Homo Cantabrigiensis

*** Просочившись в здание Юнита Биостатистики, Йорн, несмотря на все стремление к анонимности и незаметности, оказался задержан молодой и симпатичной, но от этого не менее подозрительной секретаршей – тренинги от «Нексуса» давали о себе знать. Йорн показал секретарше университетское удостоверение и честно сказал, что он к знакомой. Он ведь знал о Нино Кохиани благодаря «Виртуалити» гораздо больше, чем зачастую узнавал, пообщавшись с человеком лично на какой-нибудь конференции или во время случайной встречи в баре. Значит, Нино Кохиани была ему знакома, соответственно, она была его знакомой. Секретарь недоверчиво заглянула высокому Йорну снизу под козырек бейсболки и предложила связаться со знакомой, после чего подождать в зале. Йорна такой алгоритм действий не устроил, он сказал, что контактами они не обменялись, но условились встретиться рядом с учебной аудиторией. Секретарша спросила, как зовут знакомую, и предложила найти ее в базе. Йорн подумал, что вот-вот задушит секретаршу и широко улыбнулся, не показывая клыков. Надо было купить букет и сказать, что это ебаный сюрприз для возлюбленной, а потом его утилизировать повторно под какой-нибудь пикаперский заход, дабы подобраться к Нино Кохиани… Хотя в нынешних финансовых обстоятельствах, резко ухудшившихся после встречи с Китом, он вряд ли мог тратить бешеные деньги на экзотическую для плебса роскошь. Йорну невпопад вспомнилась цитата из одного фантаста начала века: «Нелепая старинная традиция – преподносить в качестве совокупительного дара отрезанные гениталии другого вида». Интересно, выращивали ли цветы на срезку в местах, куда устремляют свои взоры молодые покорители «Нексуса», или там тоже «радикальное сокращение сельхозугодий»? – Я боюсь, что фамилию спросить я постеснялся, – делая большие глаза, молвил Йорн и выразительно схватился рукой за щеку, словно у него заболел зуб. – Я знаю, что она должна быть в пятом зале и они заканчивают в час. – А имя хотя бы спросили? – иронически поинтересовалась секретарь. – Нина, – сладко улыбнулся ракшас. Секретарша сдвинула выверенные до микрона татуированные брови, оценивающе посмотрела на переминающегося стеснительного студента, заметила сухо: – Да, кто-то есть у нас… Идите, но я вас буду иметь в виду, в следующий раз конкретнее узнавайте, к кому вы с визитом. Йорн сердечно поблагодарил строгую девушку и поспешил слинять от нее побыстрее, пока мадмуазель не передумала. Еще один лишний свидетель, черт бы ее побрал, подумал ракшас, взбегая по лестнице на второй этаж. На самом деле Нино, согласно расписанию, должна была заниматься не в пятом, а в двенадцатом зале, но Йорн по привычке, сколько мог, запутывал следы. Он шел, заглядывая в таблички, по просторному этажу с глушащим звук шагов бархатно-серым ковролином на полу. Стены здесь были цвета слоновой кости, и их украшала со вкусом подобранная современная графика. В уютных лаунджах стояла элегантная футуристическая мебель из биопластиков, она издалека манила прикоснуться к обивке ладонями и седалищем. Йорн взглянул на часы: вот-вот начнется. А что, собственно, начнется? Напряженная работа по сбору и обработке данных. Йорн должен был дать за пару секунд экспертную оценку невербалике госпожи Нино и найти ту саму заветную стенку для прессинга талантливой студентки. Еще узнать бы студентку среди сокурсников. На фотографиях Нино Йорну не понравилась, черты ее были неженственные, харáктерные, как у комической актрисы. Но Йорн рассчитывал, что в крайнем случае, если произойдет авария в нейронах зрительной коры и рапаксовский мозг не сможет сличить портрет с оригиналом, он, по меньшей мере, не пропустит копну кудрявых каштановых волос. Отступив в лаундж неподалеку от двенадцатого лекционного зала, Йорн сел на подлокотник дивана и сделал вид, будто смотрит на экран коммуникатора, а сам краем глаза принялся следить за аудиторией. Через полминуты двойные стеклянные двери отворились, студенты гурьбой повалили из зала. До Йорна долетел громкий, привлекательно низкий и оживленный женский голос с трудноопределимым иностранным акцентом. Девушка каждое мгновение словно готова была разразиться веселым хохотом. Йорн поднял глаза от коммуникатора и прищурился. Вот она – копна мелких кудряшек с кокетливой и броской заколкой-ящеркой, форменный гиацинтовый халат студента-медика, наброшенный на плечи, невысокая коренастая фигура. Йорн оценивающе взглянул в лицо своей будущей жертве и остался с впечатлением, которого, сказать по правде, совершенно не ожидал. В карих глазах Нино Кохиани угадывалась какая-то гнетущая забота, но по тому, как искренне она улыбалась и шутила с коллегами, можно было судить о ее оптимистическом настрое и душевной стойкости. Это была душевная стойкость совсем не того характера, которую привык замечать в людях Йорн. Например, у приемных родителей, она виделась разведенной в большом объеме страха и существовала как производная от его обуздания. Среди членов ячейки Йорн наблюдал многолетнюю привычку к нищей и бесправной собачьей жизни, душевная стойкость пацанов была как мозоль на пятке – толстая, грязная, ороговевшая и малочувствительная. Судить о собственной твердости духа Йорн не брался, а вот от слегка карикатурной девушки, которую ракшас подстерегал в лаундже, неслась волна то ли серьезной веселости, то ли веселой серьезности. На фотографии она была совершенно иной, нежели в жизни, какой-то блеклой, смазанной – очевидно, Нино не отличалась фотогеничностью. Йорн, теперь уже не таясь, поймал взгляд студентки и внимательно проследил за едва видными изменениями в ее лице. Перемещаясь по холлу вместе с небольшой толпой магистров, Нино тоже выхватила взгляд Йорна, и в глазах ее промелькнуло доброжелательное удивление. Она улыбнулась чуть-чуть, не спеша разорвать зрительный контакт с незнакомцем, оглядела ракшаса изучающе, но тут ее отвлекли, и она снова оборотилась к коллегам. – … Это замечательный врач, он у вас обязательно что-нибудь найдет! – хохотнул высокий парень с растрепанными волосами, на чьем носу сидели вызывающе оранжевые очки. Очевидно, он заканчивал какой-то анекдот. – Есть еще один, про сокращение рождаемости! – Йорн услышал опять громкий бойкий голос Нино Кохиани, которая весело перекрикивала разговаривающих вразнобой коллег. Студенты замедлили шаг. – Короче, политический. Значит, в Восточной Системе сообщили, что открыт и массово внедрен новейший суперэффективный способ снижения рождаемости… – О-о-о-о! – оживленно и с комическим осуждением загудели студенты. – Да ладно вам! – отмахнулась студентка. – Наши отправляют туда делегацию, конференция, фуршет, журналисты, доклады – все, как полагается. В конце дня делегаты спрашивают, мол, посмотреть бы, как их новый метод работает. Им говорят, завтра приходите, все покажем. Назавтра их везут в центр города, привозят на стадион. На стадионе огромная многокилометровая очередь, и все – мужики, – Нино размашисто развела руками. – Стоят, ждут. Наших проводят дальше, в самом центре сидит мужик не пеньке, у него в руках два плоских камня. К нему подходят по очереди китайцы, вынимают свое хозяйство, и он им двумя камнями хрясь! – студенты начали хихикать, заранее предвкушая кульминацию. – Один уходит, на его место следующий. К этому мужику наши подходят и просят через переводчика спросить, мол, неужели это совсем не больно? И он отвечает: «Конечно больно! Иногда промахнешься, так себе по пальцам заедешь, что искры из глаз, а еще целый день работать…» – народ заржал, вероятно, не столько благодаря выдающемуся остроумию шутки, сколько ввиду общей веселой атмосферы и порядочному артистизму рассказчицы. Акцент, с которым она говорила, придавал анекдоту особенную комичность, хотя ничего смешного в ее речи как таковой не было, Нино Кохиани звучала, скорее как-то… тепло и вибрирующе, если так позволительно выразиться. – Да уж, в точку, про их самые передовые технологии… – прокомментировал кто-то. Йорн ухмыльнулся про себя, а студентка, опять ощутив на своей спине странный пристальный взгляд, как бы невзначай обернулась. – Господа плебеи, кто со мной пойдет к корыту есть еду? – громко провозгласил студент в рыжих очках, когда группа отсмеялась и начала стихать. – Я уже… – А я сейчас к Хогсу, он меня будет пороть… – О-о! БДСМчик лучше на пустой желудок… – И не говори… – Банки пусть тебе поставит! Как у китайцев! В рамках обмена культурным опытом! – Надо ему подредактировать культурный код! – Мне сейчас бежать в лабораторию, я там носитель с симуляцией забыла… – Я! Я пойду с тобой есть еду! Выбери меня, о, Ричард Львиная Селезенка! – весело подпрыгнула Нино. – Я пойду с тобой хоть на край света, особенно, если там есть еда! Тот, кого назвали Ричардом, разыгрывая традиционный комический троп, сделал вид, будто делает вид, что проигнорировал мадмуазель Кохиани и продолжает поиск другого компаньона для кафетерия. – Так что? Никто не пойдет? – Вот противный! Когда разбитная стая медиков, в Кембридже отличавшихся, наряду с генными инженерами, нейробиологами, физиками-энергетиками и экологами, особым лоском престижа и интеллектуальной блистательности, постепенно рассеялась по коридорам, Йорн поднялся с дивана и незаметно последовал за Нино. Держась на почтительном расстоянии от жертвы, Йорн дошел до наполненной светом и воздухом столовой с прозрачным панорамным потолком. В просветах между солнечными панелями можно было наблюдать неспешное течение весенних облаков по блеклому небу. Нино и Ричард Рыжие Очки заказали в автомате вегетарианские обеденные наборы, по бутылке тонизирующего напитка и уселись за столик возле фито-стенки, окруженные цветами в контейнерах, стали о чем-то болтать. А Йорн решил, что настало время выйти из тени. Он обособленно разместился за столиком у противоположной стены, которая, видимо, никому не нравилась, и, демонстративно ничего не заказывая, опять бросил долгий томный взгляд на Нино. Студентка-отличница его опять заметила и в этот раз можно было с уверенностью прочитать беспокойство, которое чуть-чуть исказило ее черты, лишило приятности, которую придавала улыбка. Йорн в ответ на ее взгляд дернул уголком рта, после чего подчеркнуто положил коммуникатор на столик, стал печатать сообщение на общеуниверситетском портале «Виртуалити». «Я бы хотел поговорить относительно пятницы и понедельника две недели назад» Со слегка садистским удовольствием он увидел, как Нино вздрогнула, открыв сообщение, и совершенно переменилась в лице. Заметив эту нотку собственной жестокости, Йорн подумал, почему она появилась? Наверное, потому что ему самому уже две недели было мерзко, а в глубине души еще и страшно, и оттого возникло желание сделать больно кому-нибудь другому. Человеку. Студентка сдержала порыв обернуться на парня в мотоциклетной куртке, вместо того заулыбалась натянуто коллеге, извинилась и написала ответ: «Я не понимаю, о чем вы?» «Обедайте, я вас подожду на улице» Отправив такое дерзкое послание, Йорн с прежней нарочитостью встал из-за столика и, морально приготовившись к долгому ожиданию, – при необходимости до закрытия юнита, коли Нино вздумает от него прятаться – пошел прочь из кафетерия. Внизу придирчивая секретарша опять остановила его и поинтересовалась, удалось ли найти знакомую, а Йорн в ответ буркнул, принимая недовольный вид, что она, кажется, его продинамила. В подтверждение своей обиды он нервными пальцами достал сигарету из пачки и, незажженную, сунул в рот, поблагодарил за содействие и отправился восвояси. На улице он раскурил сигарету, нырнул за угол здания и стал прохаживаться вдоль альпийских горок, украшавших периметр, посматривая при этом через прозрачные стены на происходящее в холле на первом этаже. Своим посланием-пощечиной он, кажется, настолько стимулировал аппетит жертвы, что Нино появилась буквально через десять минут. Она стремительно скатилась вниз по главной лестнице и, едва сдерживая порывистые движения, вылетела на улицу, огляделась в поисках Йорна Аланда. Лицо девушки выражало одновременно строгость, самообладание, возмущение и растерянность, причем в ее яростной растерянности было что-то настолько искреннее и непритворное, что Йорну стало немного совестно за то, что он делает. Увидев молодого человека в мотоциклетной куртке, который ей издалека сдержанно, без намека на насмешку, улыбнулся, Нино поджала губы, раздула ноздри и пошла на него с храброй решительностью. – Здравствуйте! – холодно и твердо отчеканила Нино так, словно нанесла первый удар. Йорну почему-то подумалось, что, если бы могла, эта невысокая девушка попыталась бы допрыгнуть до его лица, а не стала бы подло бить, куда легче дотянуться. – Добрый день, – улыбнулся Йорн. – Это вы сейчас мне писали? – угрожающе продолжила девушка. – О чем? – поднял брови Йорн, но хитрый блеск в глазах не скрыл. – Значит, вы, – сказала Нино Кохиани, проницательно его разглядывая. – Что это все значит? – потребовала она, вздергивая подбородок. – Вы не курите? – Нет! – рявкнула Нино. – Я должен ради вежливости поинтересоваться, – ответил Йорн мягко. Нино продолжала на него смотреть с какой-то уязвимой твердостью. – О чем вы хотите поговорить? – Нино, я вам помог, и хотел это все происшествие, естественно, оставить анонимным… – Да вы совсем с ума сошли, что ли?! – темпераментно вскричала Нино так, что даже воробей, сидевший в кроне миниатюрного деревца неподалеку, вспорхнул и улетел. – Вы думаете головой, что вы делаете? Вы понимаете, какой это был адище все две недели?! И еще ничего… еще ничего не закончилось! – Мне показалось, что вы сейчас были во вполне бодром расположении духа, общаясь с коллегами, – прищурился Йорн. – А что мне остается?! Мне остается только улыбаться и молиться, чтобы они решили меня не прихлопнуть. И выслуживаться, как цирковая собачка! А вы… вам не стыдно? Вам-то самому не стыдно? – Вы знаете, стыд, это, пожалуй, самое безобидное из чувств, которые мне довелось испытать за последние две недели. – Ах, неужели! – с иронией припечатала Нино. – Как же так вас угораздило-то? – Вопрос на миллион долларов, – рассмеялся Йорн. – Кто вы такой? На кой черт вы в это влезли? Если вы думаете, что вы мне помогли… то вы мне вообще не помогли! – Я бы не был настолько категоричен, – похолодевшим голосом возразил Йорн. – Насколько я могу судить, отсутствие сами знаете, чего, дает им пространство для маневра в запутанной ситуации. Иначе пошли бы по линии наименьшего сопротивления, сиречь, по правилам. – Они бы не смогли доказать свои обвинения, везде есть CCTV. – Конечно, чем вас выгнать, куда удобнее для Университета расследовать портеров и клининг-сервис с риском выяснить, что у вас тут в тентаклях «Нексуса» люди ради грантов готовы глотки резать, – улыбнулся Йорн с иронией. – Теперь они даже не могут провести экспертизу и установить, чья это была собственность. И если они вас реабилитируют, то покажут, что такие приколы не прокатывают, иначе, не миновать эпидемии подброшенных таблеток и антиправительственных листовок. Но я бы был на вашем месте очень осторожен, кто-то на вас точит огромный зуб. – И теперь вы меня намерены как это сказать… шантажировать? Неужели не нашли, кому их продать? – она экспрессивно всплеснула руками. – Это низко и подло. – Вы не позволили мне договорить, когда я начал, – прервал ее Йорн. – Я планировал, чтобы все на следующее утро проснулись и решили, что инцидент им привиделся во сне. Однако вместо того мне самому требуется от вас небольшое содействие. Сразу оговорюсь: ничего криминального. – Пф-ф…ничего криминального. А иначе? – Иначе у них снова появится возможность провести экспертизу, и траектория меньшего сопротивления изменится, – солгал Йорн, ножевым взглядом придавливая Нино. – А мне, значит, предлагаете на слово поверить, что вы типа благородный разбойник, а не просто через замочную скважину мой разговор с Хартфилдом подслушали? – Я даже никогда не заходил на медфак поглазеть, не говоря о том, чтобы совать у вас уши в замочные скважины. – Откуда вы в принципе знаете все это? – Разные люди суют разные части тела в замочные скважины, знаете ли, а потом болтают по разным тусовкам. Но вы ведь никому не говорили про события понедельника? Вас же, наверняка, об этом предупредили под страхом гильотины прямо в офисе сэра Кристофера после того, как вы три часа целовали его туфли и божились, что не имеете отношения, совали ему под нос свои недавние переписки, звонки и молили обратиться в Бытовой Правопорядок, чтобы составили карту всех перемещений и встреч за выходные? На смугловатой, то, что называется оливковой коже Нино появилась болезненная краснота, нервический румянец разлился по щекам. Может, лучше было попросить Майка Дамбровски найти кого-нибудь в лаборатории и не издеваться над человеком? Но Майк был болтлив, и друзья у него были такие же. – Так, вы не увиливайте от ответа… Йорн, – почему-то Йорн даже слегка вздрогнул, впервые услышав в ее устах свое имя, хотя понимал, что его сообщения на портале не были ни в коей мере анонимными. – Я думаю, что, когда я вам объясню свою просьбу, вы поймете, что я не валяю дурака. – Что за просьба, Йорн? – мрачно спросила Нино Кохиани после долгой паузы. – У вас есть доступ к электронному микроскопу и ДНК-трейсеру, Нино? Нино хмыкнула неопределенно, но как будто слегка заинтересовалась. – Это вам криминалистов надо было «спасать». – В следующий раз, когда захотят убрать криминалистов, я непременно кого-нибудь спасу… – Да не дай бог! – …но в этот раз у меня есть только вы. – А вы планируете следующий? – А это тоже будет во многом зависеть от вас. – Черт бы вас побрал… дайте сигарету… – потребовала Нино, и Йорн, как фокусник, учтиво материализовал пачку сигарет с зажигалкой. – Что за ДНК вы хотите насобирать и откуда? – Вы не ответили на мой вопрос? У вас есть доступ? – Аппаратура у нас есть, только к моей работе она не прикладывается никаким концом. Мне потребуется благопристойное объяснение, чтобы подать заявку. Господи боже ты мой… – она ткнула кончиком сигареты в пламя поднесенной зажигалки. – После того, как вы успешно объяснили, зачем «Нексусу» предоставлять вам именную стипендию, я ни секунды не сомневаюсь в ваших способностях, – ухмыльнулся Йорн. – Мне правду что ли написать? – на лице Нино боролось с невольным смехом приличествующее данному сомнительному разговору суровое выражение. Она поспешила сделать затяжку. – А как еще, по-вашему, я получила именную стипендию? – Да, неловко вышло… – Йорн улыбнулся, понемногу начиная добавлять в свою мимику элементы делового обольщения. – То-то же… Вы мне, надеюсь, не покойника предлагаете пронести под полой в лабораторию? – Нет, до этого еще пока далеко, – сказал Йорн со значением и рассмеялся, полез во внутренний карман, вынул из него запечатанный пакет с париком. – Боже, что это? – Нино аж закашлялась дымом. – Это вы с индейцев сняли или индейцы с вас? – Нино, мне нужна любая зацепка, которая поможет найти автора. – Зачем? – прищурилась студентка. – Потому что он это сделал без моего разрешения, и меня его поступок, как бы помягче выразиться, обидел. Сильно. Очень. Нино смотрела на Йорна с недоверием, но все же полуиронически сказала: – Да, пожалуй, длинные вам больше пойдут. – Именно! – щелкнул пальцами Йорн, стараясь разбавить разговор шуткой. – И что вы будете делать, если вдруг найдете? – Я боюсь, что тип этот может быть опасен для окружающих. Он, кажется, балуется психотропными препаратами, в том смысле, что тайно вводит людям, а потом творит всякую дичину. – Почему вам не обратиться в службы? Как это называется…виджилантизм – очень серьезное преступление. Хотя, если судить по вашему послужному списку… – Я не собираюсь никого наказывать, боже упаси! – опять солгал Йорн, смотря на девушку открытым и честным взглядом. – За самостоятельное расследование вас тоже по голове не погладят. – Нино, у меня нет никаких доказательств, что это не я самонадругался, накидавшись «бородавок». Не знаю, как Криминальный Контроль работает у вас на родине, но здесь, не собрав доказательной базы, лучше не обращаться. – Да-а… примерно так же… – тихо хмыкнула Нино. – Тогда вы меня можете понять… – Понять могу, а вот простить – увольте. Я вам откровенно скажу: вы очень сомнительный тип, Йорн, – прихлопнула Нино. – Но обаятельный. Только не воображайте себе чего ни попадя. – О! Сейчас тот случай, когда реальность превосходит самые безумные псилоцибиновые фантазии. – Йорн, предупреждаю, если у вашей просьбы вдруг обнаружится второе дно… Я вас предупредила. Йорн молча и с чувством подал Нино Кохиани руку для пожатия, та ответила, не отрываясь смотря в жемчужные холодные глаза Homo rapax, как будто силилась что-то понять или даже вспомнить. Потом она забрала пакет с биоматериалом, сунула под мышку, прикрыв полой форменного лабораторного халата, и поспешила обратно в здание биостатистического юнита. Йорн еще некоторое время стоял, докуривая сигарету и размышляя над вопросом, не может ли у его просьбы и впрямь внезапно отвалиться второе дно. Чему Йорн точно не удивился бы, так это если, достигнув самого дна, он услышал бы, как снизу стучат. *** Два дня спустя, которые Йорн провел как на иголках в тишине и самоизоляции, под вечер внезапно из портала выпрыгнуло, словно черт из табакерки, сообщение от Нино Кохиани: «Летучая Свинья, 30 минут» Йорн вскочил с кровати, словно сию минуту взревела пожарная сигнализация, мигавшая индикатором у него над головой, и побежал в ванную краситься. Он с трудом вспомнил, что это за место под названием «Летучая Свинья». Невзрачный маленький и не слишком гостеприимный паб на Хиллз Роуд располагался чрезвычайно далеко от популярных и атмосферных заведений Кембриджа. Сюда заглядывали регулярно только пьянчуги с соседних улиц и студенты Хомертона, которым по какой-то причине надоел бар колледжа, а добраться до центра не хватило гликогена. Ровно через полчаса после сообщения, Йорн, наспех замазавший свою самобытную индивидуальность гримом телесного тона, припарковал «Тарантулу» на гравийной мини-парковке с лужами и взрытыми колеями от колес. Взяв с собой шлем, он вошел в паб, немного похожий на разбойничью хижину. Немногочисленные посетители сосредоточились у бара, пили пиво и смотрели футбол, негромко переговариваясь, на Йорна никто не обратил внимания. Он занял столик подальше от барной стойки и заказал минеральную воду. Приготовился ожидать, автоматически высматривая, где тут дверь в служебные помещения. Нино Кохиани появилась пунктуально минуты через три. Она тоже несла под мышкой шлем, но не мотоциклетный, а легкий для электромопеда с наклейкой группы «Biohazard». Йорн не мог не улыбнуться одобрительно, хотя студенту Аланду не раз попадались отъявленные сволочи, которые любили тот же полуподпольный философский хэви-джэм, что и он сам. Однако Нино Йорну сволочью не казалась, она его забавляла и занимала. Увидев сидящего в углу Робин Гуда-шантажиста, Нино экспрессивно поиграла лицом и подошла. – Добрый вечер! – приветствовал ее Йорн, поднялся и по привычке, выработавшейся за два года в Университете, едва не наклонился поцеловать девушку в щеку. Вовремя себя одернул, но Нино, кажется, заметила, что подозрительный вигилант-охотник за скальпами как-то не так качнулся в ее сторону. – Как там вести со дна? – поспешил заговорить Йорн. – Вам что-нибудь заказать? – Что я могу ответить? У вас там, на дне, целый зоопарк, сэр, – сказала Нино, сурово улыбаясь, и принялась деловито снимать рюкзак и куртку. – Вы меня пугаете, доктор. – Есть от чего пугаться: диалог в стиле «приходит мужик на к прием к венерологу». – Клянусь, они не лобковые! – Вы же джентльмен, вы бы предупредили даму… – хмыкнула Нино. Настроение у нее было какое-то странное, Йорн не мог понять смешанные сигналы, которые поступали от девушки. Иностранный акцент тоже усилился, вероятно, после тяжелого дня на факультете ей трудно было следить за артикуляцией. – Мне тоже воды, будьте любезны. С газом! Йорн кивнул и убежал к барной стойке. Когда оба концессионера расположились друг против друга, отпивая из высоких дешевых стаканов свои бесхарактерные напитки для водителей двухколесного транспорта, на некоторое время наступила пауза. Йорн видел, что на этот раз Нино его изучает совсем по-другому – более пристально, даже, пожалуй, пристрастно и методично. Что она нашла на парике такого, чтобы ее взгляд переменился настолько? Или просто прошел первый шок? – С вами приятно молчать, Нино, – улыбнулся Йорн, прерывая тишину. – Я знаю, мне говорили, – ответила та с сарказмом. – Но, приятного понемногу. Я правильно понял, что исследование оказалось небезрезультатным? – Вай, да, Йорн. Я бы даже сказала, что оно превзошло все самые фантастические ожидания. – Не томите, пожалуйста. Что вы нашли? – Много интересного, – как бы в доказательство своих слов, она вынула из рюкзака папку с распечатками и положила на стол, развернула к Йорну. Он раскрыл ее и стал читать латинские названия. – Есть чешуйки чешуйницы, фрагмент крыла дрозофилы, – Йорн поднял глаза от папки внимательно посмотрел в лицо Нино, понимая, что госпожа Кохиани намерена постепенно подводить его к кульминации. И Йорн почему-то нутром чувствовал, что кульминация ему не понравятся. – Есть следы ДНК несколько видов птиц, лисы, белки, кроликов… – Что? – поморщился Йорн. – Нино, вы часом не шутите? – Нет, Йорн, я, к сожалению, не шучу. – А что еще? – Несколько пуховых волосков собаки. – Породу не можете определить? – Овчарка, похоже, или метис овчарки. Для более точной идентификации нужны дополнительный исследования и ветеринарные базы данных – вот этого от меня, пожалуйста, не требуйте. – Черт… это очень интересно. – Это не самое интересное, Йорн, – крайне многозначительно отозвалась девушка. – И что же самое интересное? – Там есть ДНК генно-модифицированной крысы. Похоже, что полицейский генмод. Они для поисков веществ используются. Это не лабораторная линия, который в когнитивных исследованиях. Йорн откинулся на спинку стула и некоторое время молчал в глубокой задумчивости, переваривая информацию. Наконец спросил: – Генмод собак в принципе можно приобрести в качестве домашнего питомца. А крысу? Вы не знаете? – Можно. Вот лошадей нельзя, они нежные. Ваш парикмахер совсем не обязательно таможенник, если вы об этом. Но, кажется, он у вас любитель природы. – Экзотических животных не попалось? – Нет, и животные, и птицы – из городской и парковой фауны. Но вы знаете… – Нино очень напряженно смотрела на Йорна, словно бы решалась на безрассудный шаг и взвешивала последствия перед прыжком в бездну. – Что? – Да… как вам сказать… Йорн, – она произнесла с нажимом его имя так, словно сомневалась в его подлинности. – Самое-то интересное началось еще до сбора частиц на вашем образце. Как я запустила анализ самого парика, так интересное и началось. – Зачем? Я же сказал, что это мои волосы, – рыкнул Йорн, чувствуя, как в центре живота образовался словно бы огненный шар, чьи протуберанцы лизали ребра и позвоночник, потом ударили в череп изнутри. – Вы мне дали поверхность биологического происхождения. Аппаратура должна отличать субстрат от суперстрата, поэтому и анализ, – чуть менее уверенным голосом произнесла девушка. – И? – Вы уверены, что это ваш волос? – Почему нет? – сквозь зубы спросил ракшас, косясь на посетителей, пожарные выходы и незаметно нащупывая в кармане нож. – По моим данным это либо у нас массированный сбой в системе, либо это искусственный эпидермис. Самое близкое, что я нашла в базах факультета – это, скажем так, шубы от Александра МакКуина. Мех самых, так сказать, причудливых цветов и свойств, который выращивается на специальном эпидермальном полотне. Я как посмотрела – ай-ай! Такая шуба стоит столько, сколько вся моя учеба в докторантуре вместе с проживанием, питанием, поездками на конференции и учебный материалами. И вы мне дали целую копну искусственного волоса за безумные деньги, натыканного в какую-то нелепую поделку. Это… как сказать… как пластилиновое кольцо с бриллиантом в тридцать карат. – Оу… – произнес Йорн. – Прошу заранее прощения за сексистское замечание, но мужчины обычно отличаются нереалистичными представлениями о своей красоте, но вы… даже если предположить, что некто вас вот… так вот …– она кивнула на бейсболку Йорна, – … вы, короче, реально не отличаете свои волосы от чуда биоинженерии, которое, блин, переливается всеми цветами радуги? При всем уважении. Или вы, Йорн, мне врали и продолжаете врать, используете… как это сказать… в темную, и я вообще не знаю, во что вляпываюсь и на какое дно провалюсь в очередной раз. Вы меня очень крепко подставили, Йорн! Я вам еще не все сказала. – Господи, что еще? – вырвалось у ракшаса. – Хотите знать, что еще? Так я вам скажу, что еще. Там было также три образца человеческой ДНК. В микрочастицах крови, если это для вас принципиально, – прибавила она значительно. – Ну, как человеческой… Два разных мужчин и один… черт побери! массированный сбой в системе! Еще один и опять массированный! Такой, блин, массированный, Йорн, что мне пришлось бегать с выпученными глазами, как индюшка по потолку, в лабораторию сравнительной генетики и регистрировать выемку из архива гистологических образцов Homo rapax. И не дай бог кто-нибудь вздумает сличать то, что я зарегистрировала, и то, что извлек трейсер, потому что трейсер идентифицировал сплайс, а у нас есть только чистокровные. Объясните мне, Йорн, что происходит? Йорн молчал, пытаясь как можно точнее определить настрой Нино Кохиани и на что она готова. На что готов был он сам? – Я не знаю, Нино… – произнес он глухим голосом. – Мне этот парик был подброшен в комнату после того, как я очнулся обритый и у черта на рогах. Поэтому-то я и считаю, что человек, на которого я пытаюсь выйти, опасен для общества. Я был уверен, что это мои волосы. Я даже не рассматривал этот парик, я его сразу убрал в пакет, на мой взгляд, там ничего не переливается. Теперь мне настолько не по себе от того, что происходит… Разве Homo rapax не в эксклюзивном владении Восточной Системы? – Да-да, все так и есть, как по писанному, – выслушав скептически, ответила Нино, тоже борясь с собой. – Йорн, вы правильно рассуждаете: были в растрепанных чувствах, пережили шок, не обратили внимание, понятия не имеете, что за зверинец у вашего «барбера», – она выразительно показала жестом кавычки. – И я бы сама, честно говоря, забила бы на все это дело, сунула бы башку в песок – как будто у меня своих проблем мало, ей богу. Но вот одна неувязочка меня просто не дает спокойно спать, – девушка вынула коммуникатор из кармана накинутой на спинку стула куртки, полистала файлы, потом положила на стол и решительно подвинула в сторону Йорна. С экрана на него глянула известная любому, кто хоть немного интересуется рапаксами, хрестоматийная 3-D реконструкция физиономии Бальтасара от студии «Айсэйджинг». – Только не говорите, Йорн, что вы сначала не видели отличий, а теперь не видите сходства, – тихо произнесла Нино Кохиани, из последних сил сохраняя твердость голоса. Йорн долго, не мигая смотрел на студентку. Выражение на его благообразном лице сложилось, вероятно, жуткое, потому что девушка часто задышала сквозь зубы, тщетно стараясь этого не показывать. Ее тренированное марафонское сердце колотилось настолько быстро и отчаянно, что Йорн мог на слух уловить производимые им колебания. – Йорн, вам будет полезно знать, что я оформила «Танатограмму», – почти прошептала Нино. – Если что-то насильственное со мной случится, то вся информация о нашем с вами общении поступит… – Я знаю, что такое «Танатограмма», Нино, – прорычал Йорн. Гребаный Минотавр тоже, наверняка, оформил «Танатограмму», приняв предложение поиграть. И только у Йорна до сих пор в распоряжении был лишь один классический вариант – предсмертная записка. Он не знал, что еще говорить. Он не знал, что делать. Мысли путались. Провалиться сквозь землю и исчезнуть с поверхности планеты не получалось – на мгновение сознание Йорна зацепилось за образ астронавта, проваливающегося сквозь атмосферу газового гиганта, он почти почувствовал, как его расплющивает гигантское давление и разрывает на куски тысячелетним вихрем. Пауза, во время которой двое сидели, бездумно, охваченные чем-то вроде транса, уставившись друг на друга, длилась бесконечно долго – настолько, что у обоих начал снижаться пульс. В темных, теплых восточных глазах Нино Кохиани тоже металась буря мыслей, страх и отчаянная отвага. Но ради чего? Какое приложение избрала она своей смелости и наблюдательности? Зачем она подвергла себя риску, сообщая рапаксу лично о своих удивительных открытиях, если можно было написать донос… то есть, vigilance report? – Йорн, это правда? – донеслось до ракшаса, как из тумана. Йорн вздрогнул, покусал губы, потом отодвинул стул, встал и взял со стола шлем. – Спасибо, Нино, вы мне очень помогли. Мы с вами теперь квиты. Спасибо еще раз. – Нет, Йорн, подождите! – Всего доброго, Нино, – он быстро поклонился и спешным шагом отправился прочь из паба. – О-о-о черт… нет-нет-нет, да чтоб тебя… – услышал он у себя за спиной. Загрохотали стол и стулья, к шуму прибавились сочное и мелодичное чертыханье на неизвестном языке. Народ вокруг немного покосился на странных посетителей. Йорн хотел быстрее запрыгнуть на мотоцикл и свалить, куда глаза глядят, чтобы проветрить голову. Но едва он вылетел на улицу, как дверь «Летучей Свиньи» распахнулась снова, громко хлопнула, и Нино энергично, как и в первую встречу, скатилась по лестнице, подбежала, скрипя ботинками по гравию. – Йорн, я никому не скажу! – гаркнула она в темноту неосвещенной улицы. – Про что? – наскребая последние душевные силы ответил Йорн. – Про ваши дикие фантазии? Лучше действительно никому не говорить. – Йорн, не надо. Эти…потуги… унижает и вас, и меня, если честно. – Неужели? – Йорн, я пробила ваш портрет с университетского портала по антропометрическим базам – очень слабые совпадения с типами сапиенс, зато полное перекрытие с одним единственным типом рапакс. И… и даже форма зубов одинаковая. В геноме волос, которые вы мне дали, есть довольно большие рапаксовкие участки. Почему у вас на лице косметика? Шрамы на щеках, перчатки не снимаете… – Гос-споди… – прошипел Йорн, облокачиваясь поясницей о «Тарантулу». – Что я теперь должен сделать? – Просто не убегайте так сразу, давайте поговорим, как нормальные… люди. – Которые друг у друга на крючке? – хмыкнул Йорн, понимая, что его крючок существует только до тех пор, пока Нино в него верит. – Йорн, я честно никому не скажу. – Почему? – Ну… как сказать… Отчасти из-за чипов, конечно, сейчас с ними схлопывается расследование. Меня ведь опять вызывали, но заключение приближается к положительному. – А не хотите стать героиней новостей? Реабилитировались бы, имя себе сделали, после такого вряд ли откажут в докторантуре. – Нет. Я примерно представляю, чем это для вас обернется, и я, прямо скажем, не готова быть причиной… такой судьбы. Для кого бы то ни было. К тому же, мне пришлось бы попутно не одно неприятное признание сделать. Но это не главное, это чтобы вас убедить аргумент. Я бы чисто по-человечески не смогла так поступить с тем, кто никому ничего плохого не сделал. Это же получается… буквально получить самой по башке ни за что и тут же сделать то же самое другому. Это не по-людски вообще совсем, – Йорн скептически усмехнулся. – Вы сейчас в Питерхаус? – Ну, если мне и впрямь не надо собирать вещи и валить на Северный полюс… – Тогда нам в одну сторону. Вы согласитесь пройтись? У вас есть функция «пешеход» на мотоцикле? – Да, есть, но ни разу не пользовался. – Хороший мотоцикл… – Да, неплохой. Черт, я даже не знаю, как она включается, – засмеялся Йорн. – Голосовую команду дайте. – Точно…голосовыми тоже редко пользуюсь, – Йорн завел мотор мотоцикла и стал листать опции на приборной панели. – Не любите разговаривать с машинами? – проницательно прищурилась Нино, вешая шлем на руль своего подержанного мопеда. – Я тоже не люблю. – В «Виртуалити» это единственная опция, а вот говорящие холодильники терпеть не могу. – Осторожнее, она может обидеться, что вы ее с холодильником сравнили. Есть такая старая очень шутка про «баранка этого пылесоса». – Это не про тебя, дорогая, ты же знаешь, что мы любим друг друга молча, – оскалился Йорн, разворачивая «Тарантулу» и испытывая непривычное ощущение от того, как она катится со скоростью пешехода, ему оставалось только удерживать машину в равновесии. – Йорн, я у вас не буду ничего выспрашивать, – серьезным тоном сказала Нино, с интересом его рассматривая. – Благодарствуйте. –Только про резистентность к респираторно-вирусным инфекциям все же выспрошу, по своей профессиональной линии, – осторожно пошутила Нино. – Как это сказать… у кого, что болит. Йорн вдруг осознал, что никогда еще никому в сознательной жизни не объяснял, каково быть хомо рапакс. – Нино, расскажите лучше о себе.