。 。 。
Два вздоха звучат в унисон... Чан с Минхо обнимаются на кровати в три часа дня и вообще не собираются ни на последние пары, ни домой (Ли тотально не хочет уезжать сейчас). Синее постельное на чановой двуспальной - отчасти сбито и скомкано от их вошканий, ведь улечься вот так вдвоем каждый раз волнительно, а от того и приходится копошиться в поисках удобной для всех позы. Минхо - лежит щекой на груди Криса, слушая его убаюкивающее сердцебиение и сопя. Он разморенно смотрит куда-то перед собой: может, в ворох вещей, просто скиданных на мини открытый гардероб (Бан никогда не вешает одежду нормально), может на стену, где висит их идиотская ляпистая совместная картина акварелью (они просто менялись каждые 30 секунд листами. да, вторая стоит в рамке у Ли дома. да, ее он тоже считает идиотской, но хранит ведь). Сам Чан - лежит щекой уже на макушке парня, выдыхая горячий воздух в каштановые пряди и думает о чем-то своем, наблюдая за жарящей полоской солнца, что течет по полу, почти дотягиваясь до двери. Он невесомо поглаживает поясницу Минхо, от чего футболка постепенно задирается выше и вот пальцы уже касаются теплой кожи, скользнув по позвонку. Ли на это фыркает лениво, но недовольно и чуть вошкается (вновь), покачнувшись, чтобы Кристофер перестал. Его слышат, берут этот жест во внимание и перемещают все такую же большую, но уже не пугающую ладонь на волосы, гладя, прочесывая спутавшиеся прядки. Минхо окончательно закрывает глаза с глубоким вздохом и, кажется, остается на очередную ночевку, ведь проваливается в мягкий сон. « Наконец-то это перестало быть мечтой Я так его люблю... Не хочу, чтобы это заканчивалось » - утопает в мыслях программист. Самая сложная на данный момент задача в его жизни - разложилась по полочкам, став ясной последовательностью «их» истории. Да, со сложностями. Да, с привыканием. Но без эмоциональных качель и тонны недосказанностей. Острого у них было в меру - сложно не порезаться о грани неизученного. Таких ленивых и тихих ночевок у них становится все больше. То зайти покушать после пар и Ли обязательно уснет во время совместного просмотра летсплея. То они проторчат в продуктовом и не меньше на кухне, готовя нормальную еду для Бана. То Ли приезжает с ночевкой на выходные и они залпом начинают пересматривать любимые фильмы. Порой даже парни занимаются своими делами: Крис играет в «лигу легенд», между катками чатясь с соигроками, обсуждая матч и непременно заводя себе новых знакомых, ведь это Чан - к нему все тянутся. А Минхо в это время под боком будет читать свои "заумные книжки" как их называет старший, точь преданный кот из раза в раз обратно укладывая книжку на предплечье парня и жмясь щекой к (не)чужому плечу, когда тот особо активно играет, много шевелясь. На груди Кристофера удобно. Удобнее, чем на самых мягких или самых правильных подушках. Сейчас для Ли нет ничего более правильного, чем природнившееся покачивание грудной клетки от дыхания и стук знакомого сердца под собственным ухом. « Его дыхание, размеренный шум грудной клетки, был похож на шум волн. Море... Вечернее, убаюкивающее море... Я так его люблю. И _его_ тоже. Поэтому мне с ним так хорошо - он напоминает мне море. Кто-то в мире - стыдился одиночества. Боялся быть один, был громкий с кем-то. Я же стыдился контакта. Прикосновения с кем-то были для меня чем-то отторгающим. Мне было стыдно признаться даже самому себе, что слушать чужое дыхание, засыпая на чьей-то грудной клетке - могло меня убаюкать. Я стыдился признать, что мне кто-то нужен. Или, быть может, я боялся, что признай я - в эту же секунду вселенная включит громкоговоритель и об этом узнают _все_. _Все те, кто боятся быть одни_. И меня облепят, как акционный товар. Товар... Я боялся быть использованным. Но не потому, что меня после оставят одного, нет. А потому, что меня _оставят себе_ и _останутся_. » - Минхо тоже тонет в мыслях, но в своих. В тех же чудны́х и заумных, как его книжки. Он накусывает губы, осознавая себя и свои отношения с людьми вокруг по новому. Прилив выводов кружит голову легким штормом. Словно вот, еще одна волна и думающий не сможет дышать. Волнение заставляет глубоко вздохнуть. А родная теплая рука, поглаживающая плечо - обмякнуть в объятиях, наконец расслабившись. Хорошо. Сейчас все хорошо. И дальше хорошо все тоже будет, даже если они попробуют быть еще чуть ближе. . .。 。 。
Брякает блестящая пуговица на светлых джинсах Минхо, когда Бан стягивает ткань вниз по мягким бедрам. Из кармашка выпадает временем забытая металлическая полусфера. Она цокает о пол, катится куда-то в сторону, врезавшись в ножку тумбочки, так и не успев спрятаться под ней. Парни не успевают спрятаться от нахлынувших чувств тоже. Ли словно вновь прыгает с вышки. Его пробирает мандраж, головокружение и слабость в икрах, но держаться на ногах сейчас и не требуется: он уже на прохладной постели, скользит по ней лопатками и глубже хватает легкими воздух. Слишком быстро...для них ведь это слишком быстро? Но почему тогда словно все еще недостаточно тесно. Сомнения, которые волнами (не)чужой дрожи ресниц доходят и до Чана, наводят на мысли и его. Звон той самой полусферы эхом отдается в ушах, словно возвращая из бассейна химических реакций собственного тела в реальность, позволив вынырнуть и заметить, что Минхо может начать тонуть не в комфорте, как того бы хотел его соулмейт. И Крис ловит эту волну, целует мягкую скулу родного человека. С низким, мурлычащим тоном голоса он начинает говорить о судьбе, ворковать о предназначенности встречи и той манящей робости, что с самого начала влекла его к Ли. Все лишь бы отвлечь от страха, пока джинсы, не вызывая подозрений, с трепещущим шорохом сползали все ниже. Перед уколом ведь тоже говорят про каких-то бредовых комаров. Минхо не мог пошевелиться, смотря в шоколадные летние глаза напротив, слушая какую-то ахинею на фоне шума собственного беспокойного сердца в ушах. Но ахинея эта _действительно_ работала и к родным рукам _хотелось льнуть_. Ткань штанов беспрепятственно соскользнула с точеных коленей пловца. Владелец осветленных (сожженных) кудрей, что покачиваются точь игрушка для кота, стал наблюдать за малейшими изменениями на лице своей родной души так, словно плавает с акулами. Словно одно неверное движение и ему не то, что руку - _сердце_ откусят. Когда Чан окончательно стягивает с Минхо джинсы и тот уже приходит из шокового состояния в себя - он именно приходит в _себя_. Вредная личность Ли Минхо требует жертв. Жертва - его Чан. ― С-стой. Ладонь с растопыренными пальцами (что даже так не кажутся длинными, а от того очаровательными становятся еще больше) упирается в грудь Криса, целующего своего парня в пушистый висок. Чан обмирает, как пес, которому дали было команду. Он, точь дрессированный, не смеет двинуться с места, опираясь руками по обе стороны от своего парня, сдерживаясь от касаний, которых хочется безудержно. Мышцы рук, обтянутые как всегда исключительно черной футболкой, перекатываются, когда блондин мнется на месте, сглатывая, от чего острый кадык так гипнотически скользит вниз-вверх. . . « Что-то не так...? » - жалобно светится в его темных глазах. Он ведь все еще боится совершить ошибку. ― Сними футболку. Оу. Нет, не так. ...Оу... Восторженные смешинки во взгляде кудрявого, Минхо принимает за кружащие мелкими искринками вопросительные знаки. ― Чтобы было честно. Что смотришь. Снимай. ― кончики пальцев уже щекочат пресс программиста, стягивая тому футболку через голову, в которой он путается. И в футболке, и в голове. Потому что с таким Минхо не запутаться и не закружиться в водовороте чувств ну просто невозможно. Каким бы хорошим пловцом Бан не был - в Ли хочется утонуть самовольно. ― Теперь у нас один-один. Родные руки тянутся к австралийским щекам. Точь ориентиром, путеводной звездой влечет родинка на мягкой коже. Ли приподнимается с синих, пушистых парусных простыней и тихо выражает свои чувства, шепчет о них прикосновениями: целует мягкие губы Чана. Их улыбки сияют друг для друга в вечерней полутьме задернутых штор. И, вторя родственным душам, за окнами сиял персиковый закат, с которым гасло солнце, оставляя влюбленных наедине. ° ° ° Златеющие линии сонного рассветного солнца ютились в непослушных кудрявых волосах блондина. В душной после ночи комнате, дыхание Ли отражалось под приближенной грудью Бана, нависающего сверху. Еще немного и он бы уткнулся в нее своим самым потрясающим носом, но тогда Чан бы просто не выдержал, сгреб свою родственную душу в охапку и уснул бы вновь. Пока шея Минхо с кошачьей хозяйственностью распологалась на внутренней стороне предплечья Криса - его поцелуи мягкими лепестками распространялись по руке Ли, что расслаблена расплылась на подушке над головой. Просыпающийся от касаний потянулся к шее Бана и вдохнул, принюхиваясь. ― Ты ничем не пахнешь... ― сонный шепот отвлек Чана от будящих поцелуев. Он остановился, взглянув на прикрытые веки парня. «Его» парня. — ...это хорошо? ― чувствительный кошачий нюх не всегда просто понять. — Это плохо... ― мычит Минхо, вздыхая. ― Обычно ты пахнешь тем сладким дезодорантом, словно...цветочками. — Цветочками...? ― кудрявый честно старается не засмеяться, но зашкаливающее умиление блестит в его темных глазах звездами. — Цветочно-морско-бризный. Как цветы, роса, море... Как Гавайи, потому что гавайские цветы. — Мм... Бан мягко улыбается, одаривая линию челюсти Ли тихим поцелуем, полным нежности и любви к этой коже, к этому человеку. Минхо хмурится, так и не открывая глаз, вредно бодаясь носом о подбородок своего родного. ― Тогда приглашаю тебя на свидание на наш пляж под названием "кухня". Что скажешь? ― Ты рассыпешь там песок, выдав это за пляж...? Твоя мама тебя убьет. Она эти луковицы в горшках с прошлой весны выращивала. Чан смеется, счастливо потираясь носом о шею Ли, а тот ожидаемо вновь вредно мычит, но покрывается мурашками, тут же переставая хмуриться, стоит только парню повести носом вверх по сонной артерии, заставив зарыться в его копну осветленных (сожженных) волос пальцами. ― Чан, нет... Мы так никогда не встанем... ― выдыхает Минхо, слыша хитрое мычание вместе с поцелуем за ушком. ― Вот только попробуй сейчас пошутить. Все. Пошли. Подъем, йа, давай. Все же растолкав подкачавшегося пловца, Ли первый выбирается из их нагретой обители, отправляясь сначала в ванную. Но не успевает он и выйти за порог, как за спиной ойкает его кудрявый серфер. ― Что, наступил на морского ежа? Кристофер задирает ногу, отклеивая от ступни металлическую полусферу. Ту самую, выпавшую вчера из (не)чужих светлых джинс. ― Что это? Ли, признав в недо-шарике знакомую вещицу, тепло усмехается от воспоминаний. . . ° ° °. . . °• flashback •° . . .
Толстый провод то и дело стукается о полку под зеркалом. На ней с левого края лежит чья-то коричневая расческа с ляпистой объемной резинкой. Кажется, кто-то взял у девушки и забыл здесь. Очень точно, что кому-то влетит. Шумит фен, гоняя электричество и теплый воздух. Минхо недовольно сушит волосы, спешно ероша их руками: с мокрыми ему ходить по академии не разрешают, а от фена они пушатся невозможно. Отстой. Он запретит фены. Это кажется проще, чем запретить академии ему запрещать. Щелкает дверь, слабым эхом раздаются движения и шаги. Ли перестает дышать, через зеркало фиксируя взгляд на углу шкафчиков, но отмирает, когда видит знакомое лицо. Это Чан. Парень стягивает черную толстовку, переодеваясь на тренировку, ведь их группа следующая. ― Ты что, проколол себе нос?? Кристофер, до этого выглядя сосредоточенным на чем-то своем, откликается на звук. Вопрос звучит так удивленно. Выключается фен. Чужие брови все еще слишком заинтересованно приподняты вверх и взгляд такой...выжидающий. На лице Чана легкое удивление сменяется улыбкой и светящимися глазами. Серебряная полу-сфера бликует белым с темно-серым. ― Нет, это девчонки-визажисты наклеили мне какую-то безделушку. А что? ― Ничего. Тебе идет. ― Правда? ― Типо того. Это первый непринужденный разговор, который у них сложился. Бан с несколько секунд смотрит на обычно тихого в его присутствии парня, окидывает взглядом. Теперь скрытую улыбку видно только по глазам _(да и видно ли кому-то конкретному)_. Минхо вновь эмоционально ретируется, возвращая свое внимание к фену, который вешает обратно в специальную подставку на стене. Пальцы снимают полу-сферу с крыла носа, клея ее на то же место Ли. Тот ожидаемо дергается назад, непонимающе уставившись. Светловласый так и подвисает на месте: вблизи можно рассмотреть гораздо больше, поймав момент. ― О-... У тебя тут родинка, оказывается. Минхо сглатывает. ― Мне это зачем. ― имеет он ввиду металлическое недо-украшение. Взгляд с глаз напротив не сводит. ― На память. ― пожимает плечами Чан, возвращаясь к лавочке и до конца расстегивая рюкзак. ― Если я потеряю это в бассейне, меня заставят нырять и доставать. А я слишком стар для этого. Ли фыркает, не сдерживая усмешки и ползущего вверх уголка губы, закатывает глаза, отклеивает безделушку, скидывая ее в передний карман голубых джинс _(о да, он постепенно начал и сам забывать о существовании академической формы)_.. . . °• end of flashback •° . . .
° ° ° ― И ты сохранил?? ― удивленно уточняет Бан, плетясь за своим любимым на кухню, когда тот закончил повествовательно-напоминательный рассказ об «их» прошлом. ― Мне просто было лень шариться по карманам. ― фыркает Минхо. ― И вообще, я их между прочим неоднократно стирал, так что она могла уже сто раз потеряться. ― Но не потерялась ведь. ― блики улыбки уже играют в этих темных глазах на фоне светлых волос. ― Ей повезло. ― уклончиво, стараясь увлечься процессом наливания в стакан воды особенно усердно. ― Это судьба... ― на мягком выдохе тепло улыбается Чан, смотря на Ли самыми преданными глазами, но его руки и сердце щекочет игривость, а потому ладони обхватывают мягкие бока, довольно сжимая их, притягивая к себе плотнее. Крис разворачивает их так, чтобы дизайнер устойчиво притиснулся к подоконнику, скользнув беспорядочными после сна волосами по туманному тюлю. ― Ну, может быть и так. _Потому что твоя судьба никогда не пройдет мимо тебя, не задев плечом_. ― отвечает игриво-когтистой улыбкой Минхо, утягивая своего «Чани» в кусачий поцелуй. Локтем котоподобного по неосторожности задевается один из вышеупомянутых цветочных горшков мамы Чана. Программист на это только смеется, потираясь щекой о щеку своего парня, смотря на случившееся безобразие. ― Добро пожаловать на пляж «Бесноватые коты». ― подкалывая, хохочет Бан, мягко кусая родную шею, пока в ответ шипит Ли, шлепая его по подкаченной груди и ворча о том, что теперь их ждет уборка с самого утра. Но смеха, после насупившегося вида, все же, не сдерживает.