***
На этот раз всё было иначе… Открыв глаза, Северус сразу понял, что опять оказался во сне. В прошлый раз кто-то намеренно подавлял его ментальные способности, будто бы усыпляя бдительность… Ибо стал бы он ещё и во сне варить чёртово «Антиликантропное зелье» для этой плешивой псины? Нет, конечно! Значит, кто-то «помог» и отвлёк Северуса от понимания того, что он находится во сне, что до «перемотки», что после. Просто размыл его критическое восприятие, помогая действовать в соответствии со своими привычками и желаниями. Кстати, эти самые желания тоже были мастерски усилены, да так, что он и не заметил этого, и смог отпустить себя, действуя более расковано… Это не было плохо. Наверное, только благодаря ментальному влиянию неизвестного авторства, он смог расслабиться и наслаждаться происходящим. Но всё же теперь Северус внимательно прислушивался к ощущениям. Он решил вначале определить условия, так сказать, игры. Провести полный анализ собственного состояния, чтобы не мучиться потом в неизвестности, сомневаясь, можно ли доверять своим впечатлениям. В итоге, просидев в состоянии близком к медитативному трансу минут десять, он удостоверился, что в этот раз на него не оказывается никакого влияния и никакие его реакции искусственно не усиливаются. Будто бы неизвестный автор сна узнал о душевном состоянии мужчины в последние недели и не пытался больше помочь ему проявить те эмоции, которые Северус столь долгое время подавлял… Проанализировав своё внутреннее состояние, Северус решил хорошенько осмотреться, внимательно изучить обстановку. В этот раз он оказался в своём кабинете. Пожалуй, даже хорошо, что сегодняшняя локация не лаборатория. Вот только на столе слишком много эссе на проверку. Он хмыкнул, собирая пергаменты и убирая их в ящик. Посмотрел на чистую столешницу и нахмурился — маленький… На таком столе партнера удачно не разложишь… Но зато этот стол был достаточно высоким и можно присесть в своё удобное рабочее кресло и… Северус опустил взгляд и усмехнулся, смотря на бугорок желания. Забавно, он ещё даже не знает сюжет этого сна, а уже подумывает, как ему лучше распорядиться имеющимися поверхностями. — Интересно… — озираясь по сторонам прошептал он. Возбуждение было достаточно сильным и мешающим, но исследовательский интерес был сильнее, поэтому Северус решил обследовать помещение, на предмет несоответствий с его реальным кабинетом. Осмотрел шкафы, стул для посетителей, стоящий перед столом, своё любимое удобное рабочее кресло, светильники. Потом перешёл на мелочи: книги, журналы, пергаменты, и даже аптечку осмотрел, перебрав флакончики с зельями. Всё было идентично реальному. Если бы он не знал точно, что находится именно во сне, то по устоявшейся привычке уже засел бы за проверку работ своих нерадивых учеников. Вот только это был именно сон… Северус в задумчивости потёр подбородок и удивлённо замер. Снова бородка! Потрогал стянутые в высокий пучок на затылке волосы, усмехнулся. А это-то откуда? Он никогда не задумывался ни о том, чтобы как-то убрать волосы, ни — тем более! — о том, чтобы отрастить бородку. Вот о бородке так уж точно он никогда не помышлял! Очень неудобно быть зельеваром с растительностью на лице. Любые волосы слишком хорошо впитывают всевозможные токсины, испаряющиеся из котла при варке, что для общего состояния организма, естественно, совсем не полезно. И если свою шевелюру он ещё мог защитить специальным зельем, то бородку — нет. Тем более такую! Потому что волос, покрытый защитным составом, должен быть не короче некой определённой длины. Безрадостная усмешка искривила губы Северуса при воспоминании о том, как он полностью облысел после первого нанесения защитного состава на свои, тогда ещё короткие, волосы… Одного раза хватило для понимания сути проблемы. Больше подобную ошибку он не повторял. Исправив оплошность с помощью специального зелья для роста волос, Северус отрастил их до нужной длины и больше никогда причёску не менял. А тут… Бородка… Какие странные всё-таки сны… Вернувшись за стол, он решительно достал из верхнего ящика — в реальной жизни отведённого подо всякую ерунду — зеркало и стал рассматривать себя. В прошлом сне Гарри-Гарольд говорил, что Северусу идут и бородка, и новая причёска, и что он так выглядит гораздо привлекательнее, но на свой собственный вкус… Он не видел особой разницы. Всё тот же урод с острыми чертами лица и крючковатым носом. Что в нём вообще может быть привлекательного? K тому же было неудобно с непривычки: подбородок постоянно хотелось как минимум потереть, а лучше хорошенько почесать, а кожа головы неприятно ныла под стянутыми в гульку волосами. Северус хмыкнул… Но только он потянул вверх руки, планируя распустить волосы, как вдруг раздался стук в дверь. Он сунул зеркало обратно и, только закрыв ящик, разрешил войти незваному гостю.***
Увидев на пороге радостного Поттера, он про себя облегчённо выдохнул: снова семнадцатилетний. Парень же выглядел страшно довольным, оглядывая профессора с ног до головы. Видимо, внешний вид Северуса и в этот раз нравился стоящему напротив него юнцу. Тот с таким удовольствием его рассматривал… Северус мысленно отметил обдумать это позднее. — Добрый вечер, профессор! — Добрый… Гарри, подойди. Раз это сон, то Северус может вести себя как хочет, ведь так? А он хочет исследовать этот странный феномен и внести хоть какую-нибудь ясность в свои размышления по поводу идентичности Поттера и Тодда. Юноша удивленно моргнул, но поспешил выполнить просьбу. Подошёл, обогнул письменный стол и замер сбоку от сидящего в своём рабочем кресле Северуса. Он отодвинулся вместе с креслом, разворачиваясь лицом к стоящему рядом ученику. Хотя ученику ли?.. — Снимай одежду… Поттер опешил, удивлённо вылупившись на мужчину. — Так сразу?! Я, конечно, не против, но… Северус фыркнул от того, каким растерянным выглядел Гарри, и решил немного ему помочь. Исключительно для того, чтобы насладиться чужим смятением. Наклонившись вперёд, он выпростал рубашку парня из брюк и, привстав, помог стянуть не расстёгивая, через голову, аккуратно, чтобы не задеть очки. Поттер послушно предстал перед своим учителем с голым торсом. Взлохмаченный, с весёлым блеском в зелёных глазах… Северус, вернувшийся в кресло, только в очередной раз хмыкнул и принялся с задумчивым видом рассматривать идеально гладкую кожу подростка. Поттер не мешал. Но ему, очевидно, было интересно узнать, что же тут происходит, поэтому не пошутить он не мог. — Профессор, а как же брюки? Мы уже выяснили, что я не против, так что, думаю, они явно лишние… — Почему семнадцать лет?.. Буркнул себе под нос Северус, в задумчивости потирая свой непривычно заросший подбородок, хмуря брови и совершенно не прислушиваясь к тому, что ему говорят. Парень же, услышав эту фразу, вздрогнул и, в миг став серьезным, притянул к себе со стола перо, прямо в полёте превращая его в маленькое зеркало. Северус удивлённо замер. Нет, он прекрасно знал, что этот ученик весьма силён и может колдовать и без палочки, и невербально, но сам, лично, он видел в исполнении Поттера только боевые заклинания, навроде магического щита или ещё чего-то на подобие. А то, что Гарри может таким же образом и преобразовывать что-либо, несколько шокировало… У трансфигурации сложность освоения куда выше, чем у защитных заклинаний, да и магически она затратней, а тут… Юноша, совсем молодой, с такой лёгкостью на лету превратил перо в зеркало, без слов, без жеста… Или это просто Северус его таким сильным и способным себе представляет? В то время как он пытался понять, что же тут происходит, Поттер внимательно оглядывал себя в зеркале и хмыкал, приподнимая подбородок, рассматривая белую линию шрама, пролегающего под ним. Этот шрам совершенно не был заметен, если не заглядывать снизу, Северус потому и не видел ранее эту отметину. А вот сейчас, сидя в кресле, разглядел и нахмурился. — Профессор, Вы сейчас видите меня таким, каким я был за три месяца до моего восемнадцатого дня рождения. И Поттер перевёл взгляд на своего профессора, явственно ожидая, что тот скажет. Прищур его зелёных глаз несколько напряг Северуса. Он нахмурился, но промолчал. — Почти восемнадцать… С задумчивым видом намекающе произнёс Поттер и вернул зеркало в его изначальную форму. — Но не восемнадцать же! Не промолчал Северус. И после этого замечания он отметил, что стоящий перед ним парнишка буквально просветлел лицом, будто бы то, чего он ожидал не случилось, но он этому несказанно обрадовался. — Чувствую себя совратителем малолетних. Я тебе в отцы гожусь. Пробурчал Северус, рассматривая парня. Тот в ответ фыркнул и широко улыбнулся. — А так? Поттер снял очки и…***
…теперь перед вздрогнувшим от неожиданности Северусом стоял широко улыбающийся Гарольд Тодд. Внимательно рассматривая мужчину, Северус пытался понять, игра ли это его подсознания или… Или это знак?.. — Так лучше… Гораздо лучше… Но… — «Но» что?.. — Но как такое возможно? — Секрет! — А почему у вас шрамы разные? Задумчиво пробормотал Северус, ни к кому не обращаясь, но неожиданно получил ответ на по сути риторический вопрос: — Потому что нам нельзя быть слишком похожими. Чтобы кое-кто не уловил между нами связь… — Угу… Но ведь у настоящего Гарри нет шрама под подбородком… Или всё же есть, а я просто его не видел? — Нет. Действительно нет. И уже вряд ли будет… — А это что значит? — Этот шрам появился у м… Гарри сразу после семнадцатилетия, а сейчас ему ещё только тринадцать… Северус нахмурился, пытаясь понять, что всё это значит?.. Почему Гарольд говорит так, будто бы он побывал в будущем? То, что они оба являются одной личностью, уже очевидно, но в непонятных высказываниях Гарольда явно прослеживается мотив прошлое/будущее… Вот вроде бы решил Северус не думать о словах Тодда именно сейчас, а просто запомнить получше, чтобы обдумать позднее, но тот — каждой своей фразой! — выбивает его из колеи, добавляя всё новых фактов в Северусову «копилку странностей Поттера»… Или Тодда? — …Не обращай внимания, Северус, у Гарри тот шрам теперь вряд ли вообще появится… — Но… Повторюсь — как такое возможно?.. — Пока не скажу, но… — Но?.. — Но мне очень импонирует тот факт, что мой жутко умный профессор не знает то, что знаю я… — Твой? Северус приподнял бровь, смотря на Тодда снизу вверх. А Гарольд, оперевшись руками об подлокотники его кресла, наклонился близко-близко к лицу Северуса и в его тёмно-зелёных глазах полыхнуло предупреждение. — Мой!.. Тихий рык в самые губы, пробудил в Северусе сладкую дрожь. Он усмехнулся и легонько толкнул Гарольда в грудь, побуждая отодвинуться. Тот послушно выпрямился и отшагнул назад, предоставляя Северусу возможность подняться. Кресло со скрипом ножек по полу тут же отъехало в сторону. Гарольд проследил за ним взглядом и перевёл глаза на замершего перед ним Северуса… Который во все глаза теперь смотрел на белёсые линии другого шрама. Того шрама, что чётко виднелся на оголённом плече Тодда, на его загорелой коже. А Северус стоял, разглядывал шрам и думал… И довольно скоро пришёл к заключению: раз уж он всё равно ничего не понимает в том, что творится вокруг, то стоит просто вытрясти из Тодда… Или всё-таки из Поттера? Ааа, пох… плевать! Ему сейчас нужна любая — пусть даже самая непонятная — информация, в максимальном количестве. А уже после, проснувшись, он будет внимательно обдумывать произошедшее. Глядишь, сделает верные выводы. Но это не значило, что непонимание ситуации с двойственностью Гарри/Гарольда в частности и всего происходящего в этих загадочных «снах» в целом его не раздражало! Ещё как раздражало! Бесило просто-таки! И в его планах на этот «сон» было — сполна отыграться за это своё непонимание. И Северус, явственно насмехаясь, медленно повёл руку по чужому разгорячённому телу, поднимаясь к шее. — А твой?.. Шрам, я имею в виду… Гарольд усмехнулся, слегка вздрогнув от прикосновения к его горячему торсу ледяных рук зельевара. — Погулял удачно… — Почему не свёл? — Это знак моей победы, Северус. Свидетельство того, что мой враг мёртв. Что я достаточно силён для того, чтобы мог позволить себе жить так, как того хочу именно я! Северус нахмурился, сжав плечо Гарольда, и вдавил в бело-розовые линии свои коротко подстриженные ногти. — Мне не нравится этот шрам, Гарольд… Северуса так раздражал тот факт, что и у Гарри, и у Гарольда были шрамы!.. Как будто клеймо, коим их пометили для какой-то неясной, тайной цели. Тодд продолжал улыбаться, даже не поморщившись. — Хорошо, если он тебе так уж не по душе, то создай зелье, которое могло бы сводить несводимые магией шрамы, и я послушно избавлюсь от своей метки… Северус снова перевёл взгляд на мешанину точек и полос более мелких шрамов, складывающихся в чётко видимый след укуса. Провёл большим пальцем по белёсым рубцам. Северус нахмурился, подняв взгляд на мужчину. Шрам, который не получается свести магией, может оставить только тёмное проклятье или тёмная тварь… На плече Гарольда — след от зубов, похожий на волчий укус. Тёмная тварь с волчьими зубами в магическом бестиарии была только одна, и тварь эта заражала любого, кого укусила. А Гарольд явно был укушен… Не надо быть гением, чтобы понять, кем на самом деле является стоящий перед ним «мужчина». — Ты оборотень!.. Тодд серьёзно кивнул, почему-то вызвав этим простым знаком согласия дрожь удовольствия у Северуса. Ему нужно время, чтобы принять решение! Этот сон был слишком странным, чтобы можно было просто счесть его плодом своей фантазии. Вещим он тоже не может быть… Наверное… Но ему всё сильнее хотелось отбросить прочь все рассуждения на тему: «сон это или не сон» и начать просто делать то, что ему хочется. — Испугался? Северус помолчал, справляясь с очередной волной лёгких приятных мурашек, вызванной отдающейся во всём его теле вибрацией от рычащего баритона Гарольда. А у того губы кривились в насмешливой ухмылке, но глаза оставались серьёзными. Смотрел внимательно, почти не моргая… Ждал ответа… Значит, настало время просто принять всю ту информацию, что Северус уже получил. Принять за непреложную истину. В то, что Гарольд и Гарри — один человек, верилось ещё неохотно. Не потому, что он хотел бы обратного, а, скорее, потому, что просто пока не мог понять, как же такое стало возможным. Но то, что молодой мужчина перед ним — оборотень, Северус принял сразу. Почему так? И боялся ли он этого оборотня? — Я не из пугливых, Гарольд… — Готовы понести ответственность за свои слова, профессор? — Всегда… И он серьёзно глянул в тёмно-зелёные глаза напротив и, переместив руку с плеча на загривок удивлённого Тодда, притянул того к себе, в доказательство собственного бесстрашия сминая требовательным поцелуем его губы. Честно говоря, мучаясь от своих вопросов без ответов, Северус, с каждым днём всё чаще, ловил себя на том, что он и не ищет эти ответы, а просто нагло и откровенно фантазирует о том, что именно он хотел бы сделать в следующий раз с Гарольдом. И где-то в подсознании — не так уж и глубоко на самом-то деле — он надеялся, что сон повторится. И вот этот момент настал! И поскольку уж они снова здесь, он не даст Тодду сбежать, как тот сбежал в их прошлый раз! Гарольд вздрогнул, но не застыл истуканом, а тут же собственнически прижал Северуса к себе, вдавил крепко в жёсткое мужское тело, лишённое любого намёка на женственную мягкость, будто желая навсегда запереть его в кольце своих рук и не отпускать, как бы он ни рвался к свободе. Вот только Северус — непростой человек, всю жизнь ходящий по лезвию ножа, имеющий врагов что на одной, что на другой стороне конфликта — и не собирался куда-либо высвобождаться. Здесь и сейчас он лишь довольно отметил про себя, как ему нравятся эти объятия, и что он и сам был бы рад слиться с Гарольдом. Ведь тогда этот мужчина принадлежал бы только ему… Горячие, просто-таки обжигающие руки скользнули по спине Северуса, спускаясь к ягодицам, крепко сжимая их и слегка подтягивая вверх… Воспоминания о прошлом сне хлынули в возбуждённый мозг Северуса… И да! Он будет крайне рад повторить их предыдущий совместный опыт, но… но когда-нибудь потом, позже. Сейчас же он ни за что не выпустит из своих рук инициативу… Только не в этот раз!***
И Северус, с грацией бывалого танцора, отстраняется, разворачивает к себе спиной слегка дезориентированного быстрой сменой позиций Гарольда, опрокидывает его, удивлённого, на стол грудью. Тот слегка нервно оглядывается через плечо, но улыбается и не пытается встать. — Ты уверен, что хочешь именно так?.. А Северус, сильно сжимая и оглаживая податливое тело своего любовника? , прикрывает глаза и буквально накрывает того собой, с удовольствием снова и снова полизывая и прикусывая загорелую, солоноватую, пряно пахнущую кожу, заставляя мужчину под собой шипеть и хрипло посмеиваться. — Северуссс… из нас двоих, оборотень — я… Шутит, уже задыхаясь от возбуждения, Гарольд. Не столько из вредности, сколько из желания контакта, он опять потирается ягодицами об чувствительный пах Северуса, вызывая теперь и у него тихое шипение. В ответ раздаётся низкий грудной смех Гарольда. И эти его насмешки, это шипение сквозь зубы только распаляют собственнические чувства Северуса, который — хоть и не слишком доволен тем, что не слышит стонов, — про себя ликует. Потому что он понимает, что Гарольд охотно подстраивается под его желания. Купая в прошлый раз Северуса в своих нежности и заботе, сейчас тот довольно скалится, с удовольствием подчиняясь его же не слишком нежным прикосновениям, подставляется под его руки и губы, но специально сдерживает стоны, заменяя их на шипение и шумные выдохи. Ему не больно, Северус уверен, потому что от неприятных ощущений так стоять не будет, а стоит, он проверил. «Стесняется…» — понимает Северус… Но вот чего он совершенно не понимает, так это того, чем бы мог заслужить подобную самоотдачу и… Любовь?.. Он чуть не кривится от слащавости пришедшего на ум слова, но мужчина, лежащий перед ним грудью на столе, оглядывается на Северуса с каким-то непонятным чувством в сияющих восторгом зелёных глазах. Это не просто похоть… Но любовь ли это пугающее чувство?.. Северус не знает, достоин ли он такого внимания, такого отношения… Но он чертовски хотел бы их присвоить. И самого Гарольда, и это его непонятное чувство… А как?.. Так что он просто принимается осуществлять все свои желания, всё то, чего ему так хотелось, о чём мечталось…***
Он склоняется к спине Гарольда, прикасаясь к разгорячённой коже губами, плавно и сильно ведя от талии вверх, по спине, к шее… Тот довольно выдыхает, выгибаясь под прохладными руками, а Северус болезненно прихватывает зубами загорелую кожу на лопатке. Гарольд вздрагивает и опять шипит от лёгкой боли, напрягая мышцы. И из мести качнув ягодицами, проходится ими по выпирающим весьма отчётливым бугром брюкам Северуса. Грубая ткань сильно задевает нежную кожу головки, а одна из пуговок ширинки чувствительно впечатывается ребром, оставляя болезненное послевкусие и чётко давая понять, что в этом сне белья на Северусе не надето. Он впивается пальцами в бока Гарольда, сильнее вжимается горящим от возбуждения и боли членом в его, всё ещё преступно спрятанные под брюками, ягодицы, думая только о том, что хочет его! Хочет этого мага прямо сейчас! Он похотливо и бесстыдно трётся возбуждённым пахом об вожделенную задницу, вызывая у обоих прерывистые вздохи. Продолжая с силой оглаживать тело под собой, Северус просовывает колено между бёдер Гарольда, заставляя шире расставить ноги, и, нагнувшись и засунув тому руку между ляжек, бесстыже лапает того со спины, сжимает его пах в ладони, потирается предплечьем о промежность, вызывая долгий выдох сквозь зубы. Да!.. Совсем как ему мечталось… Брюки им обоим страшно мешают, но пока что Северус хочет только трогать… Трогать, пощипывать, прикусывать и наблюдать, остаются ли на этой чудесной бархатистой загорелой коже следы от его укусов и поцелуев, пальцев, ногтей… А если брюк не будет, то… Он боится, что не сможет сдержаться… Северус, как ему и мечталось, находит наощупь губы любовника и, раздвинув их, беспардонно засовывает свои длинные пальцы тому в рот, намеренно не давая сомкнуть зубы, не позволяя заглушить очередной стон от чувствительного укуса в изгиб шеи, со стороны чистого, незапятнанного шрамом плеча. И да! Зубы Гарольда слегка прикусывают пальцы Северуса. А после, будто в извинение, он начинает, мягко касаясь языком, облизывать каждый палец, добираясь и до чувствительных местечек между ними. Он, тихо постанывая, сосёт пальцы Северуса, обводя каждый поочерёдно языком и щекоча, чуть ли не урча от удовольствия, издавая такие долгожданные тихие гортанные стоны, а Северус сжимает свои зубы на чужом плече, думая о том, как же тепло и влажно в этом рту, какой же у его любовника умелый и ласковый язык… Этот язык то гладит его подушечки, то ныряет в расселинку между пальцами и ласкает, вылизывает там, где ощущается острее всего… Посасывает… Заглатывает… Как же Северусу хочется своим членом ощутить это урчание в горле Гарольда. И он трётся совершенно по-блядски своим стояком об чужую задницу, не отдавая себе в этом отчёт… Похабно елозит, в поиске облегчения и разрядки… — Не смей шевелиться. Приказывает Северус. И плевать, что голос подрагивает от еле сдерживаемого возбуждения. Он отступает от стола на три шага и любуется открывшимся зрелищем. Ягодицы Гарольда выпячены, чтобы не прижиматься эрекцией к столешнице… Бедный волчонок, ему тоже хочется… Северус ему поможет. Конечно, поможет… Чуть позже… Он достаёт из крепления на левой руке свою волшебную палочку… Взмах… Брюки Гарольда спадают на пол, открывая Северусу вид на аппетитную задницу — вот сюрприз-то! — тоже ничем больше не прикрытую. Такую же загорелую, как спина… Поджавшиеся яички отчётливо видны между широко расставленных ног, и его так и тянет сгрести их в горсть, потянуть, помять в ладони, сжать до лёгкой боли, лизнуть… перекатить во рту поочерёдно каждое… ммм… Член болезненно дёргается, и Северус, забывшись, хватает себя между ног, матерясь про себя на… на всё понемногу: на колючую шерстяную ткань, на соблазнительно откляченную жопку Гарольда, на его блудливую ухмылку через плечо, на подбородок, так похабно блестящий от вытекшей при сосании его, Северуса, пальцев слюны… Член дёргается ещё раз, опять чувствительно проходясь дырочкой на вершинке по жёсткой ткани брюк, и от этого сумасшедшего коктейля из похоти и боли, у него окончательно сносит остатки самообладания. Он мелкими шажками обходит стол, стараясь при ходьбе как можно меньше тереться стояком об одежду. Рывок… Волосы Гарольда такие шелковистые… За них Северус и тянет его вверх, заставляя запрокинуть голову, наклоняется, сдавливает второй рукой щёки Гарольда, заставляя того раскрыть рот и, не имея уже моральных сил стесняться собственных порывов, приказывает: — Открой свой ротик, мой волчонок… Гарольд резко втягивает в себя воздух и повинуется. — Высуни язык… Из открытого рта робко показывается кончик языка… — Нет, малыш… не так… Открой ротик шире… язычок сильнее высуни… Молодец, мой послушный волчонок… Вот так… Тёмно-зелёные глаза закатываются, из-под полуопущенных век видны только белки, а по телу пробегает мелкая дрожь. Северус и сам уже не в силах сдерживаться. Всё именно так, как и хотелось ему в тех горячих мечтах, навеянных просмотром первого «сна» в думосбросе. Одной рукой он продолжает сжимать волосы Гарольда, а второй начинает ласкать его язык. Он гладит двумя пальцами этот язык, почти сухой от воздуха и горячий, пробирается по нему глубже в рот, невольно пробуждая у любовника рвотный рефлекс. Проводит подушечками по нёбу. Опять ныряет вглубь горла Гарольда, проводит пальцами изнутри щеки, растягивая, глядя, как она пошло выпячивается… Одна, затем другая… Представляет, как его член будет точно так же натягивать эти щёки своей головкой… ммм… Умопомрачительное зрелище!.. Северус не выдерживает и судорожным рывком прижимает лицо Гарольда, его открытый рот, к своему всё ещё скрытому тканью члену. Он слышит, как тот восторженно мычит куда-то ему в гениталии… Чувствует, как тот часто-часто дышит по-прежнему открытым ртом, как от текущей по его языку слюны промокает ткань брюк, и члена Северуса наконец-то достигает этот жар… Тот жар, что прячется внутри его такого податливого любовника… А тот замер не шевелясь, ноги по-прежнему широко расставлены, задница вздёрнута, прогиб поясницы открывает чудный вид на расселинку, в которой прячется такая же горячая — о, да! Северус в этом уверен! — как этот развратный рот дырочка. А этот… этот похабник, похоже, ещё и на цыпочки привстал, чтобы жопка его выглядела соблазнительнее… Северус рычит и с силой вдавив напоследок лицо и по-прежнему высунутый язык любовника в свой изнывающий член, отдёргивает того от своей ширинки. Обхватив свободной рукой горло Гарольда, он впивается в его рот глубоким поцелуем, страстно раздвигая его губы своими и требовательно надавливая языком на язык, буквально пытаясь пробраться тому в горло. Он держит партнёра за шею и откровенно трахает языком в широко открытый рот, по щекам обоих течёт слюна, но Северусу наплевать! На всё наплевать! Нет сил стесняться и сдерживаться. Он выебет этот сладкий ротик и всё остальные дырки в этом теле!.. Да! И плевать ему, как это звучит. Он отрывается от губ своего оборотня и опять засовывает в его горячий рот пальцы… Бляаадь… Как же хорошо! Как, сссука, прекрасно! Мокро… пошло… грязно… О, да! Именно так, как ему хотелось! — Соси… Приказывает он и пальцы на ногах поджимаются от возбуждения и собственной развратной смелости. А Гарольд стонет отчаянно, переминается с ноги на ногу… И Северусу явственно мнится отведённый в сторону в приглашающем жесте волчий хвост… Это пиздец! Он только и успевает, что, резко выдернув пальцы из гостеприимного рта, прорычать: «Не шевелись!..» Рвануть изо всех сил обеими руками в разные стороны свои испачканные и промокшие брюки — плевать! это же просто сон такой! — и уже торопливо впихнутым тому в горло членом почувствовать, как потрясающе оно вибрирует… — О, да… Вот так… Давай, мой волчонок… Давай… Сделай мне хорошо… Соси его… Соси, малыш… ооо, так… да… А Гарольд сосёт… давится, капает слюной на стол… урчит жадно… чмокает… А у Северуса совсем срывает тормоза, он хватает того за затылок и вжимает лицом себе в пах, чувствуя, как головка раздвигает стенки горла… Сгребя в горсть волосы любовника, с рычанием отрывает того от себя, давая вдохнуть, и опять надевает ртом на направленный в горло член… бесподобно… Гарольд рычит, и вибрация передаётся прямо Северусу в яйца. Те поджимаются… — Ох, малыыышш… ооо… На сколько секунд хватает Северуса?.. Он уверен, что не больше чем на тридцать…***
Когда он немного приходит в себя, то понимает, что Гарольд по-прежнему держит во рту его член, посасывая нежно-нежно, прижав язык и только надавливая, но не раздражая излишне сейчас чувствительный орган активными ласками. А ещё Северус понимает, что ничего не закончилось! Сон не кончился! Они оба здесь! Это заставляет его член тут же заинтересованно дёрнуться… Он чувствует прилив нежности и благодарности к своему такому замечательному любовнику… Ну и запоздалое стеснение, не без этого… Как там классик сказал: «Каждая тварь печальна после соития»?.. Как-то так… Но Северусу печалиться некогда, у него тут ещё любовник на столе лежит не ублажённый. — Какой у меня послушный волчонок… Какой ласковый… Северус говорит, а сам стесняется и краснеет. Н-да… Всё-таки после оргазма пошлости нести совсем не то, что со стоящим колом членом… Подумав о члене, он понимает, что благодаря нежным ласкам Гарольда его естество постепенно крепнет. И делает это гораздо быстрее, чем он вообще мог бы себе представить… Ну… Сон, что тут ещё сказать… Северус запускает пальцы в волосы любовника, на этот раз мягко. Придерживая голову Гарольда, он начинает потихоньку задавать темп нежного минета и минут через пять понимает, что полностью готов к продолжению… Он отодвигается от стола, с влажным пошлым «чпоком» высвобождая свой член из плена чужого рта, и впивается в него очередным поцелуем-укусом, посасывая истерзанные алые, по-блядски припухшие губы. Он сосёт язык Гарольда, наслаждаясь собственным вкусом в его рту и представляя себя на его месте, себя с членом Гарольда в глотке, как он будет сосать его, заглатывать и давиться, капать слюной, но стараться… О, да, Северус будет стараться! Он вылижет своего мальчик… ну или мужчину… Да вообще не важно! Это же Гарольд! Он сделает для него всё что угодно! Вылижет, трахнет и вылижет ещё раз!.. А потом ещё раз трахнет… в растянутую покрасневшую дырочку… Такую сладкую, нежную, горячую… В распалённый мечтаниями мозг Северуса, наконец-то, стучится здравая мысль: «Что мешает?» И действительно… Что ему может помешать?! Вот он, Гарольд, бери и трахай, вылизывай, растягивай… Делай что хочешь! Северус в последний раз властно прикусывает нижнюю губу Гарри… Гарольда, конечно! И будучи не в силах отказать себе в своём порочном фетише, опять засовывает пару пальцев ему в рот… ммм… Всё-таки у него, очевидно, нервные окончания в пальцах напрямую присоединены к головке члена. А иначе откуда бы такое возбуждение от пусть и достаточно откровенных, но отнюдь не самых интимных ласк? Хочется ещё! Северус никогда раньше себя так не ощущал… Если это не просто сон, он сделает всё возможное, чтобы повторить данный опыт наяву, чего бы это ему ни стоило. Но пока достаточно… Пора уделить всё своё внимание Гарольду… — Северуус… Стонет тот освобождённым ртом, прикрывая закатывающиеся в удовольствии глаза, силится сказать что-то ещё, но это и не обязательно, Северус сам всё понимает. Наступив по очереди на задники ботинок, он выпутывается из обуви и безнадёжно испорченных брюк, обходит стол и останавливается позади расставленных ног любовника… Стоит… Смотрит… Наслаждается… Вдыхает глубоко прохладный воздух подземелий, с явственно ощущаемой в нём ноткой запаха спермы… Одной рукой, той, что в слюне Гарольда, он ласкает свой член, а второй, не удержавшись, отвешивает упругим ягодицам поочерёдно по смачному шлепку, вызвав рык то ли возмущения, то ли возбуждения у их обладателя. И ещё шлепок… И по второй половинке… Отходит и любуется, не переставая перебирать пальцами покрасневшую головку, такую чувствительную после недавнего оргазма… Наконец, Северус оставляет в покое собственный член и, подойдя к Гарольду поближе, опять просовывает руку тому между ног и начинает тискать его мошонку, одновременно так же сжимая и свою… ммм… Какое-то время он мучает своего волчонка лаской, не дающей разрядки, буквально впитывая в себя каждый его стон и несвязный возглас. Насладившись собственной властью над роскошным телом, проводит напоследок пальцами по пылающему члену любовника, пережимая основание, мешая излиться от мук удовольствия. И тут Северусу, в его распалённый похотью мозг, приходит блестящая идея! Дурея от собственной наглости, он снимает резинку со своего хвостика — наконец-то привычная свобода! как же, оказывается, ныла голова, а он не чувствовал… да где уж там! — и надевает её на член и яйца Гарольда… Хорошая резинка! В меру тугая, удобно растяжимая… Как раз подходящая для задуманного. Гарольд, поняв, что его эротическое истязание затянется надолго, вздрагивает всем телом, но вслух протеста не высказывает. А Северус, прижавшись к его пылающему от шлепков заду своим мокрым от слюны и успевшим охладиться на воздухе членом, стонет от яркого контраста. Он укладывается на своего любовника сверху и начинает покрывать его спину поцелуями и легкими укусами, постепенно спускаясь вниз. Он чувствует какой-то небывалый прилив сил, магия буквально бурлит под кожей, готовая послушно следовать любому желанию хозяина. Северус надеется, что его волчонок… Да, просто «его волчонок», а вовсе не жуткий оборотень… Такой отзывчивый, такой чувственный, такой… такой его… Так вот, Северус надеется, что не только он сам сейчас чувствует подобное… Он уже спустился до поясницы Гарольда и старательно вылизывает, ковыряет языком ямочки на ней, а тот скулит и извивается, а Северус продолжает, оставляет засосы на боках, кусает, щиплет… Тискает яйца и дрочит член любовника… Он планирует довести его одними только ласками если не до обморока, то до близкого к нему состояния. Наконец Северус добирается до ягодиц и опускается на колени позади Гарольда. Сам себе удивляясь, невербально кастует очищающее и смачно проводит языком по загорелой ягодице, покрасневшей от его шлепков… и ещё… и по второй, а когда «жертва» расслабляется, Северус раздвигает их и размашисто проводит языком от самой мошонки, по сжавшейся звёздочке ануса, по ложбинке над ним и… — блядь, он явно сошёл с ума! — … прикусывает копчик… Гарольд буквально взвизгивает и, кажется, закусывает кулак, но тем не менее инстинктивно приподнимается на цыпочки и переминается с ноги на ногу, крутя задом, пытаясь прижаться к источнику стыдной, но такой приятной ласки. Северус усмехается, до крайности гордый собой, оставляет смачный чмок на левой ягодице, и двумя руками раздвинув половинки упругой задницы приникает к ним лицом, щекоча кончиком языка пульсирующее отверстие. Он лижет и присасывается губами, растягивает ягодицы в стороны и дразнит короткими, лакающими движениями, пытается ввинтиться внутрь тела Гарольда, а потом снова лижет языком, представляя, как сейчас хорошо его любовнику. Смочив пальцы в слюне, Северус гладит ими покрасневшую нежную кожу, растягивая ими дырочку ещё сильнее, снова присасывается губами, обводит сжатое колечко языком, надавливая, разлизывая и удивляясь неподатливости мышц. Дырочка его волчонка такая тугая… Даже скользкий от слюны язык с трудом проникает едва на пару сантиметров… Всё это наводит на слишком желанные мысли… — Мой волчонок — девственник? Удивлённый собственной догадкой, Северус не сразу понимает, что задал вопрос вслух. Гарольд вздрагивает, слегка напрягшиеся ягодицы и окончательно зажавшаяся в страхе дырочка выдают с головой его волнение. — Не думал, что это будет для тебя большой проблемой… Бурчит больше себе под нос Гарольд, явно смущённый ситуацией и позой, в которой происходит разговор. А Северус, не веря собственным ушам, со стоном утыкается лбом в пылающую ягодицу перед его лицом, пережимая основание теперь уже своего члена, готового взорваться фонтаном спермы от возбуждающей мысли, что он будет у своего мальчика… мужчины… Да плевать! Северус будет у него первым! — Везде? За каким-то хреном решает он всё-таки уточнить, не особо рассчитывая на положительный ответ. Всё-таки в прошлом их совместном сне тот ртом и одним пальцем довёл его до мокрого белья… Вряд ли Гарольд может быть девственником… — Не было времени… Да и желания… Тихо говорит Гарольд, а похотливая-дрянь-Северус прикрывает глаза и сжимает зубы, чтобы не взять любовника прямо сейчас и именно так, как хотел в своих мечтах. И радуется! Всему. И тому, что так и не разжал пальцы на основании члена, и тому, что его нелепые фетишистские мечтания оказались правдой. Но, конечно же! он прекрасно понимает, что, как бы ему не хотелось подобного, но и травмировать совершенно неподготовленного партнёра абсолютно не вариант. Поэтому Северус выдыхает сквозь зубы, пытаясь вернуть себе хоть какое-то самообладание. А ещё он про себя думает, что если всё происходящее — правда, то забрать невинность Гарольда он хотел бы в реальной жизни, а не в треклятом непонятном сне. Даже в таком реалистичном. Но сначала он сведёт чёртов шрам с этого желанного тела! Чтобы окончательно отвлечь обоих от затронутой темы, Северус с энтузиазмом возвращается к прерванному занятию. Под его неутомимыми ласками Гарольд начинает расслабляться и вскоре уже сам насаживается на его язык. У Северуса затекла челюсть, вся рубашка спереди промокла от слюны, резинка уже давно перекочевала на его собственный член, а Гарольд стоит на одной ноге, похабно заворотив вторую на стол, для облегчения доступа Северусу к своей дырочке… Девственной… Только его, Северуса… Рррр! Не отвлекаться! И вот он всё же слышит заветные слова… — Северрр… Пожалуйста… — Что «пожалуйста», мой волчонок?.. Скажи мне, что ты хочешь?.. Ну?.. Попроси меня… Свои фразы Северус перемежает быстрыми полизываниями пульсирующего от прилива крови ануса своего партнёра, что, конечно, не добавляет тому спокойствия. — Пожалуйста!.. Гарольд чуть ли не рыдает. Ну да, это Северус разок уже кончил, ему легче… Хотя когда это было? По его ощущениям — сто лет назад! — Что, малыш?.. Что?.. Скажи… Продолжает Северус издеваться над дырочкой Гарольда и им самим. — Пожалуйста… Возьми меня!.. — Взять?.. Особенно длинная пауза и особенно глубоко протолкнутый кончик языка. А теперь пососать… и ещё… ммм… — Северус!!!.. — Ты так меня хочешь, что отдаёшь мне свою девственную попку?.. Ооо!.. Что он несёт?! Северус никогда, даже в самых смелых фантазиях не доходил до такого! Грязные разговорчики! А это так заводит, оказывается. — Дааа… Северус, да… Не могу больше!.. Хочу… — Я тоже хочу тебя, мой волчонок. Но ты… ты такой тугой!.. Я не хочу сделать тебе больно. Давай, сегодня я просто поласкаю тебя. А твоей попочкой я займусь позже, мой любимый… Гарольд как-то особенно громко стонет и передёргивается всем телом. Что? Тоже заводит? Северус запомнит, ему самому очень понравилось… старые извращенцы! Но всё-таки надо что-то предпринять… Северус призывает склянку с зельем из шкафа, где хранится его аптечка. Пока он трясущимися руками отвинчивает крышечку, Гарольд, уперевшись локтями в стол и прогнувшись, через плечо следит за его действиями. Щёки у него румяные, глаза блестят изумрудами, от сжавшегося в точку зрачка и бесконтрольно подступающих из-за длительного перевозбуждения слёз, алые искусанные губы… Ничуть не способствует сдержанности. Нервно облизываясь, он наблюдает, как прозрачная густая жидкость медленно вытекает из склянки на руку Северуса и как тот наносит её на свой член. — Теперь можешь встать. Я разрешаю… Гарольд с трудом выпрямляется на трясущихся ногах. — Сдвинь ноги, малыш… Приказывает Северус ему и легонько шлепает по ягодице… Не сдержавшись притирается к бедру Гарольда. Тот вздрагивает и рвано вдыхает… Возбуждение моментально захлёстывает обоих с головой. — Сожми попку… Напрягись… В этот раз так… Можешь опереться об стол… Гарольд с благодарностью обрушивается руками на столешницу. А Северус пристраивается к нему сзади… Почувствовав давление, Гарольд слегка напрягается в инстинктивном испуге, когда скользкая от смазки головка члена Северуса проходится по его промежности и упирается сзади в мошонку. Он сдавленно стонет и Северусу слышится треск дерева… но, наверное, просто показалось… Северус осторожно притягивает Гарольда к себе, заставляя чуть отставить зад, и принимается пальцем в смазке массировать его дырочку, пока сам трётся членом ему между ляжек, с каждым толчком упираясь в мошонку. Тот уже хочет опять опуститься грудью на стол, но властная ладонь перехватывает его за шею, заставляя только выгнуться ещё больше… А затем Северус буквально натягивает Гарольда на себя, а руки его перемещаются на член и мошонку любовника, и он начинает ласкать густо смазанными в скользком составе из загадочной баночки руками его гениталии, особое внимание уделяя головке и дырочке на её вершинке. Он кружит пальцем вокруг нежного отверстия, истекающего смазкой, легонечко прижимает ногтём, поглаживает… В стонах Гарри… Гарольда! столько облегчения!.. Он обессилено роняет голову между своих рук, метя кудрями по столешнице, и стонет… стонет… Заставляя Северуса рычать от удовольствия, кусая собственные губы, потому что до губ Гарольда ему просто не дотянуться. Чёртова разница в росте! Вот за какой надобностью тот таким вымахал, спрашивается? От не разобрать уже чьих стонов, влажного пошлого хлюпанья смазки, такого приятного трения и каменеющей в его руке возбуждённой плоти любовника, Северус чувствует, что его второй за ночь оргазм — не то что не за горами, а вон он, за плечом… Он уверен, что финишируют они с Гарольдом вместе… Скоро… очень скоро… Остаётся только надеяться, что в этот раз никто не прервёт их и… … …***
Северус резко подскочил на кровати, осматриваясь и совершенно не понимая, где находится… Реальность доходила до него ооочень медленно… Он зарычал, стиснув зубы. Кто-то делает это специально! Но если он этого шутника найдёт, то самое меньшее, что Северус ему сделает, это оторвёт дурную башку! И ему плевать, кто это будет! Отбросив одеяло он посмотрел на стоящий колом, скрытый домашними брюками член и задумался, решить ли проблему привычным каждому мужчине способом или пойти принять остужающий душ… Хм… Ему сейчас нужна была холодная голова, без отвлечений на просто сбитую ледяной водой эрекцию и не сброшенное возбуждение, а потому выиграл самый быстрый, но и самый приятный способ. Стянув брюки, Северус обхватил непривычно горячей ладонью свой член и удивлённо замер, почувствовав смазку на стволе… Растерев скользкую субстанцию между подушечками пальцев, он поднёс влажную руку к носу и с удивлением уловил нежный аромат ментола… Северус лично варил то заживляющее зелье, которое он использовал вместо смазки во сне, и он знал, что охлаждающий нюанс зелью сообщает именно ментол… А это значит, что… … Широкая ухмылка расползлась по лицу профессора. Возбуждение было позабыто, и быстро спало, а из груди рвался смех, от понимания того факта, что это был не сон! В смысле, не просто обычный сон! И Гарольд-Гарри в этом «сне» был реальным! А из этого следует что? Северус не особо верил, что это игры Гарольда, всё-таки тот сам уже второй раз кончить не успевает, очень сомнительно, чтобы тому нравилось развлекаться подобным образом. А из этого следует, что — даже если Тодд и автор этих «снов» — прерываются они раньше своего логического завершения по причинам, независящим от него, но точно возникающим в реальном пространстве Гарольда, так как у Северуса нет рядом ни одного раздражителя, никакой причины вдруг резко проснуться… А вот у Гарри есть такая причина. Ревнивая, неуравновешенная, так и брызжущая собственничеством причина. Низл! Его очень странный низл! Северус готов был поспорить на что угодно, что это именно он прерывает сон Гарольда, а из врождённого скотства именно в тот момент, когда его хозяин уже готов вот-вот кончить… По крайней мере, это была единственная теория, которая сейчас пришла в голову Северусу. Так что, возможно, его «сонный» партнёр — так же, как и он сам совсем недавно, — думает, что это обычный сон, просто чересчур реалистичный… Значит, надо намекнуть, что не всё так просто…***
Меня резко выдернуло из сна ощущением сильной боли в шее, и, открыв глаза, я тут же уткнулся взглядом в нависающую надо мной морду моего низла, который только что — за каким-то хером! — разбудил меня, весьма болезненным укусом. Пацаны спокойно спали в своих кроватях, под моими усыпляющими чарами. В дортуаре царили тишина и спокойствие, прерываемые только тихими всхрапываниями мирно дрыхнущих мальчишек. Сэр Север, заметив, что я проснулся, отстранился и с вызовом посмотрел на меня. А я всё ещё пытался понять, что же происходит. Проморгавшись и окончательно очухавшись, я потянулся к своей сумке за заживляющим зельем, так как Сэр Север не может кусать так, чтобы не прокусить кожу… Я открыл баночку и вдруг ноздрей моих коснулся лёгкий, но узнаваемый аромат ментола! Совсем как от того зелья, что использовал Северус в моём сне. И я понял, что этот запах витал вокруг меня с самого момента моего пробуждения, а не впервые донёсся тогда, когда я открыл баночку. Не став мазать ранки, я закрыл баночку и стал принюхиваться, пытаясь найти источник запаха… Каково же было моё удивление, когда я обнаружил его, откинув в сторону одеяло. Зелье было весьма текучим и логично, что, оказавшись нанесённым на внутреннюю сторону моих бёдер, а потом и полностью на гениталии, оно пропитало собой пижамные брюки… Я рухнул обратно на подушку и уставился в недовольную мохнатую морду. В прошлый раз меня разбудил Джастин, значит тело никуда не переносится. Значит, то, что я видел, всё-таки сон, но тогда почему зелье, которое было использовано как смазка в этом сне, сейчас оказалось на моих бёдрах? — Ты знаешь, что происходит? Уточнил я, пристально глядя на Сэра Севера. Низл недовольно наморщил нос и отвернулся. — Значит, знаешь. Или подозреваешь… Он фыркнул и улёгся ко мне задом, самым простым способом продемонстрировав своё отношение к моей персоне. Я ещё с минуту смотрел ему в ж… спину. Ситуация была неприятная, что для меня, что для него. — Я, выглядящий семнадцатилетним Гарри, — твоих рук дело? Низл вздрогнул, но ко мне всё равно не повернулся. — Есть хоть мизерный шанс отобрать тебя у Смерти? «Нет, дитя. Способа нет…» — Я не тебя спрашивал… Я продолжил смотреть на кота. Тот обернулся и медленно покачал головой. — Ясно… Я встал с кровати и пошёл в душевую.***
Утром, на завтраке, я был непривычно молчалив, чем напрягал друзей. Сэр Север, как и всегда, покоился на моих плечах, вот только выглядел он уставшим. Вся эта ситуация была, что называется «из ряда вон», и что делать, никто из нас не знал. Смерть сказала сидеть и ждать, будто бы всё решится без моего участия. Вот только не надо быть гением, чтобы понимать, что решиться-то оно смертью… Грёбаные слизеринцы с их извращённым понятием о героизме! Вот чем надо было думать, отдавая свою душу… Хотя чего злиться-то… По факту, он, как обычно, подчищал за мной дерьмо… Я повернулся и чмокнул низла в макушку, вызвав удивление на мордашке. Сэр Север потёрся об мой подбородок и тихонько замурчал. Я улыбнулся, чмокнув его ещё разок, и стал вылезать из-за стола, пора на уроки.***
Я старался даже мысленно избегать воспоминаний о минувшем «сне». И не только потому, что чувствовал вину перед Северусом, который был моим питомцем. Ведь если я прав, и это не просто сон, то, по всему выходило, что я… эээ… что я делал? Да трахаться я собирался, ёб твою-то мать! С нынешним профессором зельеварения! Я собирался трахнуться с Северусом Снейпом этого времени! Я делал ему минет… Признался, что я девственник… Ооо! Стыд-позор!!! Вот на фига?! При воспоминании о своих откровениях, меня охватило малодушное желание сбежать куда-нибудь… В Сибирь, блядь! И не покидать своего убежища вплоть до конца дней своих. Чёртов девственник!.. Северус-то вон чё умеет! Ого-го как языком… к-хм! Не о том думаю. Уроки, Гарольд! Уроки! Ты в школе. И вообще! Ну и что, что девственник?! Я вот, между прочим, тоже кой-чё могу! Не зря же Северус в первый раз сам отдал мне инициативу. Его никто не заставлял. Так что и с одной только теорией я ого-го какой! Да я любому бывалому фору дам!.. Бля, не о том думаю! Не о том… Чёртово задетое мужское эго…***
— Гарри, ты видел уже профессора Снейпа? Панси Паркинсон подбежала ко мне с горящими от детского перевозбуждения глазами. Я напрягся. — Нет ещё, у нас как раз сейчас у него урок, а что? Я нахмурился, а девица, гадина такая, оскалилась в самой дебильной в мире улыбке. Такой, а-ля: «Оу, ты ещё не знаешь?! Ну не буду спойлерить…» Чуть было не послал куда подальше, меня остановило только то, что она девушка. — Тогда всё сам увидишь! Пока! И поминай как звали… Я иногда этих детей ненавижу… Вот прям сильно! Не то сегодня у меня настроение. Не для шуток…***
В класс, где проводились уроки зельеварения, я заходил с опаской, потому что если Паркинсон, одна из главных сплетниц школы, была так воодушевлена видом своего декана, то уж меня, как его главного фаната, ждал полный пиздец. И верно… Стоило мне только обратить свой взгляд на профессорский стол, как я тут же споткнулся об свою же ногу и чуть было не рухнул на пол, придавив низла: там, проверяя ученические работы, сидел Северус из сна. С убранными в высокий пучок волосами — только две более короткие прядки свисали по бокам — и чёртовой, так ему идущей, бородкой испанского гранда! Благо хоть своей привычной мантии на тысяче пуговок он не изменил, а то, думаю, я мог бы тут же и обкончать себе портки от неожиданности. — Гарри, что случилось? Попыталась выяснить взволнованная Сью, а я так и залип взглядом на профессора, сглатывая набежавшую слюну и не предпринимая никаких попыток прийти в себя. Что удивительно, мой низл меня не одёрнул. А Северус… Этот гад посмотрел прямо на меня и приподнял бровь! Бляаадь! Сука! Северус, не делай так! Только не сейчас, когда ты так выглядишь, я же… — Мистер Поттер, думаю, Ваше место Вас уже заждалось… Я снова вздрогнул, но теперь уже от звука его голоса. Почему-то там явственно слышалась насмешка, будто бы со мной играли, и моя реакция изрядно забавляла игрока… Седрик и толпа красавчиков?! Вы, блин, хреново работаете! — Да, сэр… — Гарри, с тобой всё в порядке? Нет, Сьюзен, со мной нихуя не в порядке! Этой ночью мне приснился сон, в котором мы с профом***
Сью шла рядом с совершенно сегодня дезориентированным Гарри и думала о том, что её и так-то всегда очень странный друг сейчас побил все рекорды странности. И самым странным из всех этих странностей было то, что откликнулся он на зов профессора Снейпа только тогда, когда тот обратился к Гарри — «Гарольд»… А профессор тоже сегодня вёл себя непривычно странно!.. Он будто наслаждался тем, что Гарри не может сконцентрироваться на учёбе, а постоянно зависает, уставившись на… На самого профессора?.. Что всё это могло значить, Сьюзен совершенно не понимала! Но она, к счастью, знала одного слизеринца, который сейчас ей всё объяснит и по полочкам разложит… Если, конечно, он тоже поймёт, о чём тут идёт речь.***