, она... все равно здесь. Мэттью хватается за голову, принимая правду, окунаясь в её омут; больно, слишком больно. Его предали. Им пользовались в грязных целях, а он не догадывался об этом. Если бы не она... Каллаган на грани истерики, но когда поднимает голову, то видит… её: она улыбается, непокорно встряхивая огненными волосами, зовет, манит, дразнит. Он хочет её коснуться, обнять; когда их пальцы почти соприкасаются, то она исчезает. Всего лишь видение, плод воспаленного разума... И сейчас телепат понимает, как ему сильно не хватает по-лисьему рыжей девчонки, которая была единственной, кто никогда его не обманывала. В его жизни только она была настоящей. Вокруг витает ложь. За пределами комплекса – правда. Мэтт опускает голову, тяжело дыша; закрывает глаза, представляя себе ее, какой видел в последний раз. И тихо-тихо шепчет себе под нос: - Я так скучаю по тебе… Вернись ко мне. Обещая себе, что в скором времени найдёт её. И больше никогда сюда не вернётся.