Рассеивая сумрак

      Нуска искренне верил, что, когда проснётся, увидит и пробудившегося эрда. Но этого не произошло даже к следующему утру. Поэтому голодный Нуска в расстроенных чувствах сначала принял ванну, оделся и привёл себя в порядок, а затем отправился на поиски пропитания. Лентой Сина он собрал в хвост свои белоснежные волосы. Видимо, во время последней битвы, когда Нуска использовал свою дэ на пределах возможностей, вся краска и отвалилась. Также над лекарем взяли верх его армейские привычки — он не смог выйти из дворца без своего меча и пояса с хрусталями, в которых уже снова копилась энергия.       А ещё Нуске не хотелось долго сидеть над эрдом, грустить и вздыхать. Да и этой ночью лекаря даже не мучили ставшие привычными кошмары. Если предположить, что хоть части из них суждено было сбыться… Всё обошлось? Теперь всё будет хорошо? Они просто отпразднуют победу в войне, потом убьют всеми силами Скидана Тиаму и заживут счастливо?       Нуска широко и уверенно вышагивал по дворцу. Улыбка касалась его лица, а утренние лучи приятно грели голову и плечи. Даже если впереди ждут трудности… Ну и что! Вместе с Сином они обязательно справятся!       Выпрашивать еду у слуг Нуска не решился. Да и заметил, что прислуги во дворце стало намного меньше. С чем были связаны эти перемены лекарю было невдомёк — он просто отправился в город.       И вдруг впервые за долгое время почувствовал себя частью столицы. Люди повылазили на улочки, улыбаясь, они громко переговаривались, шумели и поздравляли друг друга.       — Да кто мог на это рассчитывать? Во второй раз и победить Дарвельскую империю! Расправиться с самими всадниками смерти из бездны!       — Друг, ну а что ты хотел? Неужели думал, что наш эрд позволит Скидану стать колонией?       — Ха! Так другие страны, и побольше Скидана, та же Сония, позволила! А мы-то не так просто слеплены! Чьи-то тела должны кормить землю, но на этот раз кормом стали точно не скиданцы!       — И всё же главная сурии земли…       — Ха-а?! Да кому нужна эта бабка! Она только и делает, что который год пишет претензию за претензией в Эрьяру. Но кому интересно её мнение, когда мы победили?!       — Среди погибших двухсот солдат из корпусов Кезеона и Мейзо было много сифов и фасидцев. Ни Сифа, ни Фасид не оставят это без внимания.       — Да и что они сделают? Придут ко дворцу, будут сидеть и размахивать руками под дверьми у покоев высшего сурии? Да кто им позволит…       Нуска уже прошёл мимо, а шум голосов двух арцентов растаял в городской суете. И всё же лекарь сбавил шаг, задумавшись.       «Кезеон, Мейзо… Что, ха-ха, те самые? Старейшины северной обители? Тот старик-сиф, который возвёл арену на моём экзамене, и тот противнейший фасидец, который пытался меня унизить перед учителем? Да разве этот день может быть ещё лучше?!»       Конечно, лекарь не радовался чужой смерти. Солдаты, которые погибли в тот день, не заслужили такой участи. Но осознание того, что Кезеон и Мейзо были лишены всех своих привилегий, понижены в ранге да ещё получили по сто ударов кнутом прилюдно… Очень и очень грели душу Нуски. Ведь он, не натворив ничего, всего за месяц ученичества получил больше ста оплеух и пинков.       Нуска присвистывал под нос. Когда он отыскал лавку со съестным, то его лицо просто лопалось от довольства. Расплатившись с торговцем за парочку только что выпеченных, посыпанных кунжутом и сахаром булочек, лекарь даже не забрал сдачу. Его офицерское жалование было неприлично высоким, поэтому теперь Нуске не требовалось таскаться по улицам и навязывать свои лекарские услуги.       Всухомятку поглощая булку, Нуска продолжал идти по одной из главных улиц. Всеобщее приподнятое настроение было заразительным. Отовсюду всё ещё слышалось:       — Наш славный Скидан!       — Страна победителей!       — Во славу эрда Скидана!       — В память о погибших и во славу вышивших!       Нуска стал покачивать головой, напевать под нос, почти что припрыгивая на ходу. Особенно приятным было осознание того, что и он приложил свою руку к этой победе — Нуске действительно было чем гордиться. Пускай о том, что лекарь спас несколько тысяч солдат на вересковых пустошах, знали только он, Вильна и Отэн, но ему этого было достаточно. Нуска не желал славы… Он просто был рад, что какие-то из этих восклицаний и похвал напрямую относились и к нему.       — А-а?! Нуска?! Неужто это наш воришка Нуска?!       Лекарь вдруг застыл, услышав старческий скрипучий голос.       — Дед, а дед, да какой это Нуска! Не говорите такого знатным господам — они могут и обидеться!       Нуска обернулся, наблюдая за тем, как старика под руку ведёт молодая девушка. Они оба были в самом простом тряпье да и выглядели не лучшим образом. Можно было сказать сразу, что эти двое — выходцы из трущоб, которые наведались на главную улицу, чтобы раздобыть еды или выпросить немного золота.       И да, Нуска знал их, старик не обознался. В трущобах они жили практически напротив — лекарь в своей маленькой лачуге и этот дед с внучкой в покосившемся деревянном домишке. Иногда старик приходил к Нуске и просил помочь облегчить зубную боль, но там уже и сам лекарь мало что мог поделать — из-за скудного питания дед лишился практически всех зубов.       Нуска быстро догнал уходящую парочку и впихнул девушке целый мешок серебра. Подмигнув, лекарь лишь сказал:       — Передаю вам привет от Нуски. У него всё лучше не придумаешь — так и передайте тем, кто будет спрашивать. А заодно поделитесь с ними монеткой.       Нуска проигнорировал и громкие охи, и попытку отказаться от серебра и все последовавшие вопросы. Лекарь просто развернулся на маленьких каблучках своих сапог и быстрым шагом направился вниз по улице.       «Было бы хорошо навестить ещё семью, но… боюсь, семьи больше нет».       Раз Вьен позволил себе шататься в Арценте, значит, их пути с другими наёмниками разошлись. Скорее всего, дети подросли и ушли в город, а те, кто были постарше, отправились на войну. От Вьена Нуска слышал лишь упоминания о Жои, которая помогала брату с поисками Нуски, а сам лекарь лично видел Тинея в последнюю встречу с Вьеном. Что же произошло с другими — да духи ведают.       Не только во дворце началась подготовка к празднику — все люди в этот выходной день вылезли на улицы и не просто околачивались у торговых лавок, а украшали Эрьяру. Прямо над головой Нуски натягивались длинные цветные ленты и флаги: одни горожане, придерживая других, рука об руку начали возводить яркий фиолетово-синий шатёр, который длинным полотном должен был возвышаться над главной улицей города от самого дворца до южных ворот.       Столица была особенным местом. Здесь проживали сурии со всех уголков страны — Нуска даже смог заметить среди работяг и парочку риров в армейской одежде. Видимо, после войны они решили обосноваться в этом городе, а теперь помогали местным к готовящемуся празднеству. Что ещё было удивительнее — никто и не был против.       — Эй, рир, а ну-ка подай мне фонарь! Ты ж промучаешься час с тем, чтобы его зажечь! Давай, давай сюда!       — А ты, сбавь-ка тон! — перебила его женщина, которая в это время хлопотала над спутавшимися в комок лентами. Ткнув арцента пальцем в грудь, она запричитала: — Кто же так разговаривает с героями войны?! Ты-то из дома и носу не казал, а они воевали!       — Ох, дорогая, ну куда бы я пошёл…? Ты видела что с моими ногами после Континентальной войны? Я своё отвоевал!       — Вот и будь вежлив с молодыми! Вчера был ты, а сегодня — они! Кто-то же должен защищать Скидан, пока ты подогреваешь соляные ванны для своих ног?!       — Дорогая… — шёпотом заговорил он, выпучив глаза. — Ну не при людях…       Нуска смеялся себе под нос. Границы между народами стёрлись — все они объединились перед лицом настоящей угрозы, а старые предубеждения отошли на второй план. Да и…       — Риры, вы молодцы! Уж мы-то наслышаны, что творил высший сурии эрд Син — вы все прирождённые бойцы! Расскажите-ка ещё раз, как крошили дарвельцев на северном фронте…       Син своим влиянием и славой улучшил отношение людей к рирам. Возможно, пройдёт ещё не один год, прежде чем о них перестанут отзываться как о заразных убийцах… Но даже сейчас происходили невиданные изменения.       Эрд одним своим примером, своим самоотверженным служением народу менял ход их мыслей. Может, именно об этом Минхэ и говорил? Что правитель — это пример, это светоч, направляющий своих подчинённых?       Нуска так глубоко задумался, устроившись в тени у небольшой оружейной лавочки, что совершенно не замечал ничего вокруг. Он уже даже подумывал, а не стоит ли и ему присоединиться к горожанам и помочь в украшении города, когда… чья-та рука мягко коснулась его плеча.       И снова взяли своё привычки: Нуска рывком развернулся, сжав рукоять своего меча, он уже был готов вступить в схватку, но… встретился взглядом лишь с маленьким безоружным парнишкой с цветастыми глазами и нечитаемой дэ.       Ну, конечно… Куда уж он без…       — Оаннес? — приподняв бровь, уточнил Нуска, но руку от оружия убрал.       Мальчишка был с ног до головы закутан в плащ, но лекарь был уверен, что не ошибся.       — Верно, господин Нуска. Я хотел переговорить с вами по одному очень важному вопросу…       — Важному вопросу? Какие важные вопросы могут быть сейчас? — нахмурившись, переспросил Нуска, сложив руки на груди.       — Просто пойдёмте со мной… — сглотнув, попросил Оанн, потянув Нуску за рукав с таким несчастным видом, что лекарь уже не смог отказать. Ну, что с ним случится, не развалится, если немного пройдётся…       Нуске были знакомы все улицы Эрьяры и окрестностей, но он всё равно не понимал, куда же ведёт его этот полукровка, так крепко схватившийся за его рукав.       — Как… твои дела? — вдруг ни с того ни с сего решился спросить Нуска. Меньше всего ему сейчас хотелось беспокоиться понапрасну да портить себе настроение бессмысленной руганью.       — Собираюсь… поступать в школу сурии, — неуверенно выдал он, даже не обернувшись и не сбавив шага.       Нуска задумался.       — А ты справишься? Я, конечно, знаю, что итоговое испытание бывает разным… Но у меня эта была самая настоящая схватка, в которой многие ученики пострадали…       — Недавно были проведены реформы во всех обителях. Теперь обучаться там может любой — даже я со своей мирой.       — Тогда… Я рад за тебя, Оанн. Но не получал ли ты вестей от Жамина…? — поинтересовался Нуска. Его лицо разом осунулось — лекарь уже объехал столько городов, помог стольким людям, но… бросил брата Оанна, так любезно приютившего его, на произвол судьбы.       — Я получал письмо. Возможно, Жамин будет на празднике, — помешкав, без особого энтузиазма ответил Оанн. Он явно не горел желанием обсуждать своего брата. Зато Нуска разом расцвел — как хорошо, что этот арцент жив! Возможно, у Нуски ещё есть возможность оказать ему всю посильную помощь.       Оанн окольными путями вывел Нуску за стену, в пригород. Здесь один за другим хаотично мостились домишки обыкновенных людей, которые выживали благодаря близости со столицей. Эрьяра с этой стороны была окружена лугами, но Оанн повёл Нуску через перелесок, через редкую листву которого была видна гладь реки.       День постепенно перетекал в ночь, а звезда медленно закатывалась к горизонту. На её место пришли две белёсых тусклых звезды, которые освещают континент ночью. В траве шумели последние насекомые. Нуска поёжился от холода: он уже успел отвыкнуть от сурового климата — скоро придётся задуматься о покупке тёплой одежды.       Пока Нуска оглядывался по сторонам да мысленно считал свои медяки, они вышли к реке. Здесь протекала самая крупная река в Скидане — её называли линией жизни, ведь именно по ней струилась энергия, наполнявшая их мир. И именно здесь, в этих цветных камышах, Нуска когда-то поймал эрда за рукав и пообещал, что будет следовать за ним до конца.       Но на этот раз у реки его встретил не Син, а несколько улыбающихся лиц, которые были знакомы Нуске.       — Офицер Нуска! — радостно выкрикнула Ойми.       — Командующий, здравствуйте! — весело отозвался Гард.       — Рады снова вас видеть! — с улыбкой проговорила Варла.       Его… отряд? Что они здесь забыли?       Нуска остановился. Хмурясь, он ещё раз оглядел собравшихся: они сидели вокруг разведенного у воды костра. Только сейчас ветер донёс до лекаря запах жареной рыбы — кажется, бывшие солдаты решили пировать прямо здесь, в камышах.       — Не стойте столбом — проходите! Мы решили не праздновать без вас победу — не смогли. Будьте благодарны, офицер Нуска, потому что Гард выловил самую толстенную рыбу в этой реке! — смеялась Варла, потягивая трубку. Она стояла у костра и подзывала Нуску рукой.       — Я… больше не офицер, — наконец глухо ответил Нуска. И перевёл взгляд в землю. Подойти ближе он так и не решился.       Однако Оанн толкнул Нуску в спину, заставляя направиться прямиком к маленькой стоянке.       — Что такое вы говорите, господин Нуска? Разве вы отправляли официальной запрос об отставке генералу Отэну? — с умным видом спросил Оанн.       Нуска нахмурился сильнее.       — Я в любом случае покинул свой пост и не исполнял приказы командования. Мара должна была…       — Мара не была назначена на эту должность официально, хоть и многое для нас сделала.       — А сейчас она?.. — неуверенно переспросил Нуска, подходя ближе к костру.       — Она вернулась в Сифу по велению матери, — покачала головой Ойми и улыбнулась. А затем пихнула в руки растерянного Нуски деревянную кружку, от которой так и тянуло яблочным сидром.       — Нуска! — Варла подняла вверх свою кружку, а за ней повторили другие. Все они в этот момент поднялись на ноги, чтобы высоко поднять наполненные кружки и сказать:       — За нашего офицера Нуску!       Нуска просто наблюдал, как они пьют за его здоровье, а затем утирают мокрые усы рукавами. Оанн, хоть и не пил, но прокричал «за Нуску» громче всех.       Чем он, Нуска, заслужил эти почести? Тем, что был никудышным офицером? Тем, что сначала обманывал свой отряд, а затем его бросил? Почему они просто не могли возненавидеть его, как всегда делали люди, от рождения окружавшие Нуску?       — Офицер!.. — вдруг ахнула Ойми.       Начала ругаться и Варла:       — Ты, щенок-недоарцент, не мог хоть спросить Нуску хочет ли он тут быть?!       Гард только вздохнул и пнул камень под своими ногами.       Нуска не мог ничего поделать с собой — он плакал. Да и в последнее время… Ему было всё тяжелее сдерживать слёзы. Хоть он и понимал, что мужчина, офицер армии Скидана, ни в коем случае не может себе такого позволить… Но ведь он и не офицер. Он — это просто он. Обычный маленький Нуска, которого волей судьбы забросило и в Арценту, и в армию.       Он… Не сделал ничего для того, чтобы заслужить уважение или любовь этих замечательных и верных солдат, которые прошли вместе с ним тысячи километров, которые сражались вместе с ним в Бессонной войне. Которые остались на его стороне, даже когда он так поступил с ними.       У Нуски больше не было сил. Возможно, сказалось и прошлое напряжение, усталость, которые он испытывал на протяжении долгих месяцев. Он просто сел на землю, отбросил кружку в сторону, закрыл руками лицо и разрыдался как маленький ребёнок.       И слёзы не высохли даже тогда, когда арценты сели рядом, придерживая его за плечи и похлопывая по спине.       — Ну… Полно вам, Нуска… Мы больше не будем навязывать встречи, ладно? — предложил Гард.       Варла снова набила трубку и, зажав ее зубами, отчаянно отбивая рукой Нуске спину, невнятно пробормотала:       — Отказались бы и всё! Зачем тут слёзы лить! Как будто кто-то умер!       — Может быть, и умер бы, — вдруг выдал Оанн. Все зашикали на него, но он продолжил: — Но офицер Нуска сделал всё, чтобы мы не отправились в последний бой и не участвовали в предвестной схватке. Я ведь прав?       Нуска зажмурился, цепляя пальцами свои волосы. Резинка медленно сползла вниз, а белые волосы рассыпались по плечам. Но зато теперь никто не видел его зарёванного лица.       — Оанн! Это правда? — взволнованно переспросила Ойми.       — Нуска способен видеть будущее во снах. И, раз он оставил нас в лагере… Мы действительно должны были погибнуть на этой войне. Поэтому я тогда и проголосовал за то, чтобы следовать велению командования, а не отправляться на вересковые пустоши втихомолку, — заключил Оанн.       В воздухе повисла тишина, которую нарушал лишь треск костра и шум реки.       Нуска сделал над собой усилие и решился сказать:       — Да. Перед тем как отправиться на вересковые пустоши, я был у генерала Отэна. И лично попросил его допустить до участия в миссии только меня. Я… Почти ввязался в битву со всадниками смерти. И, если бы вы были там и попытались помочь… Скорее всего, вас бы убили, а меня взяли в плен.       Некоторые время все хранили молчание, словно переваривали эту мысль. А затем со всех сторон послышались облегчённые выдохи и даже смех:       — Нуска, ну вы и учудили!       — Бездна! Мы думали, что настолько мешаемся вам под ногами, что вы решили нас просто выкинуть! — выкрикнула Варла и горестно простонала, а затем, видимо, снова начала агрессивно потягивать трубку.       — Нуска! Ну почему вы ничего не сказали нам?! — выдохнула Ойми.       — Потому что… вы бы меня не послушали. Я никогда не был… хорошим офицером, и после своего обмана явно не вызывал доверия. Вы бы просто не поверили мне.       Сбоку вдруг подобралась Варла. Она ручкой трубки отодвинула волосы с лица Нуски, а затем, приблизившись, выпустила сгусток дыма ему прямо в лицо.       Пока Нуска откашливался, она, сложив руки на груди, сказала:       — Нуска, вы и не были для нас офицером или командующим. Вы всегда были для нас самым дорогим товарищем, который пересёк с нами пешком всю пустыню, помогал таскать мешки, везти повозку, кормить лошадей и каждый день возводить лагерь. Пока другие офицеры разъезжали на своих скирах и смотрели на всех свысока, вы были с нами. Вы помогали нам. Вы были не выше и не ниже нас — вы были частью четвёртого отряда. А теперь… Мы должны вам ещё и за свои жизни. Бездна дери, Нуска, прекратите реветь и просто примите нас! Мы хоть и самые слабые арценты, отбросы из отбросов, пастухи, пекари и плохие бойцы, но и мы были с вами до последнего! И вы — единственный, кто этого не замечал!       Нуска громко выдохнул. Шлёпнул себя по щекам, а затем поднял расплывающийся взгляд к медленно темнеющему небу.       Верно. Он был так занят своими проблемами: его раздирало от чувства долга, от желания выложиться на полную и быть лучшим офицером, что он совсем не обратил внимание на то, что всё это время его окружали самые преданные товарищи.       Нуска криво улыбнулся. Хлопнув себя по бёдрам, он встал, а затем, обернувшись на взволнованных арцентов, сказал:       — Варла, ты права. И вы все правы. Только духи знают, насколько я вам благодарен. Так что давайте хотя бы в этот раз сделаем все правильно… Наедимся рыбы, напьемся и будем до рассвета обсуждать нашу победу!       Нуска подал руку Варле и помог ей подняться. Следом повскакивали и остальные: они смеялись, одобрительно кивали, и только Оанн стоял в стороне и улыбался. Видимо… он и планировал что-то такое с самого начала. И насколько этот паренёк умён, что смог прознать про сон Нуски и разгадать все его планы?       Они праздновали всю ночь. Нуска напился так, как не напивался уже давно. Он лез с объятиями к каждому, кто оказывался рядом, осыпал их благодарностями, предлагал самые лучшие куски рыбы из своей тарелки, а между делом рассказывал и о своём походе, и о предвестной схватке.       Все слушали, разинув рты. И все были счастливы, что их офицер, их товарищ Нуска, наконец, снова с ними.       — Так… Что вы планируете дальше? — вдруг спросил Нуска.       К тому времени небо уже посветлело, а все четверо валялись пьяными прямо на траве и разглядывали звёзды. Один Оанн был трезв, а потому сидел в отдалении на посту. Все-таки от армейских привычек так быстро не избавишься.       — Я решил вернуться в Арценту, обратно на пастбища. Теперь у меня достаточно денег, чтобы привести свои дела в порядок, — сказал Гард.       — Мы с Оанном решили поступать в школу сурии, — радостно выдала Ойми.       — А я уже подала заявку в городскую стражу Эрьяры. Останусь тут. В Арценте у меня никого нет, — заключила Варла.       Нуска понимающе кивнул. Хоть их пути теперь и разойдутся, но каждый из них пошел своей дорогой. Теперь каждый сам отвечает за свою жизнь.       — И мы добьёмся желаемого. И никто не сможет встать у нас на пути, — вслух сказал Нуска. И все одобрительно закричали, подняв руки к усеянному звёздами небу.

* * *

      Они провели ночь прямо в лесу, на траве. Утром, когда все отходили от ночной попойки и совали головы с криками в ледяное русло реки, лекарь только посмеивался, приводя свои одежды в порядок перед возвращением в город.       — Нуска! Как же хорошо вы пьёте! — стонал Гард, который то мучился от приступа тошноты, то хватался за трещащую голову. — Может, хаванцы умеют лечить похмелье?!       — Может, и умеют. Но это плохая практика. Так вы все точно сопьетесь, — смеясь, покачал головой Нуска.       Лекарь быстро собрался и откланялся, напоследок обняв каждого. Обычно Нуска старался держать дистанцию с Оанном, но на этот раз обнял и этого мальчишку. Кто бы видел его лицо! Нуска уже успел попрощаться со всеми и отправиться в путь, скрывшись в перелеске, а Оанн всё стоял да смотрел ему вслед.       Вчерашний день многому научил Нуску. Например, тому, что мир зачастую совсем не такой, каким он может его видеть. И, наверное, единственный способ выйти за границы своих представлений — это увидеть и узнать как можно больше.       «Я точно должен объехать весь Скидан. Я не хочу жить лишь в представлениях о том, каков он. А может, стоит объехать и весь континент! Я хочу увидеть его своими глазами. Иначе не узнать правды».       Нуска был непривычно задумчив, когда вернулся обратно во дворец. По пути лекарь успел отметить, что горожане времени зря не теряли — город действительно стал напоминать огромную ярмарочную площадь. Во дворце тоже произошли некоторые изменения — только вот явно далеко не праздничные.       Нуска как раз взбирался по бесконечной винтовой лестнице на верхний этаж, когда заметил, что во дворце непривычно шумно — все слуги и даже стража бегали по коридорам, шёпотом переговаривались и будто бы к чему-то готовились.       «Тоже что ли решили дворец украсить? Да неважно. Мне сейчас нужно как можно скорее вернуться в комнату да написать эти vevih`al письма. Иначе Нарид меня с потрохами сожрёт, если я после всех своих наглых заявлений ещё ничего и не сделаю».       Взобравшись на верхний этаж, лекарь с улыбкой отметил, что после военного похода его физические данные стали куда лучше — он даже не запыхался. Довольный лекарь с самоуверенной улыбкой на лице свернул с лестницы в коридор и… врезался в кого-то из прислуги.       Нуска только ойкнул от столкновения и начал потирать ушибленное плечо, а вот мальчишка, которому так не посчастливилось оказаться у лекаря на пути, повалился прямо на пол.       — А, да… Прошу прощения, — виновато выдавил Нуска и подал упавшему руку. Всё-таки ему ещё учиться и учиться… И как он не заметил целого человека, когда поворачивал?       Это оказался симпатичный юноша, показавшийся смутно знакомым Нуске. Лекарь за последние месяцы перевидал столько лиц, что ему потребовалось некоторое время, чтобы выцепить из своей памяти его имя.       Подняв юношу на ноги и даже удивившись, каким лёгким и маленьким он показался Нуске теперь, лекарь спросил:       — Миела, верно? Из личной прислуги эрда.       Всё ещё ошарашенный внезапным столкновением юноша кивнул, а затем, хмурясь и разглядывая лицо Нуски, сказал:       — Я был недостаточно аккуратен, господин… Господин Нуска? Это ведь вы? — с нарастающим волнением уточнил он.       Нуска непонимающе изогнул бровь, но кивнул. Всё это время он просто разглядывал необычные черты лица молодого человека: его волосы были рыжими и мягкими, а кожа смуглой; мочки ушей были украшены множеством золотых серёжек, подробное изучение которых тоже заняло бы немало времени.       — Верно, — кивнул Нуска.       — Духи! Скорее, пойдёмте, все вас ищут! Высший сурии поднял такой переполох… — взволнованно начал рассказывать Миела, потащив Нуску под локоть дальше по коридору.       — Высший… сурии? — непонимающе переспросил лекарь, быстро переставляя ноги и стараясь поспеть за Миелой. — Син проснулся?!       — Да, сегодня ранним утром. А потом он поднял на ноги весь дворец, чтобы вас найти! Он отказывался слушать кого-либо и просто требовал привести вас в его покои… Скорее, пойдёмте!       Миела настойчиво тащил лекаря за собой, а Нуска, даже не замечая этого, улыбался. И, чем ближе они подходили к огромной тяжёлой двери покоев эрда, тем шире становилась его улыбка.       Если Син и правда проснулся, то всё даже слишком хорошо! Война закончилась, Тиама с позором отступила, Нуска скоро получит самый близкий к эрду ранг, а они вновь окажутся наедине и смогут обсудить всё происходящее! Теперь Нуска знает способ, как избавиться от Тиамы раз и навсегда. И очень скоро они смогут жить вместе во дворце, заботиться вдвоём о процветании Скидана и ни о чём не волноваться.       Нуска коротко кивнул Миеле, который не решился зайти внутрь, а затем лёгким движением рук распахнул двери в покои эрда. В этот момент сердце лекаря быстро стучало от волнения, его ладони вспотели, а улыбка натянула рот до ушей.       Энергия эрда, которую Нуска не чувствовал с самой предвестной схватки, ударила в лицо подобно жару. Обволакивая его тело, попадая в дыхательные пути, пропитывая клеточку за клеточкой тела, она переполняла Нуску и приводила его в состояние нервного возбуждения.       Громко хлопнув дверьми за своей спиной, лекарь вступил в комнату и встал посередине. Плотные шторы были задёрнуты, поэтому в комнате царил полумрак. Здесь было всё так же плохо прибрано, а сами покои казались и вовсе нежилыми. И лишь чья-та фигура, в нерешительности застывшая напротив штор, оживляла комнату.       Некоторое время они оба молчали. Нуска в полутьме разглядывал эрда, пытаясь оценить его состояние. К этому моменту правитель успел принять душ, переодеться, собрать волосы и привести себя в порядок — сейчас Син действительно выглядел не только здоровым, но и хорошо отдохнувшим. В его теле и в комнате было слишком много тёмной дэ, но это не было критично — Нуска был способен справиться с этим за день лечения.       Не выдержав затянувшегося молчания, лекарь начал:       — Син… Как вы себя чувствуете?       Но, не получив даже ответа, Нуска оказался сбит с толку да и просто сбит — практически сбит с ног налетевшим на него эрдом.       Син дышал слишком часто, будто задыхался, с головы до ног ощупывая Нуску своими прохладными руками. Лекарь смутился так, что еле сдержался от того, чтобы не врезать эрду и не сбежать… Потому что это было слишком внезапно!       — С-Син… Что… Что происходит?! — чуть ли не в полный голос выкрикнул Нуска, пока всё его тело трогали эти наполненные до дрожи приятной дэ руки. От волнения Нуска выпустил больше энергии, чем обычно, и две стихии столкнулись, огнями и вспышками охватив комнату.       Эрд был слишком близко. Мучительно близко. Его рука уже касалась лица лекаря, вторая крепко держала за пояс, а губы шептали практически в губы Нуски:       — Последнее, что я помню на поле боя, это ты. Я проснулся, а тебя нигде нет. Все говорили, что ты просто вышел в город, но я не мог никому верить. Они бы не сказали мне, даже если бы ты погиб. Зачем ты вернулся? Почему ты не остался в Арценте? Для чего ты заставляешь меня всё это чувствовать?       Нуска уже открыл рот, чтобы оправдаться, но сказать ничего так и не успел — его губы заткнули голодным поцелуем. Лекарь, может, и хотел на секунду приостановить слишком быстро развивающиеся события, но противиться был не в силах. Тёмная энергия потоком хлынула в тело, вызывая сильную дрожь. Нуска вцепился в Сина так, словно тот собирался сейчас же уйти и не вернуться. А затем ответил на поцелуй, с дикой жадностью напирая губами на губы, а языком в ласке прикасаясь к языку.       Так Син никогда не целовал Нуску. Он словно был смертельно голоден — кусал губы лекаря, пытался проникнуть своим языком глубже в бездново приятной ласке. Руки эрда тоже не оставались на месте — они уже скользили по спине лекаря под одеждой. Как далеко это может зайти? А может ли…?       Нуска больше не стеснялся и не терялся. Было бы слишком неразумно терять такой момент — ведь сейчас этот холодный правитель так жадно цеплялся за него, будто бы… Будто Нуска был для него чем-то невероятно драгоценным, ценным и незаменимым.       Это ощущение в одно мгновение просто разбило сердце Нуски и заставило его воспылать снова. Не только лекарь чувствовал неудержимую страсть — Син, хоть и опасался этих отношений и предпочитал держаться на расстоянии как последний трус, слетал с катушек сразу, как терял своего лекаря из виду.       Разве может быть комплимент лучше?       Медленно и незаметно инициативу перехватывал Нуска. Он тянулся к губам правителя, ловил их во всё новые и новые, более глубокие поцелуи, а всем телом так плотно соприкасался с эрдом, что сейчас они могли ощущать бешеное сердцебиение и возбуждение друг друга.       Не успел Нуска ничего сообразить, как уже оказался на кровати. Чистое покрывало и простыни уже аккуратно обрамляли матрац — и лекарь не видел уже никаких препятствий для того, чтобы ни пойти дальше.       Когда Син прикоснулся губами к его шее, руками даже слишком быстро и ловко расстёгивая рубашку Нуски, лекарь кое-как умудрился не издать постыдный звук.       Они были так близко. Син касался Нуски, а Нуска, не заботясь ни о каких пуговицах, уже просто тащил рубашку эрда через голову, желая прикоснуться кожей к коже как можно скорее.       Отбросив верхнюю одежду Сина в сторону, обхватив ногами бёдра эрда, Нуска, прикасаясь к его торсу, надавливая на грудь дрожащими руками, глухо шептал у самого уха эрда:       — Син… Син, теперь всё будет хорошо. Я обещаю, что всё будет хорошо. Я тут, мы вместе, мы справились и снова рядом. Син, больше нет никаких причин или поводов быть далеко друг от друга. Прикоснитесь ко мне.       И Нуска, схватившись за руку правителя, в совершенно бесстыдном жесте уложил его ладонь к себе на пах. И, когда пальцы Сина сомкнулись, Нуска наконец позволил себе забыться и выразить своё желание в глухом стоне вслух.