***
И пусть вся трагичность момента смерти была напрочь испорчена представлением, устроенным малолетним «гриффиндорским берсерком», но тем не менее Гарри всё-таки попал под «Аваду» Тёмного Лорда, и экран резко погас. Северус вздрогнул от неожиданности и повернулся к Гарольду. — Что там было дальше, я могу тебе и на словах рассказать. Ты всё равно уже почти всё увидел… Его волчонок отложил в сторонку пульт и, обхватив Северуса за талию, притянул его к себе поближе, устраивая поудобнее их обоих на мягком диване. Он вздохнул и продолжил: — …я оказался на вокзале Кингс-Кросс. На платформе девять и три четверти. Но там всё было белое и в тумане… Призрачное место… И встретился я там с двумя крайне «приятными» личностями: умирающим крестражем, внешне — этаким человеческим «огрызком», и нашим «чудесным» директором Дамблдором. Тот начал, как всегда, философствовать, пытаясь меня на что-то уговорить. Правда, я не очень понял, на что именно. Хотя тогда ему явно стоило бы постараться убедить меня сесть побыстрее в поезд и «отъехать», во всех смыслах. Особенно если принять во внимание тот факт, что сам он, очевидно, рассчитывал, что сейчас покинет тот призрачный вокзал, возвратившись к жизни в моём юном тельце… Но, видимо, и там подвела Дамблдора его вечная привычка ничего никому прямо не сообщать, а ходить вокруг да около. Так он и не смог меня даже немножко своими рассуждениями зацепить, чтобы я — хотя бы просто из интереса — к нему прислушался. Ясное дело, верить ему я в любом случае не стал бы, ну а так, и вовсе… Даже не остановился со старичком побеседовать, просто послал в известном направлении, а сам полез в вагон. И вот в этот момент моё внимание и привлёк другой поезд, отправляющийся от соседней платформы. В окне одного из вагонов я увидел тебя… ну… того тебя. Он наклонился, пытаясь заглянуть в глаза Северусу, бормочущему себе под нос: — …как интересно… Вокзал… Логично, конечно, но… Я всегда считал, что это место… которое — между жизнью и смертью, должно быть оригинально… для каждого своё… Северус чуть нахмурился, обдумывая полученную информацию, а Гарольд, согласно покивав, фыркнул от смеха: — Да, я тоже!.. А то могло бы получиться достаточно нелепо… Так и представляю себе! Всё как в российской поликлинике: одна очередь из тех, кто с талончиками; другая — из тех, кто в порядке «живой очереди», если, конечно, можно так сказать про тех, кто уже В ТОМ МЕСТЕ; третья — из тех, кто «только спросить»… Северус непонимающе к нему обернулся. — Нет? Никаких ассоциаций? У вас, в «Святом Мунго» например, не так? Северус удивлённо покачал головой, глядя на того широко распахнутыми глазами. — Ну тогда просто забей… Гарольд, видя теперь ещё и удивлённо изогнутую бровь Северуса, поспешил исправиться: — …эээ… Это сленг… В смысле — забудь. Просто забудь. Это будни моей самой первой жизни. Северус хмыкнул, но спорить не стал, хотя ему было бы интересно узнать о Гарольде даже и такие неважные мелочи, как очереди в поликлиниках… Он просто опустил голову тому на плечо, ёрзая в кольце его рук, пытаясь устроиться ещё чуть удобнее, прижаться поближе, втереться под кожу, пометить собой, своим запахом… «Ой-ой… тормози-ка, Снейп, тебя несёт! Тебе тут душу изливают, а ты, жопа похотливая… а кстати… Нет! Нет-нет-нет! Не думать!» А Гарольд немного помолчал и продолжил, с невесёлым вздохом: — Ну в общем, увидел я прошлого тебя в окошке отходящего поезда… Так вот, мне кажется, что сделано это было специально. Ну для того, чтобы у меня появилось желание вернуться и всё исправить, так как миссию, возложенную на мои плечи, я, естественно, не выполнил… А точнее — миссии… И он опять замолчал, зарывшись носом в волосы Северуса. — Но… я не услышал, чтобы она возлагала на тебя какие-то задачи, помимо «отыгрывать роль»… Я что-то пропустил? Северусу так нравилось то, как Гарольд льнул к нему, как проявлял своё внимание. Хотелось просто расслабиться и лежать в его крепких и надёжных объятиях, настолько легко и хорошо у него было на душе. Но всё же стоило выяснить раз и навсегда всё, что касалось столь сложного и, как оказалось, гораздо более продолжительного, чем можно было бы подумать, прошлого его волчонка. Поэтому необходимо было сосредоточиться, тем более Гарольд ответил: — Нет, ты ничего не пропустил. Она их действительно не озвучила. Предполагалось, что я сам должен был, каким-то чудным хером… Гарольд замолчал на несколько мгновений, явно давя в себе раздражение, грозившее вылиться парой-тройкой нецензурных эпитетов. — Кое-кто почему-то предположил, что я сам должен понять, что всё это затеяно не просто так, и на меня возложена некая миссия!.. Всё-таки злость прорывалась в его голосе низкими рычащими нотками, от которых у Северуса перехватывало дыхание, а внизу живота появлялось чувство невесомости, как будто бы он взлетал на качелях высоко-высоко… «Кхм… не стоит отвлекаться. Что я как дурачок малолетний…» Но он ничего не мог с собой поделать. Сердце взрослого мужчины замирало от удовольствия, даримого незамысловатыми ласками и общей невинной эротичностью момента, точно так же, как замирало бы и сердечко неопытной старшекурсницы «Пуффендуя». «Вот она, оборотная сторона длительного воздержания! Теку, как малолетка!» Ругал себя Северус, не заостряя внимание на смешливых хмыках Гарольда. — Кхем-кхем… Прочистил горло тот, незаметно для Северуса маскируя кашлем смешок: — В общем, в этот раз, мы с двумя задачами вроде как уже определились. Первая — найти и уничтожить Дары Смерти… Северус вздрогнул и задохнулся от испуга и восторга: — Они реальны?! Гарольд хмыкнул в ответ: — Ооо! Ещё как! Но ненадолго. Я уже начал их уничтожение. Воскрешающий Камень уже исчез. Теперь вот жду, когда мне соизволят вернуть семейную реликвию, Мантию-Невидимку. Ну а потом уж и Старшую Палочку заполучу. Так что тут можно особо не заморачиваться… Эээ… не обращать внимания. Что-то я сегодня как-то несдержан в выражениях, видимо, полнолуние, ностальгия… Северус невольно усмехнулся мечтательности, проскользнувшей в голосе Гарольда. Очевидно, на его волчонке полнолуние всё же сказывалось, обостряя чувства… «Интересно… А в сексе тоже всё будет острее чувствоваться?..» Он оборвал сам себя, хотя губы уже предательски расползлись в хитрой ухмылке. «Проверим…» — Хорошо, а вторая твоя задача?.. Буквально промурлыкал Северус, поудобнее укладываясь головой на плечо оборотня и тихонько принюхиваясь к аромату его тела… На шее, в том самом месте, где под загорелой кожей чуть заметно бился пульс. — Помнишь «Заклятье каменной миноги»? Северус не успел попридержать свой едкий нрав: — Ну конечно! Склерозом ещё не страдаю! Мы же буквально только что его обсуждали. «Блядь, дурак! Чтоб ты язык свой ядовитый своими же клыками ядовитыми прикусил, и сам же от собственного яда на понос изошёл!» «По-доброму» пожелал Северус сам себе. Но Гарольд не обратил внимания на этот, практически безобидный, выпад в свою сторону. «Привык… Надо срочно исправлять ситуацию! Бедный мой малыш… ему же нужно моё тепло, а не мой яд!» И Северус — уже не в первый за сегодня раз — клятвенно пообещал сам себе, что будет учиться молчать, не прыскать ядом, не стесняться говорить нежные глупости. Будет изо всех сил стараться исправить ситуацию и своё поведение. Будет стараться как можно скорее перевести их отношения на иной уровень. Пусть не безудержного секса «на» и «у» всех поверхностей, но взаимного душевного тепла и искренности. «Хотя про… про то самое, которое на всех поверхностях… вот про это тоже ни в коем случае забывать не стоит! Ни в коем случае! А то, что ж это?.. Какое там «душевное тепло» без телесного контакта?» Он, в очередной раз, с трудом буквально вырвал себя из мечтаний о всевозможных позах их счастливого совместного будущего и постарался вернуть своё внимание разговору.***
Если бы Северус был чуть повнимательнее, чуть более собранным и менее расслабленным, он бы заметил, как неоправданно велики паузы в их разговоре, как пристально смотрит на него — и как будто бы прислушивается к чему-то — Гарольд. Возможно, Северус даже мог бы пойти в своём анализе ситуации немного дальше и предположить, что, раз он «в голове» у Гарольда, эта ситуация может быть равноценной, и его собственные мысли в данный момент тоже отнюдь не секрет для того. Но нет… Северус был слишком увлечён. Увлечён даже не откровениями прошлого — всё-таки самое шокирующее он уже узнал — а, пожалуй, перспективами на будущее. Особенно в свете появившегося у него желания меняться. Изменить себя для Гарольда. Перестать быть человеком-ежом. Злобной колючкой, проклюнувшейся на этот свет сквозь асфальт на фабричных задворках Коукворта и достигшей небывалого расцвета на сумрачных подземных этажах Хогвартса. Но сегодня Северус был слишком… туп? Нет… мягок. Мягок и расслаблен, умиротворён… Или даже, скорее, эмоционально истощён столь большим количеством шокирующих подробностей о жизнях Гарольда и своей… не его, а того… другого себя… как сложно… Поэтому умные и логичные идеи в ум Северусу не закрались, и он совершенно не обращал внимания на лакуны, что время от времени возникали в беседе, позволяя ему уходить в себя. А Гарольд смотрел на своего зельевара и видел всю ту работу, все те усилия, что Сев прикладывал, чтобы быть не таким едким, стервозным, холодным… Чтобы не отталкивать столь неожиданно обретённого дорогого человека. А что дорогого, сомнений у Гарольда не возникало. Да и откуда бы им взяться, когда собеседник — как на ладони? Но он никогда не расскажет Северусу об этом эффекте. Незачем. Но сейчас он даст своему зельевару всё необходимое тому время, чтобы мужчина смог договориться сам с собой. Ведь перестраивать внутренний мир — дело небыстрое и нелёгкое.***
Северус вынырнул из своих размышлений, и Гарольд продолжил разговор: — Мне нужно найти тех, кто активно пользуется или пользовался этим заклятьем. Запрос своему знакомому — по поводу архивных записей — я уже сделал, так что летом мне нужно будет порыться в документах пятидесяти- и более летней давности… — Какому такому знакомому? Недовольно проворчал Северус, негодуя, что у его волчонка существуют, оказывается, какие-то неучтённые им «знакомые». Гарольд усмехнувшись ответил, целуя его в макушку: — Тому самому тайному главе тайного отдела, с которым ты не захотел знакомиться. Может быть, передумаешь? — Может, и передумаю… Притворно разворчался Северус, прикрывая глаза от удовольствия. Гарольд пожал плечами, чуть тряхнув при этом голову Северуса, который тут же, воспользовавшись предложенным поводом, мазнул носом по шее того, втягивая в ноздри такой манящий и возбуждающий мускусный… — «…какой-то звериный… самцовый, что ли…» — аромат его волчонка, — «Волка! Вожака! Ммм… Блядь! Снейп! Соберись!» — Ммм… Так для тебя есть ещё какие-то задания?.. — Вроде да, но я понятия не имею, в чём они заключаются… И Гарольд, прекрасно знающий о том, какой оживлённый внутренний диалог протекает в одной черноволосой голове, продолжил: — Так вот, возвращаясь к вопросу смерти того Северуса. Я понёсся по вокзалу искать Смерть. А когда нашёл, она, в ответ на моё искреннее возмущение, считай истерику, проинформировала меня, что ты… тот ты выполнил все три поставленные мною ей условия и сам пожелал уйти. — Влюбиться, завести семью и испытать счастье? — Да! Влюблён ты в меня был уже больше года. Испытал искренне счастье от того, что, оказывается, тебе не придётся говорить мальчишке — ещё даже не восемнадцатилетнему парню — что тот должен пожертвовать собой. Ну и я поделился с тобой своей кровью, и это она зачла, как обретение кровных родичей, то бишь потомков… Схитрила, конечно… Гарольд вздохнул. Северус с сожалением поднял с его плеча голову — надеясь, что всё-таки сможет потом, укладываясь обратно, исподтишка придвинуться ещё чуть поближе к его шее — и посмотрел скептически: — Ох, дорогой мой, тебя наебали… Гарольд аж хрюкнул от неожиданного смеха, столь непривычно… …да что там «непривычно»! Просто-таки нереально!!! …было услышать от Северуса мат. — Не будем обсуждать насколько кровосмешение… кхем… Ну ты понял, о чём я… соотносится с обзаведением потомками… Полная чушь, на мой взгляд, а уж счастье… Счастье тот я если и испытал, то от твоего поцелуя. От того, что не придётся сообщать ребёнку о необходимости самопожертвования, можно испытать только величайшее… — я бы даже сказал — дичайшее — облегчение. Но счастье?.. Гарольд только вздохнул, нежно прижавшись губами к виску Северуса, и замер так на долгие мгновения, прикрыв глаза и наслаждаясь моментом. Потом чуть отстранился и, задевая губами кожу своего вредного зельевара… — …ну и что, что вредный! Зато мой! И живой! Тем более он вон как старается измениться! — …тихонько произнёс: — Да, я тоже думал, что где-то она привирает, но… Но сама она именно так мне всё объяснила. В итоге тот ты пожелал уйти с ней. Ну а я выбрал… точнее, мне не оставили иного выбора, и я снова очутился в своём чулане под лестницей, в возрасте шести лет. Магические силы были при мне, причём не просто перенеслись моя сила и уровень развития из прошлой жизни, а ещё и приплюсовались к резерву в новом теле, так что тут, можно сказать, мне бонус выдали неожиданный. Память, а значит и все знания, тоже были при мне. И уж ещё и второй раз «идти по сюжету» я точно не желал! Поэтому, первым же делом, я попытался наладить отношения с тёткой. Ну а вторым, сразу после, — решил избавиться от крестража в собственном организме. Ждать до «Авады» от Володьки мне совершенно не хотелось. Терпеть все эти наведённые кошмары и мигрени, боль в шраме… На фиг! Яд василиска я если и смог бы достать, то уж слёзы феникса мне точно взять было неоткуда, я же тогда не знал, что от яда Васи я не умру, а, наоборот, получу в дар иммунитет к ядам вообще. Вот поэтому я решил рискнуть и стать оборотнем. — Как тебе это только в голову пришло? Делано спокойно поинтересовался Северус, не совсем понимая, восхищается он этим рискованным поступком или ужасается ему. Ух ты! Какая сдержанность! Так, глядишь — пара лет, и воспитается, научится молчать там, где сейчас обидно острит, а там, где сейчас молчит, научится не стесняться и говорить. Вежливо. Глядишь, лет через десять ему не стыдно будет даже и о помощи меня попросить. — Ну как… Так как я умел пользоваться магическим зрением, то сразу и крестраж на себе нашёл, и примерно представлял, к чему именно тот крепился. Конечно, это было только теорией, но по факту мне терять-то было нечего, и я всё-таки решил рискнуть и попробовать. Понимая, что совсем без оружия мне не выстоять против оборотней — да даже против одного оборотня! — в том маленьком и слабом тельце, реши те мною закусить, вместо того, чтобы обратить, я сделал себе артефактное оружие. На скорую руку, из простой садовой тяпки. По принципу действия получилось что-то типа боевого молота, активировалось простым магическим импульсом, три разновидности вложенных огненно-взрывных заклинаний… Простенькая штучка… Ребёнок же мастерил… Северус онемел. Факты он умел сопоставлять очень быстро. И он моментально припомнил, как Люциус, восторженно причмокивая и закатывая глаза, описывал ему эффект, произведённый на полигоне аврората некоей загадочной тяпкой, найденной в лесу, на месте пожара, рядом с изувеченными телами оборотней. «Ни хрена се!.. Ребёночек смастерил! Слов нет на этого «ребёночка»! Знал бы — прибил бы сам! Чтоб не мучились… оба… Блядь! Ну как можно так рисковать собой?! Вот падла эгоистичная! А как же тогда я? Обо мне кто-нибудь подумал?! Мне что, как тому Снейпу? Сдохнуть на грязном полу, только раньше и в совершенном одиночестве?» — …и вот с этой тяпкой я и отправился в полнолуние на поиски Сивого… С трудом вернул Северуса в реальность почему-то излишне громкий голос Гарольда. «Наверное, я очень заметно отвлекаюсь…» Но тут он опять задумался: «А ведь это была та самая ночь…» Та самая ночь, когда он и сам тоже отправился в лес, на поиски необходимых для его нового зелья трав. Именно ночь полнолуния… И именно тогда он подобрал в лесу крошечного, едва ли месячного, щенка, который чуть не сгорел в огне лесного пожара. Тогда оказалось, «невыразимцы» выяснили, что теми оборотнями, чьи тела Северус видел полыхающими в языках магического пламени, были Сивый и его лучшие охотники. Эту сплетню тоже ему тогда Люц донёс. «А это значит, что тем странным, очень понятливым щенком, который, оказывается, был вовсе даже и не щенок, а очень даже обортнёнок?.. маленький оборотень?.. волчонок… Тем волчонком, которого Северус принёс из леса завёрнутым в полу собственной мантии, был… Гарольд?.. Или нет?..» Сразу вспомнились те уютные спокойные деньки, когда маленький щенок, — «…волчонок…», — что даже есть ещё самостоятельно не умел, с трудом передвигался по бывшей детской Северуса, ковыляя на своих толстеньких коротеньких лапках. А самым любимым местом его отдыха были колени Северуса… «Мог ли это быть Гарольд? Спросить?.. стыдно… А чего стыжусь? Опять я, блядь, стыжусь своих простых человеческих порывов, которые хоть чуть-чуть характеризуют меня положительно в глазах любимого человека! Показывают меня не ядовитой летучей мышью, а простым и даже добрым… возможно… местами… временами… человеком. Спрошу! Или…» И, боясь передумать, Северус поспешил задать свой вопрос, не обратив внимания на то, что уже какое-то время в комнате царит тишина, а Гарольд, склонив голову на бок, к чему-то как будто бы прислушивается. — Так это ты был тем щенком? Волчонком?.. Гарольд улыбнулся ему так нежно, что у Северуса горло перехватило, а к глазам неожиданно подкатили слёзы: «Ну ещё не хватало!» — Да. И ты опять меня спас, даже не зная, что это я… Спасибо. — Кхем… ну… вот тоже скажешь, спас! Чё там спасать-то… Щёки Северуса заметно зарозовели, а Гарольд внутренне возгордился силой духа своего зельевара, который так стремительно переставал быть вредной падлой и превращался из Северуса Снейпа в нормального человека. — …подумаешь, животинку мелкую подобрал… я думал, оборотни напали на какую-нибудь деревушку, ну и щенка зачем-то взяли… мало ли… на ингредиенты там… Ты был ещё совсем мелкий, непонятно даже было: щенок или волчонок… Северус заметил, что совершенно непозволительно мечтательно улыбается, вспоминая то время… — «Как давно это было… сколько? Семь лет назад? Восемь?» — и поспешил скроить нейтральную рожу. Гарольд чему-то незаметно усмехнулся и попытался убедить Северуса: — Да нет, ты тогда меня именно что спас. После обращения я был настолько слаб, что не хватало сил даже просто отползти от огня. Я бы сгорел. — Ну да… Ты такой маленький был… — «Что я лыблюсь как идиот?!» — …этакая толстая шерстяная задница… Северус не был бы собой, если бы упустил повод подпустить шпильку: — …такой был уморительный! Особенно когда уделался по пояс в каше. Нет! Когда молоко сосал из бутылочки, неумеха! Сколько тебе тогда было? Годики-то небось тоже сплюсовались? Не только силы и знания? О! Вспомнил! Вот когда ты с визгом нёсся спотыкаясь в кошачий лоток! Тогда ты милее всего выглядел! Гарольд, с упрёком в глазах, посмотрел на него, Северусу тут же стало немножко стыдно перед ним… Самую капельку… — А когда ты, Сев, сидел как бабуленька старая в кресле-качалке, в твои-то двадцать шесть! то тоже ахуеть как мило выглядел. Только вязания не хватало и вставной челюсти, а так всё было: чай с печенюшками, книжечка, псинка мелкая на коленях… Северусу перестало быть стыдно перед Гарольдом. Почти… Стало стыдно за себя… — Кхем… Один — один. Никому не говори. Я тоже не скажу. — Что ты не скажешь? Что ты на самом деле не злобный подземельный гад, а любишь животных? — И это тоже! А то на шею сядут. Все. Ученики и Альбус — в первую очередь! Сам должен понимать, эти — те ещё животные… — Это да… Хорошо, я никому никогда не скажу, что Северус Снейп умеет о ком-то заботиться. — Это да, я умею. Понравилось, небось, в кошачий лоток ссать на виду у своего профессора? Мелкий извращенец… — Это вот ты к чему сейчас? И кто из нас ещё извращенец?! Мне невтерпёж было, а вот ты-то что стоял и пялился? А перед этим ещё и под хвост мне заглядывал! Помнишь? Я чуть со стыда не умер! Понравилось, небось, крупный извращенец? — Я!.. Я просто контролировал! Чтоб ты посреди комнаты не напрудил! И мне надо было узнать, кто ты, в смысле — сучка или кобель! — А зачем? — Имя дать! — Дал? — …ты… ты… Ты всё-таки сучка! Хоть и кобель! И вообще!.. Ты… Вот чего ты, спрашивается, столько времени у меня торчал? Это щенком ты мелкий, а пацаном-то… Тут Северус притих и огрызаться перестал, потому как прикинул: в плане способностей к самостоятельному междугороднему передвижению что месячный волчонок, что пятилетний мальчик — притом наверняка голый после оборота — примерно на одном уровне. На никаком… — Я просто не мог в человека превратиться, пока крестраж не рассосался. Вот и надоедал тебе своим присутствием. — Ааа… ну это… да что там… ты и не надоедал вовсе… Мне понравилось с тобой жить… Я собирался тебя в Хог забрать… А имя… Я просто не знал, какое лучше, ждал, пока ты чуть подрастёшь… «Ну это пиздец… Я, наверное, просто уже умер, только сам не заметил… Такое со мной разве может быть на самом деле?» Лихорадочно металось в мозгу Северуса, пока к его губам прижимались чуть обветренные губы Гарольда, а языки их хозяйничали друг у друга во рту… Неудобная тема благополучно была забыта, и Северусом завладела свойственная всем изобретателям пытливость: — А если я сейчас твой язык прикушу, ну или ты мой… до крови, я имею в виду, я заражусь? Очень своевременно поинтересовался он. Гарольд прислушался на мгновение к мыслям зельевара, но там не было страха или сожаления, только… … бля! Вот это у него фантазия! Кстати… вот так-то можно бы… почему бы и нет?.. Надо узнать, на кого у него патронус поменялся, вдруг там волк? Ну или собака хотя бы… Хотя любой крупный зверь подойдёт… Чем чёрт не шутит? Обучить Сева анимагии и… Ой всё! Это он извращенец-то? А сам? Вот парочка, блядь! Мы ж с ним сотрёмся летом и ничего не успеем!.. — Нет. Я истинный оборотень. Тут мне Смерть выдала ещё один бонус. У меня оборотничество — это магическая генетическая мутация своего рода, а не вирус в крови. Она передастся по наследству моим детям, причём даже перейдёт им при проведении обряда магического усыновления… Про усыновление Гарольд решил уточнить потому, что почувствовал, как явственно напрягся Северус, а в мозгу его горячие сцены волчьей вязки с узлом сменились размышлениями на тему: «…он так молод и красив… …зачем ему желчный мужик… …ему нужна жена…» — Так что я не заразен, мои обращения не зависят от полнолуния, да и я всегда буду на роли вожака. Он ощутил, что Северус расслабляется… — Кхм… Так это твои молочные зубки Люциус за бешеные деньги выкупил тогда у гоблинов? Прошептал Северус, когда Гарольд — огромным усилием воли — прервал очередной их поцелуй. Гарольд тихо рассмеялся в ответ и тоже прошептал: — А то! Мне очень приятно было знать, что именно великосветский засранец лорд Малфой вынужденно заложил основу благосостояния убийцы своего Лорда. — Ну… Люц не такой уж и гандон… Тут уж Гарольд не выдержал и расхохотался в голос, а просмеявшись, пояснил: — До сих пор непривычно, когда ты позволяешь себе быть хоть чуть-чуть собой в моём присутствии. Я имею в виду — не во сне… Северус так жарко и мучительно покраснел, вспомнив их последний совместный сон, с собой в главной роли, что ему показалось, он сейчас вспыхнет как спичка! Но Гарольд просто втянул его в следующий, ещё более откровенный, поцелуй, и весь стыд вылетел у Северуса из головы, а перед глазами замелькали возможные варианты повторения так понравившегося опыта.***
Дальнейший рассказ длился недолго, Северус и правда был свидетелем почти всего, просто теперь факты окончательно встали на свои места. Было достаточно забавно понимать, что, даже притворяясь ребёнком, Гарольд вёл себя совершенно искренне со своими софакультетниками и подопечными, то есть такая он и есть мамаша-наседка. Единственное, что не давало Северусу покоя, — это наличие куклы-Гарри. Когда рассказ Гарольда подошёл к концу, он решил всё же уточнить: — Ты хочешь, чтобы Гарри Поттер «умер» на четвёртом курсе? — Да, мы не можем существовать в одном мире, кто бы что ни говорил… — Надо подготовить план, как лучше это сделать. А ещё тебе надо принять решение, будешь ли ты рассказывать Петунье, Драко и мисс Боунс о том, кто ты? Да и для Дадли смерть двоюродного брата вряд ли входит в разряд необходимого жизненного опыта. — Сью и Драко уже догадываются, а вот тётя и Дадли… Гарольд замолчал, отведя взгляд в сторону, и вздохнул, утыкаясь лбом в плечо Северусу. Прошептал: — Я не знаю, что тут поделать… Можно было бы и рассказать, но вот только где гарантия того, что они не окажутся в опасности из-за этих знаний? Один визит легилимента на Тисовую — и вот вам готовые заложники. Я не всесилен, я не смогу защищать их абсолютно всегда… — Это причинит им боль… — Знаю… Северус смотрел прямо перед собой, думая о том, как он может поддержать своего волчонка в этой ситуации. Ведь Петунья, в отличие от Лили, была почти настоящей мамой для Гарольда. И кончина племянника будет слишком болезненным ударом для этой женщины, тем более после ранней смерти какой-никакой, а родной сестры… Северус, в знак поддержки, чуть сжал ладони Гарольда, что были сцеплены в замок, покоясь на его животе. Он хотел хоть как-то выразить свои чувства. Показать, что он принял решение быть всегда рядом, чтобы то, что Гарольду необходимо будет сделать в будущем, не так сильно того мучило. «Вот сейчас подберу верные слова и скажу…» Вдруг его шеи коснулись тёплые губы, и низкий голос над ухом прошептал: — Спасибо… Приятная дрожь прошлась по телу, и Северус хотел было обернуться и поцеловать Гарольда, как вдруг…***
…моргнув, он уже оказался вне разума своего волчонка. Тот, как и перед их «путешествием», сидел в кресле напротив. Пока Северус приходил в себя от столь резкой смены локации, Гарольд, с грустной улыбкой на губах, взглядом указал ему на часы. Северус посмотрел на циферблат и матюгнулся про себя. — Ну что ж, профессор… Поднимаясь и доставая из кармана очки, сказал Гарольд: — …ученику Гарри Поттеру пора идти. — Последний вопрос: артефакт, который меняет твою внешность, — это очки? Поторопился спросить Северус, раздосадованный тем, что их время так быстро закончилось. — Да, хочешь примерить? Гарольд улыбнулся, протягивая ему очки. Северус кивнул, надевая их, и… Понял, что ничего не произошло, а его-засранец-волчонок фыркает от смеха. У Северуса тут же покраснели от стыда уши. — Не твой стиль… Смеясь сказал этот поганец. И пока Северус подбирал слова возмущения, тот ласково коснулся своими соблазнительно пухлыми губами сжатых в тонкую линию губ Северуса, поясняя: — Чтобы они работали, тебе нужны такие же тату, как у меня. Северус, ощутив в реальности нежное прикосновение, тут же решил, что: «Обижаться — это глупо!» А потом с интересом рассматривал крошечные серебряные рунные татуировки за ушами Гарольда, совершенно без малейшей на то нужды прикасаясь к шее того, проводя пальцами по рунам, запуская мурашки по коже своим учащённым дыханием на чужой шее…***
Я остался сидеть на холодном полу, возле бывшего когда-то моим кабинета, и смотрел вслед когда-то бывшему моим мальчику, что сейчас, с испугом на лице, нёсся прочь из подземелий замка, спеша спасти меня из этого времени. Было невыносимо больно! Ревность драла в клочья сердце. Раньше я мог как-то с этим справляться, но сейчас… Слишком мало магии осталось в этом тельце, слишком мало сознания… Теперь разум животного был слишком подвержен инстинктам. Сказать кому, что бесчувственный каменный истукан Северус Снейп не может справиться с своей кошачьей личиной… Засмеют же… Грустно вздохнув, я медленно побрёл в сторону бывших когда-то моими профессорских комнат. Сколько, оказывается, у меня всего было… Не ценил… не желал…***
Изначально, по договорённости со Смертью, я должен был просто отдать свою душу ей. За счёт сил моей души она перенесла бы Гарри в прошлое, а так же сохранила бы за собой возможность давать ему советы, постепенно тратя на это остатки. Я был согласен. Конечно, был! Ради него — всё что угодно! Вот только я никак не ожидал, что окажусь в теле магического кота. Было непросто сразу научиться правильно ходить, бегать, лазить по деревьям, а тем более охотиться. А уж перспектива жрать без помощи рук сырое мясо, которое только что бегало, долгое время ужасала. Но… голод не тётка. Но всё равно мышам я предпочитал воробьёв. Забросило меня в Коукворт. Недалеко от когда-то бывшего моим дома. И к счастью, я смог спокойно проникнуть сквозь защиту незамеченным и переждать в покое и безопасности самые трудные первые дни, пока учился жить в своём новом теле. Попадаться на глаза самому себе я не стал. Пусть в прошлом я спокойно относился к животным, но себе заводить кого-либо не стремился. Считал, что не с той жизнью, которая у меня была. Нести ответственность за кого-либо, было чревато последствиями для этого «кого-либо». Да и не хотелось привязываться. Привыкал я и к людям, и к питомцам достаточно медленно, тем тяжелее потом было расставаться. И вот, в один из дней, вернувшись с охоты, в пустой теперь комнате, что раньше служила мне детской и в которой я прятался сейчас, я наткнулся на спящего щенка. Велико же было моё удивление! В прошлом ничего подобного со мной не происходило, а значит — это мог быть только один персонаж. То, что щенок явно был гораздо умнее любого зверя, было очевидно, а его зелёные глаза не оставляли ни малейших сомнений в том, кто передо мной. Перед Северусом, который теперь кот (низл), был Гарри Поттер, который теперь щенок (оборотень). И этот щенок… — то есть, конечно, Поттер — по какой-то причине не может превратиться обратно. Ну конечно, это же Поттер! «Проблема» — его второе имя! Сейчас я возмущаюсь, а тогда… Тогда на душе сразу стало легче от понимания того, что мальчишка перенёсся хорошо и, видимо, уже умудрился встрять в новые приключения. Я тогда подумал, что роль защитника этого сорванца всегда будет на мне. Ещё забавнее было то, что теперь эта роль меня совсем не угнетала, наоборот.***
Я остановился около входной двери в когда-то бывшие моими комнаты. — Гарри Поттер, — прозвучал в пустом коридоре пароль для закрытой двери. Это было не сложно. Пусть я и был сейчас низлом, но это тело я только заимствовал. Даже в нём я мог совершать магические действия, просто старался делать это крайне редко, ведь на это тратилась энергия моей души. Как, например, тогда, когда я телепортировался к Гарри, получив от Смерти предупреждение, что этот ребёнок снова вытворяет что-то опасное. Сейчас же пришло время потратить те последние крохи, что у меня ещё оставались. Пусть Гарри и сказал, что покажет этому Северусу всё, но я был уверен: у того ещё останутся вопросы. И кому как не мне прояснить все волнующие его нюансы. Дверь открылась. Я фыркнул. И в этой жизни мой пароль ничуть не изменился. Никому бы и в голову не пришло, что у «подземельного гада Снейпа» такой пароль. Все же думают, что я помешан на зельях и тёмной магии. А вот хуй! Ни то, ни другое, а любимое имя… имя любимого… Проскользнув в гостиную, я запрыгнул в своё кресло и приготовился ждать. Делать было абсолютно нечего, оставалось только лежать и думать. И как всегда любой поток мыслей, с чего бы тот ни начинался, неизменно приводил к размышлениям обо мне и этом мальчике… Мальчишке, что теперь стал уже взрослым совершенно ослепительным мужчиной… оборотнем…***
Жизнь моя никогда не была лёгкой. С самого рождения и до самой смерти я не ведал счастья. Простого человеческого счастья, в том смысле, который вкладывают в это понятие обычные люди. А если и случались иногда минутные проблески в беспросветной мрачной обыденности, то неминуемо оборачивались разочарованием или душевной болью. Ни родители, ни «друзья», ни первые отношения, ни последующие интимные связи не приносили желаемого человеческого тепла и душевного комфорта. Да, я защитил свой разум от чего-то — как я считал — столь бессмысленного, как «любовь». Но это не значило, что — как и любому другому человеку — мне не хотелось бы почувствовать простое тепло, доброе к себе отношение. Вот только мне не везло. Чем больший опыт накапливался, тем горше мне становилось. Надежда на взаимопонимание таяла. Правду говорят, чем сильнее чего-то желаешь, тем острее ощущается разница между желаемым и заменителями. Хотя и «заменителей» было не сказать что много. Может, по пальцам рук не перечтёшь, но вместе с ногами точно хватит, и на мужчин, и на женщин. Из более-менее серьёзного — Регулус на последнем курсе… Потом Белла, которой просто нечем было заняться, и её бросало из крайности в крайность. Вот в принципе и всё, что стоило бы упоминать… Интересно, как же сильно Блэки «наследили» в моей жизни, кретин Сириус, эти двое… Ещё хоть насколько-то продолжительные отношения меня связывали с парочкой магов. Тем просто нужны были от меня зелья, а я пытался пригреться… И мне ведь даже не надо было чего-то чрезмерного, счастья, например, нет! Мне просто хотелось почувствовать, что такое тепло и уют. Но всё время попадался только отвратительный суррогат. Но наверное, на что-то более искреннее надеяться и не стоило. Не с моими «приятной» внешностью и «покладистым» характером. С таким «приданым» я вряд ли смог бы найти себе кого-нибудь. Излишне было и надеяться… Как теперь излишне ныть и жаловаться. Потому что, даже если бы и нашёлся кто-нибудь «для души», я бы никогда не смог с ним или с ней быть до конца откровенным, из-за своей двойной жизни. И уж тем более я не был намерен рисковать чьей-либо жизнью в угоду своему эгоистичному желанию мифического человеческого тепла. Я и домашних питомцев-то из этих соображений не заводил. А единственными людьми, коих я считал друзьями, была чета Малфоев. Так что, когда я оказался перед лицом Смерти, я был готов отдать за мальчишку всё что имел! А то, чего у меня никогда не было и быть не могло, я готов был найти и отдать. Не могу сказать точно, когда он стал мне так дорог, что я был готов ради него буквально на всё, но факт оставался фактом. Смерть объяснила мне, кто такой на самом деле Гарри Поттер, почему он так себя вёл, почему поступал именно так, а не иначе. И она же предложила вариант по его спасению. Как же я тогда был зол!.. Зол на себя. Ведь будь я хоть немного внимательнее и — чего уж тут — смелее, то ни один из нас не оказался бы в таком положении. Вместе мы бы придумали, как со всем этим справиться. И жили бы, уверен, счастливо! И уж точно куда дольше, чем у нас получилось.***
Послышался тихий скрип открываемой двери. В комнату крадучись зашёл Северус, держа палочку в руке, готовый атаковать в любой момент. Неудивительно, ведь он считает, что в его комнаты кто-то пробрался. Тем более совсем недавно он пережил стресс. Глупо было бы ждать от него иной реакции. Я выглянул из-за подлокотника кресла и фыркнул. Он выглядел так… Впрочем, ничего удивительного и тем более предосудительного нет в том, что он хотел выглядеть хорошо перед человеком, точнее — оборотнем, в котором искренне заинтересован. Просто было забавно понимать, что, раз мы с ним по сути один человек, я сам действовал бы точно так же. И почему же мы с ним такие уродились преданные? Почему не можем иначе? — Опусти палочку, Северус. Он вздрогнул от звуков своего же голоса и удивлённо посмотрел на меня. Я прямо вижу, как у него, под его новой причёской, быстро-быстро мечутся мысли. Производится анализ ситуации и делаются выводы. — Садись, потом думать будешь, у меня осталось мало времени… Хмыкнув в ответ на мои слова, Северус стремительно преодолел расстояние до соседнего кресла. Он сел и пристально уставился на меня: — Тогда я перейду сразу к делу: почему ты не помог ему с самого начала?! — Странный вопрос. А должен был? Я хмыкнул, смотря на нахмурившегося мужчину передо мной: — Да, я знал с самого начала, что он притворяется. Да, я видел, что он пытается копировать меня, учится у меня… Но, скажи мне, Северус, почему я должен был тут же броситься помогать ребёнку тех тварей? Зная его родителей, я совершенно не хотел влезать в то дерьмо, которое, как я считал, должно было передаться ему по наследству вместо человеческой души. Тем более если учесть его попытки имитировать такие человеческие чувства как: дружескую симпатию, радость… Сам должен понимать, на лицо — классический случай социопатии. С чего вдруг я должен был помогать подобному выродку, не способному на положительные чувства? Или я не прав? Злорадная ухмылка появилась на лице Северуса: — Наверное, прав… Но сейчас же помогаешь! Даже больше того! Ты перенёсся вместе с ним в прошлое. — Потому что понял, что ошибался на его счёт, потому что я влюбился. Да, понял я всё слишком поздно… Но тогда, на его первых курсах… Тогда мне просто было интересно посмотреть, к чему это всё может привести. Да и помнишь ли ты наше золотое правило, Северус? И мы с ним хором произнесли: — Не лезь куда не просят. — Именно, мой дорогой прошлый я. Тебе ли не знать, чем для нас с тобой обычно заканчивается наше желание помочь? — И что? Даже не жалеешь? Он нахмурился, а я не смог бы соврать, даже если бы захотел: — Болван ты… и я болван… Жалею каждую минуту! Смотрю на ваши отношения и жалею вдвойне. А уж понимание того, что, если бы я влез раньше, всё могло быть совсем иначе, и вовсе приводит к желанию поскорее со всем этим разобраться и… Мы помолчали. — Впрочем, я сам виноват… Сам во всём виноват. Есть ещё вопросы? Скривившись, будто что-то противное съел, Северус уточнил: — Почему лань? — Кхм… Хороший вопрос… На третьем курсе за Гарри стало сложнее следить. Возвращаясь однажды из Запретного леса, я стал свидетелем того, как он уговаривал своего патронуса ворона превратиться в оленя. Идея мне очень понравилась. Так как Дамблдор тогда уже начал сомневаться, что я «всем сердцем любил всегда только Лили», мне не помешали бы хоть какие-нибудь доводы в мою пользу. Хоть что-нибудь. Пускать старика в своё сознание мне совершенно не хотелось, вот и убедил нашего с тобой волка стать ланью. В будущем пригодилось. — Ага, и Гарри до сего дня думал, что мы искренне любили эту стерву. Ты хоть знаешь, как она и её муженёк обращались с сыном? Высказался этот Северус, но, судя по выражению лица, задумался над полученной информацией к размышлению. А пусть подумает! Их Дамблдор тоже вполне может усомниться в лояльности меня прошлого. Но стоит ответить на упрёк: — Не так чтобы очень… В общих чертах. Гарри старался при мне почти не говорить о Лили или Джеймсе… — Ну так ты, можно сказать, многое упустил. До хуя как много, если честно. Впрочем, ладно. Хотел бы я нахмуриться, но кошачья мимика мне этого не позволяла. И я просто фыркнул. Какой же сухой и недружелюбной выходила у меня беседа с самим собой. Судя по такому явному нежеланию общаться, можно было предположить, что мой собеседник чрезвычайно во мне — а следовательно и в себе — разочарован. — Следующий вопрос: молочные зубы оборотня в твоём времени появились? — Нет, Драко выжил сам, а я только поддерживал его зельями. Понятное дело, родители над ним тряслись, как над хрустальной вазой. Оттого он и вырос таким избалованным паршивцем… Северус покачал головой, бормоча: — Люциусу никогда с Гарольдом не расплатиться… Затем он окинул меня внимательным взглядом и спросил: — Как вы встретились в этот раз? Мой волчонок знает, что ты и есть тот Северус? — «Мой Волчонок»?.. «Мой»?!. Да ты! Сопляк!!! Я с огромным трудом подавил в себе желание вцепиться в эту нахальную морду когтями. Минуты потребовались на то, чтобы я смог успокоиться достаточно для продолжения разговора, и задавить свою внутреннюю зловредность и мстительность. Слишком велико было влияние ревнивой кошачьей сути, слишком хотелось мне испортить ему… себе новые отношения. При всём моём желании не быть помехой в новой жизни Гарри, а значит — не делать пакости младшему себе, хотелось мне этого так сильно! Видит Смерть, страсть как хотелось! Северус молчал, не бесил. Надо отдать должное нашему уму. Или ему помогли молчать мои когти, что далеко не сразу я смог извлечь из сиденья его любимого кресла? Я решил продолжить разговор. — Когда я очутился здесь и понял, что теперь я низл, то решил жить у тебя. Там мы с Гарри и встретились. И да, он про меня знает, оттого и ограничивается в ваших отношениях только заигрываниями, не пытаясь двигаться дальше. Этот Северус поморщился, но решил не акцентировать внимание на моей посвящённости в их интимные моменты. Пробормотал: — Так вот кто тогда проделал брешь в защите дома! Это был ты! Он нахмурился, припоминая дела давно минувших дней. Я же не преминул позлить свою более молодую и непозволительно счастливую версию: — Я не знал, как ты отнесёшься к Гарри-оборотню, поэтому отвлекал тебя, пока у мальчика проходил обратный оборот. А потом уже он меня схватил и унёс. Тоже, видимо, боясь получить от тебя какое-нибудь жутко опасное проклятье. Меня явно несло, сдерживать едкие выпады было всё труднее. Хотелось ранить хотя бы словами, но уж точно до крови. Северус попробовал «перейти в наступление»: — А я-то всё это время думал, что это тот маг, который устроил пожар в лесу и перебил оборотней, пришёл за своей добычей, даже пытался как-то выйти на след продавца молочных оборотничьих зубок… Искал щенка… — А оказалось, что это был твой Гарри, и как теперь ощущения? Чувствуешь себя обманутым? Гадко, правда? Понимать, что тебе столько лет врали… Злишься? Ну что ж я за тварь такая? Зачем я это делаю? Северус пожал плечами, откидываясь на спинку кресла. Совершенно спокойно ответил: — Нет, ничуть. Я его понимаю. Смотрю на тебя и понимаю… Хочу просто увидеть, каким он вырос… Теперь-то большой наверное… Я скрипнул зубами. Сссука… Ненавижу! — Большой… Увидишь… Тебе понравится… Я злорадно хмыкнул, пытаясь хоть чуть-чуть запугать молодого себя. Но тот только приподнял заинтересованно бровь. Ссскотина!.. — Ещё вопросы? — Нет, больше вопросов лично к тебе нет. Меня волновала только лань. Очень не хочется снова видеть это… жвачное. — Тогда, прощай, Северус. Надеюсь, в этот раз ты ничего не испортишь… И я, спрыгнув с кресла, так быстро, как только мог, поспешил к двери. Иначе… Я с трудом уже себя контролировал и мог бы ему… себе… навредить. Дверь распахнулась передо мной и я услышал в ответ: — Прощай…***
Уже наступило время отбоя. Я медленно брёл по совершенно пустым, гулким коридорам замка, в котором провёл большую часть своей жизни и своего посмертия. Я понимал, что в этот раз я совершенно не хочу уходить. Не хочу оставлять ЕМУ моего Гарри. За что это ему такое счастье? За вовремя отрощенную плюгавую бородёнку? Он не пережил ничего из того, что пережил я! Он не умирал за моего мальчика! МОЕГО! Я взвыл, а эхо разнесло по коридорам обиженный кошачий плач… Да… стоит поберечь силы… Их уже так мало… Так мало, что остаться я не смогу. Радует одно, что о Гарри есть кому позаботиться… Этот… этот бестолковый франт с бородёнкой, небитый жизнью, не нюхавший крови запытанных чокнувшейся Беллой магглорождённых, не ползавший на карачках в луже собственной блевотины, после приветственного многократного «Круциатуса» от Лорда… Почему? Почему ему? Всё ему? А мне? Ну пусть теперь он на собственной шкуре почувствует всю прелесть единоличной заботы о Герое. Это только пока ему почти ничего делать не приходилось, потому что и Гарри вёл себя как паинька, и я у него был. Но ничего! Вот станут они ближе, и этот… этот Северус взвоет. В паре нет ничего хуже человека, который привык со всем разбираться сам. Я, даже будучи котом, и то еле привык к этой особенности мальчишки, а что придётся пережить этому Северусу-человеку… Ума не приложу. Но зная мою «приятную» особенность не выпускать из рук ничего, что однажды посчитал своим, Гарри я могу только посочувствовать. Ибо теперь у него не получится влезать во всякие глупости… По крайней мере, в одиночку… Хотелось бы мне посмотреть, какой будет их совместная жизнь, но… Но не смогу… Но для моего мальчика так будет лучше… Боюсь, смоги я остаться, моя ревность испортила бы им всю жизнь. А я меньше всего на свете хочу второй раз портить моему любимому малышу жизнь своим поведением и идиотскими решениями. Нет. Всё правильно… Мне пора…***
В спальне мальчиков третьего курса факультета «Пуффендуй» спали все, кроме Гарри Поттера. Мой Гарри сидел на кровати, читая книгу, и ждал меня. Так было всегда. Когда я куда-нибудь исчезал, он не мог нормально спать, боясь, что я могу исчезнуть навсегда, не попрощавшись с ним… Судя по его облегчённому выдоху, именно так он и думал… Глупый малыш мой, я бы так никогда с ним не поступил. В прошлый раз он пришёл попрощаться со мной, в этот раз — моя очередь… Прости, Гарри, но сейчас мне придётся тебя расстроить… Я глубоко вдохнул, набираясь смелости, решаясь, и произнёс: — Моя магия закончилась, Гарри… Он вздрогнул, прикрыл ненадолго глаза и снова открыл их. Теперь уже вздрогнул я… Точно такое выражение лица я видел у него из окна купе поезда, когда мы встретились с ним взглядами на том призрачном вокзале… Прости, маленький мой… Прости, но так нужно… Так будет лучше… Вам с ним так будет лучше… А мне… А у меня был шанс, и никто, кроме меня, не виноват в том, что я его упустил… Прости… — Прости… Гарри медленно сполз с кровати на пол, совершенно не заботясь о том, что его шебуршание может разбудить соседей. Видимо, он снова наложил на них усыпляющие чары. А ведь это я в тот раз снял чары с его соседей, чтобы они проснулись от стонов Гарри и разбудили его… Чтобы помешали ИМ… Но этого я ему не скажу, он и сам, я уверен, догадывается. Моя бескрайняя ревность жаждала помешать ему досмотреть тот сон… Да, я тоже почему-то видел оба этих… действа. В первый раз даже смог вначале заставить всё идти так, как хотелось мне, но… Мой мальчик слишком дерзкий… сильный… решительный… непокорный… И такой красивый… А во второй раз… всего-то вчера это было… Да, сил уже оставалось так мало, что было бы сущим безумием тратить их всего лишь на то, чтобы пытаться повлиять на сон или преодолеть действие чар на соседях Гарри по спальне… Пришлось смотреть… Когда уже не мог, разбудил его сам… Да, я знаю, я ревнивая эгоистичная тварь… Но я не мог бы смотреть на то, как он с ним… со мной… Да нет, не стоит врать самому себе. Я не он. Он не я. Это только Гарри у нас один, один и тот же, а Северусы у него разные… И того Северуса я НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!***
— Ты можешь поменять свою внешность на ту, что была у тебя перед моей смертью? Спрашиваю я у него и вижу, как мой любимый мальчик вздрагивает, будто от пощёчины, и смотрит на меня совершенно больными глазами. — Могу… Но ведь это будет только иллюзия, ты же понимаешь? Понимаю, малыш, конечно, понимаю… Но это будет только моя иллюзия… не ЕГО! Только моя… Мой Гарри, как будто бы поняв мои мысли, кивает и усаживается поудобнее… Я подхожу к нему и залезаю на его колени, удобно там устраиваясь в последний мой раз. — Прошу тебя, сделай это… Снова молчаливый кивок. Мой сильный мальчик… Он не плачет… А я бы плакал… Потому что я слаб и глуп… и слеп… не разглядел под носом своё счастье… Хорошо, что коты не умеют плакать, я бы точно не сдержался, а расстраивать его я не хочу… Не в наш последний раз… Он снимает очки, превращаясь сначала в Гарольда Тодда, а потом проводит руками по лицу, как будто бы смывая с себя ту внешность, все прошедшие годы… И теперь я вижу перед собой такие родные и любимые черты и эту дурацкую полоску от шрама под подбородком… Я внимательно всматриваюсь в столь любимые зелёные глаза… Что ж… Во мне ещё есть крупица магии… Мы можем побеседовать на прощание… — Мне никогда не нравился цвет глаз Лили. Мне он казался искусственным и чересчур слащавым. Впервые мне понравилась зелень именно в твоих глазах… На четвертом курсе, когда ты чудом выжил, заполучив то чёртово яйцо. Помнишь?.. Мой малыш вздрагивает, удивленно округляя глаза, а я продолжаю шокировать его откровениями… Сегодня мой день… Мой последний день… И это его последние минуты… — Я знал, что ты влюблён в меня… Да-да, не удивляйся… Это было сложно не заметить… Конечно, учась в Хогвартсе, ты — чем дальше, тем лучше — научался скрывать свои эмоции, но… Не от меня, малыш… Я фырчу своей кошачьей пастью… — Ты выглядел тогда таким милым… Мальчишка, пытающийся спрятать влюблённость от объекта своей страсти… Так хорошо прятал, что вряд ли хоть кто-нибудь, кроме меня, смог бы заметить. Но я смог… Гарри хмурится, но не перебивает. Внимательно слушает. — Я знал, что те воспоминания, которые ты мне подсовывал, были лишь ширмой. Но я просто не хотел лезть дальше, потому что принял решение — оттолкнуть тебя с твоей влюблённостью. Ради твоего же собственного блага. Зарубить на корню зарождающиеся ко мне чувства. И у меня это даже получилось. Да-да, я так думал, гордый собой. Думал до того самого момента, когда ты меня поцеловал… — Я… — Я желаю тебе только счастья… Перебил я его, закрывая в последний раз свои кошачьи глаза… Я снова лежал на полу, а Гарри снова сидел рядом со мной… Всё как в тот раз… На последнем минимуме энергии я смог придать себе немного материальности и потянулся к моему мальчику, невесомо прикасаясь к его губам… Как он тогда к моим… Увы, ни на что большее моих сил не хватило… — Прощай, мой Гарри… … …***
Гарри закрыл глаза, когда душа Северуса из их совместного прошлого растаяла в воздухе перед ним… На губах ощущалась лёгкая прохлада, а на душе — абсолютная пустота… По щекам сами собой катились слёзы, пропадая в блестящей чёрной шерсти… Хриплый шёпот нарушил тишину спальни: — Прощай, Северус… Он аккуратно уложил мягкое кошачье тельце рядом с собой на кровать… — Что ж… вот всё и закончилось…***
Гарри был так подавлен, что не заметил неяркий взблеск одновременно всех алмазов на оправе очков. Впрочем, Гарри было не до того… И что бы это ни было, оно так и осталось неразгаданной тайной. …а его Сэр Север… что ж, теперь это просто низл.***