А ты все ещё хочешь?

Когда Беннет в очередной раз открыл глаза, Тартальи не было рядом. На улице была ночь, сквозь темные закрытые шторы совсем чуть чуть пробивался уличный свет фонарей, немного освещая комнату. Мальчик попытался встать, но остановился. Его ногу пробила ужаснейшая боль и Беннет готов был взвыть от того, как это было ужасно. Он вспомнил все, что с ним произошло и начал молится, хоть и не верит, что хотя бы мать заметила пропажу. Дверь вновь открылась с неприятным скрипом и мальчик уже знал кто это. В комнату буквально ввалился Тарталья, его шатало и он толком не мог ровно стоять, не то чтоб идти. Он поднял пустой взгляд на Беннета и усмехнулся. — Чего ты боишься, принцесска? — Издевательским тоном произнёс старший. Он подошёл к кровати и погладил Беннета по мягкий светлый волосам. На секунду ему захотелось срезать их, чтобы сохранить где нибудь. Но зачем хранить волосы отдельно, если Беннет итак уже его. — Отпусти меня, молю тебя, я заплачу любые деньги — Беннет всё ещё пытался торговаться, может у больного психа ещё осталась капля эмпатии. Тарталья вновь усмехнулся и лёг прижимаясь к мальчику. Его почти черные, в темноте, глаза посмотрели в лицо Беннету. Младший учуял мерзкий и до блевотины ужасный запах перегара. Видимо Тарталья любил отдыхать подобными способами. Беннет еле держал слёзы, сердце билось настолько быстро, будто он пробежал несколько километров. — На кой мне деньги если ты не будешь моим? Конечная точка. Беннет не может больше держать слёз, он плачет, несмотря на то, как сильно это разозлило Тарталью. Он плачет, не смотря на то, что его рубашку разрывают на куски, не смотря на то, что его бьют, не смотря ни на что. Когда мальчик осознаёт, что он полностью голый, он замолкает. Слёзы продолжают течь, но сам Беннет не издаёт ни звука. Даже Тарталья смягчился. Он провел руками, словно по хрустальной, быстро вздымающейся груди. Нежно гладил, восхищаясь тем насколько этот мальчик прекрасен. Неужели все в мире существующие божества, объеденились и создали столь прекрасного мальчика? Как жаль, что теперь этот ангел лежит в грязной квартире, связаный сзади и руки похабного Тартальи имеют право лапать того где хотят, сжимая живот, бедра. Тарталья приблизился к ключицам и стал осыпать их поцелуями, а потом кусать участки вокруг. Словно на белом холсте, оставлял красноватые засосы, которые кричат всем вокруг, мой Беннет, мой! А Беннет не верит, наверное он умер и это его персональный ад, за то, что не слушал родителей, а может он сошёл с ума, и это его галлюцинации, полный бред, вот сейчас придут санитары, воткнут ему в тело какой то шприц и этот кошмар распадётся в сознании Беннета. Что угодно, молю, но неправда. Это больно, мерзко, страшно, отвратительно, холодно, больно, мерзко, страшно… Поцелуи вместе с руками спускались ниже. Тарталья нащупал не сказать что большое достоинство Беннета, и обхватив одной рукой стал медленно водить верх-вниз. Мальчик громко дышал, пытаясь не сойти на стоны. Он проиграл, поддался на нежные движения и поцелуи и поплыл. Он ведь так молод, для него подобное впервые, даже сам себя почти не трогал, было стыдно. А тут уже истекал предэакулятом в руку своему насильнику. Он таял от поцелуев, в них не было романтики, страсти, любви, лишь животное желание получить удовольствие, ничего более. Тарталья решил не мелочиться, зачем растягивать парня и сразу так мучаться? Вообще удивительно, разве из-за проблем с вредными привычками у него не должны были быть проблемы с либидо? Он спустил с себя штаны и взял в руку довольно большой член. Он приблизился ещё к Беннету и обхватил ещё и половой орган мальчика, начиная надрачивать. Своими губами он начал целовать младшего где то под ухом, у щёк, сверху шеи. Движение становилось быстрее, и Беннет был слишком громким. Тихие стоны, больше похожие на хрипы выходили прямиком из глотки. Тарталья давил всем своим телом на мальчика. Ускоряясь ещё сильней, он прекрасно знал, что Беннет вот-вот кончит, слишком сильно тот вертелся и ворочился, откровенно стоная, и больше напоминая шлюху. Что то разозлило Тарталью, вдруг Беннет лишь притворяется и рыжий не первый кто так его трогает. Но эти мысли выветрились как только Беннет обильно кончил, трясясь, толи от страха, толи от оргазма. Тарталья посчитал, что пора бы и ему получить удовольствие, поэтому ещё ближе прижавшись к телу стал быстро водить рукой, все ещё держа член Беннета и почти на финале сильно укусил мальчика в шею, кончая тому на живот с громким стоном, который он пытался заглушить с помощью кожи младшего. И теперь Беннет был для него лишь грязной шлюхой, теперь он не был тем сладким мальчиком, каким казался раньше. Пустыми глазами он смотрел куда то в сторону окна, он был в своей и в чужой сперме, потным, соблизнительно дышал через рот. Хотелось схватить за шею и на пару секунд сдавить её, чтобы тот знал, что заслуживают мерзкие шлюхи. Так Тарталья и сделал. Он не хотел убивать парня, ни в коем случае, но вновь увидеть тот испуганый взгляд, было чем то необходимым. Обе руки удобно устроились на тонкой, искусаной шее. Он надавливал, постепенно снижая количество кислорода, что мог вдохнуть мальчик. Беннет испугано посмотрел на старшего, взглядом умоляя остановится. И тут же Тарталья с силой сдавил горло, ни давая вообще никак дышать. Мальчик бился, пытаясь хоть как-то вырваться из сильной хватки. Тут страший и остановился, смотря как кашляет мальчик. Он натянул штаны и вышел из комнаты. До безумия хотелось трахнуть Беннета ещё несколько раз, пока тот не захлебнётся в сперме, но мысли о том, что Беннет та ещё шлюха и потаскун, заставляли старшего выпить ещё немного огненной воды. Он обязательно выебет из парня все, что в нем может быть, но не сегодня, сегодня он слишком грязный. Показалось логичным отнести мальчика в ванную, это он и сделал. Беннет ничего не говорил, лишь со страхом, от того, что снова придумает Чайлд, смотрел за его действиями. Его посадили в такую же грязную ванную и стали поливать холодной водой. Темно синие стены небольшой ванной давили на мальчика, создавая атмосферу дискомфорта. Будто в квартире Тартальи может быть комфортно. — Неужели ты и правда такая шлюха? И как часто ты так доставляешь кому то удовольствие? — Он лил воду прямо в лицо мальчику, из-за чего тот, жмурил глаза. — Не было такого, у меня никогда ни с кем не было! — Ты врёшь! — Тарталья выключил воду и залез в ванну к Беннету. Он вновь повалил того, нависая сверху. — Я по твоему идиот? Тебя полюбому уже даже в ноздри ебали, такие как ты все ради секса сделают. — Ты кажется слишком много себе напридумывал, Тарталья. — Нет, неправда, не было такого. — Уже как молитву повторял мальчик. — Хорошо. — И все? Тарталья молча, будто ничего сейчас не произошло вышел и ванной, оставив Беннета одного. Руки по прежнему были связаны за спиной. Старший вернулся обратно с ножом, острым и большим, и младший готов поклясться, он думал что тут его на закрутки и разделают. Но старший лишь разрезает верёвки за спиной, продолжая держать вполне угрожающий предмет в руке. Беннету стало чуть легче, руки ужасно болели в запястьях, посмотрев на них он заметил отвратительные синие, по краям переходящие в красный, линии. Заплакаными глазами тот посмотрел на рыжего. — Я знаю, что такие хорошие мальчики не занимаются сексом со взрослыми мужиками. — Он прокручивал нож в руках. — Но если их заставить, то они могут оказаться ещё теми похабщиками. — Тарталья поднялся, так как до этого он сидел на корточках и спустив уже во второй раз штаны произнес. — Ты же хороший мальчик и не хочешь, чтобы я зарезал тебя прямо тут? Соси, хороший мальчик, и возможно я проявлю милосердие. — Обманчивый мягкий тон ещё больше пугал, но куда мальчик мог деться? Через бортик ванной он приблизился с ещё вялому члену. Аккуратные движения, он невинно посматривал на Чайлда, может это шутка? Но когда нож опасно приблизился к лицу, оставалось лишь открыть рот, и молиться, чтобы завтрак не вышел наружу. Рука старшего опустилась на волосы, двигая голову в нужном темпе. Сексуальные, для старшего, звуки разносились по небольшой ванной. Беннет с членом во рту, это лучшее, что он мог видеть. Как эти красные от слёз глаза, с ужасом смотрят в пустую синеву. Как его рот издаёт мокрые, причмокивающие звуки. Как губы болят, из-за размера члена. Все это ужасно, но как же в этот момент Беннет понимал, что хочет жить. Что он сосёт насильку-психу, лишь бы его не зарезали прямо тут. Когда рука до боли давит, Беннет считает, что его горло разодрано, Тарталья приближается к оргазму. Он стонет, обильно изливаясь в горло мальчику, не даёт сплюнуть, и все что остаётся так это глотать вязкую субстанцию. — Как мило. — Снова это тон. — Все милые мальчики так сосут член? Ты выпил всё что я тебе дал, неужели все вы пьёте сперму с таким удовольствием? Что я ещё о вас не знаю. — И Беннету плохо. Он не может это слушать. Он не помнит как опять оказался в кровати, не понимает, что с ним делают руки старшего. Все, чего он хочет так это уснуть и желательно проснуться, где угодно, но молю в последний раз, не здесь.